1829 год стал для России годом завершения одной из успешнейших войн, принесшей как приращение территории империи, так и давшей избавление от Османского террора ряду балканских народов. Это была не обычная для тех времен война империй из‑за территорий или сфер влияния, а один из первых геополитических конфликтов, напоминающих современные, где интересы народов, государств, религий и культур переплетаются и пересекаются.
Камнем преткновения было ужасное, близкое к геноциду положение христианских народов в Османской империи. Греция, в середине XV века покоренная османами и испытывавшая жестокий гнет, в 1821 году восстала против турецкого господства, началась война за независимость. Однако к 1827 году благодаря сухопутной и морской поддержке вассального Египта турецкой армии удалось почти полностью разгромить греков. Симпатии прогрессивной европейской общественности были всецело на стороне греческих повстанцев. Этим, в свою очередь, стремились воспользоваться правящие круги ведущих европейских держав: России, Великобритании, Франции и Австрии. С одной стороны, их задачей было ослабить Османскую империю и упрочить свое положение на отлагающихся от нее территориях, с другой – не дать сделать то же самое своим геополитическим конкурентам. В таких условиях в апреле 1826 года был подписан Петербургский протокол, по которому Россия, Великобритания и Франция предъявили турецкому султану требование предоставить Греции автономию и договорились о ее коллективной защите. 20 октября 1827 года в знаменитом Наваринском морском сражении турецко‑египетский флот был полностью уничтожен объединенной англо‑франко‑русской эскадрой.
После этого султан Махмуд II разорвал Аккерманскую конвенцию, подписанную 7 октября 1826 года и дававшую русским подданным значительные экономические преимущества, и закрыл Босфор для прохода русских судов. 20 декабря 1827 года султан выпустил воззвание (гатти‑шериф), в котором призвал всех мусульман к «священной войне» (джихаду) против Российской империи. Также он перенес свою столицу в Адрианополь (ныне турецкий Эдирне), ближе к будущему театру военных действий, и начал укреплять дунайские крепости. В ответ на это император Николай I направил турецкому султану условия мира, которые должны были восстановить Аккерманскую конвенцию, и одновременно 26 апреля 1828 года объявил войну Османской империи.
Боевые действия развернулись на двух независимых театрах военных действий – Европейском (Балканском) и Азиатском (Кавказском), а также на Черном море. Кампания 1828 года на Балканском театре завершилась взятием после упорной борьбы ряда крепостей на Нижнем Дунае, взятием крепости Анапа и капитуляцией после трехмесячной осады важной крепости‑порта Варна, где, кстати, удачно прошла боевое крещение первая рота русских ракет системы генерал‑лейтенанта Александра Засядко. Однако ни разбить турецкую армию, ни взять мощную крепость на Дунае Силистрию (ныне болгарская Силистра) и главный оплот турок – Шумлу (ныне болгарский Шумен) не удалось. Причинами стали, с одной стороны, недооценка обширности и сложности местности, равно как способности к сопротивлению турок и соответственно выделение слишком малых сил (95‑тысячная армия). С другой – недостаточное внимание к интендантской и санитарной части привели к вспышке тяжких эпидемий, унесших больше жизней, нежели противник. Но при всех этих недостатках дисциплина и мужество русских солдат и офицеров, не пошатнувшиеся ни разу даже при самых тяжелых обстоятельствах, обеспечили успех компании.
Объективности ради следует отметить, что невысокая оценка русским командованием боеспособности османских войск имела под собой в тот период все основания. Внутриполитическое положение Турции было очень тяжелым: только что, летом 1826 года, султан Махмуд II жестоко уничтожил сословие янычар (знаменитая регулярная пехота, созданная в 1365 году и комплектовавшаяся из юношей христианских народов, покоренных Турцией), составлявших в течение более 400 лет ядро вооруженных сил Турции. Вместо янычар султан решил завести регулярную армию по западноевропейскому образцу. Но формирование новых частей проходило с большим трудом. Рекрутов из сельской местности приходилось гнать в полки силой, причем иногда даже в кандалах! Инструкторами новой армии были исключительно иностранцы. К началу войны с Россией по новым принципам удалось сформировать войска численностью лишь 80 тыс. человек. Экономика Турции также находилась в тяжелом состоянии, что делало невозможным ведение продолжительной войны.
«Заставьте меня переменить его на первый класс»
Главнокомандующим Действующей (Дунайской) армии вместо генерал‑фельдмаршала графа Петра Христиановича Витгенштейна, попросившегося в отставку по причине расстроенного здоровья, 21 февраля 1829 года был назначен 43‑летний генерал‑адъютант, генерал от инфантерии, граф Иван Иванович Дибич. Пруссак по рождению, Ханс Карл Фридрих Антон фон Дибич‑унд‑Нартен в 16 лет поступивший на русскую службу, чисто говоривший и писавший по‑русски, принял русские имя и отчество – Иван Иванович. Начальником Штаба Дунайской армии был назначен генерал от инфантерии барон Карл Федорович Толь, ученик и любимец Кутузова. В начале весны кампания 1829 года была открыта переходом русской армии на правый берег Дуная и началом боев на подступах к Силистрии.
Ключевым моментом кампании стало знаменитое сражение при селении Кулевчи (ныне болгарское село Кюлевча), в котором русская Дунайская армия одержала победу 11 июня 1829 года над превосходящими силами великого визиря Мустафы Решид‑паши (паша – генерал в турецкой армии). Он решил провести наступление со стороны Шумлы на восток с целью отбить порт Варну. Верно оценив ошибку турецкого командующего, подставившего свой фланг русской армии, Дибич провел удачный маневр с выходом в тыл армии визиря. Турки, не пробившись к Варне и имея в тылу русскую армию, вынуждены были отступать и примерно на середине пути между Шумлой и Варной встретили основные силы Дунайской армии. При Кулевчи и произошло сражение. На поле боя 40‑тысячной турецкой армии противостояла 15‑тысячная армия русских. Отразив атаки турок и перейдя в контрнаступление, русские войска одержали полную победу, армия Решид‑паши разбежалась, потеряв до пяти тысяч убитыми и двух тысяч пленными, всю артиллерию (43 орудия) и весь обоз. Сам великий визирь едва мог спастись с отрядом своей конницы из 600 всадников. Наши потери составили 2700 убитыми и ранеными. За эту победу генерал Дибич был награжден орденом Святого Георгия 2‑го класса. Император Николай I витиевато поощрил его на дальнейшие победы: «Орден Святого Георгия 2‑го класса украсит вас; заставьте меня переменить его на 1‑й класс, и никто более меня этому не обрадуется». Заслужил Дибич уважение и у солдат. Невысокого роста, крепкий со здоровым цветом лица, всегда энергичный и деятельный, как бы пыхтевший, он получил у них шутливое прозвище «Самовар‑паша».
После этой блестящей победы Дибич вступил в переписку с великим визирем, предлагая начать мирные переговоры. 17 июня русские мирные предложения турецкой стороной, считавшей исход Кулевчинского сражения лишь «волей Всевышнего», были отвергнуты. К этому времени основные силы Дунайской армии, расположенные в окрестностях Шумлы вместе с подошедшими отрядами, насчитывали не более 25 тыс. человек, из которых не менее 10 тыс. требовалось оставить для блокады крепости. В армии свирепствовали болезни вследствие плохо организованной санитарной службы. В районе Правод (ныне болгарская Провадия), который в начале июня доблестно защищался от армии визиря отрядом генерала от инфантерии Логгина Рота, произошла вспышка чумы. Резервы для пополнения армии можно было взять только из III корпуса генерал‑лейтенанта Афанасия Красовского, который осаждал крепость Силистрия. Резервные части из России ожидались не ранее осени.
В то же время победа в Кулевчинском сражении позволила успешно закончить 44‑дневную осаду Силистрии, гарнизон которой капитулировал 30 июня. Было взято около 8 тыс. пленных, более 250 орудий, 16 канонерских лодок. Командовавший русскими войсками под Силистрией генерал Красовский был награжден орденом Святого Владимира 1‑й степени, награждены были и другие офицеры, участвовавшие в осаде.
Теперь, после победы при Кулевчи и падения Силистрии, можно было приступить к осуществлению давно задуманного плана перехода через Балканы и переноса военных действий в самое сердце Османской империи. Еще в 1821 году, когда Дибич был сначала начальником штаба 1‑й армии, а затем исполнял обязанности начальника Главного штаба его императорского величества (тогдашний аналог Генерального штаба), он предложил план ведения будущей войны с Турцией. Центральной мыслью плана было, блокируя придунайские турецкие крепости, перейти через Балканские горы и нанести удар по Адрианополю – Константинополю.
Основные силы Дунайской армии численностью около 40 тыс. пехоты и 7 тыс. кавалерии под общим командованием самого Самовар‑паши начали скрытно сосредотачиваться в районе города Девно (ныне болгарский Девня) и были разделены на два больших отряда и резерв. Первый отряд (правая колонна) генерал‑лейтенанта Федора Ридигера состоял из 7‑го корпуса численностью 10, 5 тыс. пехотинцев и 1,5 тыс. кавалеристов, второй (левая колонна) – генерала Рота, состоял из 4‑го корпуса численностью 13,5 тыс. пехотинцев и 3,4 тыс. кавалеристов. В качестве резерва был определен 2‑й корпус численностью 16 тыс. пехотинцев и 2,2 тыс. кавалеристов по командованием генерала от кавалерии графа Петра Палена, при нем находился и штаб Дунайской армии.
Через перевалы на Балканах на Адрианополь проходят восемь дорог. Для движения Дунайской армии были выбраны две из них: через Шумлу, Айдос (ныне болгарский Айтос) и Карнабат (ныне болгарский Карнобат) и из Варны вдоль моря через Мисемврию (ныне болгарский Несебыр) и Бургас. По первой дороге следовал отряд генерала Ридигера, а по второй – генерала Рота. Поход начался 13 июля 1829 года. Движение осуществлялось скрытно, преимущественно ночью, чтобы у турок создалось впечатление, что русские из‑под Шумлы не уходят и готовятся к ее осаде. Оба отряда направились к реке Камчик (Камчия), где с боем ее форсировали и захватили переправы. Итоги боев – 300 пленных турок, наши потери также до 300 убитых и раненых. Затем оба отряда форсированным маршем двинулись в предгорья Балкан и достигли их 20 июля, у реки оставили резерв. 21 июля русские войска перешли Балканы по Айтоскому и Панарийскому перевалам и начали спуск вниз, на равнину. В этот же день войска отряда генерала Рота подошли к крепости Месемврии, одновременно с моря туда подошла эскадра Черноморского флота под флагом командующего флотом адмирала Алексея Самуиловича Грейга.
На предложение сдаться турецкий комендант Месемврии Осман‑паша ответил отказом, после чего артиллерия русской армии и флота начала обстрел крепости. Причем моряки‑черноморцы удачными выстрелами взорвали главный крепостной пороховой склад. 23 июля гарнизон численностью в 3 тыс. человек капитулировал, взято было также 15 орудий. Узнав об этом, гарнизон Ахиолы (ныне болгарский Поморие) без боя очистил его, оставив 15 орудий. 24 июля авангард 6‑го корпуса под командованием генерал‑майора Андрея Набеля разбил турецкие войска у Бургаса и на их плечах ворвался в город, захватив 10 орудий и большое количество различных припасов.
7‑й корпус генерала Ридигера получил приказ направляться к Айдосу и занять его. Здесь находился сильный турецкий отряд численностью до 11 тыс. человек под командованием Ибрагим‑паши. От захваченных пленных стало известно, что великий визирь Решид‑паша находился в полном неведении о переходе русских войск через Балканы, узнав об этом только после потери переправ через Камчик. Он направил 12‑тысячный корпус сначала к реке Камчик, а затем приказал ему идти к Айдосу, который должен был держаться до последней возможности. Возле города произошел трехчасовой бой, в ходе которого турецкий корпус был разбит и поспешно отступил от Айдоса. Турки потеряли около 1 тыс. человек убитыми и ранеными, до 230 пленными и 3 орудия. Общие потери 7‑го корпуса составили около 100 человек. 25 июля русские войска вошли в Айдос, где захватили значительные запасы артиллерийского и интендантского имущества. Также была отбита 6‑фунтовая пушка 19‑й артиллерийской бригады, захваченная турками в прошлом, 1828 году.
«Население встречает наших храбрецов как освободителей и братьев»
26 июля казаки корпуса без боя заняли Карнабат, захватив до 40 пленных. Около 500 местных жителей, ранее прятавшихся в горах и лесах, вышли встречать казаков как своих освободителей.
В день капитуляции крепости Месемврии туда прибыл генерал Дибич, который нанес визит командующему Черноморским флотом адмиралу Грейгу на его флагмане, 110‑пушечном линейном корабле «Париж». На следующий день, 24 июля император Николай I получил письмо от графа Дибича: «Победоносные знамена Вашего Величества развеваются на стенах Месемврии, Ахиоло и Бургаса, среди населения, которое встречает наших храбрецов как освободителей и братьев». На это письмо Николай ответил добавлением к графскому титулу Дибича почетного наименования Забалканский. Черниговский полк после этого стал именоваться полком графа Дибича‑Забалканского.
30 июля силами 2‑го корпуса генерала графа Палена была проведена разведка боем в сторону города Ямболя (ныне болгарский Ямбол), здесь обнаружили сильный турецкий корпус численностью 15 тыс. человек под командованием Галиль‑паши. После удачного боя, где отличились кавалеристы генерал‑майора Сергея Шереметева, турки поспешно отступили из Ямболя частично в направлении города Сливно (ныне болгарский Сливен), частично в направлении Адрианополя. Русские войска 1 августа вошли в Ямболь и захватили большие продовольственные запасы.
Из показаний пленных и сведений, полученных от местных жителей, стало ясно, что Сливно усиленно укрепляется для обороны и там ожидают прибытия войск во главе с великим визирем. Здесь уже находился сын визиря Гуссейн с авангардом, состоящим из албанцев. Общая численность турецких войск оценивалась в 18–20 тыс. человек.
К русским также прибыли первые подкрепления из Крыма (бригада 12‑й пехотной дивизии), они выгрузились в порту Сизополе (ныне болгарский Созопол), который был захвачен морским десантом еще в феврале 1829 года. Вместе с частью сил 3‑го корпуса свежие войска составили передовые силы отряда, которому предстояло взять Сливно. Войска подошли к селению Драгоданово (ныне Драгоден=ово) в 20 км от Сливно, здесь они отдохнули и в ночь выступили к городу. В середине дня 11 августа русские войска начали наступление на Сливно с двух сторон – со стороны Карнабата и со стороны Ямболя при артиллерийской поддержке. Турки, не выдержав огня, начали поспешно отступать. Первыми в город вошли части 18‑й пехотной дивизии, при которой находился и сам главнокомандующий Дибич. Турки потеряли до 250 человек убитыми, около 300 пленными и 9 орудий. В Сливно были захвачены значительное количество военного имущества и продовольственные склады. Наши потери составили около 60 человек убитыми и ранеными. Местное православное духовенство встретило русские войска крестным ходом, а болгарское население – хлебом и солью.
За переход Балкан и за овладение крепостями Бургасского залива начальник штаба Дунайской армии барон Карл Толь был возведен в графское достоинство и получил орден Св. Владимира 1‑й степени. Командиры корпусов за переход Балкан и отличие в боях были награждены: генерал Рот – орденом Св. Георгия 2‑го класса, генералы граф Петр Пален и Ридигер – алмазными знаками к ордену Св. Александра Невского.
После победы под Сливно, главной целью Дунайской армии стала вторая столица Османской империи город Адрианополь. К этому времени в городе проживало около 80 тыс. жителей, защищать его должны были войска численностью примерно 13 тыс. человек.
16 августа 7‑й корпус в качестве авангарда армии начал форсированными маршами двигаться к Адрианополю, за ним шли основные силы Дунайской армии (2‑й и 6‑й корпуса). Русские солдаты делали переходы по 35‑40 км в день под палящим солнцем в отсутствие надежного снабжения войск водой. Дорога проходила через каменистую местность, и современники оценивали ее, как еще более трудную, чем переход через Балканские горы.
Тем не менее 19 августа русская армия подошла к стенам Адрианополя и приготовилась к сражению за него. Турецкие власти и командование были ошеломлены столь стремительным появлением русских под стенами города. От имени адрианопольского коменданта Али‑Мехмет‑паши прибыли парламентеры для переговоров. Дибич, в свою очередь, изложил русские условия: сложить оружие, сдать все пушки и знамена, а также военное имущество и продовольственные склады, вывести турецкий гарнизон из города. Жителям гарантировалась неприкосновенность жизни и имущества. Срок ультиматума истекал в 9 часов утра следующего дня. Турки за два часа до назначенного срока выслали своих уполномоченных в надежде получить более благоприятные условия, однако к этому времени русские войска уже заняли исходные позиции и двинулись к городу. В это время из городских ворот начали выходить толпы мирных граждан, а турецкие солдаты стали бросать оружие и поспешно покидать укрепления. Таким образом, сдача города прошла мирно, и наши войска утром 20 августа вступили в Адрианополь. В городе было взято более 50 орудий, несколько тысяч в основном новых ружей и огромное количество различных запасов.
8 сентября в адрес графа Дибича‑Забалканского пришел царский рескрипт, в котором говорилось: «Совершив достопамятный переход Балканских гор и перенеся победоносные знамена наши в страну, где оные доныне никогда не развевались, Вы, следуя от победы к победе, рассеивали силы неприятеля везде, где только он их сосредотачивал, и вместе с тем стяжали новую славу, доказав всему свету, сколь Российская армия великодушно поступает с мирными жителями. Следствием таковых распоряжений ваших было добровольное покорение оружию нашему Адрианополя, второстоличнаго города Оттоманской Порты... Мне в особенности приятно изъявить Вам искреннюю Мою признательность за порядок, тишину и хорошее обхождение войск наших с жителями покоренного оружием нашим края. Я всегда желал, чтобы Российские войска были столь же грозны для вооруженных врагов, сколь снисходительны к мирным жителям, а потому Вы вполне оправдали Мои ожидания, заслужив в сем отношении доверие и благодарность даже самого неприятеля».
К этому времени уцелевшие греческие повстанцы, продолжая оказывать сопротивление в северной и восточной Греции, старались помочь наступающим русским войскам. Получалось, однако, как раз наоборот. Здесь уместно мнение Фридриха Энгельса, известного всемирно как политический деятель и философ, но мало – как военный аналитик: «А кто решил исход борьбы во время греческого восстания? Не янинский паша Али со всеми его заговорами и мятежами, не битва при Наварине, не французская армия в Морее, не лондонские конференции и протоколы, а русская армия Дибича, перешедшая Балканы и вступившая в долину Марицы».
"Я отрубил якорь и пускаюсь в море, не оставляя себе обратного пути!"
На Кавказе в кампанию 1828 года Отдельный Кавказский корпус генерала от инфантерии графа Ивана Федоровича Паскевича‑Эриванского (25 тыс. человек) 5 июля 1828 года штурмом овладел крепостью Карс, а также в июле‑августе при поддержке местных ополчений занял крепости Ардаган, Ахалцихе, Поти и Баязет.
В мае 1829 года в крепости Гассан‑Кале (ныне турецкий город Пасинлер), находящейся вблизи Арзрума (ныне турецкий Эрзурум) сосредоточилась почти 80‑тысячная армия под командованием Гагки‑паши (Хаккы‑паши), который фактически исполнял роль главнокомандующего в Турецкой Азии. За ним шел 15‑тысячный корпус под командованием престарелого сераскера (также сераскир – командующий турецкими войсками на театре военных действий, звание примерно соответствует званию полного генерала русской армии) Хаджи‑Салех‑паши.
Располагая весьма незначительными силами, русский командующий принял меры к тому, чтобы быть готовым отразить наступление турок по всему широкому фронту от Ахалцихе на севере, на границе с Грузией, до Баязета на юге, на границе с Персией. Для этого он распорядился расположить отряд генерал‑майора Ивана Бурцева в Ахалцихе, а в Баязете – отряд из нескольких батальонов. Главные силы Отдельного Кавказского корпуса под командованием генерал‑майора Никиты Панкратьева, состояли из испытанных многочисленными боями в прошлую Персидскую войну и кампанию 1828 года полков. В качестве резерва в районе Ахалкалаки находился отряд генерал‑майора Николая Муравьева (пехотная бригада и три кавалерийских полка при 28 орудиях).
Перед походом, который начался 29 мая, Паскевич получил права главнокомандующего действующей армией, такие же, какие имел Дибич на Балканском театре. 5 июня главнокомандующий прибыл в Ардаган, к этому времени все опасные направления были прикрыты от возможного наступления противника. Здесь соединились все русские отряды, общая численность армии составила около 18 тыс. человек (12 340 пехотинцев и 5570 кавалеристов), в том числе четыре новых мусульманских полка (2 тыс. человек) и до 70 орудий. Мусульманские конные полки были набраны из местного населения недавно покоренных территорий Закавказья, которое изъявило желание служить русскому правительству и в дальнейшем отличилось в боях. Войска расположилась перед Саганлукским хребтом. Географически он отделяет Карс от Арзрума, этот хребет – один из достаточно высоких горных хребтов, где даже в августе не тает снег. За ним, около селения Милли‑Дюз, в укрепленном лагере в ожидании основной турецкой армии под командованием Хаджи‑Салеха находился 20‑тысячный корпус Гагки‑паши. Им нельзя было дать соединиться! Для этого Паскевич решил небольшим отрядом отвлечь внимание турок, а основными силами обойти турецкий корпус с фланга.
30 июня был осуществлен скрытный переход через Саганлук. Перед переходом Паскевич обратился к своему штабу: «Теперь корпус мой похож на корабль; я отрубил якорь и пускаюсь в море, не оставляя себе обратного пути! »
На следующий день русскими был разбит турецкий отряд, высланный Гагки‑пашой из укрепленного лагеря. Его отбросили и направились на лагерь сераскера, расположенный около селения Каинлы. Хаджи‑Салех ожидал к вечеру подхода резервов численностью около 18 тыс. человек и укреплял свои позиции. Однако дождаться подкреплений сераскеру было не суждено, русские войска тремя отрядами (колоннами) начали стремительное наступление. С левого фланга позиции турок обходила колонна генерала Муравьева, с правого фланга – генерала Панкратьева, третий отряд, состоящий из кавалерии, под командованием генерал‑майора Николая Раевского‑младшего ударил по центру турецких позиций после обхода их с флангов. Оказавшись практически в кольце, турки дрогнули и стали стремительно отступать, буквально бежать с поля боя.
После разгрома войск сераскера Паскевич оказался в тылу корпуса Гагки‑паши. Последовал 20‑километровый ночной марш‑бросок по трудной горной дороге вверх на хребет. В 9 часов утра 1 июля русские войска оказались на вершине хребта всего в 4 км от турецкого лагеря. Как только Гагки‑паша увидел русских, он сразу осознал свое безысходное положение. Будучи отрезан от Арзрума и зная о поражении сераскера, он вынужден был выслать парламентеров для переговоров. «Без всяких условий положить оружие», – было ответом Паскевича. Но когда парламентеры отъехали от штаба русских, турки открыли огонь. Это послужило сигналом к началу наступления на их лагерь. Турецкие войска, находясь в деморализованном состоянии и увидев наступающих русских, поддались панике, побросали оружие и бросились бежать из лагеря. Самого Гагки‑пашу поймали двое казаков и привели к Паскевичу, который за это «поздравил их офицерами». Гагки‑паша, присев на колени по восточному обычаю, отдал свою саблю русскому главнокомандующему.
Пройдя за двое суток около 70 км по трудным горным дорогам, потеряв всего менее 100 человек, русские войска взяли до 2 тыс. пленных, включая 3 пашей, около 30 пушек и мортир, 2 лагеря с огромным количеством припасов.
6 июля войска во главе с генералом Паскевичем в крепости Гассан‑Кале праздновали победу над турецкой армией. Главнокомандующий произнес речь перед своими храбрыми воинами: «Товарищи, для вас открыт теперь путь в недра тех стран Азии, где две тысячи лет живет слава побед великого Рима. Идите туда радостно, достойные римлян воины! Услышав приближение ваше, древняя слава станет вам в сретение, а позднее потомство с воспоминанием римских побед в Азии соединит и ваше доблестное имя».
8 июля, в день 120‑летней годовщины Полтавской битвы, русские войска под барабанный бой и с музыкой вошли в Арзрум, крупнейший город в Азиатской Турции, построенный во времена Византийской империи, с численностью населения около 100 тыс. человек. По случаю победы во дворце сераскера был дан торжественный обед для генералов и отличившихся офицеров, на нем присутствовали и турецкие чиновники. Одним из почетных гостей на этом обеде был великий русский поэт Александр Пушкин, сопровождавший армию в походе.
«Величайший из триумфов России на Востоке»
Несмотря на фактическое окончание боевых действий, дипломатические переговоры продолжались еще почти месяц. Русский главнокомандующий выдвинул требование подписать договор в пятидневный срок, в противном случае пригрозив продолжить наступление русских войск на столицу Османской империи. Однако представители султана продолжали тянуть время и никак не соглашались подписать мирный договор на русских условиях. Дибич занял твердую и решительную позицию, приказав возобновить военные действия. Русские войска продвинулись вперед и заняли турецкие города Сарай, Чорлу, Энез, Люли‑Бургас (ныне турецкий Люлебургаз), а также Демотику (ныне греческий Дидимотихон), что и привело к подписанию 14 сентября в Адрианополе мирного трактата.
Согласно статьям договора:
– к России отходили все восточное побережье Черного моря от устья Кубани до пристани святого Николая (ныне деревня Шекветили в Грузии между Поти и Батуми) с крепостями Анапа, Суджук‑кале (будущий Новороссийск) и Поти, а также города Ахалцихе и Ахалкалаки;
– Турция признавала переход к России Грузии (бывшего Картли‑Кахетинского царства), Имеретии, Мингрелии, Гурии, а также Эриванского и Нахичеванского ханств (переданных Персией по Туркманчайскому миру);
– подтверждалось право российских подданных вести свободную торговлю по всей территории Турции, а также их неподсудность турецким властям;
– Турция предоставляла право русским и иностранным торговым судам свободно проходить через Босфор и Дарданеллы;
– Турция обязывалась в течение 18 месяцев уплатить России контрибуцию в размере 1, 5 млн голландских гульденов.
Кроме того, Османская империя подтверждала соблюдение автономии Сербии, предоставляла автономию Дунайским княжествам (Молдавии и Валахии), а также в подтверждение статей Лондонского договора 1827 года предоставила автономию Греции.
Емко и даже с некоторой завистью охарактеризовали значение Адрианопольского мира французские историки Эрнест Лависс и Альфред Николя Рамбо в своем знаменитом труде «История XIX века»: «Этот мирный договор был для России величайшим из триумфов, какого она только могла достигнуть в то время на Востоке. В результате потери Молдавии, Валахии, Сербии и Греции, новое положение которых, несомненно, представляло шаг к полной независимости, Оттоманская империя, подорванная в своих основах, была открыта со всех сторон русскому влиянию. Кроме того, царь держал Турцию в своих руках благодаря контрибуции, которую она, очевидно, была, не в состоянии выплатить. В Азии он владел на основании последнего договора несколькими пунктами, откуда легко мог начать против нее нападение. Свобода плавания по Черному морю и проливам, выговоренные царем коммерческие преимущества для России, влияние царя на вассальные государства и его притязания на протекторат над всеми христианскими подданными Турецкой империи давали ему громадную власть над ней. Таким образом, русский царь господствовал над Турцией с меньшими издержками и меньшим риском, чем если бы он овладел Константинополем».
За свои славные победы граф Иван Федорович Паскевич‑Эриванский был награжден 28 июля алмазными знаками к ордену Св. Андрея Первозванного, за взятие Арзрума – 7 августа орденом Св. Георгия 1‑го класса, став третьим полным кавалером этого ордена. Одновременно он стал единственным полным кавалером двух орденов: Св. Георгия и Св. Владимира.
За покорение Адрианополя граф Иван Иванович Дибич‑Забалканский был награжден 8 сентября 1829 года алмазными знаками ордена Св. Андрея Первозванного, по заключении мира 24 сентября 1829 года – орденом Св. Георгия 1‑го класса «За успешное окончание войны с Турцией в 1829 году», став четвертым и последним полным георгиевским кавалером.
3 октября оба полководца были произведены в звание генерал‑фельдмаршала.
Граф Толь был награжден орденом Св. Георгия 2‑го класса, а генералы Рот, граф Пален и Ридигер – орденами Св. Владимира 1‑й степени. Генерал Красовский за умелую осаду Шумлы получил орден Св. Александра Невского.
Всем генералам, штаб- и обер‑офицерам армии и флота, участвовавшим в кампании 1828 и 1829 годов, полагалось носить особую медаль на ленте Св. Георгия, установленную Высочайшим приказом от 13 октября 1829 года.
Источник |
