В 20-х числах февраля 1918 года генерал Раддац,[123] возвращаясь из Персии, где он командовал дивизией, был арестован в г. Армавире и заключен в городскую тюрьму. Незадолго до этого в этом городе образовался большевицкий военно-революционный комитет, главной деятельностью которого было обезоруживание проезжающих воинских эшелонов, грабеж денежных ящиков, арест и отобрание денег у офицеров и других интеллигентов. Нижних чинов или зачисляли по их желанию в большевицкую армию, или отпускали без оружия домой. Главнокомандующим большевицкой армией в этом районе был некто Сорокин,[124] в прошлом фельдшер. Армия исчислялась в 40 тысяч. Состояла как из солдат с фронта, так и мобилизованных крестьян Ставропольской губернии и Кубанской области. В тюрьме генерал Раддац жаловался на своего начальника штаба как главного виновника его ареста, не исполнившего какой-то его приказ. Сам начальник штаба сумел от ареста как-то ускользнуть.

5 марта вечером арестованных в количестве 105 человек отправили на вокзал и разместили в трех грязных вагонах-товарных. В числе арестованных большинство были кубанские офицеры, возвращавшиеся из Персии, были доктора, ветеринары, делопроизводители, полковой священник, несколько урядников, три молоденьких девушки и два вольноопределяющихся — не казака.

Около 6 часов утра 6 марта поезд с арестованными подъехал к станции Ладожская и, не доезжая семафора, остановился, вероятно, по требованию окруживших поезд солдат. Арестованных осыпали бранью и угрозами. Три вагона были отцеплены. Солдаты, видимо, собирались расстрелять арестованных в вагонах, но прибывшие со станции четверо штатских и одна женщина (вероятно, комиссары) уговорили толпу солдат очистить поле перед вагоном, оставив лишь небольшую группу.

Один из комиссаров выкликнул фамилию: «Шевченко» (это был делопроизводитель Баталпашинского отдела — ярый антикоммунист). Вагон отперли, около выхода стало два солдата, дверь приоткрыли, и Шевченко вышел. Ему приказано было раздеться до белья и идти в поле. Шагах в 50 от вагона он был застрелен несколькими пулями в спину. Затем таким же порядком были расстреляны два вольноопределяющихся и три девушки (родом из Анапы).

Затем минут 15 не вызывали никого. Потом тотчас же комиссар выкрикнул: «Генерал Раддац!» Генерал вышел из вагона, разделся и, сохраняя полное спокойствие, твердым шагом, с презрением к толпе, как на смотру пошел в поле. Раздалось три беспорядочных выстрела, и генерал упал, шагах в 50-ти от вагона.

После ген. Раддаца были таким же порядком расстреляны генералы Кострюков[125] и Перепеловский,[126] полковники: Алексей Иванович Суржиков[127] и Плотников. Стоявшая около вагона комиссарша утирала слезы платком. В этот день было расстреляно 11 человек, и тела их до ночи лежали белыми пятнами.

После этого три вагона были придвинуты на станцию и поставлены около пакгауза. На перроне вокзала было много народа, вероятно наблюдавшего за расстрелом. Было много женщин, солдат, видны были и казаки в бешметах. Все настроены были весело, лущили семечки, слышен был смех и веселый говор. Как потом стало известно, здесь находился штаб 2-го Северо-Кубанского революционного полка.

Три вагона у пакгауза простояли до 2-х часов следующего дня, т. е. 7 марта. К этому часу от станции Усть-Лаба прибыл поезд с 3-м батальоном Гунибского полка. Накануне этот батальон был сильно потрепан у станции Усть-Лаба отрядом генерала Корнилова. Этим объясняется то озлобление, с которым прибывшие солдаты набросились на вагоны с арестованными.

Вагоны были продвинуты в поле, в вагоны влезли солдаты и стали выбрасывать арестованных. Толпа хватала их и тут же расстреливала или прикалывала штыками. Всего в этот день погибло 62 человека. В том числе священник Федор Домбровский, войсковые старшины Несмачный и Биллевский, два врача, ветеринар, остальные — офицеры-кубанцы.

На другой день оставшиеся 32 человека были отправлены на хутор Мужичий, в 12 верстах от станции, и там над ними состоялся суд. Председателем суда был кубанский казак — вольноопределяющийся Дарганов, а судьями несколько солдат. 16 человек были осуждены и на другой день расстреляны, а 16 оправданы. Но отпустили только пятерых. Они наняли линейку и уехали на станцию Ладожская, где их захватили солдаты и четырех убили, а пятый — военный чиновник, спасся и впоследствии об этом рассказал. Оправданных же 11 человек опять арестовали и на другой день отправили на хутор Романовский (ст. Кавказская) для нового над ними суда. На этой станции свирепствовал матросский суд, совершивший немало зверств. Но благодаря необыкновенно счастливому случаю все 11 были отпущены до суда и спаслись.