Приобрести книгу - ПУТЬ ПОДВИГА И ПРАВДЫ. История Русского Обще-Воинского Союза
Сам Алексей Петрович назвал непосильной задачей вступать на пост главы РОВ-Союза после таких вождей, как «рыцарь-начальник и талантливый администратор» Врангель, «рыцарь-солдат и создатель Галлиполи» Кутепов, «кристально честный и глубоко преданный Родине человек и начальник, которого мы при жизни недостаточно оценили и которого, к нашему стыду, большевики оценили лучше нас» Миллер…
В самом деле, генерал Архангельский не обладал яркой боевой биографией, не стяжал себе громкой славы на полях гражданской войны. До сего времени он оставался в тени, оставался практически незаметен. Но эта-то незаметность, а с нею невовлеченность в какие-либо скандалы была как нельзя более кстати в переживаемый РОВСом период. Кое-кто из старших начальников сетовал, что Алексей Петрович не умеет командовать. Навряд ли это было справедливо. Архангельский принадлежал к иному типу руководителя. Дипломат по своей природе, он умел, не поступаясь принципами, обходить и сглаживать острые углы, находить общий язык с разными людьми. В условиях внутреннего раздрая и внешних обвинительных кампаний, а также надвигающегося мирового кризиса более ценных качеств быть, пожалуй, не могло. Наступало время «собирать камни». И навряд ли кто-либо справился бы с этой задачей лучше, нежели «незаметный» Архангельский, сумевший провести РОВ-Союз сквозь горнило мировой войны и, несмотря ни на что, сохранить его.
Потомственный дворянин, Алексей Петрович Архангельский, окончил 2-й Московский кадетский корпус, Александровское военное училище и Николаевскую академию Генерального штаба. В декабре 1912 г. был произведен в генерал-майоры. В годы Первой мировой был дежурным генералом Главного штаба. С мая по декабрь 1917 г. занимал должность начальника Главного штаба. Затем возглавил Управление по командному составу в Главном штабе, преобразованном в мае 1918 г. во Всероссийский главный штаб. Формально состоя на службе у большевиков, генерал поддерживал связь с Московским отделением антибольшевистского «Национального центра». В феврале 1919 г. Алексей Петрович прибыл в Добровольческую армию и настоял на судебном разбирательстве в отношении себя. Суд Архангельского полностью оправдал, и в специальном приказе Деникина Алексей Петрович был аттестован как «кристально честный человек». Было признано, что его деятельность препятствовала созданию большевиками боеспособной армии.
В Добровольческой Армии генерал стал членом комиссии по рассмотрению наградных представлений, помощником начальника общего отдела Военного управления. В эмиграции - начальник общего отдела и дежурный генерал штаба, а с декабря 1920 по 1926 гг. - начальник отделения личного состава и начальник информационного отделения штаба Главнокомандующего Русской Армией.
Так сложилось, что в последние годы жизни Архангельский был одним из наиболее близких к Врангелю лиц. Ему Петр Николаевич диктовал свой последний приказ, и за подписью Алексея Петровича он вышел. Де-факто Архангельский негласно исполнял обязанности начальника штаба Главнокомандующего, должность которого официально была в то время упразднена. Такая ситуация сложилась в связи с сокращением расходов РОВСа и переездом Врангеля в Брюссель. В то же время его начштаба Кусонский перебрался в Париж, а секретарь Котляревский оставался в Белграде. «Все его письма, - сообщает П.Н. Шатилов, - долгое время приходили написанными его рукой, пока к нему на помощь не прибыл из Карловцев генерал Архангельский, которого Врангелю удалось устроить на работу в предприятие большого друга русских – инженера Фричеро».
Возглавив РОВС, Архангельский призвал не прекращать борьбу. РОВС - не аполитичен, - подчеркнул Алексей Петрович, - он борется против большевиков, за воссоединение России на ее исконных началах. «Самое наше пребывание за рубежом, не для спасения личной жизни, не для мирного выживания, а для продолжения борьбы есть акт политический», - заявлял новый руководитель Союза: «Нет и не может быть аполитичных армий. Но чины армии не могут заниматься политикой, оставаясь в рядах армии». Архангельский указывал на необходимость политической и военной подготовки: лекции, брошюры, кружки для изучения политических, социальных и экономических вопросов, организация подготовительных курсов для изучения уставов, тактики и др., - все это было признано насущной необходимостью. «Не смущайтесь, что нас сравнительно мало - сила не в количестве, а в той силе духа, который заложен в нас. Эту силу духа и нашу спайку, и единство и сохраните», - призывал генерал.
Спайку, между тем, старательно пытались разрушить. В смутное для РОВСа время даже журнал «Часовой» допустил на своих страницах ряд опрометчивых материалов с критикой руководства Союза. На них последовал адресованный В.В. Орехову ответ штабс-капитана Варнека. «Вы уделяли много места критике распорядков РОВСа и требований в нем реформ; в печати менее воздержанной шли гораздо далее, до демагогически-революционных приемов вкл[ючительно]<…>, - писал Варнек. - Отбросим демагогию некоторых новоявленных «вождей», хотя она находит своих «сознательных» слушателей: «запахи» 1917 года не для всех еще потеряли свою прелесть… А ведь что представляют из себя некоторые писания, как не повторение, в обновленной редакции, «приказа №1», «декларации прав солдата» и иных «актов», статей и речей «великой бескровной»?
Нет «идеальной» организации и в РОВСе… есть слабые места и «грехи», но чем создавать Ком[андован]ию излишние затруднения, а подчас и оплевывать его, не лучше ли было бы честно и искренно прийти ему на помощь в его особо трудной задаче? Ведь все нач[альствующие] лица принуждены зарабатывать на кусок хлеба наравне со своими подчиненными и на управление и на решение сложнейших иногда вопросов остаются лишь часы, должные бы идти на отдых. И пусть да будет нам, низовым работникам, дано знать, что вряд ли в какой иной организации существовало всегда столь мудрое и достойное руководство, как в РОВСе. И, конечно, для нас. ген. М., человек в преклонном возрасте, но умудренный административным и житейским опытом и знанием людей, честнейший офицер, был куда предпочтительнее любого «более прыткого», с порхающей мыслью, легким пером и гибкой «генлинией».
Уместно ко всему этому добавить, что роль и значение РОВСа неизменны: как преемник Русской Армии и носитель Нац[ионально]-Гос[ударственной] идеи, за которую поднял и вел борьбу, и как организация надпартийная и абсолютно независимая, с целями общегосударственного масштаба, РОВС естественно должен стоять во главе эмиграции, бережно ею охраняемый, как государственное достояние, как средоточие людей, беззаветно преданных Родине и Национальной («белой») идее, привыкших служить и повиноваться, твердых духом и крепких волей – РОВС и при недостаточной подготовленности своих кадров будет иметь огромное значение в деле возрождения Родины и Армии, обескровленных и оскудевших людьми. И если во имя сохранения РОВСа для грядущего его Ком[андова]ние обязано по-прежнему высоко, по-Врангелевски, держать его Знамя, то долг его последнего бойца – заняться всесторонней самоподготовкой, облегчая работу Ком[андова]ния и предупреждая его директивы. Если в решительный час мы ни к чему не будем готовы – вина в том будет на всем офицерстве, входящем в РОВС: кому больше дано, с того больше и требуется.
В заключение скажу, что все более чем страстные попытки противопоставить Ком[андова]ние РОВСа – нам, рядовому офицерству, успеха иметь не могут: все наши вожди – от Корнилова до ген. Миллера – погибли на своем посту и все лица нынешнего Ком[андова]ния вышли из нашей среды, спаяны общим делом, традициями, воспоминаниями и кровью».
Под новоявленными «вождями» Варнек, по-видимому, имел ввиду не в последнюю очередь И.Л. Солоневича и его газету «Наша страна», чьи нападки на РОВС и его начальников носили прямо провокационный, клеветнический и низкопробно оскорбительный характер. Эти материалы вызывали законное возмущение среди чинов РОВС. Приведем лишь одно из открытых писем на эту тему, отправленное авторами в редакцию «Галлиполийского Вестника»:
«В последних номерах (106 и 107) газеты «Голос России» самозваный вождь И.Солоневич заполняет ее столбцы сумбуром выпадов, передержек, клеветы и лжи по адресу Русского Обще-Воинского Союза. Хулит начальников, идеологию, порядки. Бросает оскорбления руководителям Союза и рядовым членам.
Мы, чины РОВСа – генералы, кадровые и молодые офицеры, солдаты и вливающаяся в наши ряды молодежь, считаем себя вынужденными сказать следующее:
Белое зарубежное воинство, объединенное в РОВС, имеет за собой в прошлом трехлетнюю вооруженную борьбу с поработителями нашей Родины; оставило на полях гражданской войны тысячи и тысячи безкрестных могил своих соратников; имеет в своих рядах много искалеченных в боях за честь и благо Родины; унесло за рубеж России свое белое знамя – символ верности и жертвенности Матери-Родины; продолжает идти по заветам Российской Императорской Армии и вождей Белого Движения.
Белое воинство без принуждения, добровольно, по велению своего сердца любящего сына и верного своей Родине воина, объединенное в РОВС, связано добровольной дисциплиной, верит, уважает и подчиняется своим начальникам. Ряды его, несмотря на пространственную разрозненность, прочно связаны идейно, морально и материальной жертвенностью. Верит, готовится и в настоящее время работает на конечную победу над врагами Родины.
Белое зарубежное воинство, объединенное в РОВСе, держит в постоянном страхе своего врага, который всеми возможными средствами, миллионами золота, через своих агентов-приспешников, стремится распылить РОВС, подорвать веру в начальников, свести с пути единого устремления – работы и борьбы за освобождение нашей Родины.
В учителях, попечителях и «вождях» типа Солоневичей мы не нуждаемся и считаем для себя оскорбительным, а для будущего дела вредным то попечительство и вождизм, каковые берут на себя гг. Солоневичи над «штабс-капитанами», проливая крокодиловы слезы над «бедными денщиками царских генералов».
Признаться, пахнет плохо – 17-м годом.
Наглый тон последних статей, направленных против РОВСа, принуждает нас поступиться своим правилом – не отвечать на выходки новоявленных учителей и «вождей». На все выверты «блатного» краснописания гг. Солоневичей отвечаем:
Прочь руки от нашего белого дела, от наших воинских организаций; довольно спекуляции на тяжелых переживаниях русских зарубежников.
Поймут их скоро и те «штабс-капитаны» (если таковы имеются), которые, временно оторвавшись от своих соратников, потеряли чувство локтя, пошли искать «живой воды» у гг. Солоневичей.
Нас же, чинов РОВСа, Солоневич не запугает. Видали не писак, а курсантов, китайцев, чекистов. Сражались не пером, не франками и марками, а штыком и пулей. Куда и как только можно, опять идем и пойдем со своими начальниками – биться с врагом Родины. Красное от белого различаем. Политику знаем, изучаем и проводим в жизнь, вот, уже 20 лет. Очень многому в этой области могли бы научить гг. Солоневичей и их друзей. О подсоветской России стараемся узнавать и знаем не менее других. Гг. Солоневичи нового о России нам сказали мало, да и сказали и говорят на своеобразном, отвратительном жаргоне, на котором, как подтверждают прибывающие из России, и там русские люди не говорят.
Россию освободит Белая Идея и ее ратники по обе стороны рубежа, а не спекулянты на русской беде».
Иван Солоневич до сих пор является крайне противоречивой фигурой. Существовали весьма серьезные подозрения в его связах с ГПУ и сознательной провокаторской работе в интересах указанного ведомства. Иные полагали беспардонный тон редактора «Наших вестей» следствием природного невежества, непомерного честолюбия и склочности характера. Третьи же весьма почитают труды Ивана Лукьяновича, считая его одним из лучших русских мыслителей.
Что здесь вернее? Некогда Гоголь говорил о Пушкине, что, если возникает какой-то вопрос, и Александр Сергеевич дает на него свое суждение, то в верности его можно не сомневаться. То же и, пожалуй, с большим основанием можно сказать об идеологе РОВ-Союза И.А. Ильине. Если у вас возникает вопрос по тому или иному предмету, можно смело обращаться к трудам Ильина, и если Иван Александрович нужного вопроса касался, то можно практически не сомневаться в верности его оценки. Оценка же Ильиным Солоневича была категорична: «Мы должны считаться и с «антиподами», вульгаризаторами и развратителями правосознания. Таковы Солоневич, Якобий «с товарищи» и Чухнов с приверженцами. Их атмосфера обратная тому, чего ищу я.
В частности, И. Солоневич пользовался у нас самой дурной репутацией. Целый ряд низких поступков и наглых выходок в печати показали нам его во весь рост. Брошюра Н.А. Цурикова о нем, за которую Н<иколай> А<лександрович> сидел в тюрьме и подвергался пытке в Гестапо, содержит точную правду об этом человеке. Газета Солоневича, издававшаяся в тоне трактирной демагогии и писавшаяся этим бессовестным алкоголиком, вредила делу монархии во всех отношениях. На этом уровне монархию в России можно только скомпрометировать и погубить. По-видимому, его три тысячи «тиражников» совсем не понимали этого и те, которые к нему отбирались, потеряны для ответственного Дела. Мое служение России ни в каком виде и ни в каком отношении не может быть вложено или использовано для органа, называемого и ныне «нашей страной». Между соблазно-словием Солоневича и моей концепцией русского монарха, вынашивающейся с 1909 года – пропасть. Причем я имею в виду не только его невежество (Иоанн Грозный «убил митрополита Филарета») и не только его лживость (Россия-де издревле привыкла к тоталитарному строю – писалось при Хитлере), но именно его демагогическое и бесчестное понимание монархии. Словом, С<олоневич> играл в эмиграции роль политического распутина и я ни в какие связи не войду с «нашей страной» – ни в именные, ни в анонимные, ни в псевдонимные – пока эта газета будет называться этим опороченным именем». (Из письма В. Ф. Баумгартену от 7 октября 1953 г.)
Можно отметить, что в последние годы своего существования «Наша страна» весьма точно воспроизводила «стиль» своего основателя, как определяет оный Ильин... Это, впрочем, уже иная история.
Следует добавить, что все внутренние и внешние «дрязги», ложащиеся пятном не только на РОВС и иные организации, не только на отдельных лиц, но на все русское офицерство, всю русскую Армию в изгнании, все национальное движение – на радость большевикам – новый руководитель Союза решил пресечь в приказном порядке. 28 сентября 1938 г. вышло постановление старших начальников РОВСа о недопустимости полемики, в котором указывалось:
«...РОВС стоит выше демагогических, а иногда, и просто недобросовестных нападок отдельных лиц, организаций, политических партий, а потому таковые нападки должны игнорироваться. Полемика с ними не должна допускаться, как вредящая концентрации усилий в борьбе на главном фронте, отвлекая значительную часть таковых для борьбы на внутренне-эмигрантском фронте.
В случае нападок, вредящих целости РОВС и ведомой им работе, достаточно ограничиться соответствующими Информациями по РОВ Союзу».
Постепенно волна скандалов стала сходить на «нет».
Разумеется, не только скандалы и нападки сопровождали на первых порах нового главу РОВСа. Уже в конце апреля 1938 г. в Париже в его честь по инициативе Российского Национального объединения и Торгово-Промышленного Союза был организован банкет, на который собрались представители различных эмигрантских групп, организаций и объединений. «Среди присутствующих, - сообщает В.И. Голдин в монографии «Солдаты на чужбине», - были великий князь Андрей Владимирович, генералы Витковский, Гулевич, Граббе и др. Председатель оргкомитета профессор М.В. Бернацкий подчеркнул, что это чествование генерала Архангельского является символом национально-политического идеала русской эмиграции. Великий князь Андрей Владимирович указал в своем выступлении, что «знамя борьбы, которое генерал Архангельский принял от несших его до конца трагически погибших его предшественников - генералов Кутепова и Миллера - это знамя борьбы олицетворяет самое святое, что у нас есть, знамя, вокруг которого мы все объединяемся». Председатель Общества русских адвокатов О.С. Трахтерев заявил: «Мы приветствуем армию без оружия, армию без страны, но армию, которой боятся ее враги». Граф В.Н. Коковцов приветствовал Архангельского от Русского Комитета Объединенных Организаций, Ю.Ф. Семенов - от газеты «Возрождения», Я.И. Савич - от Высшего Монархического Совета, П.И. Менделеев - от Союза дворян, И.И. Тхоржевский - от Национального объединения русских писателей и журналистов во Франции, а генерал Н.Н. Головин - от военных кругов эмиграции».
Журнал «Часовой», оставив прежнее «фрондерство», приветствовал Алексея Петровича в связи со вступлением в должность и выражал надежду, что тяжкий период несчастий для РОВСа окончился назначением Возглавителя, в руках которого судьба Союза.
Благословение генералу Архангельскому от имени Собора РПЦЗ прислал председатель Архиерейского Синода митр. Анастасий (Грибановский).
«Ваше Превосходительство
Достоуважаемый Алексей Петрович!
От имени Собора Русской Зарубежной Церкви приношу Вам благодарность за Ваше приветственное письмо, - писал владыка Анастасий. - Собор с чувством глубокого удовлетворения увидел в нем Ваше твердое исповедание, что «без веры Православной, без Русской Православной Церкви не стоять Государству Российскому».
Зарубежная Церковь – единственная свободная часть Русской Церкви-Матери, продолжая и ныне, в годы тяжелого испытания Русского народа, служить Родине, призывает всех русских людей хранить заветы Свят. Равноапостольного Князя Владимира, под небесным покровительством которого и во имя которого собрался наш Собор. На страже этих заветов особенно должно непоколебимо стоять доблестное Христолюбивое воинство, о котором Церковь не перестает возносить свои усердные молитвы.
Зная глубокую и убежденную преданность Вашего Превосходительства Русской Зарубежной Церкви, Архиерейский Собор единодушно призывает Божие благословение на Вас и всех членов возглавляемого Вами Союза, неизменно хранящих лучшие предания нашего победоносного Русского Воинства, на которое с надеждой смотрят все русские люди, чающие восстановления своей Родины.
Призывая на Вас Божие благословение, с совершенным уважением и преданностью имею честь быть Вашим усердным слугой и богомольцем».
Алексей Петрович в действительности был глубоко верующим человеком и ревностным прихожанином РПЦЗ. В свое время генерал Врангель запретил вовлекать РОВС в раздоры между церковными юрисдикциями. Чины Союза имели право окормляться там, где подсказывала им их христианская совесть, и это должно было оставаться их частным делом, не имеющим отношения к службе. Впрочем, события 1927 г., когда в СССР митр. Сергий (Страгородский) издал печальной памяти декларацию, в которой провозглашал радости советской власти радостями Церкви и прямо ставил возглавляемую им церковную организацию в подчинение антихристианскому большевистскому режиму, поколебали Главнокомандующего. Петр Николаевич собирался призвать чинов РОВСа сохранять верность «свободной русской Церкви» - то есть Зарубежному Синоду митр. Антония (Храповицкого), а не «парижскому течению» митр. Евлогия (Георгиевского), не спешившего идти на разрыв с советской «церковью». П.Н. Шатилов пишет в своих мемуарах, что убедил Главнокомандующего не спешить с таким призывом. Павел Николаевич рассуждал политически. Богословские вопросы его интересовали мало. Зато весьма существенным представлялось, что «антониевцы» связаны с Монархическим советом, не дружественным РОВСу, а «евлогиане» внепартийны. К тому же Шатилов был убежден, что Евлогий в ближайшем будущем разорвет с «советчиной» и перейдет под юрисдикцию какого-нибудь вселенского патриарха.
Тем не менее церковный раскол на какой-то момент затронул РОВС. Одни чины перестали посещать службы «евлогиан» - в т.ч. официальные панихиды. Другие игнорировали «антониевцев». Так, например, генерал Архангельский демонстративно отсутствовал на всех официальных богослужениях, назначаемых генералом Гартманом в евлогианской церкви. В очередной раз запрет вносить церковные «склоки» в армейскую среду повторил уже А.П. Кутепов, рискуя при этом навлечь гнев Великого Князя Николая Николаевича, поддерживавшего «соборное течение» и обличавшего устами своей канцелярии Евлогия, как «советофила».
«Трудно было Кутепову отбиваться от непрекращающихся требований Шуаньи, но он оставался твердо на своей позиции в этом вопросе, отлично сознавая, что его уступка вызовет полный раскол в нашей среде и ему станет от этого еще труднее, чем бороться с Шуаньи, - пишет П.Н. Шатилов. – Александр Павлович не раз обращался ко мне с просьбой повлиять на Абрамова, Барбовича и Архангельского. У меня завязалась по этому вопросу большая с ними переписка, и мне удалось убедить их в том, что если они дорожат целостностью РОВСа и сохранением дела Врангеля, то они должны не препятствовать, а помогать Кутепову сохранить нейтралитет. В результате Абрамов стал посещать богослужения посольской церкви, Барбович прекратил свои настояния об официальном признании Соборной церкви. Лишь Архангельский упирался и находил свою позицию совершенно правильной и не нарушающей распоряжения Врангеля».
Сам ход событий подтвердил правоту Алексея Петровича. Он не нарушал распоряжения Врангеля, т.к. не занимался «агитаций» в пользу той или иной юрисдикции, не препятствовал свободе выбора других, не вносил церковный вопрос в повестку дня РОВСа. Но собственную, личную веру генерал Архангельский ставил выше всех иных вопросов и не считал возможным уклонять ее в сиюминутные компромиссы во имя пусть и важнейших, но внешних, земных целей. Целостности РОВСа это ревностное исповедание, как можно заметить, нисколько не повредило, конфликтов на церковной почве в рядах Союза не возникло.
Генералу Архангельскому удалось также сгладить старинный конфликт между РОВСом и монархистами-легитимистами. Этому способствовала, в частности, кончина Великого Князя Кирилла Владимировича. Алексей Петрович принял участие в похоронах. Сразу вслед за этим «легитимисты», как сообщает В.И. Голдин, «начали зондаж позиции генерала Архангельского в отношении признания им и подчинения великому князю Владимиру Кирилловичу.
В этой ситуации генерал Архангельский направил 25 ноября 1938 года письмо начальникам отделов РОВСа с пометкой «доверительно». В нем говорилось, что «один из старейших и уважаемых генералов» обратился с письмом к нему, в котором высказывалось пожелание в целях слияния «непредрешенцев» и «легитимистов» подчинить РОВС великому князю Владимиру Кирилловичу. Генерал Архангельский сообщал, что 22 ноября он отправил ответное письмо этому генералу. В нем указывалось его согласие с утверждением, что Россия должна стать монархией и во главе ее должен быть представитель Российского Императорского Дома, в лице которого надо видеть будущего Императора Всероссийского. Но в настоящее время, писал Архангельский, главная задача - борьба с большевиками, и надо избегать того, что может повредить ее успеху. А подчинение Главе Императорского Дома - еще не Императору - есть открытое провозглашение монархического принципа и поднятия монархистского флага. РОВС в свое время, продолжал генерал, подчинялся великому князю Николаю Николаевичу как Верховному Главнокомандующему во время войны, человеку, не считавшему себя претендентом на Престол и пользовавшемуся огромным авторитетом в эмиграции. Великий князь Николай Николаевич считал, что вопрос о форме правления должен быть решен на родной земле, и подчинение ему не означало принятие ярко монархического лозунга. Сейчас, по мнению генерала Архангельского, дело обстояло иначе. Великий князь Владимир Кириллович являлся претендентом на Престол, и подчинение ему было бы равно изменению нашей тактики и идеологии и могло вызвать новый раскол в среде РОВСа.
Кроме того, подчинение Русского Обще-Воинского Союза великому князю Владимиру Кирилловичу означало бы, по мнению генерала Архангельского, и подчинение его ближайшему окружению и в первую очередь начальнику управления по делам Главы Российского Императорского Дома капитану I ранга Г. Графу и пр., а это было бы не в интересах России. Вместе с тем, утверждая, что нет оснований для подчинения РОВСа великому князю Владимиру Кирилловичу, председатель Союза полагал, что у его организации, с одной стороны, и «легитимистов», и Корпуса офицеров Императорской Армии и Флота, с другой, нет оснований враждовать друг с другом, ибо «суть у нас одна», а вопросы тактики, целесообразности «не должны нас разделять». Генерал высказывал надежду, что «связь, которая начала укрепляться между РОВСом и Царственным Домом не оборвется и будет крепнуть - ради строительства Великой Императорской России».
Высказываясь в принципе за объединение эмиграции вокруг великого князя Владимира Кирилловича, генерал Архангельский считал, что нужны значительные усилия, чтобы такое объединение было работоспособным и реально происходил процесс сближения различных русских зарубежных организаций.
(…)
10 января 1939 года начальник РОВСа генерал Архангельский направил циркуляр начальникам отделов, отделений, воинских частей, офицерских союзов и обществ в связи с обращением великого князя Владимира Кирилловича к эмиграции с призывом к объединению около его имени и постановкой на очередь дня вопроса о создании «Великой Украины», что вызвало многочисленные вопросы и волнения в эмигрантской среде. В циркуляре начальника РОВСа указывалось, что призыв великого князя к объединению вызвал живой отклик среди национально-мыслящей части русской эмиграции, отчаявшейся найти путь к объединению и истосковавшейся по общепризнанному авторитету, который мог бы говорить от имени эмиграции и защищать интересы России. Русская Православная церковь благословила великого князя в его объединительных усилиях. РОВС, указывалось в циркуляре генерала Архангельского, не мог остаться в стороне от этого движения.
В этом документе положительно оценивалось заявление великого князя - Главы Императорского Дома, что он высоко ценит героическую борьбу Добровольческой армии, а дело РОВСа считает продолжением Белого движения. Что касается вопроса о Деловом объединении эмиграции вокруг великого князя Владимира Кирилловича, то, по мнению начальника РОВСа, он не получил надлежащего разрешения. Если таковое объединение состоится и будет носить общенациональный, а не узкопартийный характер, указывалось в циркуляре, то в этом объединении и, тем более, в работе делового органа или центра примет участие и РОВС в лице его начальника, сохраняя свою идеологию. В связи с высказывавшимся мнением о подчинении РОВСа великому князю Владимиру Кирилловичу, как в свое время великому князю Николаю Николаевичу, в циркуляре подчеркивалось, что РОВС подчинялся последнему как верховному главнокомандующему, не считавшему себя претендентом на Престол и всегда заявлявшему, что этот вопрос может быть решен только на Родной Земле, и это не нарушало идеологии Белого движения. Подчинение же РОВСа великому князю Владимиру Кирилловичу (хотя он и не требует этого), указывалось в документе начальника Союза, означало бы не только немедленное восприятие монархического лозунга, но и шло бы дальше, и равносильно было укреплению шатающейся уже советской власти. Это дало бы ей повод для агитации, что «белые» несут за собой монархию, а с ней - урядников, кулаков, помещиков и месть за содеянное за эти годы, и восстановление «проклятого царского режима». Подчинение РОВСа великому князю Владимиру Кирилловичу, разъяснял начальник РОВСа, «внесло бы изменения в нашу идеологию, спаивающую нашу среду», означало бы внесение раскола в нее, а также нанесло бы ущерб самому великому князю. Генерал Архангельский высказывался за совместную борьбу против большевизма, а это означало бы и оказание, когда потребуется, помощи великому князю Владимиру Кирилловичу.
(…)
В связи с вопросом о создании «Великой Украины», идею которой вынашивали украинские круги в Польше при поддержке Германии, то РОВС, указывалось в циркуляре его начальника, выступает за защиту российской государственности и является врагом сепаратистских движений на русской территории. «Интересы Национальной России превыше всего», - подчеркивал генерал Архангельский».
Еще одну попытку к объединению различных организаций и, в первую очередь, РОВСа легитимисты предпримут сразу по окончании Второй мировой войны. В 1949 г. на совещании у В.К. Владимира Кирилловича решено было начать объединение военных организаций, монархически настроенных и сохранивших дисциплину. Присутствовавший на совещании доктор Ю.И. Лодыженский, многолетний сотрудник антикоммунистической «Лиги Обера», обратился к генералу фон Лампе с поручением Великого Князя составить проект такого объединения, во главе которого встал бы другой Великий Князь – Андрей Владимирович. Лампе отнесся к этой идее сочувственно и представил ее на рассмотрение Архангельскому. Находившийся в ту пору в Брюсселе генерал Шатилов проект «легитимистов» раскритиковал. Он считал, что РОВС не должен компрометировать себя участием в заведомо провальном деле. К тому же Врангель в свое время ответил отказом на обращение к нему Кирилла Владимировича, а заветы покойного Главнокомандующего должны были оставаться незыблемы.
«На это Алексей Петрович мне возражал, что теперь обстановка изменилась, состав РОВСа значительно уменьшился и постарел, надо привлекать новые силы, а они могут быть только почерпнуты в среде тех бывших власовцев и других русских, которые не пожелали возвращаться в Советскую Россию. Они же в РОВС не пойдут, но не откажутся от объединения под монархическим флагом», - вспоминал Шатилов.
Генерал Архангельский нашел в той непростой и чреватой расколом ситуации достаточно тонкий ход, позволивший с одной стороны не допустить смущений внутри РОВСа и отступления от завещанных Главнокомандующим принципов, с другой – не выступать в роли препятствия для объединения разрозненных русских сил. Алексей Петрович внес в проект Лампе правки, согласно которым роль Андрея Владимировича была ограничена почетным председательством, все входящие в образуемый Совет организации сохраняли полностью свою идеологию и независимость, а председателем Совета становился… начальник РОВСа. Таким образом Союз не только сохранял свою идеологию, но и получал руководство новой структурой.
Великий Князь Андрей Владимирович правки Архангельского принял. Однако, далеко не все воинские организации согласились войти в новый Совет, и данное начинание не дало ожидаемых инициаторами плодов.
В самом начале своего руководства Союзом генерал Архангельский неожиданно получил поддержку со стороны генерала П.Н. Краснова, выступившего с большой статьей под названием «Кризис Русского Обще-Воинского Союза».
«На Русскую Армию на чужбине идет поход, - писал бывший донской атаман. - Одни умышленно, исполняя волю врагов России, другие – по неведению, – вернее по невежеству, по непониманию сущности и назначения армии, судя о ней поверхностно, «с кондачка», ополчились на Русский Обще-Воинский Союз и пошли на него с жесткой критикой. Эта критика тяжело ложится на душу Русских офицеров и солдат. Русские воины измучены 18-ти летним бесплодным ожиданием, несбывшимися мечтами, неоправдавшимися надеждами. На их души мучительным грузом легла апатия, она убивает бодрость – самое нужное, Суворовым заповеданное, офицерское качество. Члены союза опускают руки, впадают в безнадежность, былой жертвенный порыв угасает. Они уходят из союза, ищут спасения и утешения в политических партиях и организациях, доходят до того, что требуют внесения политики в армию!
Критиковать легко – работать трудно.
Армия – организм, необычайно сложный и чуткий. Создать армию – нужны века. Разрушить – достаточно одного дня, одного неосторожно отданного приказа.
Доблестная Российская армия создавалась более двух веков, пронесла свои победные знамена почти через все столицы Европы и Азии, ее войска видели Берлин и Вену, Милан и Неаполь, Варшаву, Париж, стены Константинополя, Тифлис, Хиву, Бухару, Пекин. Разрушена она была в несколько дней внесением политики в ее ряды, легкомысленно отданным невежественным Временным Правительством соколовским приказом № 1. Новая «политическая» армия дала нам позор Калуща, Тарнопольский кровавый погром, похабный Брест-Литовский мир и большевизм.
Российская Императорская армия потонула в крови братоубийственной войны, угасла в унижении поражений, позоре и предательстве.
Она возродилась в Добровольческих и Областнических воинских частях, прямых наследниках Великодержавной Русской Армии. Почти четыре года вела она страшную, небывало жестокую войну с врагами Родины – III-м интернационалом, принуждена была уйти в изгнание, там была подло предана, распылена и возродилась снова в Русском Обще-Воинском Союзе – самой обширной географически и самой крепкой изгнаннической Русской организации.
И вот, теперь, на восемнадцатом году существования, ее осыпают упреками в том, что она ничего не делает и ничего не сделала, да ничего и сделать не может. Требуют ее реорганизации, навязывают ей свой «приказ №1» – требуют обучения ее членов политике, говорят, что ей нужна своя белая «политграмота»!
(…)
Как лужица ртути, по которой ударили молотом, рассеивается, рассыпается на мелкие капли, – а потом эти капли, по взаимному притяжению, начинают сливаться вместе, так и полковые ячейки по приказу Главнокомандующего генерала Врангеля создали крепкий Русский Обще-Воинский Союз.
Он был признан опасным для III-го интернационала. Его нужно было рассеять, уничтожить, расколоть, раздробить, обратить в безымянную беженскую пыль.
…«Поражу пастыря и рассеются овцы»… (Ев. От Марка 14 ст. 27.)
Скоропостижно и неожиданно умирает совсем еще молодой, полный сил, Главнокомандующий Русской армией генерал Врангель…
В Бозе почил последний Верховный Главнокомандующий Русскими армиями Великий Князь Николай Николаевич.
Похищен среди бела дня и убит Председатель Обще-Воинского Союза – генерал Кутепов.
Заманен в западню предателем, похищен и, несомненно, убит преемник Кутепова генерал Миллер…
Осталось теперь довершить страшное дело разрушения Русской армии на чужбине – бросить ее в политику.
Перед Русской армией на чужбине встала неотложная задача мужественно и доблестно отразить этот штурм на нее, сбросить одолевшую ее членов апатию, кинуть уныние, вернуть офицерскую бодрость и из надвигающейся грозной беды встать еще более сильной, чем она была.
Русскую армию на чужбине упрекают в аполитичности, «непредрешенчестве», отсутствии живой работы, вялости и раздробленности.
Русская армия должна доказать, что эти обвинения ни на чем не обоснованы.
Какая политика может быть теперь в армии, когда она находится на чужбине, а Россия порабощена третьим интернационалом, и голоса ее мы не можем слышать?.. Только та, о которой сказал основатель Добровольческой армии на Румынском фронте полковник М.Г. Дроздовский:
«Через гибель большевизма к возрождению России. Вот наш единственный путь и с него мы не свернем»…
В этих словах вся политическая программа Русской армии на чужбине.
Ее лозунги – те, которые любовно начертаны и освящены горячими молитвами, кровью и славою побед верных сынов Родины на знаменах и штандартах Российских, свято сохраненных многими Русскими полками:
Вера, Царь и Отечество.
Без веры в Бога не может быть Русской армии и былая страшная сила ее и ее непобедимость – святая православная вера. Суворов учил: «безверное войско учить – что железо перегорелое точить». Пела православная церковь: «с нами Бог - разумейте языцы и покоряйтеся». И покорялись все двадцать народов, которые привел с собою в двенадцатом году Наполеон, чтобы покорить Россию.
Царь?... Никого не должно смущать, что у нас нет венчанного на царство Государя. Что Государь Император Николай II отрекся, передав управление Государством Временному Правительству, что о преемнике Государя идут споры… Тот царь, о котором говорят знамена, которому присягаем, есть не Лицо, но символ того, что должна представлять собою Россия – Монархия с Богом венчанным Царем…
Отечество?.. Нужно ли говорить о нем? О мечте нашей, о ком первая молитва при восстании от сна, о ком последняя мысль при отходе ко сну. Прости нам, Россия, что мало Тебя знали, мало ценили, что не отдали за Тебя всю нашу кровь, не добились полной победы.
Но еще добьемся!..
В этих трех священных именах все наше предрешение и никакого «непредрешенчества» в армии, исповедующей эти лозунги нет…
У армии есть, кроме того, священный завет: начертанные на Андреевских звездах ее головных уборов:
– Вера и верность…
Вера в Бога и Его милосердие.
Верность присяге… Если бы была в страшные февральские дни проклятого 1917-го года эта верность, если бы помнили все генералы, офицеры и солдаты основание воинской дисциплины: «делай все, что тебе прикажут начальники; если против Государя – не делай» – не сидели бы теперь по чужим углам, всеми презираемые и никому не дорогие и не нужные.
Политика должна быть внесена в армию? Каждый офицер и солдат должен иметь свои политические убеждения и должен знать все о будущем устройстве России? Он должен уметь в словесном споре с противником выйти победителем?
Это уже последнее дело, если армия вернется к «разговорчикам», сгубившим ее при Временном Правительстве. Не напрасно Донской Атаман А. М. Каледин говорил: «проговорили Россию»…
Всякий воинский чин – офицер или солдат, в войне, хотя бы и гражданской, никогда не убеждает, не уговаривает, не упрашивает, но приказывает и, не исполнивших его приказа, побуждает к исполнению силою оружия. Оттого он и воин, для того он и носит оружие, для того у него и воинская сила, когда то потребуется!
(…)
Армия должна быть единомышленна. Не может быть такого, чтобы в ней были полки монархические и полки социал-демократические, чтобы между этими полками происходили диспуты, что всего нужнее для России – парламентаризм и демократия или социал-национализм, – фашисты или националисты, демократы или социалисты?... «Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не устоит». (Ев. от Матфея 12 ст. 25). Пропадет и армия, разделившаяся сама в себе.
«Не можете служить Богу и мамоне». (Ев. от Матфея 6 ст. 24).
Спорить с коммунистом, комсомольцем или младороссом – напрасно тратить время и ломать язык. Убеждать этих людей не приходится. «Дураков мы уму не научим, а на умных тоску наведем»…
(…)
Тело Русской армии на чужбине – Русского Обще-Воинского Союза цело. Оно ослабло от долгого «недоедания», вынужденной неподвижности, кое-где затронуто язвами сомнения, колебания, апатии, разочарования, но все это вполне излечимо можно поправить в короткое, сравнительно, время.
Нужно только однажды встать со светлой, ясной головой, перекрестится и сказать самим себе: – «что было – то прошло. Снявши голову – по волосам не плачут. О прошлом не станем сокрушаться, ибо – все проходит, пройдет и большевизм – нам же нужно думать о будущем и готовить для грядущей России подлинную Русскую армию. Ибо она будет нужна».
– Если придется отвоевывать Россию от коммунистов, как генерал Франко отвоевывает Испанию, как Япония отвоевывает Китай, – Русский Обще-Воинский Союз станет основой Освободительной армии.
– Если придется вступить в гражданскую войну на стороне восставшего против большевиков населения – Русский Обще-Воинский Союз понадобится, как основа Русских полков в борьбе с пролетарскими полками III-го интернационала.
– Если советская власть будет свергнута помимо Русской армии на чужбине – Русский Обще-Воинский Союз будет нужен, как рассадник былых славных традиций Российской Императорской армии для восстановления Российских полков во всей их боевой силе, дисциплине, порядке и красоте.
Одно сознание этой безусловной нужности Русского Обще-Воинского Союза должно заставить всех членов его подтянуться, сбросить с себя апатию и дружно приняться за подготовку к ожидающей и, – возможно, в очень близком будущем – творческой работе.
(…)
Чем мощнее духом и многочисленнее будет Русский Обще-Воинский Союз, чем больше здоровых элементов привлечет он в свои ряды, тем большую помощь окажет он России во всяком повороте исторических событий».
В сентябре 1938 г. в Белграде состоялся съезд старших начальников РОВСа, в котором, наряду с Архангельским, приняли участие генералы Драгомиров, Абрамов, Казанович, Витковский, Барбович и Зинкевич.
«Что же представляет собой РОВС – прямой наследник и продолжатель Российской Императорской Армии? – говорил Алексей Петрович в ходе своего визита в Югославию. - Он впитал в себя заветы и традиции этой Армии, на крови и костях своих офицеров построившей Великую Россию.
РОВС является прямым наследником и тех Белых Армий, которые в трудные минуты жизни Государства Российского сражались за освобождение Родины от большевиков, обильно полив своей кровью юг, север, северо-запад и восток России.
Наш путь предсказан нашими Вождями – борьба с большевиками всеми доступными нам средствами – до конца, до полной победы, до восстановления России.
Все для Родины, для себя ничего.
Нам часто говорят:
– Вы придете в Россию, чтобы командовать!
– Нет, – отвечаем мы, – мы придем не для мести, не для того, чтобы командовать, а чтобы служить Родине.
Но, чтобы с честью служить Ей, мы должны быть подготовлены к этой службе.
Надо восполнить свои военные и политические знания.
Русский Обще-Воинский Союз, сохранивший незыблемыми заветы Императорской Армии, сохранив жертвенную готовность служить России, ничего не ища для себя, проникнутый горячей любовью к Родине, сыграет огромную Роль в России: он должен помочь Русскому народу осознать свою национальность, а будущей Русской Армии – стать настоящей Армией, проникнутой рыцарским духом офицерских традиций, Армией Русской, а не III интернационала.
Решительные события на Родине приближаются, и мы должны быть готовы к ним; мы должны быть едины.
Русская эмиграция должна покончить с распрями; и РОВС, доказавший на деле свою любовь к Родине, имеет право призвать всю русскую эмиграцию к такому единению, имея в виду лишь счастье Родины…»
Вышедшее по итогам белградского съезда постановление следующим образом определяло цель Белого движения, продолжателем дела которого по спасению России был назван РОВС: 1) освобождение России от большевизма; 2) восстановление в России национально-правовой государственности, отвечающей религиозному национальному самосознанию народа. В качестве ближайших задач Русского Обще-Воинского Союза были названы: 1) укрепление организационного единства РОВСа; 2) оживление его деятельности при развитии самодеятельности отдельных чинов; 3) привлечение воинских организаций и отдельных чинов в его состав; 4) военная подготовка; 5) политическая подготовка - изучение положения в России; 6) работа с молодежью; 7) укрепление материальной базы; 8) укрепление отношений с другими организациями.
«Большое внимание на совещании было уделено так называемой «Особой работе», иначе говоря, тайной подрывной деятельности против СССР, - указывает В.И. Голдин. - В принятом постановлении указывалось, что «Особая работа» должна продолжаться, невзирая на встречающиеся препятствия. «Фонд Спасения России», предназначенный для этой работы, должен был оставаться на особом счету, вне других сумм РОВСа и находиться в полном и безотчетном распоряжении начальника Союза. Он должен был формироваться из добровольных сборов. Была подчеркнута благожелательность РОВСа во взаимоотношениях с другими русскими организациями, ориентируясь на организационное единство и линию подчинения последних. Предполагалось их добровольное вхождение, но руководствуясь при этом военными правилами и распоряжениями. Неукоснительным принципом являлось подчинение организаций начальникам. При начальнике РОВСа должен был существовать совет и финансовая комиссия; положительно была оценена и такая форма, как съезд начальников отделов и высших начальников. При обсуждении вопроса об омоложении командного состава было признано целесообразным выдвижение на руководящие должности, не считаясь с чинами и возрастом. В ходе обсуждения вопроса о прессе РОВСа было признано целесообразным иметь свой печатный орган. Было обсуждено предложение В.М. Левитского о «Белой Газете» и признано важным расширить подписку на «Галлиполийский Вестник».
В1938 году были предприняты новые шаги в деле улучшения и развития системы военного обучения русского офицерства в эмиграции. Русский Военно-научный институт в Белграде объявил в июле 1938 года об организации им специальных курсов для русских офицеров и интеллигентской молодежи продолжительностью 6 месяцев с общим объемом теоретической и практической подготовки в 130 часов. При общем руководстве генерала Головина руководителем специальных курсов был генерал М.М. Зинкевич. С целью же дать возможность окончившим Зарубежные Высшие военно-научные курсы генерала Головина совершенствоваться в военных знаниях в Белграде еще в 1936 году был создан «Институт по изучению проблем войны и мира», аналогичный созданному в Париже в 1932 году.
В условиях ожидаемого и очевидного приближения новой войны против СССР и потребности подготовки кадров, которые будут заниматься вопросами государственной и административной деятельности на освобожденной от советской власти территории России, в системе военного обучения значительно большее внимание уделяется политико-административным и юридическим проблемам, государственному строительству. В конце 30-х годов в Югославии и Болгарии начинает работать Административно-политическая школа заочного обучения, где слушатели серьезно изучают правовые, политические, экономические вопросы, историю России. Высшие военно-научные курсы генерала Головина дополняются отделом военной прокуратуры и политическими отделами по изучению администрации и государственного устройства СССР».
Так, на пороге новой общемировой войны РОВС, который иным казался уже почти поверженным, вновь собирал силы, вновь возрождался, подобно фениксу – наперекор стараниям ОГПУ и политическим спекулянтам. Генерал, «не умеющий командовать», приняв тяжелое наследство, отвергнутое другими, без шума и аффектаций твердой рукой повел потрепанный бурями корабль Союза, искусно обходя многочисленные рифы… В своем распоряжении №23 Алексей Петрович Архангельский писал:
«В связи с назревающими событиями у нас на Родине мы должны более чем когда-либо быть готовы, дабы, когда пробьет долгожданный и желанный час, вложить все силы, знания и большой опыт, приобретенный нашей прежней службой и долгим пребыванием в чужих странах, в огромную работу по восстановлению Национальной России и возвращению Ей былого величия, мощи и славы.
Чтобы выполнить это высокое назначение, мы, прежде всего, должны быть единым, мощным и сплоченным воинским организмом, основанным:
1) на строгой дисциплине, принятой на себя добровольным, во имя спасения Родины, вхождением и состоянием в Русском Обще-Воинском Союзе;
2) на самом высоком культе чести и достоинства, которыми всегда отличался Корпус Офицеров Императорской Армии, естественным наследником и продолжателем коей явились Армии, боровшиеся за освобождение России от большевиков.
3) на беззаветном выполнении своего служебного долга;
4) на неуклонном соблюдении во всех взаимоотношениях, как между собой, так и с другими организациями, борющимися за Россию, самой безукоризненной офицерской этики;
5) на жертвенной бескорыстной готовности служения Родине, завещанной нам вождями Белого Движения.
Такой воинский организм, в единении со всеми начальниками, стойко преодолеет все препятствия на нашем пути, а на Родной земле явится мощным идейным ядром, готовым для кристаллизации около него здорового национального движения возрождающейся России и которое послужит естественной живой связью между нею и славным тысячелетним прошлым Великой России с ее вековыми устоями и заветами.
(…)
Многочисленные приветствия, полученные мною после вступления моего в должность Начальника Русского Обще-Воинского Союза и от воинских организаций, и от отдельных Г.г. генералов и офицеров, а равно и от общественных деятелей и организаций, ярко подчеркивают, насколько наш Русский Обще-Воинский Союз дорог его членам и ценится всей национальной общественностью.
Докажем, что мы достойны этой любви и высокой оценки.
Призываю всех чинов Русского Обще-Воинского Союза сплотиться еще теснее около своих частей, союзов и объединений и напрячь все свои силы для сохранения и укрепления Русского Обще-Воинского Союза и для дружной работы по осуществлению важных задач, стоящих перед нами.
Наша сила в единении, в сознании правоты нашего Белого Дела и в горячем стремлении и решении довести его до конца».
|
