Один из таких буквально последователей Христа в наши дни был смиренный пастырь паствы Христовой по имени Аркадий, что по-гречески означает "пастух". Он родился 25 апреля 1889 года и при крещении получил имя в честь святого Аркадия, сына святых Ксенофонта и Марии, память которых 26 января. Его отец, священник Иосиф Остальский, был арестован в 1922 году, заболел тифом, скончался в тюрьме во время следствия. Его мать, Софья Павловна, была благочестивая женщина и духовно поддерживала своего сына до самого конца своей жизни.
Подготовившись к службе в Церкви, молодой человек женился и стал священником, служил в храме в городе Староконстантинове Волынской губернии. Молодым священником он прибыл в мой город Житомир прямо с фронта в 1917 году и получил маленькую церковь в центре горда. Там организовал братство мирян в духе ранних христиан. А его супруга, у которой были мирские взгляды, оставила его и вышла замуж за большевика. Отец Аркадий спокойно дал ей развод и ушел жить к своей матери. Это дало ему возможность полностью посвятить себя церковному служению и пастве.
Он совершил паломничество в Саров. Его близость к великому преподобному Серафиму подвигла его на решение принять монашество, и в Сарове он принял постриг.
С силами и задором молодости он обратил свое внимание на защиту Православной веры, привлекая множество верующих своими пламенными проповедями. Каждое утро и вечер он совершал Богослужения. И эти страстные апостольские службы изливали поток горячей радости и веры на души гонимых христиан. Он весь горел. Он никогда не отдыхал и никогда не думал о себе. Он был до такой степени бескорыстным, что мог первому встречному нищему отдать все, что у него было. Суровая советская действительность с ее всевозрастающей нищетой и отсутствием самого необходимого для жизни давала, конечно, христолюбивому пастырю широкую возможность заниматься благотворительностью. Завидев в холодную ночь обнищавшего человека в рваных штанах, отец Аркадий, не сомневаясь ни минуты, отдавал ему свои. И, поскольку всегда ходил в рясе, этого не было заметно. И только его мать, заботившаяся о его одежде, обнаруживала его очередной акт милосердия и с улыбкой говорила соседкам: "Вчера Аркаша пришел домой без штанов".
Молитва отца Аркадия обладала большой силой. В нашей церкви во время служб не было никаких разговоров или движения, все молились сосредоточенно, как Батюшка в алтаре. Часто все в церкви непроизвольно падали на колени. Все пели. С каждым годом гонения на Церковь усиливались, и верный пастырь переносил испытания и постоянно подвергался опасности. Чека преследовала верующих, повсюду закрывали храмы, и верующих выгоняли с работы просто из-за их религиозных убеждений. А отец Аркадий, постоянно горящий небесным огнем, привлекал к себе все больше и больше верующих и объединял их в единодушной верности Богу.
Он сразу организовал братства мирян с целью донести Христианство страждущим русским людям. Я была членом Свято-Николаевского братства. Мы все горели энтузиазмом. Тех, кто хотел вступить в братство, принимали торжественно, они давали обет выполнять цели братства; требовалась, прежде всего, преданность чистоте Православия – никогда не отказываться от него даже под угрозой смерти, во-вторых, ношение скромной одежды, потом пощение и так далее. Принятие в братство проводилось очень торжественно. Все должны были провести необходимую подготовку для исповеди и принятия Святого Причастия. Потом все оставались в церкви, и до чтения евангелия мы должны были повторять слова, которые говорил отец Аркадий – правила братства – и подтверждать их клятвой. Потом нам все давали большие зажженные свечи, которые мы должны были хранить до смерти. Потом мы принимали Святое Причастие.
В нашем братстве было несколько групп: одна группа – миссионерская, которую вел сам отец Аркадий и целью которой было бороться с сектантами, атеистами и живоцерковниками; потом была группа певчих, группа, которая посещала больницы, заботясь об одиноких больных и бедных многодетных семьях, потом похоронная группа, в чьи обязанности входило не только наблюдать, чтобы верующие были похоронены согласно церковному обряду, но также доставать гробы и доставлять их на кладбища, и, поскольку время было очень трудное, часто мы должны были тащить гробы на маленьких повозках или санках на кладбище и даже копать могилы. Не забывайте, какие это были исключительно тяжелые годы! Была также группа благотворителей.
Сначала у отца Аркадия было две церкви – маленькая Благовещенская и побольше, посвященная Трем Святителям, которая раньше была семинарской, а другие здания семинарии занимали различные учреждения. Когда деятельность братства стала слишком заметной, его членам повезло получить бывшую старообрядческую церковь святого Игнатия Богоносца, где мы просуществовали до 1937 года, но в том году церковь закрыли, и члены братства стали собираться в кладбищенской церкви. В братстве было два священника – отец Иулиан Красицкий, который позднее был вынужден бежать, и отец Иоанн Сиров, остававшийся до самого конца и тайно совершавший службы. Так, он крестил моего ребенка в 1939 году, хотя за это могли немедленно выслать. Но Бог хранил его, и я общалась с отцом Иоанном до прихода немцев.
В 1921 году вышел указ патриарха Тихона, запрещавший давать церковные сосуды в руки неверующих, особенно святые потиры, освященные благодатью Господней. Отец Аркадий, как преданный сын Церкви, последовал призыву Патриарха и не выдавал церковные ценности. Но сатанинская власть делала свое злое дело. Однажды, сразу после Божественной литургии, отец Аркадий был арестован агентами чека. Это было в 1922 году, в пасхальную седмицу. Когда чекисты его забрали, толпа людей двинулась за арестованным отцом Аркадием к зданию чека. Чекисты схватились за винтовки и со злостью стали кричать: "Расходитесь по домам, или начнем стрелять!" Все молчали, теснее прижимаясь друг ко другу и затаив дыхание. И тогда вперед выступила монахиня по имени Серафима и храбро сказала: "Нет! Мы не уйдем, пока вы не освободите отца Аркадия или не арестуете нас всех вместе с ним". Тогда солдаты опустили оружие. Мы стояли стеной, и они начали заталкивать нас в здание чека. Толпа была огромной, и, арестовав тридцать пять женщин и семнадцать мужчин, им пришлось закрыть двери. Нас посадили в подвал. Среди нас были руководители хора, и темное здание сразу наполнилось пасхальными песнопениями. Тогда нас выгнали во двор рядом с гаражом и начали по одному допрашивать, а потом вытолкнули на улицу. Нам давали подписать бумагу, что отец Аркадий начал мятеж, но никто ее не пописал. Потом к бумаге сделали приписку, что люди сами отказались покидать своего духовного отца. И это подписали все до единого, как сговорившись. Среди арестованных были молодые девушки по шестнадцати лет, включая меня, и мы подписали. Известие об аресте отца Аркадия мгновенно распространилось по городу, и в здание чека понесли бесконечное количество передач с едой для него. Хватило и всем арестованным, и даже охранникам.
Тем временем отца Аркадия допрашивали по поводу восстания и отказа выдать церковные ценности. На открытый суд созвали много свидетелей. Они все говорили одно и то же, описывая отца Аркадия как прекрасного человека, бескорыстного, посвятившего всю свою жизнь единственно служению Богу и людям. Было приведено много примеров его доброты и исключительного самопожертвования. Против него не было ни одного свидетельства. Но судья, молодой, очень гордый и самоуверенный, с циничной откровенностью заявил, что все описание отца Аркадия, данное свидетелями, его не оправдывает, а скорее отягощает выдвинутое против него обвинение, так как идеи, которые он проповедует и воплощает в жизнь, противоречат идеалам советской власти, и такие люди не только не нужны советскому правлению, а исключительно для него опасны.
Сначала отца Аркадия приговорили к смертной казни, а потом дали пять лет тюрьмы. Он отсидел более двух лет в нашем городе Житомире, что немного облегчило его судьбу, так как между ним и нашим братством был постоянный контакт. В конце 1924 года его освободили по амнистии. В тюрьме его полюбили не только узники, но и охранники, благодаря чему ему несколько раз удалось причастить осужденных, которых потом выводили на расстрел. Много душ он спас. И, конечно, он помогал своим сокамерникам едой, которую ему передавало наше братство.
В сентябре 1926 года отец Аркадий был хиротонисан во епископа Лубенского, викария Полтавской епархии, но в своей епархии не был. По пути к своей пастве, когда прибыл в город Лубны, был арестован и сослан в Казань, откуда ему удалось сбежать.
В 1928 году владыка Аркадий нелегально поселился в Ленинграде, где встречался с нашими (катакомбными) иерархами, проводил тайные Богослужения на Киево-Печерском подворье и вдохновлял катакомбные братства.
Потом он уехал в Москву, где был арестован и посажен в злославную Бутырскую тюрьму, а позднее отправлен в Соловецкий концлагерь. Свидетель вспоминает триумфальное совершение отцом Аркадием Божественной литургии в Москве: церковь была залита светом, и среди множества любящих и внимательно слушающих верующих стоял молодой архипастырь, и повсюду была духовная радость, красота и возвышенная молитва. А потом вдруг – ужасная ночь на железнодорожном вокзале, его высылка на Соловки. Через толпу женщин, которые собрались, чтобы проводить его, группа вооруженных красноармейцев провела епископа Аркадия в тюремный вагон, отгороженный колючей проволокой, и потом в следующий раз мы увидели любимого пастыря, когда он трижды благослови нас через решетку тускло освещенного окна движущегося поезда. Когда он вернулся из Соловков, в начале 1937 года, он был почти неузнаваем – седой старик.
Председатель нашего братства княгиня Наталья Ивановна Оржевская и другие проделали весь путь до Соловков, чтобы получить разрешение повидать его, но им не разрешили даже принять от него благословение. В большой комнате стояли два ряда столов. В одном ряду за столами сидели посетители, в другом – узники. Между рядами взад-вперед прохаживалась целая толпа охранников, производя такой шум, что приходилось буквально кричать, чтобы быть услышанными. И, конечно, им не разрешили приблизиться, чтобы получить благословение из-за "опасности инфекции". Годы спустя епископ Аркадий рассказал, что ему предлагали добровольно остаться на Соловках в должности кассира и даже обещали прекратить постоянную слежку при условии, что он откажется от сана, но он предпочел жизнь, полную лишений, сохраняя в сердце Господа Бога.
После освобождения с Соловков епископу Аркадию не выдали обычное советское свидетельство личности, без которого само существование человека становилось нелегальным, и это обрекло его на постоянные скитания. Ему, однако, удавалось тайно посещать свои катакомбные братства. Несколько раз он навещал свою мать в Житомире, где его приезды всегда вдохновляли и поддерживали и священников, и нас, грешных.
Фактически наше Свято-Николаевское братство после 1922 года было лишено постоянного руководства, но нам удалось продержаться до 1937 года, когда была закрыта последняя церковь и, конечно, братство не было зарегистрировано, но оставшиеся его члены продолжали собираться в часовне на кладбище. Когда епископ Аркадий тайно посетил Киев, виделся со схиепископом Антонием. Передвигался он, как правило, ночью, чтобы не вызывать подозрений, и побывал даже в Грузии и Сибири, но позже снова был арестован. Вся жизнь его была в страданиях за Христа. Едва успевал вернуться из одной ссылки, как в тот же месяц его арестовывали и снова ссылали. Между свободой и ссылкой не было большой разницы.
Когда он давал свои монашеские обеты целомудрия, послушания и нестяжания, это было как у его покровителя святого Аркадия Вяземского и Новоторжского (память 28 января, 11 июня и 14 августа). Святой Аркадий, Христа ради юродивый древней Святой Руси, бездомный, вел скитальческую жизнь, часто молясь на одной большой скале. Сейчас, став в своих скитаниях новым бездомным Аркадием распятой Святой Руси, разве мог он не остановиться на месте монастыря его святого в городе Вязьме? И почитая скалу, на которой древний аскет стоял на коленях в молитве, современный исповедник должен был осознать, что он был лишен даже холодной скалы, на которой мог бы на какое-то время остановиться и помолиться.
Однажды, когда его силы были подорваны постоянным одиночеством, бездомностью и страхом за будущее, тайно пребывая в Москве, епископ Аркадий поддался искушению повидаться с митрополитом Сергием. Чтобы это сделать, ему пришлось пройти через большие трудности и опасности. А когда он, наконец, увидел митрополита Сергия и рассказал ему о своей ситуации, последний, не слушая его, резко спросил: "Вы зарегистрировались в ГПУ? Пока там не зарегистрируетесь, я говорить с Вами не буду". Когда владыка Аркадий выходил из кабинета митрополита, то отметил, что и у митрополита Сергия, и у всех его священников был сытый вид и хорошая одежда, а, когда он посмотрел на людей, ожидавших у кабинета в надежде увидеть митрополита и получить от него помощь и поддержку, таких нуждающихся, несчастных, он понял, что у него другой путь и что он должен продолжать свои злополучные скитания. И он ушел...
Над ним было широкое звездное небо, в сердце у него был мир. Он был лишен всего, что может быть у человека. Но никто не мог лишить его того, что горело в его сердце пастыря! Ибо он был пастырем катакомбной паствы Христовой, и в нем горел огонь чистого Православия, и он смело продолжал свой путь, раздавая Хлеб Жизни своим братьям о Христе, разбросанным, как звезды над ним, по широким просторам русской земли. Так, наконец, в 1937 году он оказался в Калуге, где 22 сентября был арестован и пропал навеки. Это были годы ежовской чистки, когда многие исчезали бесследно, и катакомбная Церковь ушла в глубокое подполье, не обнаруживая никаких следов своего существования до наступления угодного Богу времени, когда из ее груди воссияет на весь мир ослепительная слава русских катакомбных святых...
Святый новомучениче Аркадие, моли Бога о нас!
Епископ Аркадий был расстрелян 29 декабря 1937 года на Бутовском полигоне под Москвой.
Источники. This account was compiled from materials supplied to the St. Herman Brotherhood by Bishop Arcadius' spiritual daughter, Irene Mashin, who also supplied the photographs and gave corrections to chapter 8 Polsky's Russia's New Martyrs, Vol. 2, pp. 84-87. – Этот рассказ из материалов, предоставленных Братству преподобного Германа духовной дочерью епископа Аркадия Ириной Машиной, которая также предоставила фотографии и дала исправления в главу 8 книги Польского "Новые мученики Российские", т. 2, стр. 84-87.
