Приобрести книгу "Русский национализм и национальное воспитание" в нашем интернет-магазине: http://www.golos-epohi.ru/eshop/catalog/128/15504/

Нельзя любить, не зная и не изучив предмета. А изучив славянский язык, наши дети будут любить свой родной русский язык и перестанут стыдиться говорить в «обществе» на своем языке. Они будут любить свою историю, свое прошлое, свою культуру, свои былины, свою литературу, свою Родину.

Только таким путем мы поставим Россию на почву национализма, искусственно и нарочито подавляемого вековым ложным классицизмом. Русский классицизм – славянский, а не романский.

Язык, несомненно, тесно связан с национальностью и кладет на нее свой резкий отпечаток. «В сокровищницу родного слова, – говорит К.Д. Ушинский, – складывает одно поколение за другим плоды глубоких сердечных движений, плоды исторических событий, верований, воззрений, следы прожитого горя и прожитой радости, – словом, весь след своей духовной жизни…»

«Как материал словесности, язык славяно‑русский имеет неоспоримое превосходство пред всеми европейскими: судьба его была чрезвычайно счастлива. В XI веке древний греческий язык вдруг открыл ему свой лексикон, сокровищницу гармонии, даровал ему законы обдуманной своей грамматики, свои прекрасные обороты, величественное течение речи; словом, усыновил его, избавя, таким образом, от медленных усовершенствований времени. Сам по себе уже звучный и выразительный, отселе заемлет он гибкость и правильность. Простонародное наречие необходимо должно было отделиться от книжного; но впоследствии оно сблизилось, и такова стихия, данная нам для сообщения наших мыслей» (А.С. Пушкин).

Важно обратить внимание на изучение иностранных языков, но не вести его так нелепо, как это делали раньше, начиная учить едва ли не грудных младенцев, что, несомненно, по справедливому замечанию Н.И. Пирогова, позорит национальное чувство. Нашим детям нужны французский, немецкий и английский языки. Изучение детьми новейших языков должно производиться не по бессмысленным примерам существующих грамматик, а по живым примерам из текущего преподавания.

Преподаватели французского, немецкого и английского языков должны узнавать, какой урок предшествует его уроку, и соответственно тому на свой урок заготовлять слова и примеры по предшествующему уроку географии, истории, словесности и проч. Таким образом, предшествующий русский урок по русской географии до некоторой степени будет повторяться на французском, немецком и английском языках. При этом самое изучение иностранных языков послужит к большему утверждению познания Родины и, во всяком случае, будет полезнее и интереснее, чем современное изучение с бессмысленными примерами.

Изучение народной истории должно быть особенно тщательно и предшествовать изучению всеобщей истории. Вместе с изучением истории собственного народа все русские дети должны знать так же хорошо историю тех народностей, которые входят в состав нашего обширного Отечества.

Все дети должны знать историю русского народа как Отче наш, а историю народностей русского государства как Символ веры. Нужно знать прежде всего историю своего народа, затем – народностей нашего государства, затем – историю наших братьев славян, затем – историю наших врагов и, наконец, историю всех народов. Но ни один предмет не требует такой осторожности в выражениях при преподавании, как история. Ни под каким видом не позволительно допускать выражений, могущих оскорбить слух и дух детей инородцев. Эти детские сердца и без того слишком чувствительны. Не следует замалчивать и героев‑инородцев. Все герои заслуживают уважения следующих поколений и сближают людей между собой.

Между тем в настоящее время с положительностью можно сказать, что 90 процентов образованных русских не могут даже перечислить народностей России и плохо знают историю Польши, Финляндии, Грузии, Армении и проч. Знания дают силу, невежество – бессилие. Несомненно важнее также, чтобы каждый русский знал историю России, всех народностей, в нее входящих, чем истории Цвингли, Карловингов и проч. Позорно знать весь мир и не знать Родины.

Не менее важно для нас преимущественное изучение литературы нашей нации и ее народностей. В литературе познается дух народов и его жизнь. Стыдно и непростительно не знать того, что написали и что имеют народности, составляющие нашу родную страну, если эти писания достойны познания; поэтому прежде нужно изучить нашу родную русскую литературу и литературу поляков, грузин, армян и финнов, а потом уже приступить к литературе всеобщей. Странно, но верно. В этом отношении мы можем встретиться со многими неожиданностями. Так, все кричат о высокой культуре финнов. На деле эта страна – страна высокого благосостояния народа, созданного на плечах России, – литература же и наука ниже многих других народностей, входящих в состав России.

Было бы важно, чтобы и всеобщая история по мере возможности проходилась в связи с историей Родины, а не была отделена от нее какой‑то непроницаемой стеной.

Все преподавание в средних школах должно быть проникнуто одним – познанием России и возможностью принести пользу своим знанием своей Родине. Так, изучение в реальных училищах химии и проч. должно быть тесно связано с знанием, где в России имеются те или другие элементы, где фабрики, вырабатывающие те или другие продукты и проч.

Могут ли быть высшие школы – университеты, академии и проч. национальными?

Наука всемирна. Наука универсальна. Наука одинакова для всех. Наука – это свет мира. Наука – это светоч народов. Да, истины науки неизменны, но ее проявление у различных народов не одинаково. Наука влияет на нации, но и нации небезразлично относятся к науке.

«Народность мысли, определяя как бы специальное ее значение в области науки, наводит ее на пути к открытиям, постепенно раздвигающим пределы общечеловеческого знания, – говорит Ю.Ф. Самарин[1]. – Это кажется бесспорно, но еще не все. Заключая в себе возможность односторонности воззрения или пристрастия, народность познающей мысли в то же время представляет нам ручательство за постепенное освобождение от пределов ею же полагаемых.

Призвание народности в деле науки представляется в двояком виде: с одной стороны, сродство мысли познающей с мыслью, проявившею себя исторически, заключает в себе одно из существенных условий постижения внутреннего смысла и побудительных причин, вызвавших эти проявления; с другой, – непричастность народного воззрения к предубеждениям и односторонностям, налагающим свое клеймо на воззрения других народов, дает возможность общечеловеческому воззрению постепенно расшириться и освободить себя от тесных рамок, временно его ограничивающих…

Народность есть больше, чем объект мысли, – сама мысль должна получить от нее свое образование, ибо как в истории общечеловеческие начала проявляются не иначе, как в народной среде, так и в области науки мысль возводит эти начала в сознание через ту же народную среду.

Каждый народ должен себя рассказать, объяснить, раскрыть и определить свое отношение к другим народностям, до него сошедшим со сцены и уступившим ему право первенства. Он один может исполнить свою задачу, и если он ее не исполнит, то для потомства останется навсегда многое неразгаданным и темным в его истории. Затем произнести над ним исторический приговор, собрать воедино и оценить сумму его приобретений, показать, что он делал и чего он не мог сделать. Определить его значение в отношении к последующим судьбам человечества может только другой народ, который примет от него умственное наследство».

Таким образом, тесная связь между наукой и народностью стоят столь цепко и незыблемо, что едва ли это можно как‑нибудь подорвать и опровергнуть. В сущности, сама наука создается народностью и тем она полнее, чем народность была созидательнее.

«Наука, конечно, вечная, незыблема для всех и каждого в основных законах своих, – говорит Ф.М. Достоевский[2], – но прививка ее, плоды ее именно зависят от национальных особенностей, т. е. от почвы и народного характера… Из русского человека цивилизация не могла сделать немца, и русский человек остался все‑таки русским… Знание не перерождает человека, оно только изменяет, но изменяет не в одну всеобщую, казенную форму, а сообразно натуре человека. Оно не сделает русского не русским, оно даже нас не переделало. Вся нация, конечно, скорее скажет свое новое слово в нации и жизни, чем маленькая кучка, составляющая до сих пор наше общество…»

Вышеуказанным ясно доказывается, что наука, несомненно, влияет на нацию, но и нация оказывает нередко очень серьезное влияние на науку. Из этого вытекает, что между наукой и нацией существует сродство и взаимоотношение, и отрицать национальное начало в науке совершенно невозможно.

Как отдельные лица слишком индивидуальны, так и составные начала – нации – также индивидуальны и кладут свой оттенок на науку, внося в нее то, что составляет лучшую сторону индивидуальности той или другой нации. Возьмем ли мы религию, историю, правоведение, медицину, математику – отношение различных наций ко всем отраслям знаний далеко не одинаково, и каждая из наций вносит в эти отделы науки свои индивидуальные особенности, которые пополняют и обогащают науку.

Все прекрасно знают, что немцам преимущественно свойственна философия и точные науки, французам – блестящие математические изыскания и все прекрасное, англичанам – практическая сторона дела во всех науках, славянский ум – ум всеобъемлющий и дающий поразительные успехи во всех областях знаний, но малопрактичный и не скрупулезный.

«В русском характере замечается резкое отличие от европейского, резкая особенность, – в нем по преимуществу выступает способность высоко синтетическая, способность всемирности, общечеловечности, – говорит Достоевский. – В русском человеке нет европейской угловатости, непроницаемости, неподатливости. Он со всеми уживается и во все вживается. Он сочувствует всему человеческому, вне различия нации крови и почвы. Он находит и немедленно допускает разумность во всем, в чем хоть сколько‑нибудь есть человеческого интереса. У него инстинкт общечеловечности. Он инстинктивно угадывает общечеловеческую черту даже в самых резких исключительностях других народов; тотчас же соглашает, примиряет их в своей идее, находит им место в своем умозаключении и нередко открывает точку соединения и примирения в совершенно противоположных, соперничающих идеях двух различных европейских наций, которые сами собою, у себя дома, еще до сих пор у себя, к несчастью, не находят способа примириться между собою, а может быть никогда и не примирятся…»

Не ту же ли специализацию мы видим и в области религии? Каждая нация выбрала религию, присущую и соответствующую духу своей нации. Таковы романские народы с их католичеством, немцы с холодным протестантизмом и т. д. Таким образом, русский славянский ум – ум высокосинтетический, тогда как английский ум можно назвать высокоаналитическим. Та и другая особенности в высокой степени важны для нации: первая в момент изучения, а вторая в момент обобщения уже изученного. И понятным становится Достоевский, когда говорит: «И страшно, до какой степени сильна воля русского человека! Никогда никто не отрывался от родной почвы, как приходилось иногда ему, и не поворачивал так круто в другую сторону вслед за своим убеждением! И кто знает, господа иноземцы, может быть, России именно предназначено ждать, пока вы кончите; тем временем проникнуться вашей идеей, понять ваши идеалы, цели, характер стремлений ваших; согласить ваши идеи, возвысить их до общечеловеческого значения и, наконец, свободной духом, свободной от всяких посторонних, сословных и почвенных интересов, ринуться в новую, широкую, еще невиданную в истории деятельность, начав с того, чем вы кончите, увлечь вас всех за собой».

Таково значение национальной индивидуальности в области жизни и науки.

Не менее восторженно отзывается о русском народе и А.С. Хомяков[3]: «Грядущее положит, кому предоставлено стать впереди всего движения, но если есть какая‑нибудь истина в братстве человеческом, если чувство любви, правды и добра – не призрак, а сила живая и неумирающая, зародыш будущей жизни мировой – не германец, аристократ и завоеватель, а славянин, труженик и разночинец призывается к плодотворному подвигу и великому служению».

Обращаясь к различным отделам наук, нельзя не указать, что отделы наук политических, социальных, исторических, даже многих естественных не могут обойтись без национального воздействия и только точные математические и физические науки как бы стоят вне национального взаимоотношения. Но и здесь универсальность и международность относительны. Наука может быть универсальной, но методы, системы, способы, приборы, особенно же литература и имена вполне могут быть и бывают на деле национальными. Наука – достояние всех, методы и системы часто бывают преимуществом нации, а имена – славой и гордостью нации. Русская наука во всех своих отраслях имеет имена, приобретшие мировую известность. Где та образованная школа за границей, которая не знает имен Лобачевского, Менделеева, Боткина, Л. Толстого, Суворова и многих, многих других. А между тем мы отличаемся полным забвением к своим светилам науки. Часто это делается по русской халатности и непростительному безразличию, а часто и потому, что в генералы от науки забрались инородцы, которым неохота возвышать имена русских знаменитых людей. Мы, русские, отличаемся особенно богатым знанием литературы и имен ученых, очень часто на своих лекциях уснащаем ими наши речи, но или совершенно обходим имена своих ученых, или приставляем их к концу. Совершенно обратное тому делают французы, немцы, англичане и проч. Посмотрите, с какой завидной и почтенной любовью и с каким почтением единодушно поляки возвышают своих ученых и художников. Еще с большей настойчивостью, иногда даже с нахальством выдвигают и произносят свои микроскопические знаменитости евреи. А наши действительно великие, но скромные ученые замалчиваются и мало кому известны. Будем же твердо помнить слова Карамзина: кто себя мало уважает, тот не может рассчитывать и по отношению к себе на уважение от других.

Этого у нас впредь не должно быть.

Забывать своих великих людей и великих тружеников – значит не уважать себя и непочтительно относиться к своей Родине. Это стыдно.

Раньше мы кратко рассмотрели особенности характера русских славян. Это я сделал с той исключительной целью, чтобы при воспитании было обращено особенное внимание на те свойства характера, которые достойны или поощрения, или сглаживания. Я не считаю возможным указывать здесь рецепты для исполнения этой педагогической задачи. Это дело наших славных отечественных педагогов, но от указания этих особенностей я не считал себя вправе откланяться.

Наши предки, скифы, сарматы и славяне занимали великую Восточно‑Европейскую равнину и были на ней раскраплены отельными родами на полной свободе и приволье. Они были храбры, воинственны, бесстрашны и вольны, как вольный ветер. Они не допускали никакого насилия над собой. Они были подчинены своему старшему в роду, но больше никто не тревожил их свободы. Если на них нападали соседние хищники, то русские славяне за ограждение своего спокойствия готовы были даже платить дань другим хищникам. Но плата дани не была рабством. Дань – это отчасти отступное, как это нередко делали греки нашим же предкам, вовсе не будучи их рабами; дань – это плата соседям за ограждение родовой безопасности.

Но русские славяне особенно опасались попасть под власть своим же единоплеменникам, ибо в последнем случае дело не ограничивалось бы данью, а переходило бы в подчинение, рабство. Последнее свободолюбивым русским славянам было нестерпимо.

Тем не менее жизнь брала свое. Условия бытия осложнялись. Племя увеличивалось. Возникали взаимные ссоры и рознь. Приходилось самим между собой враждовать. А тут еще платить дань соседям. Думали, думали и решили призвать власть и признать власть. Были призваны славяне же, венды, и были признаны державной властью. Так было на севере.

На юге, кажется, было несколько иначе. Тут, кажется, явились защитниками свои же соседи, Аскольд и Дир. Но затем, осевши на месте, они стали повелителями. И в том и другом случае явилась самодержавная власть. И в том и в другом случае славяне разделились на две части: одни занимались воинским делом с самодержавной властью защитой от врагов, нападением на соседей и собиранием добычи. Это были вой, это была дружина. Другие работали дома: добывали хлеб, готовили платье, заботились о лошадях и оружии и т. д. Волей‑неволей эти работники лишались уже своей вольной волюшки. Они подчинялись приказанию самодержавной власти и ее дружины. Они на них работали и мало‑помалу превратились в рабов.

Этих рабов было несравненно больше, чем воев, ибо рабы должны были работать и на себя, и на воев. С другой стороны, и положение рабов было иное. Они терпели и от своей дружины, и особенно много терпели они от набегов соседних князей с дружиной. Во время удельного княжения положение поселян‑рабов значительно ухудшилось. Во время татарского ига это положение стало невыносимым. Нелегко было поселянам и в Смутное время. Дом Романовых регулирует это рабство и превращает его в крестьянство. Великий Петр издает особые на этот счет законы. Великая Екатерина уничтожает формально самое имя раба, но это, как замечает А.С. Пушкин, не мешает ей закрепостить миллионы свободных людей Малороссии и Новороссии. И только на наших глазах оковы рабства были сняты императором Александром.

Тысячелетнее рабство, однако, не могло не наложить своего клейма как на рабов, так и на рабовладельцев. Оно лишило их сознания собственного достоинства, сознания своего долга, уважения в человеке человека, чувства собственности, оценки значения собственности, прелести труда, взамен они приобрели лень, унижение, лесть, лишение чувства обиды, порочное воззрение на жизнь, лишение жизнерадостности и т. д.

Все эти важнейшие элементы душевной жизни человека в русском славянине были подавлены тысячелетним рабством и только ныне могут быть восстановлены путем воспитания и путем восстановления всех этих начал, природой заложенных в душе человека.

Между тем и самодержавная власть со своей дружиной делала свое дело. Она собирала разделенные отдельные части русского славянского племени воедино. Она строила из него единое целое. Она построила его и ограждала от внешних врагов. Условия жизни показали, что для целости и благополучия целого требуется покорение соседей и присоединение их к основному целому. Так началось увеличение государства, расширение его пределов, умножение его населения и поднятие его силы, мощи и величия. Особенно много в этом отношении сделал дом Романовых, в котором выделяются такие мировые личности, как великий Петр и великая Екатерина, и такие великие народники, как великий царь Александр III.

И вот ныне Россия представляет собой величайшее государство в мире, занимающее ⅕ часть тверди земной.

Великая по пространству, Россия велика и по своей мощи. К союзу с этой державой стремятся все государства мира. Многие соседи ищут ее защиты и покровительства. Многие народы своим бытием обязаны ее заступничеству. Ее литература – первая в мире. Ее художество и искусство поражает мир. Ее наука не уступает успехам в других странах. Ее величие вызывает в соседях удивление, зависть и скрытую ненависть.

Мы, русские, с полным правом можем сказать, что мы имеем честь быть членами великой и славной русской нации. Вот почему все руководители школ и все воспитатели должны, под великой ответственностью за неисполнение, вселять и поддерживать в наших детях убеждение и мнение, что Россия есть великое и мощное государство и русские с честью являются ее достойными сынами.

Такое положение России и русских создается настоящим положением России и тысячелетней ее историей.

Все, что составляет ныне Россию, создано ее достойными сынами. На этом должны зиждиться почтение и преклонение пред прошлым России и великая честь быть гражданином ее в настоящем. Все народности, входящие в состав России, есть ее подданные. Они могут быть равноправными нам только постольку, поскольку заслужат этого своей преданностью и готовностью служить России, как ее настоящие, истинные дети.

Не стесняться должны русские своего имени перед всем светом, а гордиться. Вне России мы имеем право на почет и уважение к себе, ибо, находясь на границе Азии, мы приняли на себя великое иго монгольское и тем спасли Европу от ужасов этого ига. Мы пострадали за это и во многом отстали в науке и знании. И тем не менее мы сбросили это иго. Покорили себе своих бывших владык и успели догнать непрерывно шествующую по пути знания Европу, не уступая ей в своих познаниях.

Разве это не дает нам права гордиться нашей нацией?

Мы имеем право гордиться нашей нацией внутри своего государства. Ибо мы смело можем сказать в глаза всем нашим подданным, что победили их, но не уничтожили. Мы сохранили им их религию, их язык, их нравы и обычаи и требуем одного: да помнят они, что в России державная господствующая нация – русская нация и кто желает от России стать равным русскому, тот должен стать духом русским. Мы не признаем в России рабов, но кто осмелится в России идти против России, тот лишен будет всех прав, которыми пользуются ее достойные сыны. Разве Лорис‑Меликов не достиг положения верховного владыки?!. Разве Чарторыйский не повелевал судьбами Белоруссии и Литвы?!. Им дано было больше, чем они имели на то право. Но пускай помнят и то, что польским революционерам и армянскому Дашнакцутюну больше нет места в России.

Пускай все руководители и преподаватели в наших школах внедряют в наших детей эту идею. Это их долг.

И пускай наши дети знают, что они дети славной русской нации, державной в Российской империи, а дети прочих наций да знают, что они наши братья и для них честь стать равными с нами.

Сознание достоинства быть русскими должно создать новое условие в деле воспитания – сознание своего долга, долга русского гражданина. Каждый мальчик и каждая девочка русской семьи, будь то дети светлейшего князя или простого крестьянина, должны исповедовать ту идею, что, имея честь быть русскими, они должны свято, открыто и неукоснительно признавать самодержавие, создавшее великую Россию, православие, всегда объединявшее и поддерживавшее ее сынов, единодержавие, составляющее нынешнее величие России и благо народа, составляющего сущность и основу нашего государства. Этот долг надлежит исповедовать как в самом себе, так и вне себя открыто и никогда не стесняться защищать эти положения, как не должен ни секунды задумываться защищать свою мать, ибо наша Родина есть наша мать. Руководители и преподаватели русских школ и сами должны исповедовать этот символ национальной государственной веры и в своих питомцах утверждать его, и не за страх, а за совесть.

Тысячелетнее рабство в нашем Отечестве естественно и невольно породило и воспитало в народе подавленность и мрачность настроения и мысли, то, что называется пессимизмом. С этим направлением и с этим настроением нужно бороться, и бороться в высшей степени ожесточенно. «Рост великого организма требует соответствующей температуры в окружающей атмосфере, – говорит З.К. Столица, – требует света и тепла, способствующих развитию организма, – проявлению, упражнению и применению его жизненных сил. Лишенный этих условий организм задерживается в развитии, болеет. Таким‑то светом и теплом является для человека радость жизни, согревающая его и дающая расцвет всем его жизненным силам, – особенно силам духовного характера… Искоренять дурную привычку можно насаждениями соответствующей хорошей привычки»[4]. А так как нашим детям присущ чаще пессимизм, то руководители и преподаватели должны заботиться о насаждении в детях оптимизма. Для этого должно в вопросах веры устранять от всех уроков жестокости и человеконенавистничества Ветхого Завета и развивать уроками любви, радости и милосердия Нового Завета. В деле любви к Родине сообщать детям побольше примеров геройских подвигов наших предков, создавших нашу Родину и создавших ей величие и силу. Нужно побольше знакомиться с природой и богатствами нашей Родины, которые рисуют во всем величии ее мощь и силу и создают в гражданах ее самоуверенность и самоуважение.

Сознание собственного достоинства и долга порождает дальнейшее – уважение человека к человеку. Ибо кто сознает, что он человек и русский и имеет право гордиться этим, тот должен признать и в другом русском то же право на уважение. Если ты желаешь, чтобы тебя уважали, уважай в другом равного себе, тогда и ты получишь ту же плату. Кто не уважает другого, тот унижает сам себя и понижает и даже теряет право на уважение к себе.

На эту черту характера воспитатели и учителя должны обратить особенное внимание. Недостатком уважения друг к другу много страдают русские и англичане. Первые по недостаточному уважению к самому себе, вторые – по преувеличенному уважению к себе и гордости. И то и другое несимпатично.

Надлежащая установка в детях сознания собственного достоинства и чувства долга избавит их от присущих ныне многим русским недостатка гражданского мужества защиты чести и величия своей Родины и нации от присущих многим русским лести, самоунижения и недостатка самозащиты от наглости и нахальства близких нам инородцев и иностранцев. Все это отголоски многовекового рабства, пережитого русским народом, и образовательной отсталости, последовавшей во время задержки роста России в период монгольского ига.

Повышением сознания собственного достоинства и чувства долга повысится также и уважение, и любовь к народу. Свободный труд в закабаленной Руси превращается в принудительную работу, а рабство и его последствия – пользы труда на пользу владельца и проч. – едва ли могло поселить в работающем любовь и уважение к труду. Напротив, изнурительные принудительные работы на пользу владельца влекут за собой отвращение и ненависть к труду. Отсутствие значительного заработка устраняло возможность собственности, сознания ее цены и значения, а потому стремления к созиданию собственности. Еще более тому способствовали беззащитность собственности от посягательства владельца и его управляющих. Почему у народа атрофировалось не только чувство собственности, но и побуждение к ее образованию, а иногда даже ненависть к чужой собственности, созданной трудами раба на пользу владельца. Этим объясняется, почему наши рабочие исполняют свою работу по найму безучастно к интересам владельца и без всякого внимания участия к его собственности.

Поэтому долг руководителей и преподавателей школы, наравне с поднятием чувств достоинства и долга, стремиться к развитию в детях уважения и любви к труду, бережливости, сбережению, собственности и приобретению. Этим самым поднимается и уважение к труженикам, рабочим, мастеровым и проч. Нужно раз навсегда установить, что все это наши братья, равные перед Богом, законом друг к другу. Наличность собственности определит ее ценность и поведет к ее сбережению, как у себя, так и у других. Это поставит в надлежащие отношения нанимателя и нанимаемого, даст им доверие друг к другу и поведет к взаимопомощи. В числе величайших недостатков как русского славянского племени, так и вообще славянского племени служит наша взаимная рознь, склонность к вражде, ссоре и самоунижению. Это великое наше горе. Оно подмечено у наших предков греками и арабами более тысячи лет назад. Оно в нас держалось в течение этой тысячи лет. Оно зиждется в нас и ныне. Оно видимо как в нашей жизни, так и в политических партиях. Как только появится человек выдающегося ума, деятельности, убеждения, так все и накидываются на него, как звери.

Стыд, великий стыд. Пора покончить с этим. Пора побороть этот недостаток. Пора объединить и примирить русских славян…

Разумеется, то, что держалось более тысячи лет, не может быть уничтожено в один день… Придется с этим недостатком бороться и бороться долго, настойчиво и неутомимо. Против прирожденного есть одно могущественное средство борьбы – воспитание. И вот теперь на наших педагогах лежит великий долг и тяжкая ответственная обязанность – побороть и уничтожить эту взаимную нашу рознь, недоверие и самопоедание. Наши враги как внешние, так и внутренние отлично знают этот недостаток и всеми мерами стараются его продержать и раздуть.

Какие средства и меры придумают наши педагоги, я не знаю. Но мне кажется, и в данном случае поднятие самосознания, чувства долга, признание перед Родиной своих обязанностей, сознание своих племенных недостатков и стремлений к их исправлению во многом поможет нашим преемникам и облегчит труд педагогов.

Мне кажется, условия современной жизни много могут помочь и облегчить труд исправления нашего кровного прирожденного недостатка. В самом деле. Рабство пало. Все мы равны и в труде, и в правах. Нет насилия, и нет безгласия. Все это дает возможность и почву к доверию, взаимопритяжению и взаимопомощи. Теперь мы можем не опасаться ни завладения нами, ни помыкания, а потому легко и свободно можем приступить и к совместному труду, и к доверчивой совместной жизни. Уважение к себе дает почву для уважения и доверия к другому, а любовь к Родине обяжет к поддержанию единения, общения, единства и взаимоуважения.

Пусть каждый ежеминутно помнит: не судите, да не судимы будете. Пусть каждый помнит, что наша Родина требует единения, а не розни. Пусть каждый помнит, что достоинства одного не затмевают достоинства другого и каждый из нас – сын одной матери, служащий для нее и равный всем.

Единение – сила, – эти слова да будут нашим девизом, а рознь и ссоры – великое несчастие и покрывающий нас позор.

Этот ужасный наш национальный недостаток вытекает из прирожденных отрицательных свойств нашей нации. В силу этого недостатка мы должны сомкнуться и объединиться.

Но есть и другой недостаток у нас, вытекающий из положительных свойств нашей нации. Этот недостаток подмечен Достоевским и возведен в достоинство. Все зависит от того, когда и как проявится он. Это – всечеловечение. Это – особенная способность русской славянской нации к обобщению всех вопросов науки и жизни. Всепримирение и обобщение действительно свойственно нам. Это ведет к тому, что мы можем жить и господствовать между 150 племенами соподчиненных нам народов. Это ведет к тому, что мы можем жить и между иностранцами и принимать самые непримиримые их интересы.

Это свойство русской славянской нации может повести к тому, что со временем она сможет послужить объединительницей всего европейского мира, к чему стремилось и стремится католичество, но только не путем агрессивности, а путем любви, смирения и взаимопомощи.

Но это свойство еще не вполне развито. Оно еще не культивировано. Оно в зачаточном и эволюционном состоянии. Оно – достояние всей нации, а ⁹/₁₀ нации находится еще в латентном состоянии. Но это свойство всечеловечения легко может переходить в космополитизм, что и было с нами в 60–70‑х годах. Но между этими двумя состояниями великая разница: космополитизм – насильственное поглощение нации человечеством, всечеловечение – объединение всех наций в одной при их основной неприкосновенности. В этом отношении русским славянам предстоит троякий труд: объединение своих подданных племен, объединение славян и объединение остальных европейских народов.

Но это дело отдаленного будущего. А пока русские должны стать прежде всего русскими. Россия для всех русских, и все русские – для России. Великая задача наших педагогов – настойчиво культивировать в русских детях их русские национальные черты и устранять все, что будет их увлекать на почву космополитизма.

Из крови, пролитой в боях,

Из праха обращенных в прах,

Из мук казненных поколений,

Из душ, крестившихся в крови,

Из ненавидящей любви,

Из преступлений, исступлений –

Возникнет праведная Русь.

Я за нее за всю молюсь

И верю замыслам предвечным.

Ее куют ударом мечным:

Она мостится на костях,

Она святится в ярых битвах,

На жгучих строится мощах,

В безумных плавится молитвах.

1920 г. Максимилиан Волошин