27 мая 1954 года

18:25 Вторая московская комиссия (С.Е. Егоров, И.И. Долгих, Вавилов) вошла в зону. «нас встретила около столовой группа заключенных, с которыми завязалась беседа, однако уголовники-рецидивисты, видя это, потребовали от заключенных прекращения разговоров с нами, заявив, что всякие переговоры уполномочена вести только комиссия».

18:30 В помещении столовой, где собралось около 2000 заключенных, глава «комиссии» К.И. Кузнецов зачитал следующие требования: расследовать факты применения оружия (17-18 мая), не применять репрессии к членам забастовочного комитета; снизить срока осужденным на 25 лет, изменить отношение к членам семей осужденных; пересмотреть дела по ст. 58; отменить ссылку для освобождаемых из особлагов; оплата труда наравне с вольнонаемными, свободное общение с женщинами; ограничить права лагерной администрации в наложении дисциплинарных взысканий (заключение в ШИЗО только с санкции прокурора), установить льготные условия по зачетам для женщин, просить приезда в лагерь члена Президиума ЦК КПСС или секретаря ЦК.

«[В] конце беседы заключенным предложено изменить линию своего поведения и приступить [к] работе, беседа вызвала некоторое колебание среди заключенных. Видя это, Кузнецов и еще два уголовника-рецидивиста, являющиеся также членами комиссии, [в] категорической форме заявили, что 28 мая с.г. заключенные на работу не выйдут, а член комиссии, уголовник-рецидивист по кличке «Глеб», заявил: до приезда члена Президиума ЦК или секретаря ЦК КПСС никто работать не будет. Эти заявления были поддержаны некоторой частью заключенных. Нами еще раз было предложено заключенным хорошо продумать свои действия и приступить [к] работе. Беседа закончилась [в] 21 час 30 минут». Комиссия Центра признала, что часть требований заключенных может быть удовлетворена, принятые требования было решено отразить в приказе от имени начальника ГУЛАГа.

«Вскоре прилетели на «Дугласах» еще новые и более важные генералы: Долгих… и Егоров (зам. министра МВД СССР). Было назначено собрание в столовой, куда собралось до двух тысяч заключенных. И Кузнецов скомандовал: «Внимание! Встать! Смирно!», и с почетом пригласил генералов в президиум, а сам по субординации стоял сбоку. (Иначе вел себя Слученков. Когда из генералов кто-то обронил о врагах здесь, Слученков звонко им ответил: «А кто из вас не оказался враг? Ягода — враг, Ежов — враг, Абакумов — враг, Берия — враг. Откуда мы знаем, что Круглов — лучше?»)

Макеев, судя по его записям, составил проект соглашения, по которому начальство обещало бы никого не этапировать и не репрессировать, начать расследование, а зэки за то соглашались немедленно приступить к работе.

Однако когда он и его единомышленники стали ходить по баракам и предлагали принять проект, зэки честили их «лысыми комсомольцами», «уполномоченными по заготовкам» и «чекистскими холуями». Особенно враждебно встретили их на женском лагпункте и особенно неприемлемо было для зэков согласиться теперь на разделение мужских и женской зон. …

И хотя ни одно требование тут не сотрясало устоев и не противоречило конституции (а многие были только — просьба о возврате в старое положение), — но невозможно было хозяевам принять ни мельчайшего из них, потому что эти подстриженные жирные затылки, эти лысины и фуражки давно отучились признавать свою ошибку или вину. И отвратна, и неузнаваема была для них истина, если проявлялась она не в секретных инструкциях высших инстанций, а из уст черного народа.

Но все-таки затянувшееся это сидение восьми тысяч в осаде клало пятно на репутацию генералов, могло испортить их служебное положение, и поэтому они обещали. Они обещали, что требования эти почти все можно выполнить, только вот (для правдоподобия) трудно будет оставить открытой женскую зону, это не положено (как будто в ИТЛ двадцать лет было иначе!), но можно будет обдумать, какие-нибудь устроить дни встреч. … Пересмотр дел? Что ж, и дела, конечно, будут пересматривать, только надо подождать. Но что совершенно безотложно — надо выходить на работу! на работу! на работу!

А уж это зэки знали: разделить на колонны, оружием положить на землю, арестовать зачинщиков.

Нет, — отвечали они через стол и с трибуны. Нет! — кричали из толпы.

Управление Степлага вело себя провокационно! Мы не верим руководству Степлага! Мы не верим МВД!

— Даже МВД не верите? — поражался заместитель министра, вытирая лоб от крамолы. — Да кто внушил вам такую ненависть к МВД?

Загадка.

— Члена Президиума ЦК! Члена Президиум ЦК! Тогда поверим! — кричали зэки.

— Смотрите! — угрожали генералы. — Будет хуже!

Но тут вставал Кузнецов. Он говорил складно, легко и держался гордо.

— Если войдете в зону с оружием, — предупреждал он, — не забывайте, что здесь половина людей — бравших Берлин. Овладеют и вашим оружием!».

Приказ № 101/л начальника ГУЛАГа И.И.Долгих о мерах по улучшению условий содержания заключенных, соблюдению законности и восстановлению порядка в 3-м лагерном отделении (был передан по радио в 3-м лагерном отделении Степного лагеря МВД 28 и 29 мая). Объявлялось об отстранении от работы нескольких представителей лагерной администрации, виновных в применении оружия и незаконном содержании заключенных в штрафном и следственном изоляторах, передаче материалов на них в органы прокуратуры, снятии запоров с дверей и решеток с окон жилых бараков и столовых, ликвидации СИЗО, введении зачетов рабочих дней, недопущении впредь задержек заключенных при возвращении с работы, оборудовании комнаты для личных свиданий с родственниками, обеспечении 8-ми часового сна, актировании тяжелобольных в месячный срок, организации приема начальником лагеря заключенных по личным вопросам, немедленном начале оформления освобождения заключенных, совершивших преступления в возрасте до 18 лет (по Указу ПВС СССР от 24.04.1954).

Среди населения города распускались слухи о бесчинствах заключенных, чуть ли не о людоедстве [57].

3 июня 1954 года

Телеграмма Круглова к зам. министра Егорову (из Москвы в Кенгир): «Продолжайте вести усиленную разложенческую работу. Вооруженную силу пока не вводите. Подробные указания дадим вместе с тов. Руденко завтра».

4 июня 1954 года

На встрече московской комиссии с представителем «комиссии» заключенных В.Г. Батояном достигнуто соглашение из 8-ми пунктов: заделать проемы внешних зон 3-го лаготделения, сохранить порядок общения заключенных 2 и 3-го (мужских) лагпунктов, установить калитку между мужским и женским лагпунктами и разрешить общение между мужчинами и женщинами по воскресеньям в дневное время с 10 утра до отбоя, убрать заграждения и баррикады внутри лагпунктов, допускать лагерную администрацию в зону, но внутренний порядок поддерживать силами заключенных, лагерная администрация восстанавливает деятельность медицинских, торговых, культурно-бытовых учреждений. Московская комиссия обязуется довести до сведения правительства требования заключенных по вопросам, решение которых не входит в ее компетенцию, гарантирует, что никто из участников беспорядков привлечен к ответственности не будет.

Телеграмма Генерального прокурора СССР Руденко и министра внутренних дел СССР Круглова к Егорову (из Москвы в Кенгир): «После обсуждения создавшейся обстановки в 3-м лагерном отделении Степного ИТЛ принято следующее решение.

Вооруженную силу во избежание необходимости применения оружия пока в зону лагеря не вводить. Зону лагеря охранять. В случае нападения заключенных на охрану применять оружие.

Разработать и провести дополнительные мероприятия по разложению заключенных, оказывающих неповиновение лагерной администрации, добиваясь того, чтобы создать у них чувство безнадежности, бесперспективности и неизбежности печального конца их действий. Одновременно разъяснять, что, чем скорее они прекратят неповиновение лагерной администрации, тем для них будет лучше, в том числе и для организаторов этой волынки.

Всемерно усиливать внутреннее брожение среди заключенных, поддерживать заключенных, желающих выйти с территории лагеря, захваченной зачинщиками неповиновения, давать этим заключенным советы, указания и обещания.

Всеми способами облегчать возможность выхода из зоны заключенных, не желающих продолжать неповиновение.

Использовать вышедших заключенных, организуя их обращение к оставшейся части заключенных. Призывать заключенных к тому, чтобы они сами заставили зачинщиков и организаторов неповиновения из числа бандитского элемента и уголовников-рецидивистов прекратить свою преступную работу.

Разъяснять, что их требования и претензии будут рассмотрены в законном порядке при условии, если заключенные прекратят свое преступное поведение.

Продумайте специальные методы работы с женским контингентом.

О принятых Вами мерах докладывайте».

5  июня 1954 года

19:00 Выступление Начальника ГУЛАГа И.И.Долгих по радио перед заключенными 3-го лагерного отделения (несколько раз передавалось по радио и 6 июня): «…Вы не работаете уже около 3 недель, лишились зарплаты, зачетов рабочих дней, нанесли большой ущерб строительству и лагерю. И все из-за того, что кучка хулиганов желает пожить разнузданно и удовлетворить свои низменные побуждения, хочет безделья, разгула, женщин.

Своим поведением вы скомпрометировали свой коллектив, имевший неплохие традиции в строительстве Большого Джезказгана.

С многими из вас беседовали я и члены комиссии из Москвы, на словах вы — патриоты. Говоря и заверяя нас в этом, вы, видимо, не замечаете, что трехнедельный беспорядок в лагере — дело не патриотическое, а антисоветское.

Не верьте провокаторам и авантюристам, которые завели вас в тупик и распространяют антисоветские слухи о восстаниях и волынках в других лагерях, и вроде того, что вас поддерживают жители Джезказгана.

Эта антисоветская ложь может быть свойственна только агентуре капиталистических разведок.

Кончайте с этими преступными авантюристами, устанавливайте порядок в лагере и включайтесь в общенародное дело по строительству коммунизма.

Миллионы советских людей свято соблюдают законность социалистического государства, направляют все свои усилия на дальнейшее укрепление могущества нашей великой Родины. Советские люди не жалеют сил и труда в борьбе за построение коммунизма.

Я, как начальник Главного управления лагерей, заверяю вас, что никто из вас не будет подвергаться репрессиям, в том числе и члены так называемой «комиссии», если они вовремя поймут и исправят свои ошибки».

6 июня 1954 года

Телеграмма Егорова, Долгих, Вавилова министру внутренних дел СССР Круглову (из Кенгира в Москву): «…Заключенные 3-го лагерного отделения…продолжают укреплять заграждения внутри зоны, усилена патрульная служба. В зоне на стенах помещений и на отдельных плакатах продолжают писать лозунги с призывом к неповиновению, носящие провокационный характер. Патрули-пикетчики подобраны главным образом из числа уголовно-бандитствующего элемента и отъявленных контрреволюционеров.

Вечером 6 июня сего года усилили охрану зоны, включив 40 собак с проводниками. Эти мероприятия деморализующе подействовали на заключенных. Продолжаем работу по разложению. По радио обратились [с] призывом к женщинам, организовали выступление бригадира от имени бригады, вышедшей [из] зоны через проемы, в котором заключенные призывались прекратить неповиновение. До 6 июня работала сессия облсуда [по] рассмотрению дел осужденных, заболевших неизлечимым недугом. В настоящее время эта работа прекращена, так как комиссия от заключенных препятствует ее проведению, не выпускает из зоны заключенных на суд».

11 июня 1954 года

Из объяснений К.И. Кузнецова: «Встал вопрос о переизбрании состава лагерной комиссии по всем трем лагпунктам в связи с нежеланием мириться с вмешательством в дела комиссии со стороны «конспиративного центра» националистов.

И в деле переизбрания лагерной комиссии националисты сыграли главную роль. Они выдвинули на собраниях свои кандидатуры: по женскому лагпункту — вывели из состава Бершадскую, обвинив ее в нелояльности и тайных связях с администрацией лагеря, заменив своими доверенными, в прошлом активно участвовавшими в повстанческом движении на западе Украины: Супрун и Михалевич Анна. По второму лагпункту — вывели Батояна и избрали националиста Суничук Емельяна, в прошлом священник и скрытый деятель УПА, Кнопмуса Юрия…, как обиженного несправедливым осуждением и сторонника ненависти к карательной политике СССР, и Глеба Слученкова, как своего ставленника из числа представляющих интересы бытовиков (из преступного мира).

По третьему лагпункту — несмотря на старание националистов и в связи с занятой нами позицией с Макеевым не допустить перевеса в комиссии националистов, [мы] были вновь избраны с дополнением к нам третьего лица Авакяна».

Встреча «комиссии» с одним из секретарей Карагандинского обкома КПСС. Он выслушал просьбы заключенных и пожелал ознакомиться с положением в лагере, настаивал на выходе заключенных на работу. «Комиссия» сообщила о встрече на собрании заключенных, Кондратас и неизвестный чеченец заявили о нежелании заключенных удовлетвориться полномочиями и авторитетом секретаря обкома, просьба о приезде члена Президиума ЦК КПСС остается незыблемой.

Слученков заявил, что он был вызван к вахте 1-го лагерного пункта старшим лейтенантом Магазинниковым, который якобы от имени генералов Долгих и Бочкова сделал ему предложение спровоцировать столкновение в лагере между русскими и украинцами, добиться при этом 10-15 трупов для оправдания ввода вооруженных сил в лагерь, за что Слученков получит свободу и избранное им место жительства в любом городе Советского Союза.

Обе стороны пришли к согласию:

разрешить заключенным послать их письмо-жалобу на имя ЦК КПСС через местный партийный орган;
считать возможным посетить лагерь представителями местных партийных, советских и хозяйственных органов с целью ознакомления с положением в лагере и причин невыхода заключенных на работу и др.
При удовлетворении этих просьб заключенные должны решить вопрос о выходе на работу в положительную сторону.

Но тут же представители конспиративного центра предложили послать делегацию заключенных на Рудник. И это было вами принято.

Письмо было подготовлено, делегаты от местных властей и организаций посетили лагерь. Делегация заключенных на Рудник съездила. Но тем не менее вопрос о выходе на работу заключенных решен не был, а наоборот, такую постановку вопроса Слученков и Келлер со своими агентами в комиссии запретили.

Я спросил их на комиссии: «Чего они хотят?» Они ответили: «Нам нужны были вольные для вручения им писем для передачи в Рудник, чтобы там поддержали нас и не выходили на работу. Для этого мы и посылали тоже свою делегацию, но она не удалась. Нам важно, как можно дольше затянуть забастовку в лагере и сделать ее слышной на весь мир».

13 июня 1954 года

С этого дня в зону не допускаются работники прокуратуры, которые вели расследование по применению оружия 16 —17 мая.

14 июня 1954 года

«…[В ] ночное время заключенные обращаются [к] солдатам [с] призывом [к] неповиновению офицерам, [с] помощью [воздушного] змея семь раз [в] течение ночи выбросили листки, адресованные жителям Кенгира, с просьбой оказать им помощь [в ] вызове члена Президиума ЦК КПСС… [В] жилой зоне 14 июня вывесили три белых флага с черной окаемкой и красным крестом и полумесяцем — обращение к международной организации».

15 июня 1954 года

Приказом министра внутренних дел Круглова в распоряжение зам. министра Егорова направлен эшелон с 5-ю танками Т-34.

«Обстановка [в] 3-м лагерном отделении по состоянию на 15 июня с.г. по-прежнему напряженная. Укрепляются существующие и строятся новые третьи и четвертые линии заграждения внутри зоны. Заключенные используют около пяти тысяч бутылок для изготовления ручных гранат, начиняя их известью.

Патрульную и дозорную службы [в] ночное время несут главным образом заключенные из числа оуновцев и прибалтийских националистов».

16-18 июня 1954 года

Телеграмма Егорова, Долгих, Вавилова к Круглову: «В течение трех дней 16-18 июня сего года встречались [с] членами комиссии заключенных 3-го лаготделения с целью склонить комиссию [к] прекращению неповиновения».

19 июня 1954 года

Телеграмма Егорова, Долгих, Вавилова к Круглову: «…в 12 часов дня должны были вновь встретиться, однако встреча была сорвана. Член комиссии Слученков — представитель рецидивистов — явился пьяным, вооруженный кинжалом, вместе с ним пришла [в] таком же состоянии группа его приближенных [в другом документе назван Иващенко]. Слученков заявил, что нам надоели переговоры, вести их дальше он не будет.

На протест со стороны председателя комиссии заключенного Кузнецова Слученков в резких и бранных выражениях заявил, что он не признает никого, его группа в количестве 40 человек заставит остальных заключенных делать, что нужно.

Террор внутри зоны усиливается, ночью производятся избиения. На протяжении последних четырех дней усиленно строятся внутри зоны заграждения, через рупоры передаются обращения к солдатам охраны, призывая их [к] неповиновению своим офицерам. Обстановка [с] каждым днем становится накаленной.

В 1-2-м лаготделениях на работу выходят все, однако заключенные проявляют большой интерес [к] событиям [в] 3-м лагерном отделении».

20 июня 1954 года

Министр строительства предприятий металлургической промышленности СССР Д.Я. Райзер и министр цветной металлургии СССР П.Ф. Ломако направили записку в СМ СССР с выражением недовольства по поводу беспорядков в Степлаге, срывающих план по добыче руды Джезказганским рудником, и с просьбой обязать МВД навести в десятидневный срок порядок в лагере.

22 июня 1954 года

«Почему тянулось это время? Чего могли ждать хозяева? Конца продуктов? Но они знали, что протянется долго. Считались с мнением поселка? Можно было быстрей. (Правда, потом-то узнали, что за это время из-под Куйбышева выписали полк «особого назначения», то бишь, карательный. Ведь это не всякий и умеет.) Согласовывали подавление наверху? И как высоко? Нам не узнать, какого числа и какая инстанция приняла это постановление.

Несколько раз вдруг раскрывались внешние ворота хоздвора — для того ли, чтобы проверить готовность защитников? Дежурный пикет объявлял тревогу, и взводы высыпали навстречу. Но в зону не шел никто.

Вся разведка защитников лагеря была — дозорные на крышах бараков. И только то, что доступно было увидеть с крыш через забор, было основанием для предвидения.

В середине июня в поселке появилось много тракторов. Они работали или что-нибудь перетягивали около зоны. Они стали работать даже по ночам. Эта ночная работа тракторов была непонятна. На всякий случай стали рыть против проломов еще ямы (впрочем, У-2 все их сфотографировал или зарисовал).

Этот недобрый какой-то рев добавил мраку.

И вдруг — посрамлены были скептики! посрамлены были отчаявшиеся! посрамлены были все, говорившие, что не будет пощады и не о чем просить.

Только ортодоксы могли торжествовать. 22 июня внешнее радио объявило: требования лагерников приняты! В Кенгир едет член Президиума ЦК!

Розовая точка обратилась в розовое солнце, в розовое небо! Значит, можно добиться! Значит, есть справедливость в нашей стране! Что-то уступят нам, в чем-то уступим мы. В конце концов и в номерах можно походить и решетки на окнах нам не мешают, мы ж в окна не лазим. Обманывают опять? Так ведь не требуют же, чтобы мы до этого вышли на работу!

Как прикосновение палочки снимает заряд с электроскопа, и облегченно опадают его встревоженные листочки, так объявление внешнего радио сняло тягучее напряжение последней недели».

23 июня 1954 года

Резолюция на записке двух министров председателя СМ СССР Г.М. Маленкова: «Министру внутренних дел т.Круглову принять необходимые меры и об исполнении доложить».

В 1-м отделении Степлага вечерняя смена отказалась выйти на работу (по воспоминаниям, призыв к поддержке забастовки Кенгирского отделения исходил от украинцев; надзорсостав покинул зону).

24 июня 1954 года

Егоров сообщает министру внутренних дел СССР Круглову (из Кенгира в Москву) о прибытии эшелона с танками (танки были размещены на расстоянии 12 км от лагеря, Круглов в телеграмме от 21.06 предлагал избегать артиллерийского огня и использовать танки как таранную силу). На укреплениях, воздвигнутых заключенными, появились таблички с надписью «Мины».

В 11.00 министр внутренних дел СССР Круглов отдает телеграммой приказ о применении танков (в приказе содержится ссылка на решение правительственной комиссии в составе: Круглов, Генеральный прокурор СССР Руденко, председатель КГБ при СМ СССР Серов). Комиссия МВД и Прокуратуры СССР в Кенгире принимает акт, в котором намечает штурм «в ночь с 25-го на 26 июня с.г. по особо разработанному плану»: ввод в зону 3-го лагерного отделения войск под прикрытием пяти танков.

26 июня 1954 года

По радио от имени «Комиссии МВД» началась трансляция обращения к заключенным (с 3 часов 25 минут до 4 часов утра):

«Исходя из просьбы основной массы заключенных о создании ей нормальных условий для жизни и работы, освобождении ее из-под влияния вооруженных уголовников-рецидивистов, решено:

В 3.30 26 июня ввести в зону лагеря войска.
Разрушить баррикады.
Создать заключенным, желающим прекратить неповиновение, условия свободного выхода на работу.
В связи с этим предлагается:

Всем заключенным находиться в бараках и не оказывать сопротивления войскам.
Беспрекословно выполнять требования лагерной администрации.
Заключенным, оказавшимся в других бараках, оставаться на месте до прибытия лагерной администрации.
Сложить оружие. Принять меры к обезоружению и задержанию бандитов.
Пикетчикам и несущим службу наблюдения на крышах немедленно покинуть свои посты; по заключенным, не выполнившим этого требования, будет применяться огонь.
Медицинскому персоналу оставаться на своих местах.
Предупреждаем, что в случае нападения на солдат, офицеров, лагерную администрацию или появления заключенных в местах, объявленных огневой зоной, по ним будет применяться прицельный огонь».

Описание штурма у Солженицына: «…в небе развернулись ракеты на парашютах, ракеты взвились и с вышек — и наблюдатели на крышах бараков не пикнули, снятые пулями снайперов. Ударили пушечные выстрелы! Самолеты полетели над лагерем бреюще, нагоняя ужас. Прославленные танки Т-34, занявшие исходные позиции под маскировочный рев тракторов, со всех сторон теперь двинулись в проломы. (Один из них все-таки попал в яму.) За собой одни танки тащили цепи колючей проволоки на козлах, чтобы сразу же разделять зону. За другими бежали штурмовики с автоматами в касках. (И автоматчики и танкисты получили водку перед тем. Какие б ни были спецвойска, а все же давить безоружных спящих легче в пьяном виде.) С наступающими цепями шли радисты с рациями. Генералы поднялись на вышки стрелков и оттуда при дневном свете ракет (а одну вышку зэки подожгли своими угольниками, она горела) подавали команды: «Берите такой-то барак!.. Кузнецов находится там-то!..»

Они не прятались, как обычно, на наблюдательном пункте, потому что пули им не грозили.

Издалека, со строительных конструкций, на подавление смотрели вольные. Проснулся лагерь — весь в безумии. Одни оставались в бараках на местах, ложились на пол, думая так уцелеть и не видя смысла в сопротивлении.

Другие поднимали их идти сопротивляться. Третьи выбегали вон, под стрельбу, на бой или просто ища быстрой смерти.

Бился Третий лагппункт — тот, который и начал. Они... швыряли камнями в автоматчиков и надзирателей, наверно и серными угольниками в танки... О толченом стекле никто не вспоминал. Какой-то барак два раза с «ура» ходил в контратаку...

Танки давили всех попадавшихся по дороге (киевлянку Аллу Пресман гусеницей переехали по животу). Танки наезжали на крылечки бараков, давили там (эстонок Ингрид Киви и Махлапу). Танки притирались к стенам бараков и давили тех, кто виснул там, спасаясь от гусениц. Семен Рак со своей девушкой в обнимку бросились под танк и кончили тем. Танки вминались в дощатые стены бараков и даже били внутрь бараков холостыми пушечными выстрелами.

Вспоминает Фаина Эпштейн: как во сне отвалился угол барака, и наискосок по нему, по живым телам, прошел танк; женщины вскакивали, метались; за танком шел грузовик, и полуодетых женщин туда бросали.

Пушечные выстрелы были холостые, но автоматы и штыки винтовок — боевые. Женщины прикрывали собой мужчин, чтобы сохранить их — кололи и женщин! Опер Беляев в это утро своей рукой застрелил десятка два человек.

После боя видели, как он вкладывал убитым в руки ножи, а фотограф делал снимки убитых бандитов. Раненная в легкое, скончалась член Комиссии Супрун, уже бабушка. Некоторые прятались в уборные, их решетили очередями там.

Кузнецова арестовали в бане, в его КП, поставили на колени. Слученкова со скрученными руками поднимали на воздух и бросали обземь (прием блатных).

Потом стрельба утихла. Кричали: «Выходи из бараков, стрелять не будем!» И, действительно, только били прикладами.

По мере захвата очередной группы пленных, ее вели в степь через проломы, через внешнюю цепь конвойных кенгирских солдат, обыскивали и клали в степи ничком, с руками протянутыми над головой. Между такими распято лежащими ходили летчики МВД и надзиратели и отбирали, опознавали, кого они хорошо раньше видели с воздуха или с вышек.

…

Танки, давившие Кенгир, поехали самоходом на Рудник и там поелозили перед глазами зэков. Для умозаключения... Весь день… заключенные лежали ничком в степи под солнцем (все эти дни — нещадно знойные), а в лагере был сплошной обыск, взламывание и перетрях. Потом в поле привезли воды и хлеба. У офицеров были заготовлены списки. Вызывали по фамилиям, ставили галочку, что — жив, давали пайку и тут же разделяли людей по спискам».

Из телеграммы Егорова Круглову: «…За две минуты до начала операции нами объявлено по радио о вводе в зону войск и танков с целью разрушения баррикад и дачи возможности беспрепятственного выхода за зону заключенным, нежелающим поддерживать неповиновение…

Сопротивление войскам было оказано заключенными, забаррикадировавшимися в шести бараках, и группой женщин и мужчин, сосредоточившихся на улице женской зоны [в количестве] до 500 человек.

При сопротивлении со стороны заключенных применялись самодельные гранаты, пистолеты, пики и железные прутья и камни. В связи с активным сопротивлением войсками из пушек танков был открыт огонь холостыми снарядами, активно применялись ракеты, а по сосредоточившейся толпе [в] женском лагерном пункте — ракеты, конвойно-караульные собаки. По нападающим на солдат с целью их уничтожения и завладения оружием офицерами и командирами отделений применялся прицельный огонь из пистолетов и карабинов. (Солдаты были вооружены карабинами [с] холостыми патронами.)

Основная операция продолжалась [в] течение одного часа 30 минут, закончилась [в] 05 часов утра [по] местному времени. В результате применения оружия по сопротивляющимся, убийства активной частью оуновцев и уголовных элементов заключенных, пытавшихся выходить из бараков с вводом войск, были подняты 35 трупов, со стороны солдат убитых нет, имеются раненые [из] самодельных пистолетов и гранат — 4 человека… Неповиновение в 1-м лаготделении продолжается».

По уточненным данным, число погибших при штурме заключенных составило 37 чел., раненых 61, из них 9 скончались; убитых и раненных среди штурмовавших (3 дивизиона внутренней охраны — 1600 чел.) не оказалось, 40 человек получили незначительные повреждения и ушибы. При штурме были использованы 98 собак, применялись дымовые шашки и взрывпакеты.

После штурма из лагеря изъято: 1577 металлических прутьев и пик, 291 финка, 68 самодельных сабель, 36 самодельных гранат, 4 пистолета, 26 топоров, 40 вил и копьев, 400 бутылок с негашеной известью, недоделанный коротковолновый радиопередатчик.

Арестовано 36 человек: «члены комиссии», командиры «пунктов сопротивления», личная охрана членов «комиссии», активные участники неповиновения (их было решено предать суду). 400 человек было переведено на тюремный режим: все сотрудники «службы безопасности» и все, кто участвовал в охране лагеря. 1000 человек («те, кто активно поддерживал бунтовщиков») были этапированы в Берлаг и Озерлаг.

27 июня 1954 года

Заключенные 3-го лаготделения выведены на работу. «…весь день заставили убирать баррикады и заделывать проломы».

28 июня 1954 года

Телеграмма Егорова к министру внутренних дел Круглову: «Неповиновение заключенных 3-го лагерного отделения Степного лагеря МВД в количестве 551 человека, продолжавшееся с 16 мая сего года по 25 июня сего года, сломлено путем ввода войск и танков в зону лагеря 26 июня сего года».

29 июня 1954 года

Заключенные 1-го лаготделения, бастовавшие в поддержку Кенгира, вышли на работу.

10 июля 1954 года

Введено в действие новое «Положение об исправительно-трудовых лагерях и колониях МВД СССР», которым институт особлагов не предусматривался.

16 сентября 1954 года

На коллегии МВД СССР был заслушан доклад зам.министра Егорова о «массовом неповиновении заключенных в 3-м лагерном отделении Степного лагеря и результатах его ликвидации». «В массовом неповиновении принимали участие заключенные двух мужских и одного женского лагерных пунктов, в которых содержались 5392 заключенных, из них 43% женщин. Основную массу заключенных в лагерном отделении (72%) составляли осужденные за измену Родине и другие тяжкие преступления (оуновцы, прибалтийские националисты).

…Массовое неповиновение заключенных в 3-м лаготделении Степного лагеря глубоко обнажило крупные недостатки и ошибки руководства Степного лагеря в работе по обеспечению режима содержания заключенных и их оперативному обслуживанию.

Начальник лагеря тов.Чечев и его заместители тт.Рязанов и Щетинин плохо занимались изучением обстановки в лагере и несвоевременно устраняли недостатки в режиме, на факты нарушений социалистической законности со стороны работников лагеря реагировали слабо, допускали серьезные нарушения приказов МВД СССР по вопросам размещения и охраны заключенных. Многие начальники лагерных подразделений устранились от проведения работы по перевоспитанию заключенных, в бараках не бывали, приемов заключенных по личным вопросам не проводили, в обращении с ними допускали грубость (начальник 1-го лаготделения Манаков и др.), слабо реагировали на их жалобы и заявления. Будучи предоставленными самим себе, заключенные подпадали под влияние отрицательного элемента и не препятствовали ему осуществлять преступные намерения.

Руководство лагеря, лагерных подразделений и режимно-оперативный аппарат не проводили повседневных мероприятий по выявлению организаторов бандитских и националистических групп с целью изъятия и изоляции их от остальной массы заключенных.

… События в Степном лагере, вскрыли также, что бывший министр внутренних дел Казахской ССР тов.Губин и начальник Управления МВД Карагандинской области тов.Коновалов недостаточно глубоко вникали в работу исправительно-трудовых лагерей и колоний, дислоцированных на территории республики и области, и не чувствовали должной ответственности за состояние в них режима содержания заключенных. Руководство ГУЛАГа МВД СССР (тт. Долгих, Бочков, Щекин, Козырев), зная о серьезных недостатках в режиме содержания заключенных и неудовлетворительной постановке агентурно-оперативной работы в Степном лагере, не приняло решительных мер к их устранению и наведению порядка. Начальник лагеря полковник Чечев с согласия ГУЛАГа свыше 3 месяцев отсутствовал в лагере. …

Коллегия МВД СССР обращает внимание руководства ГУЛАГа, министров внутренних дел республик, начальников УМВД краев и областей, начальников ИТЛ, УИТЛК и ОИТК на необходимость глубокого изучения и умелого применения на практике постановления ЦК КПСС от 10 июля 1954 года и Положения об исправительно-трудовых лагерях и колониях МВД.

…

коллегия Министерства внутренних дел СССР постановляет:

…

14. Впредь при массовых неповиновениях заключенных стремиться прекратить их путем разъяснительной работы и разложения группы инициаторов, однако разъяснительную работу не превращать в «переговоры», так как это положительных результатов не может дать.

…

16. За необеспечение режима содержания заключенных в Степном лагере и непринятие должных мер к перестройке работы в соответствии с постановлением ЦК КПСС от 12 марта 1954 года снять с занимаемых должностей и.о. начальника лагеря подполковника Щетинина, начальника лагерного отделения № 1 капитана Манакова, начальника оперативного отдела подполковника Заравняева и назначить их с понижением; зам. начальника лагеря подполковника Рязанова и начальника 3-го лагерного отделения подполковника Федоров предупредить о неполном служебном соответствии.

Обязать Управление кадров МВД СССР в месячный срок укрепить Степной лагерь руководящими кадрами.

17. Обратить внимание начальника ГУЛАГа МВД СССР тов.Долгих и начальника УМВД Карагандинской области тов.Коновалова на недостаточное руководство с их стороны Степным лагерем.

Коллегия МВД СССР обязывает руководство ГУЛАГа, министров внутренних дел республик, начальников УМВД краев и областей, начальников ИТЛ — УИТЛК — ОИТК, начальников политотделов лагерей и УИТЛК обсудить настоящее решение на служебных совещаниях и организовать практическое осуществление намеченных мероприятий».

сентябрь-октябрь 1954 года

Из доклада Министра внутренних дел СССР С.Н. Круглова: «…Ослабление установленного режима содержания заключенных допускать нельзя, это неизбежно приводит к возникновению беспорядков и другим нежелательным последствиям. В 1954 году в лагерях имел место некоторый рост количества бандитских проявлений и случаев массового неповиновения лагерной администрации. Этот рост объясняется следующими причинами.

После амнистии в марте 1953 года, которая, как известно, затронула в основном положительный контингент заключенных, во всех лагерях резко возрос удельный вес осужденных за тяжкие преступления. Многие из этих преступников были озлоблены тем, что на них не распространена амнистия, и поэтому усилили сопротивление администрации, а также провоцировали бандитские проявления среди заключенных….

Изменившаяся оперативная обстановка в лагерях после амнистии требовала серьезной перестройки работы по обеспечению режима. Однако оперативный состав лагерей продолжал работать старыми методами…

Наиболее серьезные беспорядки произошли в мае-июне 1954 года в Степном лагере, где имело место массовое неповиновение заключенных, явившееся следствием слабой работы лагерной администрации и оперативного аппарата, а также слабого уровня руководства лагерями со стороны ГУЛАГа МВД СССР.

Существо и причины этих беспорядков известны из специального решения Коллегии МВД СССР…».

8 августа 1955 года

В Верховном суде Казахской ССР слушалось дело руководителей восстания в Степлаге. Суд приговорил Кузнецова и Слученкова к высшей мере наказания (приговор Кузнецову был изменен на 25 лет ИТЛ, 12 марта 1960 года он был полностью реабилитирован Верховным судом СССР по обоим делам). Слученков был казнен 12 сентября 1956 года.

«Суд над верховодами был осенью 1955 года, разумеется закрытый и даже о нем-то мы толком ничего не знаем... Говорят, что Кузнецов держался уверенно, доказывал, что он безупречно себя вел и нельзя было придумать лучше. Приговоры нам не известны. Вероятно, Слученкова, Михаила Келлера и Кнопкуса расстреляли. То есть, расстреляли бы обязательно, но может быть 55-й год смягчил?» 

24 апреля 1956 года Степной ИТЛ закрыт.

Источники:

Кенгирское восстание. Документы и воспоминания // Воля. Журнал узников тоталитарных систем. — 1994. — № 2/3
Новая газета. № 143 от 21 декабря 2011
Солженицын А.И. Сорок дней Кенгира // Архипелаг ГУЛАГ. Т. 3, Ч. 5 : Каторга 
Климович Рыгор. Конец Горлага. — Менск. Наша Нiва,1999.
Волошина-Куц Н.Д. Очень многие люди учили меня жизни просто фактом своего существования // О времени, о Норильске, о себе… Т. 5. — 2004.
Новая газета. № 140 от 10 декабря 2012
Кокурин А.И. Восстание в Степлаге. «Отечественные архивы», 1994, № 4
Макарова Алла. Норильское восстание. Май—август 1953 года. // Воля. — 1993. — № 1.
Варкони-Лебер Франц.  Пока однажды… // Континент. — 1975.
Система исправительно-трудовых лагерей в СССР, 1923-1960: Справочник / Сост. Смирнов М.Б.
Кропочкин А.Е. Воспоминания бывшего каторжника СЛ-208 // Поживши в ГУЛАГЕ: Сборник воспоминаний / Сост. Солженицын А.И. — М.: Русский путь, 2001.

Источник