В июне 1933 года три колхозницы выдали чехословацкой делегации самую сокровенную советскую тайну той поры: в Стране Советов люди мрут от голода! Это лишь один из документов потрясающей, но не слишком обширной коллекции архивных документов по голоду в СССР 1930-х годов, обнародованных Федеральным архивным агентством.
В той подборке есть документы и похлеще: «Зарезала свою племянницу 12 лет, мясо которой употребила в пищу», «зарезала своего ребенка, мясо которого также употребила в пищу»; «не имея совершенно продуктов питания, по уговору со старшей сестрой, 9-летний мальчик убил 3-летнюю девочку (сестру), после чего отрезали у нее голову и в сыром виде ели мясо трупа»; «11-летний мальчик – ножом вскрыл живот умершего отца, вынул внутренности и приготовил их, чтобы сварить»; «бедняк… 50 лет, убил своих дочерей 7 и 9 лет, мясо которых употребил для еды. …При обыске никаких продуктов питания у него не обнаружено»; «в землянке, в сундуке, обнаружено человеческое мясо без костей около 30 кусков, весом 16 кг, и в чашке суп, сваренный из этого же мяса.
…Из этого мяса варили суп, который ела вся семья»; «на почве продзатруднений зарезала своего ребенка 3 лет, с целью употребления в пищу», «зарегистрирован факт употребления в пищу умершего грудного ребенка… Умерший ребенок был ее поджарен в печке на лопате и в тот же день съеден, а кости брошены в печь, с целью укрытия следов», «в ведре обнаружено было засоленное человеческое мясо», «при обыске обнаружено в чугунах человеческое мясо, а на столе лежали огложенные кости»; «дети, питавшиеся человеческим мясом и помещенные в интернатах, рассказывали о том, как их родители убивали и ели детей».
До краха СССР тема голода начала 1930-х годов была у нас не просто закрыта – под строжайшим запретом. Было наложено жесточайшее табу вообще на какое-либо упоминание о страшном голодоморе, для исследователей были закрыты абсолютно все архивные фонды, где находились документы о голоде. Разумеется, это вовсе не означало, что про ужасы голода не знал никто, кроме выживших, но очень молчаливых современников-свидетелей. Хотя подобные документы и находились на закрытом хранении, утечки было не избежать: они же лежали не только в архивах КГБ, но и в областных государственных, где с ними все равно должны были работать – хотя бы те, кто обеспечивал их сохранность, архивисты.
Надо же было давать ответы на запросы госорганов, граждан, готовить справки… А еще были студенты-историки, проходившие там архивную практику, в том числе автор этих строк. Поныне помню шок – свой и однокурсников – от открытия, сделанного нами во время той практики: документы Куйбышевского областного госархива (ныне Центральный госархив Самарской области) казенным языком всевозможных сводок и протоколов свидетельствовали, как свою смертоносную жатву голод 1930-х годов снимал в селах и поселках, откуда родом была половина нашего курса: села обезлюдели на четверть. Но больше шокировали документы о людоедстве – людоедстве не единичном, а массовом!
Приложенные к документам фотографии были не для слабонервных: расчлененные человеческие тела, отрезанные конечности и головы, объеденные куски тел и обглоданные кости, чугунки и ведра с кусками человечины… Разумеется, никто все это нам, студентам, специально не давал, однако кто-то сунул нос в те фонды из чистого любопытства, замещая сотрудников-хранителей, кому-то просто поручили дежурную работу – привести в порядок описи, картотеку, сверить дела. Так что к концу архивной практики те жуткие фотографии исподволь проглядели все…
Массовый голод, начавшийся в 1931 году, поразил Украину, Поволжье, весь Кавказ, особенно Северный, всю черноземную полосу России, Белоруссию, Урал, Сибирь – как Западную, так и Восточную, Казахстан… Все это были зоны сплошной коллективизации, основные зерновые районы страны. По подсчетам историков и демографов, на территории тогдашней РСФСР от голода начала 1930-х годов погибло не менее 2,5 млн человек, еще 1,5–2,5 млн человек умерли от голода в Казахстане, а 3–4 млн – на территории Украины. Всего же тогда в Советском Союзе погибло от голода от 7 до 9 млн человек, если не больше. При этом, как свидетельствует историк Виктор Кондрашин, не установлено ни одного факта смерти от голода коммуниста, председателя колхоза или сельского совета…
Весь ужас не только в том, что это был самый страшный голод за всю историю страны, но и в том, что голод тот был рукотворный: это было прямое следствие сталинской политики насильственной коллективизации и сталинской же политики принудительного изъятия хлеба у села – все делалось под дулами чекистских наганов и пулеметов войск ОГПУ.
Собственно, коллективизация ведь и была начата ради тотального выгребания зерна из села: Сталину позарез был нужен дешевый хлеб для армии, города и, главное, для продажи за границу – за валюту, поскольку кроме зерна поставлять за рубеж было нечего. Валюта же, в свою очередь, была позарез нужна Сталину для обеспечения форсированной индустриализации и милитаризации страны. 6 августа 1930 года Сталин писал Молотову: «Форсируйте вывоз хлеба вовсю. <…> Если хлеб вывезем, кредиты будут».
«Если за эти 1 ½ месяца не вывезем 130–150 мил [лионов] пудов хлеба, наше валютное положение может стать потом прямо отчаянным. Еще раз: надо форсировать вывоз хлеба изо всех сил» – это уже из письма Сталина Молотову от 23 августа 1930 года.
На другой день Сталин бьет в ту же точку: «Микоян сообщает, что заготовки растут и каждый день вывозим хлеба 1–1 ½ мил[лиона] пудов. Я думаю, что этого мало. Надо бы поднять (теперь же) норму ежедневного вывоза до 3–4 мил[лионов] пудов минимум. Иначе рискуем остаться без наших новых металлургических и машиностроительных (Автозавод, Челябзавод и пр.) заводов. <…> Чтобы ждать, надо иметь валютн[ые] резервы. А у нас их нет. Чтобы ждать, надо иметь обеспеченные позиции на междун [ародном] хлебн[ом] рынке. А у нас нет уже там давно никаких позиций, – мы их только завоевываем теперь, пользуясь специфически благоприятными для нас условиями, создавшимися в данный момент. Словом, нужно бешено форсировать вывоз хлеба».
Всего за 1930–1933 годы из Советского Союза в Европу было вывезено не менее 10 млн тонн зерна: в полном смысле слова «экспорт на костях», уничтоживший крестьянство страны. Как подсчитал покойный ныне историк Виктор Данилов, один лишь отказ от хлебного экспорта в 1932 году позволил бы прокормить по нормам благополучных лет примерно 7 млн человек… Это был настоящий геноцид, только по признаку не национальному, а классовому: уничтожали крестьянство. Причем крестьян русских (или белорусских, мордовских, татарских…) истребляли точно так же, как и украинских.
Рухнула советская власть, исчезли, казалось бы, запреты, но и в современной России тема фактически осталась закрытой: власти «антисоветской» горькая правда о рукотворном голоде 1930-х годов тоже не нужна – как-то она не очень патриотична. Потому первая настоящая работа по этой теме вышла в нашей стране лишь в 2008 году – спустя 75 лет после голода!
|
