«Воины Кавказа! Смотря на вас и дивясь вам, я вырос и возмужал. От вас и ради вас я осчастливлен назначением быть вождем вашим и трудиться буду, чтобы оправдать такую милость, счастие и великую для меня честь. Да поможет нам во всех предприятиях на славу государя».

 Обращение Барятинского к солдатам Кавказской армии по случаю его назначения наместником Кавказа.

Восточная война закончилась поражением России. На Кавказе все еще шла кровопролитная война с горцами. Измученные затяжной бессмысленной бойней, народы Кавказа (дагестанцы и чеченцы и т.д.) требовали мира. Политика Муравьева, который наладил с имамом временное перемирие, закончилась удачно для России. Имам Шамиль сдержал обещанное Муравьеву слово. Горцы не ударили в тыл занятой войной с Турцией России. Подавленная поражением Россия, в лице Государя Александра Второго, требовала, пусть скромной, но победы. Надо было как-то отметить свое вступление на трон. Поражение в Крымской войне омрачало начало его царствования. Путь, избранный наместником Муравьевым, считавшим, что горцев лучше иметь в кунаках, чем во врагах, не отвечал интересам правящих кругов империи. Еще в самом начале Кавказкой войны Ермолов озвучил требование России к кавказцам в письме императору Александру Первому: «Мужикам, проживающим между Тереком и Сунжей и прозванными мирными, я установил правила и службу, которые дадут им ясно понять, что они подданные Вашего Императорского Величества, а не союзники, на что они рассчитывали». Время показало, что горцы не хотят быть крепостными, как русские крестьяне. Тяга к вольной жизни для кавказцев была сильнее неволи и даже смерть во имя свободы была для них предпочтительней чем находиться в положении бесправных крепостных крестьян.

С назначением на должность наместника Кавказа князя Барятинского наступает новая веха в кровопролитном противостоянии в Кавказской войне. Веха, ознаменовавшаяся громкой победой русского оружия, русской армии. Упавший было престиж армии, после поражения в Восточной войне, был вновь поднят. Барятинский сделал то, что не могли сделать все его предшественники. Отныне Кавказ уже не был кладбищем русских солдат. Однако говорить о Барятинском как об абсолютном триумфаторе было бы не этетично. Да, ему принадлежат лавры, взятие в плен имама Шамиля и замирение всего непокорного края, но Барятинский всего лишь завершил дело, начатое его предшественниками. Лавры победителя должны были получить не только Барятинский, но и Воронцов, который по сути и положил начало замирению Кавказа, и Муравьев-Карский, который не только продолжил дело Воронцова, но и выиграл столь бесценное для России время в период Восточной войны и сумел привлечь на сторону России симпатии местного народа, сделал все для того, чтобы сами горцы стали относиться к России не как врагу, а как к защитнице от вечных столкновений и бессмысленной братоубийственной войны. (Как видно из истории войны, по сути Кавказская война во многом для кавказцев была братоубийственной, можно сказать, гражданской войной.) Но, увы, как часто это бывало в истории России, истинные герои «замирения» неспокойного края во многом остались в тени.

Родился Барятинский Александр Иванович в 1815 году и происходил из знатного рода. Предки его вели свое начало от Рюриковичей, где-то в двадцатом колене. Отец будущего героя Кавказской войны владел богатым имением Ивановским в Курской губернии. И своего наследника он готовил и воспитывал в духе обычного помещика, владельца имения. Отец мечтал видеть сына финансистом или агрономом, но вопреки воле отца, которого Саша Барятинский потерял слишком рано, будущий герой Кавказской войны выбрал стезю военного.

После рождения сына Барятинский-старший составил программу его воспитания. В основу воспитания был положен принцип: нравственность – опора личности, а ложь и неумеренность – главные пороки человека. Любопытно и вместе с тем оригинально звучит завещание отца: «Я прошу как милость не делать из него ни военного, ни придворного, ни дипломата. У нас и без того много героев, декорированных хвастунов, куртизанов. Россия – большой гигант, долг людей, избранных по своему происхождению и богатству, действительно служить и поддерживать государство».

Завещание отца Саша Барятинский не выполнил. В 1825 году судьба свела десятилетнего Александра Барятинского с проезжавшим по пути в Таганрог императором Александром Первым. Семья Барятинских вскоре переехала в Петербург, где к 16-ти годам у юноши созрело желание поступить на военную службу. После упорной борьбы с родственниками, которые, разумеется, не одобрили его желания пойти на службу, Александр определяется в школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров с зачислением в Кавалергардский полк. Впереди его ждала долгая служба на благо Отечества. Поначалу служба у Барятинского не заладилась, что вызвало неудовольствие самого императора Николая Первого. В ноябре 1832 года в школу гвардейских юнкеров и подпрапорщиков поступает юнкер лейб-гусарского полка М. Ю. Лермонтов. Юный Барятинский не был обойден вниманием начинающего поэта Лермонтова, который, вероятно, сильно ему завидовал. Рассказывали, что однажды молодые люди всерьез поссорились. Причиной тому стал спор из-за излюбленной идеи корнета Лермонтова о том, что человек способен подавлять лишь свои душевные страдания, но не физические. Барятинский молча подошел к столу, взял горячее стекло лампы, прошелся по комнате и поставил стекло на стол, не раздавив его. Рука была сожжена до кости и два месяца держалась на повязке. За подобные шалости и неуспеваемость Александр Иванович был выпущен не в кавалерграды, а в гатчинские кирасиры. Приключения продолжались и здесь. Перечислить все шалости юного Барятинского нет времени и смысла. Обращает на себя внимание лишь один проступок, из-за которого организатор Трубецкой был разжалован в рядовые и отправлен на Кавказ, а юный Барятинский несколько месяцев находился под арестом и в марте 1835 года все же угодил к горцам на Кавказ.

Во время праздничного гулянья высшего петербургского света на Черной речке во флотилию празднично украшенных лодок и яликов врезался черный челн с гробом. Под крики возмущенного общества челн вдруг резко наклонился, и гроб соскользнул в воду. Раздались крики: «Мертвеца утопили!» - и началась жуткая паника. «Пиратский» экипаж за сорванный праздник получил на всю катушку.

В апреле 1835 года причисленный к конному полку черноморских казаков А.И. Барятинский представлялся генералу А.А Вельяминову. В первом же «деле», в битве с горцами во время экспедиции под командованием генерала Вельяминова, в одном из битв во главе сотни казаков Барятинский бросился в атаку, обратил противника в бегство, но и сам получил ранение в бок. За этот подвиг был отмечен наградой, золотой саблей с надписью «За храбрость».

1 января 1836 года, после лечения, Барятинский служит лично у императорского наследника великого князя Александра Николаевича, будущего императора Александра Второго. Следуя за своим шефом, наследником престола, Александр Иванович отправляется в трехгодичное путешествие по Европе. За это время он старается пополнить свое образование и собирает богатую библиотеку. Светская жизнь оказалась не по нраву молодому Барятинскому, она ему, образно выражаясь, претила. И вот, наконец, в 1845 году он вновь, уже в чине полковника, отправляется на Кавказ. Батальон, в котором Барятинский был назначен командиром, участвует в «знаменитой» Даргинской экспедиции. Доблестно проявил себя в ожесточенной схватке при занятии Андийских высот, чем вызывает восхищение наместника Воронцова. Наградой за отвагу ему были орден святого Георгия 4-й степени и ранение.

Кавказ произвел на Барятинского сильное впечатление и, несмотря ни на что, сразу после лечения, он из Петербурга отправляется на службу, на Кавказ. По прибытии в 1847 году Александр Иванович получает под свое начало ставший ему родным Кабардинский полк. В следующем 1848 году полк Барятинского отличился в бою под сильно укрепленной крепостью – селом Гергебиль. За что был удостоен чина генерал-майора и зачисления в свиту его императорского величества.

В начале пятидесятых годов девятнадцатого века Барятинский попал в немилость к Его императорскому величеству Николаю Первому. Причиной тому были не военные неудачи боевого генерала, а отказ жениться на М. Столыпиной, кандидатуру которой предложил сам император. Вскоре «богатый жених» был отстранен от командования полком. За время вынужденного бездействия Барятинский много времени посвятил изучению вопросов, связанных с Кавказом: того, каким способом и как можно будет добиться окончательного замирения неспокойного края. К концу того же 1850 года царская опала вновь сменилась милостью. Вернее, за него слово замолвил не кто иной, как сам цесаревич, будущий император великий князь Александр Николаевич.

Барятинского назначают командиром Кавказской гренадерской бригады. Зимой следующего года Александр Иванович становится начальником левого фланга Кавказской укрепленной линии. В последующие годы Барятинский проводит две крупные экспедиции против Большой Чечни – главного района действий имама Шамиля. Разумеется, операции эти Барятинский проводит в наступательном духе, можно сказать, чрезмерно жестко. В ходе этих операций русские войска впервые за много лет прошли через всю Большую Чечню. Неприступной оставалась лишь часть ее с восточной стороны, с лесистого и крутого Качкалыкского хребта. Самое главное достоинство этих экспедиций заключалось в том, что Барятинский потерял незначительное количество солдат. Тому способствовало то, что Александр Иванович в отличие от всех своих предшественников перед тем, как выступить в поход, провел разведку, и к тому же умелые боевые действия сопровождались прокладкой новых дорог и лесных просек. (Как описывалось в главе о Воронцове, со второй половины пятидесятых годов девятнадцатого века наместником Кавказа был выработан план так называемой «войны с деревьями», то есть вырубка лесов и прокладка дорог. - Ф.Д.) За умелое командование в ходе двух последних экспедиций Барятинский приказом наместника Воронцова назначается на должность начальника главного штаба русских войск на Кавказе с повышением в чине, пожалован в генерал-адъютанты. Крымская или Восточная война отвлекла Барятинского от дел кавказских на границу с Турцией. Корпус Барятинского участвует в поражении турков под Кюрук-Дарой, сам он был награжден орденом святого Георгия 3-й степени.

С новым наместником Муравьевым у Александра Ивановича отношения сложились не в лучшую сторону. Энергичный и волевой Барятинский не смог ужиться с педантичным и требовательным Муравьевым. На время Барятинский покидает Кавказ. В 1856 году умер император Николай Первый. Новый император Александр Второй, на службе у которого находился когда-то Барятинский и которого Александр Иванович заслонил собою в стычке с горцами, во время пребывания на Кавказе цесаревича, получив при этом серьезное ранение, сместил с должности Муравьева и на его место назначил Барятинского. (Назначить на эту должность Барятинского еще в 1854 году предлагал не кто иной, как сам Воронцов. Николай Первый счел нужным вместо пылкого и агрессивного Барятинского назначить спокойного и даже чересчур осторожного Реада. Мотивируя свой выбор тем, что излишняя горячность может повредить России накануне грядущей войны.).

За проигранную Крымскую войну нужен был реванш, хоть какая-либо победа. Нужен был новый герой. Муравьев со своей политикой примирения с горцами, с Шамилем, для этой роли не подходил. Произведенный в связи с назначением на должность наместника в генералы от инфантерии Барятинский оправдал доверие своего государя. Он получил возможность поставить точку в многолетней кровопролитной войне. При вступлении в должность Барятинский произнес полную патетики и героизма речь к своим солдатам. Но справедливости ради нельзя не отметить и тот факт, что к тому моменту сила имамата была уже не та, что при предшественниках Барятинского. Кавказцы сами были измучены долгой и бесконечной войной. Если раньше у имама была какая-то надежда на помощь от Турции, Англии и Франции, то теперь после перемирия в Восточной войне эти иллюзии рассеялись. Вопрос о независимой Горской или Черкесской стране участники мирных переговоров с Россией в Париже даже и не ставили. Вернее, Россия сумела, воспользовавшись извечным соперничеством Англии и Франции, уйти от решения этого вопроса. Теперь и сам имам Шамиль понимал, что если кто и проиграл в Крымской войне, так это он. Экономически выдержать столь затяжную войну народы Кавказа уже не могли. Местное население теперь открыто стали переходить на сторону России. К тому же вовсю начала работать политика, начатая еще Воронцовым, поддержанная и продолженная Муравьевым. На смену отсталому раннефеодальному укладу жизни на Кавказе внедрялись более прогрессивные капиталистические экономические отношения. Натуральное хозяйство и меновая торговля вытеснялись промышленностью и развитой торговлей с Россией.

Чтобы покончить с претензиями Англии и Турции, нужно было поскорее закончить войну на Кавказе. Барятинскому решить эту задачу удалось с успехом. Экспедиции, предпринимаемые русской армией, заканчивались победами русских. За время с 1856 по 1859 год имам Шамиль не смог одержать ни одной победы. Крепости и укрепления имама, которые штурмовал Барятинский либо терпели поражения, либо сдавались русским без боя.

Некоторые историки считают, что Барятинский реально переоценивал возможности и силу имама. И потому Александр Иванович не отверг, а продолжил политику, начатую Воронцовым. По-прежнему велась «война с лесам», русская армия все увеличивала площадь вырубаемых лесов, селения, попадавшие на пути этой грандиозной рубки, либо переселяли на плоскость, поближе к укрепленной линии, либо жители сами убегали все дальше в горы. Исподволь перетягивались на сторону России бывшие наибы имама Шамиля. Когда в 1859 году Барятинский осадил последний оплот имама - село Гуниб, верными Шамилю остались лишь около полтысячи мюридов.

25 августа 1859 года имам Шамиль сдался в плен командующему Кавказским корпусом Барятинскому. В целом, несмотря на небольшие очаги сопротивления, война закончилась. В судьбах горцев произошли коренные изменения. Барятинский в числе первых понял и оценил эти изменения. В обращении, выпущенном 27 августа 1860 года к народам Дагестана, он писал: «Вся Чечня и Дагестан ныне покорились державе российского императора». В целом это была не голословная, рассчитанная на усмирение горцев прокламация. Эта была констатация факта. В тот же день в рапорте военному министру Д.А. Милютину главнокомандующий писал: «Итак, мюридизму нанесен последний удар. Судьба Восточного Кавказа решена окончательно… Полувековая война на Восточном Кавказе окончена… Я сделал распоряжение о немедленном устройстве во всех новопокоренных общества нашего управления». Теперь перед наместником стояла задача гораздо боле трудная, чем вести войну. Из генерала войны Барятинский превращался автоматически в генерала мира и гражданского обустройства. Теперь ему предстояло сделать то, чего не удавалось до сих пор ни одному его предшественнику, выработать план сосуществования горцев с русскими, пусть пока с представителями военно-административного руководства. Ни Ермоловский жесткий план, ни либеральный план Паскевича, как показала практика, на деле не сработали. Свое видение управления непокорным краем фельдмаршал видел в следующем: «Прочность завоеваний каждого великого народа зависит от двух главных условий: хорошей системы военных действий и мудрой политики в управлении страной. Менее всего можно устрашить войной людей, которые от колыбели привыкли к ней и в ней же видят себе славу и честь; следовательно нужно, чтобы к завоеванию оружием пришла на помощь цивилизация и торговля. Непримиримая борьба возникает тогда, когда существует убеждение, что цель завоевателя есть уничтожения веры, обычаев и прав собственности. Очевидно, что нужно употребить все меры, чтобы не дать повод зародиться этим причинам. В России это тем более возможно, что Государь, очевидно, не желает отнимать земли у туземцев, ни уничтожить их веру и обычаи, а напротив, желание царя – упрочить благосостояние туземцев и возвысить его на ту же степень благоденствия, которыми пользуются другие народы России. Все это должно быть принято основными правилами покорения. Между тем до сих пор отношения наши к непокорным племенам, а также система управления и войны, так часто менялись, что не только неприятель, но даже большею частью лица составляющие управление, не знают хорошо, чего держаться. Основание системы управления краем должны быть по возможности применены к быту и правам туземцев, вводя в эту систему даже те порядки, которые введены правителями племен непокорных, если только эти порядки не противны нашим интересам».

Барятинский убедил правительство сохранить в Дагестане и других местах расселения кавказских горцев «народное право» (адат) и самоуправляющую общину под контролем властей, иначе говоря, создать военно-народное управление. (Еще в 1852 году Барятинский, внимательно изучив опыт Имамата Шамиля, предложил правительству свои проекты, одобренные Воронцовым и императором. В крепости Грозной даже был куплен дом для размещения новоиспеченной чеченской администрации и запланированы средства на содержание управления «начальника чеченского народа».) Сущностью этой судебно-правовой системы была следующая: «Система военно-народного управления, созданная на Кавказе в период борьбы русских войск с местными горцами основана на сосредоточении административной власти в руках отдельных офицеров, под высшим руководством главнокомандующего Кавказской армией, и на представлении населению во внутренних делах ведаться по своим адатам» (граф Воронцов-Дашков И.И. Генерал-адъютант. Последний наместник Кавказского края 1905-1915 г.г.)

Вообще-то идея такого правления не принадлежала самому Барятинскому. Приверженцами этой идеи были Н.В. Ханыков и А.В. Комаров и другие первые исследователи дагестанского адата. Они увидели в адатах силу, способную предотвратить распространение шариата и основанного на нем движения мюридизма, то есть мусульманского повстанчества, связанного с суфийскими шейхами братства накшбандия. При Барятинском были упразднены вольные общества и ханства, тем не менее территориальные деление на округа остались примерно в тех же границах что и при имаме Шамиле, который в свою очередь разделение на наибства проводил в тех же границах, в каких были вольные общества и ханства до начала Кавказской войны. В большинстве случаях наибами округов после окончательного замирения остались те же, что и были при Шамиле. Среди таковых можно назвать таких, как Мухаммед из Гоцоба, Исмаил, сын Инхов-хаджи Чохского и т.д. Некоторые наибы Шамиля были обласканы новой властью и стали царскими офицерами горской милиции, среди таковых можно назвать и такую, как ныне принято говорить, одиозную фигуру, как Кибит-Магома Тилитлинский. В целом опыт Барятинского в интересах мира и спокойствия края в конечном счете можно считать позитивным. (К примеру, в нынешних чеченских событиях российское правительство по отношению ко многим бывшим полевым командирам Дудаева поступило подобным образом). План военно-народного управления, примененный в Дагестане, Барятинский в начале 1860-х годов попытался распространить и на весь Северный Кавказ. Однако вскоре его план окончательно был сорван сгоном подавляющегося большинства горцев с их земель. Уже в первой половине 60-х годов 19 века основная масса коренного мусульманского населения края эмигрировала в Османскую империю. Их земли были заняты казаками и переселенцами из Южной и Центральной России.

Бесспорно, Барятинский в русской историографии занимает почетное место. Нет смысла перечислять все его заслуги во «славу отечества». Однако нельзя не упомянуть о той трагедии кавказских народов, которую они претерпели благодаря «милости» «победоносного» наместника. После того как предшественником Барятинского Муравьевым – Карским были предприняты беспрецедентные меры по примирению горцев и русских, таких, как например, формирование из горцев отрядов наподобие казачьих войск, которые стали воевать на стороне России против Турции, началось массовое прекращение горцами вооруженной борьбы против России и переход к мирной жизни. Возник вопрос о возвращении земель, отобранных в свое время и переданных казакам, своим прежним хозяевам, горцам. И вот тогда новый наместник Барятинский поспешил утвердить условия перехода горцев к мирной жизни. Разумеется, отобрать земли у казаков Барятинский не решился. По плану наместника предполагалось переселять горцев не на земли, отобранные у них в свое время, а в другие места, не исключалась возможность их переселения вглубь России. Вот тогда и родилась дьявольская затея переселения горцев в Турцию. А началось все это с усиления, как ныне бы выразились, «паспортно-визового контроля». 23 марта 1860 года генерал-фельдмаршал утвердил инструкцию для окружных начальников Левого крыла Кавказской линии. Эта инструкция закрепляла право выдачи временных билетов - паспортов горцам за русскими офицерами. Согласно этому документу начальник округа мог выдавать за своей подписью билеты туземцам, желающим отправиться по своим делам в разные места Кавказского или Закавказского края и даже во внутренние русские губернии сроком до одного года на печатных бланках, которыми снабжались также и участковые начальники. Вообще подобная система работала и до Барятинского. Наместник лишь окончательно узаконил подобную практику для всех кавказцев без исключения. Если где-либо задерживали горца без вышеназванного билета, то «нарушителя» ссылали в Сибирь или вглубь России вместе со своей семьей. Если «безбилетником» оказывался владетель, или если «безбилетник» укрывался в его владениях, то выселяли все село. Кроме того, из труднодоступных сел карательные экспедиции переселяли всех жителей на плоскость в села и станицы в окружении казачьих станиц. Массовое переселение подобного плана предложил командующий войсками Кубанской области генерал Евдокимов Н.И. Инициативу генерала поддержал Барятинский, и разумеется, сам император Александр Второй. Более того, император утвердил план, смысл которого заключался в том, чтобы «изгнать горцев из их трущоб и заселить Западный Кавказ русскими». В мае 1862 года было утверждено положение о заселении предгорий западной части Главного Кавказского хребта кубанскими казаками и переселенцами из России. Горцы, не пожелавшие переселиться на равнину, вынуждены были покинуть Кавказ и эмигрировать в Османскую империю. Правда, в истории России эта позорная акция носит название мухаджирство, то есть добровольное переселение. Само название вызывает горькую усмешку. Кавказцы, известные своей приверженностью и привязанностью к родной земле, вдруг стали просить о переселении? Тогда возникает вопрос, какой был смысл воевать на протяжении полустолетия? Мухаджирство, как бы оно не называлось, было самой настоящей депортацией мирного населения. Об этом красноречиво говорят реляции и доклады царских генералов, которые в своих рапортах хвастливо заявляли о том, сколько обошлось казне переселение тех или иных народностей. Более полумиллиона людей (огромная цифра по тем временам) оказались на грани полного физического истребления. Как писал из Трапезунда царский консул Мошнин: «Из прошедших через Трапезунд и его окрестности 247 000 переселенцев к 10 июня 1864 года умерло 19 тысячи. К данному времени осталось там 63 290 человек; средняя смертность достигает 180 – 250 человек в день». Но пусть эти жестокие действия великого русского военачальника и наместника кавказского Барятинского останутся на его совести и на совести тех, которые стараются умалчивать об этом, воспевая оды и дифирамбы фельдмаршалу. (Правда, справедливости ради нельзя не отметить тот факт, что когда Барятинский столкнулся с той жестокостью и бесчеловечностью, с которой проводилось мухаджирство, проще, выселение горцев с Кавказа, воспротивился этому. За что вскоре был снят с должности наместника Кавказа.)

За успехи на Кавказе Барятинский был удостоен орденов святого Георгия 2-й степени, святого Андрея Первозванного, почетного звания шефа Кабардинского полка, наконец, генерал-фельдмаршальского чина. Приняв под свое начальство и попечительство новые территории, кавказский наместник провел ряд мер, направленных на внедрение новых форм управления краем. Осенью 1862 года, так гласит официальная версия, Барятинский получил разрешение Александра Второго на увольнение с занимаемой должности и на получение отпуска для лечения. По увольнении со службы Барятинский много времени провел за границей, находился на лечении. Сказывались старые ранения. Тем не менее Александр Иванович всегда был в курсе всех событий, происходивших не только в России в целом, но и во всем, что касалось Кавказа. Являясь членом Государственного совета, куда был избран после ухода со службы, Барятинский продолжал интересоваться военными и политическими событиями в стране. Когда надо, мог дать ценные советы и предложения. Правда, иногда в разрез мнению военного министерства. К примеру, во времена Александровских реформ Барятинский вступил в полемику с военным министром Милютиным, кстати, своим бывшим подчиненным. Александру Ивановичу не понравилась новая система военного управления за его «бюрократизм». Он протестовал против казавшегося ему умаления власти главнокомандующего в «Положении о полевом управлении войск в военное время», однако военная практика показала, что не прав был не Милютин, а сам Барятинский.

Во время австро-прусской войны 1866 года Барятинский предложил правительству свой план военного Союза с Пруссией, имевший цель разделить владения Австро-Венгрии. План не получил поддержки царя Александра Второго и был отклонен. Трения Барятинского со своим бывшим подчиненным, а ныне министром Милютиным были настолько сложными, что Александр Второй не поддержал мнения авторитетных военных, которые предлагали царю назначить во время русско-турецкой войны Барятинского на должность командующего войсками. Чтобы не создавать афронта Милютину, но чтобы не обидеть и самого Барятинского, пост командующего был вверен брату императора, великому князю Николаю Николаевичу. Но Александр Иванович с волнением следил за событиями на войне. Его сильно разочаровали итоги Берлинского конгресса по окончании военных событий. Барятинский предрек, в связи с итогами конгресса, новый этап борьбы европейских держав. 25 февраля 1879 года, в Женеве, в возрасте 63-х лет, Александр Иванович умер. Тело его было перевезено в Россию и погребено в родовом имении – селе Ивановском Курской губернии.