Приобрести книгу - ПУТЬ ПОДВИГА И ПРАВДЫ. История Русского Обще-Воинского Союза
«Наша сила в единении, в сознании правоты нашего Белого Дела и в горячем стремлении и решении довести его до конца».
А.П. Архангельский
Ликвидация большевиками третьего руководителя РОВСа подряд стала для Союза тяжелейшим ударом. Иным недоброжелателям уже казалось, что детище генерала Врангеля доживает последние дни, и кое-кто даже стремился по-шакальи использовать момент для повышения собственных «политических дивидендов»… Положение и впрямь создалось угрожаемое, ибо вопрос о преемнике генерала Миллера так и не был решен до его похищения, хотя еще в 1936 г. Евгений Карлович проводил негласный опрос среди высших чинов РОВСа на предмет наиболее подходящей для замены его кандидатуры.
Кандидатур в ту пору было несколько. Среди них – ближайший соратник П.Н. Врангеля генерал Шатилов. Казалось, по степени своего участия в создании Союза, по близости к его основателю, по блестящему послужному списку и активной деятельности в РОВСе Павел Николаевич был наиболее естественным претендентом на возглавление организации. Неслучайно, годы спустя, по миновании Второй мировой войны, уже руководитель РОВ-Союза генерал А.П. Архангельский будет предлагать Шатилову принять этот пост, указывая, что не видит иного человека, который мог бы заменить его…
Павел Шатилов
Павел Николаевич происходил из военной семьи. И отец, и дед его были генералами. Отец, Николай Павлович, состоял помощником по военной части Наместника на Кавказе, позже заседал в Государственном Совете. Шатилов-младший окончил Пажеский корпус и Николаевскую академию Генерального штаба (по 1-му разряду). Из Пажеского корпуса был выпущен хорунжим в Лейб-гвардии Казачий Его Величества полк. С началом Русско- японской войны переведен по собственному желанию в 4-й Сибирский казачий полк. В ходе войны Павел Николаевич неоднократно проявил свою доблесть, был ранен и награжден многочисленными орденами. Именно на фронте Русско-японской состоялось знакомство Шатилова с Врангелем. Супруга Павла Николаевича писала в своих мемуарах о встрече старых друзей уже в Добровольческой армии: «Во время Японской войны при штабе командующего армией генерала Куропаткина был учрежден особый разведывательный дивизион, в который назначались офицеры, наиболее отличившиеся в разведке. Одним из эскадронов в этом дивизионе командовал Л.-Гв. Гусарского Его Величества полка штабс-ротмистр Гревс. Это был отличный офицер, тогда же, в Японскую войну награжденный золотым оружием. Младшими офицерами у него были конного полка поручик Врангель и лейб-казак сотник Шатилов. Все они были добрыми друзьями и сохранили эту дружбу до конца своих дней. Много позже они встретились в Добровольческой армии. Генерал Врангель был командующим армией, мой муж командовал в этой армии корпусом, а генерал Гревс – дивизией в его корпусе».
Павел Николаевич принадлежал к числу наиболее блестящих офицеров: с равной легкостью давались ему и науки, и воинские дисциплины. В Великую войну молодой офицер вступил уже в чине подполковника, возглавлял штаб 7-й кавалерийской дивизии. В январе 1915 г. был назначен помощником начальника отдела управления генерал-квартирмейстера штаба Юго-Западного фронта. Занимал должность штаб-офицера для поручений штаба 17-го армейского корпуса. Награжден орденом Св. Георгия 4-й ст. «за то, что во время исполнения им должности начальника штаба 8-й кавалерийской дивизии, когда на слабую знаменную сотню (около 30-ти казаков) и штаб дивизии, находившихся в д. Моровина была направлена с тыла атака 2-х германских эскадронов, подполковник Шатилов, во главе собранной им конной части, неустрашимым и смелым ударом холодного оружия, а также последующими действиями, вполне отвечавшими выгодно сложившейся обстановке, выручил сотню и штаб дивизии от чрезвычайно тяжелого положения и даже уничтожения».
В 1917 г. Павел Николаевич в чине генерал-майора занимал должность генерал-квартирмейстера штаба Кавказской армии. Осенью он был арестован и заключен в Тифлисскую тюрьму за соучастие в «мятеже» генерала Корнилова. После многочисленных злоключений Шатилову удалось к концу 1918 г. добраться до Екатеринодара. В Белой армии он получил под команду 1-ю конную дивизию, входившую в корпус Врангеля. Павел Николаевич внес огромный вклад в освобождение от большевиков Северного Кавказа. 1-я конная дивизия ударом по коннице Красной армии у станицы Великокняжеской сыграла решающую роль в разгроме 30-тысячной группы красных на Кубани. За это дело Шатилов был произведен в генерал-лейтенанты. Блестящим кавалерийским начальником проявил себя Павел Николаевич в боях за Царицын, по взятии которого он возглавил штаб Кавказской армии.
После конфликта Врангеля с Деникиным Шатилов, как и Петр Николаевич, вынужден был покинуть Россию. Вскоре, в Константинополе, он доказывал Врангелю, что принимать под свое начало гибнущую армию – безумие. Но Петр Николаевич не считал возможным уклониться от этого креста, и Шатилов вновь последовал за ним. Теперь в качестве сперва помощника, а затем начальника штаба Главнокомандующего Русской Армии. «Блестящего ума, выдающихся способностей, обладая большим военным опытом и знаниями, он при огромной работоспособности умел работать с минимальной затратой времени», - так оценивал своего начштаба Врангель.
По прошествии нескольких месяцев напряженной работы, когда Русская Армия одерживала славные победы в Северной Таврии, Павел Николаевич скажет своему другу и Главнокомандующему:
- Да, мы сами не отдаем себе отчета в том чуде, которого мы свидетели и участники. Ведь всего три месяца тому назад мы прибыли сюда. Ты считал, что твой долг ехать к армии, я — что мой долг не оставлять тебя в эти дни. Не знаю, верил ли ты в возможность успеха. Что касается меня, то я считал дело проигранным окончательно. С тех пор прошло три месяца.
- Да, огромная работа сделана за это время, и сделана недаром. Что бы ни случилось в дальнейшем, честь национального знамени, поверженного в прах в Новороссийске, восстановлена. И героическая борьба, если ей суждено закончиться, закончится красиво, - ответил Врангель.
- Нет, - продолжал Шатилов, - о конце борьбы речи теперь быть не может. Насколько три месяца тому назад я был уверен, что борьба проиграна, настолько теперь я уверен в успехе. Армия воскресла, она мала числом, но дух ее никогда не был так силен. В исходе кубанской операции я не сомневаюсь, там на Кубани и Дону армия возрастет численно.
Человек глубокой личной порядочности, но подчас излишне подверженный настроениям, Павел Николаевич при многочисленности своих талантов имел существенный недостаток – неумение ладить с людьми. Уже при жизни Врангеля его ближайший помощник стал подвергаться различным наговорам, из-за чего Петру Николаевичу по рекомендации самого Шатилова пришлось заменить его генералом Миллером. Павел же Николаевич при основании РОВСа возглавил его 1-й (французский) отдел, во главе которого оставался ровно десять лет.
Все это время и после генерала преследовали различные наветы, к которым приложили руку и советские агенты, и слишком честолюбивые соратники, и генерал Деникин со своей супругой Ксенией, которая почла возможным выступать с прямо клеветническими статьями в отношении РОВСа, «Внутренней линии» и П.Н. Шатилова после кончины Антона Ивановича…
По крупному счету, активная деятельность Шатилова в РОВСе завершилась в 1934 г., когда французские власти выдворили его и генерала Абрамова из страны. Хотя французы вскоре изменили свое решение, это уже не могло изменить решения Павла Николаевича уйти с поста и не навлекать на Союз молнии, метаемые в него самого. Между тем, у ближайшего соратника Врангеля был собственный взгляд на судьбу РОВСа. Незадолго до отставки, в том же 1934 г. в своем докладе о РОВСе, который надлежит отнести к важным программным документам организации, он писал:
«Р.О.В. Союз – это сохранившие свои боевые кадры Добровольцы всех Белых фронтов, это боевые кадры Казачьих войсковых соединений, это ячейки славных полков Русской Армии, это старые ее офицеры, хранители ее традиций и чести, собранные воедино с молодыми ее членами в многочисленные воинские организации.
Р.О.В. Союз – это нищие рыцари, ставящие целью своего пребывания за рубежом непрестанную борьбу с захватчиками России.
Р.О.В. Союз – это неисчерпаемый источник жертвенности для приложения своих сил в борьбе за спасение России, – это богатейший материал квалифицированных борцов гражданской войны, могущих действовать в самых тягчайших условиях обстановки, - это громадная сила, организованно распределившаяся по всему миру, живущая своей особой жизнью.
Эта жизнь, как жизнь каждого организма, выявляется в самых разнообразных проявлениях. РОВС имеет в этой жизни и духовную и физическую стороны.
Только в условиях непрестанной работы всех его органов возможно поддержание в РОВСе его жизненных сил.
Но нужно ли все это? Не является ли РОВС только обломком России и того жертвенного порыва к борьбе за ее освобождение, который не дал родной земле окончательного успеха? Не следует ли считать, что Белая борьба отошла на страницы истории и что РОВС является лишь ликвидационной организацией, которая должна постепенно свести на нет все то, что морально и физически осталось после «великого исхода»? Не рождаются ли другие силы, которые, в связи с побеждающими во многих государствах новыми течениями, в корне перестраивающими всю их государственную жизнь, – должны прийти на смену тому Белому Движению, реальным представителем которого является РОВС.
Ответ на эти вопросы и совершенно искренний, без всяких колебаний, мы даем абсолютно определенный – нет. Это мы чувствуем всем нашим существом.
Однако, необходимо, чтобы и вовне нам утверждалось бы сознание исключительности того значения, которое имеет РОВС в обстановке наличия в Москве коммунистического правительства, как это всегда учитывалось и учитывается самими большевиками.
Еще в 1931 году Заграничный отдел ОГПУ вынужден был признать провал всех своих усилий расшатать фундамент РОВСа открытыми атаками и предписал своей агентуре коренным образом изменить тактику и перейти к осторожной и медлительной работе, проникая в отдельные организации РОВСа, и попытаться изнутри вести разлагающую работу, колебля авторитеты возглавителей и стараясь создать в нашей среде раздоры и разногласия. Вместе с этим им вновь подтверждалась необходимость все усилия направлять против нашего организма.
Но возможно ли вне нас, здесь в эмиграции, как среди иностранных кругов, так и в нашей общественности, достигнуть той же оценки нашего значения, какую дают нам наши подлинные враги – большевики. В полной мере – вероятно нет.
Всегда найдутся в эмиграции такие течения, которые, руководствуясь или своей партийной доктриной или же личными чувствами, не перестанут идти по путям борьбы против РОВСа.
Но нам останутся к исполнению другие задачи. А именно – самим игнорировать эти действия и добиваться увеличения своего значения и на нашем эмигрантском и на международном политическом фронте, чтобы с большими возможностями развивать свою деятельность в направлении непрестанной борьбы с большевиками.
…
Развитие нашего движения должно идти, поэтому, и по пути расширения Белой идеологии, касаясь жизненных вопросов Государственного строительства.
Итак, с нашей точки зрения, Белое Движение, начатое генералами Алексеевым и Корниловым, не только не является действом, отошедшим в область истории, но оно представляет из себя родоначальника всех тех национальных течений, которые сокрушили социализм в своих странах. Поэтому Белое Движение имеет все шансы на окончательный успех и в России, если только, независимо от своих усилий, чисто активного характера, оно озаботится глубоко проникнуть в душу русского народа, сумеет раскрыть его запросы и сможет выдвинуть такие боевые лозунги, которые помогут поднять русское население на вооруженное выступление против Советской власти.
…
Как только что высказано, задачи РОВСа находятся в полном соответствии с той ролью, которая на него выпала в эмиграции.
1. Действуя в трудной обстановке необычайной раздробленности русских эмигрантских сил, РОВС не может не оставлять без внимания отсутствия в эмиграции национально-русского политического Центра, который мог бы авторитетно высказываться по разным национально-государственным вопросам, чем облегчить задачу возможных усилий отдельных национальных организаций и ответственных их руководителей для получения содействия, на стороне, в деле борьбы за освобождение России. Такого центра в настоящее время не существует, но к созданию его, с деятельнейшим участием представителей РОВСа, необходимо принять самые решительные меры. Вопрос этот в нашей эмигрантской обстановке – сложности взаимоотношений и при необычно болезненном самолюбии эмигрантских организаций, очень деликатен, почему, естественно, мы можем здесь высказаться только о необходимости образования такой организации, но вовсе не касаться вопроса о ее составе и тех шагах, которые при этом должны быть осуществлены.
2. Другой, тоже весьма деликатный вопрос, заключается в поддержании и установлении связей с теми иностранными кругами, которые могли бы, при известных условиях, оказать нам помощь в борьбе за нашу Родину. Тут, поэтому, мы коснемся только заявления о том, что мы по-прежнему, как в свое время было решительно заявлено генералом Врангелем и подтверждено затем В.К. Николаем Николаевичем, не связаны в наших связях и исканиях их какими-либо фильствами или фобиями. Мы будем всегда с теми, кто поможет нам в выполнении нашего долга перед Родиной и облегчит нам возможности для осуществления борьбы. Сейчас задачи поисков помощи необычайно трудны. Каждый год давал нам все большие и большие разочарования, но все же и в этой области наша деятельность не может остановиться хоть на время, и она выполняется и теперь.
3. Как видно из начала этого изложения, на РОВС должно выпасть разрешение нового вопроса в отношении развития тех положений, которыми должны сопровождаться наши усилия по привлечению населения России к активным выступлениям, против нынешней там власти. Выработка расширенных лозунгов Белого Движения должна идти в полной связи с тем осведомлением о чаяниях Русского народа, которые не остаются без нашего полного внимания. Установленная с Россией связь и непрекращающиеся побеги из России дают для этого богатейший материал.
Там, в России, война населения с властью развивается по тем же путям, под теми же лозунгами, теми же методами, которыми шло Белое Движение. Ни социалистических, ни республиканско-демократических, ни крайне монархических лозунгов не видно в антикоммунистической России.
Там – создаются настроения, близкие к нашим идеям, требующие от нас упорной работы, чтобы их согласовать с нашими привычными лозунгами Белой борьбы.
Как бы мы ни хотели готовить себя и наше дело лишь к осуществлению борьбы, полагаясь на решение будущего государственного строительства самим народом, оставаться на этой прежней нашей позиции невозможно. Стоит только припомнить начало нашей революции, которая подготовлялась нашей интеллигенцией и которая выдвигала лишь борьбу с Самодержавием. Когда же Самодержавие было уничтожено, то, не имея никаких положительных лозунгов, та же интеллигенция растерялась и покорно передала руководство событиями подготовленному к этому социализму. Нельзя же, готовясь к расширению борьбы с большевиками, оказаться при успехе в таких же условиях и передать руководство событиями только потому, что известные течения будут готовы в организации новой государственности не представляющей, однако, наилучшего разрешения этого вопроса.
4. Только что изложенное требует от нас известной подготовки в политическом отношении. Большинству, даже рядовым участникам борьбы, придется непосредственно сталкиваться с населением; им придется принимать меры к привлечению новых участников борьбы и создавать для этого необходимые настроения.
Необходимо поэтому нам всем быть готовыми к ведению пропаганды и выработать однообразное отношение к жизненным вопросам будущего государственного строительства, оставляя в стороне лишь вопрос об организации будущей Верховной власти.
В ближайшее время, к этому вопросу решено подойти вплотную и в этой области будут сделаны шаги, которые дадут нам возможность приобщиться к серьезной подготовке в установлении общего взгляда на ряд существенных политических и социальных вопросов в отношении будущей Русской жизни.
5. Остается еще указать на то, что и в отношении всей той деятельности РОВСа, о которой нами говорилось выше, должны приниматься меры к ее развитию. Но, не сокращая ее ни в одной из своих отраслей, главнейшие усилия должны быть направлены к усилению нашей активной работы. Этот вид нашей деятельности является наиболее ценным орудием нашей нынешней борьбы за освобождение России, этот вид работы оправдывает теперь наше пребывание за рубежом, и мы твердо верим, что не только в добровольцах, но и в средствах для этого рода борьбы недостатка не будет.
В основу же свей нашей работы мы, в настоящее время, должны положить тревогу за судьбу нашей Родины, переживающей подлинную национальную катастрофу, и полную уверенность в исторической обреченности Советской власти, подходящей к концу своих кровавых опытов над нашей несчастной Родиной».
После отставки с поста глава 1-го отдела РОВСа Шатилов лишь раз еще вернется к активной работе, посетив Испанию и положив начало отправке русских добровольцев в армию Франко. Однако, разразившийся вскоре скандал с разоблачением Скоблина окончательно поставил крест на деятельности Павла Николаевича в Союзе. Шатилов был в дружеских отношениях с генералом-предателем и едва мог поверить, что тот оказался агентом ОГПУ. Доброхоты же использовали эту дружбу для новых нападок на Павла Николаевича. Особенно старались в этом плане представители в ту пору враждебного РОВСу Союза Нового Поколения (НТСНП).
Нет никакого смысла разбирать в рамках данной книги опровергнутые неоднократно клеветы. Приведем лишь одну из них для характеристики уровня обвинений и их основательности. «Чтобы окончательно понять, куда и в чьи сети попал Шатилов — один из высших (бывших) офицеров в Белой гвардии, достаточно отметить, что он в некоторой степени повинен в смерти (казни) группы православных священников, которые помогли его жене (графине Зарнекау) в 1926 вырваться из большевистской России на Запад. Именно Шатилов так низко пал (или его кто-то заставил), что вместо благодарности за такую помощь его жене он без всякого смущения и какого-либо угрызения совести подробно обрисовал путь побега своей супруги из России и подробно рассказал о роли каждого из священников, организовавших этот побег. ОГПУ-НКВД с большим рвением и радостью использовали эту информацию для своих очередных возвышений по ступенькам лестницы карьеры», - это, опираясь на клеветнические сочинения НТСовца Прянишникова, сообщает уже в наши дни некто В. Клавинг в изобилующей ляпами книге «Гражданская война в России: Белые армии».
Софья Федоровна Шатилова в девичестве носила фамилию Фортвенглер. А, вот, ее собственные воспоминания об оставлении России в 1920-м г.: «Эвакуация из Крыма подготовлялась под большим секретом, и о ней знали только генерал Врангель, мой муж и адмирал Кедров. Когда стало известно об эвакуации, то мой муж предложил мне немедленно уехать в Константинополь. Но обстановка сложилась так, что в это время баронесса Врангель находилась в Константинополе, а все наши склады белья, продовольствия для госпиталей, как и необходимые для нашей работы материалы были оставлены на мое попечение. Поэтому было решено, что моя «бель мер» Марья Петровна и горничная Таня уедут в Константинополь, а я и моя помощница княжна Урусова останемся. Тотчас у нас началась напряженная работа. Надо было эвакуировать из приюта в Севастополе детей на стоящие на рейде суда, еще не все родители были в Севастополе. (…) Узнав об эвакуации, баронесса Врангель с первым пароходом прибыла в Севастополь.
Перед самым отъездом генерал Врангель объявил нам, что он идет на крейсере «Корнилов», но не может нас взять, что возьмет с собой только дочь генерала Корнилова и что мы, баронесса и я, отправляемся на адмиральском корабле с адмиралом Дюменилем, который прислал за нами на Графскую пристань катер. Но прежде чем на него погрузиться мы вдвоем с баронессой побежали в собор и отслужили там молебен. Узнав об этом, генерал Врангель прислал своего адъютанта с требованием немедленно грузиться. Таким образом мы одними из последних покинули русскую землю».
Как говорится, комментарии излишни.
Остается добавить, что генерал Шатилов никогда не цеплялся за свои должности, оставляя их «по собственному желанию», когда того начинали требовать обстоятельства, когда нападки на него лично начинали вредить делу, вредить Армии и РОВСу. Отойдя от работы Союза, Павел Николаевич долгие годы работал шофером такси. В годы Второй мировой войны он десять месяцев провел в немецком лагере. Сотрудничать с немцами он отказался, несмотря на отрицательное отношение к т.н. «оборончеству». Генерал Шатилов не считал возможным возвращение на Родину и борьбу за национальную Россию под иностранным знаменем, в рядах иностранной армии, имеющей целью не освобождение России, но захват наиболее богатых ее территорий. Точно также Павел Николаевич считал недопустимым сотрудничество с любыми иностранными разведками. Так и работал принципиальный русский генерал-от-инфантерии простым парижским таксистом до конца своих дней, ни на шаг не отступая от заветов своего Главнокомандующего, следуя им и отстаивая их. Скончался он в 1962 г. Софья Федоровна пережила мужа на 20 лет.
В послевоенные годы Шатилов отверг предложение генерала Архангельского возглавить РОВС. А в 1937 г., когда сыпались на его голову обвинения в связях со Скоблиным и прочих «грехах», о таком возглавлении не могло быть и речи. Уже в первой телеграмме официальному заместителю генералу Абрамову об исчезновении Миллера генерал Кусонский предупреждал, зная доверительные отношения Абрамова с Павлом Николаевичем, что даже назначение Шатилова начальником 1-го отдела РОВСа может вызвать волнения… На этот пост Кусонский рекомендовал вице-адмирала Кедрова – еще одного претендента на возглавление Союза.
|
