Приобрести книгу - ПУТЬ ПОДВИГА И ПРАВДЫ. История Русского Обще-Воинского Союза
Асунсьон, площадь Героев, белокаменный Национальный пантеон героев… Здесь покоится прах героев Парагвая. На металлических дощечках – сотни составляющих славу страны имен: испанских, индейских и… русских… Русские имена в парагвайской столице и других городах страны носят улицы и проспекты: Команданте Беляев, Команданте Саласкин, Команданте Канонников, Офисьеро Серебряков. На карте Асунсьона значится улица России. А на западе страны есть город Фортин-Серебряков. Там же стоит памятник русскому генералу Беляеву - главному военному советнику парагвайской армии… В какие только концы света не забросила судьба русских воинов в изгнании! И здесь, в отдаленном уголке мира, вписали они свои имена на скрижали русской доблести и чести.
В 1924 г., в год основания РОВСа, в Парагвай прибыл человек, имя которого станет символом русской эмиграции в этой стране и, пожалуй, много большим – образом, примером истинно-русского человека, воина, созидателя, ученого, поэта по духу, пассионария, в полной мере наделенного той самой всеотзывчивостью русской души, воспетой Достоевским.
Иван Тимофеевич Беляев. Он родился 19 апреля 1875 г. в Петербурге, в казармах Лейб-гвардии Измайловского полка, в котором служил его отец. Многие предки Ивана Тимофеевича снискали себе славу на ратном поприще. Один из прадедов, Л.Ф. Трефурт, дипломат екатерининских времен, был адъютантом Суворова и принимал участие в знаменитом Итальянском походе. Другой прадед, А.И. Эллиот, потомок старинного шотландского рода, приехал в Россию по приглашению Екатерины II для воссоздания российского флота, и отличился в сражениях при Чесме и Наварине. Двоюродному брату Беляева, генералу М.А. Беляеву, суждено было стать последним царским военным министром…
Родная сестра Ивана Тимофеевича приходилась мачехой поэту Александру Блоку. Семья, впрочем, вскоре распалась. Но после смерти отца Блок с большой щедростью уступил часть наследства мачехе и сводной сестре, с коими впервые тогда же и познакомился. С той поры Блок с женой часто бывали у Беляевых…
В детстве Иван Тимофеевич зачитывался романами Купера и Майн-Рида, и уже тогда далекая страна Парагвай поразила его воображение своей трагической судьбой. Динамичное развитие Парагвая было прервано жестокой войной, развязанной против него тремя соседними государствами и унесшей за шесть лет 70% его мужского населения… Впечатлительный мальчик изучал карты и мечтал о путешествиях в далекие края… Иногда заветные мечты сбываются. Но до этого было еще далеко.
Поступив во 2-й Санкт-Петербургский кадетский корпус, будущий генерал не оставлял детского увлечения. Он выкраивал время для занятий с дальним родственником - академиком С.Ф. Ольденбургом по географии и антропологии, штудировал книги об индейцах, выписанные из университетской и академической библиотек, изучал испанский. «Все мы бредили гуронами и ирокезами, и я уже ничего не хотел, кроме Купера, кроме индейцев и всего, что только могло их коснуться», - вспоминал Иван Тимофеевич.
Позже Беляев был принят в Императорское Географическое общество по рекомендации профессоров Богуславского и Мушкетова. Юноша с увлечением слушал лекции Семенова-Тянь-Шаньского и восторгался Миклухо-Маклаем… Казалось, этот человек был предназначен для стези ученого, исследователя. Он и внешне куда больше походил на ученого, нежели бравого офицера.
Но военного пути Беляев не оставил. Сочетание учебы в корпусе, а затем в Михайловском артиллерийском училище с неустанным самообразованием подорвали здоровье Ивана Тимофеевича. Его начали беспокоить боли в сердце, и по окончании училища он отбыл на Кавказ для поправки здоровья. Там им был написан первый научный труд - брошюра «На земле хевсуров».
Незадолго до начала Первой мировой войны увидел свет составленный Беляевым Устав горной артиллерии, горных батарей и горно-артиллерийских групп, ставший серьезным вкладом в развитие военного дела в России.
На фронт Великой войны Беляев отправился в чине полковника, командовал батареей в 1-м Кавказском артиллерийском дивизионе. В 1915 г. он разработал идею создания в глубоком тылу особых запасных батальонов от каждого действующего полка, где уцелевшие кадровые офицеры и солдаты могли бы воспитывать в молодежи «дух старой армии». В том же году был награжден орденом Св. Георгия «за спасение батареи и личное руководство атакой». В начале 1916 г. Иван Тимофеевич был тяжело ранен и находился на лечении в лазарете Ее Величества в Царском селе. Поправившись, командовал 13-м отдельным полевым тяжелым артиллерийским дивизионом и участвовал в Луцком («брусиловском») прорыве.
Революция застала генерал-майора Беляева в должности командира артиллерийской бригады на Кавказском фронте. Убежденный монархист и антизападник, Иван Тимофеевич тяжело переживал начавшийся развал фронта и страны.
Через неделю после отречения Государя судьба приведет генерала на роковой Псковский вокзал… В городе его окружила толпа солдат, потребовавших от него снять погоны на основании Приказа №1.
- Дорогой мой, - спокойно возразил Беляев разъяренному солдату, - я не только погоны и лампасы, я и штаны поснимаю, если вы повернете со мной на врага! А на «внутреннего врага» против своих я не ходил и не пойду, так вы уж меня увольте!
С начала 1918 г. Иван Тимофеевич уже сражался в Добровольческой армии. С августа – начальник артиллерии 1-й конной дивизии генерала Врангеля. Занимая разные посты в белых войсках, Беляев неустанно добивался жесткой дисциплины, отстаивал необходимость отказа от реквизиции продовольствия у населения. Уже тогда в аду гражданской войны генерал-идеалист нередко встречал непонимание у своих же боевых соратников. Кровавая мясорубка из года в год может убить или притушить какие угодно высокие идеалы…
Но Беляев оставался романтиком, что, впрочем, не мешало ему с научной основательностью подходить к любому делу.
После оставления России и четырех лет скитаний Иван Тимофеевич устремился в края своих детских грез. Но не только те давние мечты позвали генерала сперва в Аргентину, а затем в Парагвай, но и мечта новая: «В море продажного разврата и растления я надеялся найти горсть героев, способных сохранить и взрастить те качества, которыми создалась и стояла Россия. Я верил, что эта закваска, когда совершится полнота времен, когда успокоится взбаламученное море революции, сохранит в себе здоровые начала для будущего. Если нельзя было спасти Россию, можно было спасти ее честь».
Когда-то русские староверы создавали свои закрытые поселения в разных уголках мира и сохраняли в них свой уклад. Беляев мечтал основать на далеком континенте «маленькую Россию», «Русский очаг», «ковчег», обособленный от внешнего мира… В этом ковчеге он надеялся сберечь зерна русскости, которые впоследствии могли бы дать плоды, послужить возрождению большой России.
В 1924 г. президент Парагвая поддержал создание русской колонии в Парагвае, и Иван Тимофеевич через белградскую газету «Новое время» обратился к соотечественникам с призывом ехать в Южную Америку.
Вскоре Беляеву и его коллегам-офицерам поручили изучение малоисследованных и населенных индейцами земель, составлявших область Чако. Должно заметить, что многие европейские исследователи, рискнувшие исследовать район Чако до Беляева, оттуда так и не вернулись. Место это считалось дурным, и местные жители опасались бывать там. Однако, с 1924 по 1931 гг. генерал совершил 13 научных экспедиций в этот район, сделав его подробнейшее географическое, инженерно-фортификационное и этнографическое описание. Попутно он сумел подружиться с индейцами, освоил их языки, защищал их права, заслужил у них имя Алебук – Сильная рука – и был избран касиком (вождем) клана Тигров. Через несколько лет, когда разразилась война, все индейские племена, обитавшие в Гран-Чако, встанут под парагвайские знамена, главным образом, потому, что под ними воевал Алебук...
В марте 1931 г. с помощью индейцев чамакоко Беляев нашел пресноводную лагуну Питтиентута. В Чако вода была на вес золота. Солдаты умирали от жажды, они получали меньше литра воды в день. Армия перестала использовать лошадей, потому что они потребляли слишком много воды. Подле открытого водоема был построен форт. Однако, вскоре он подвергся нападению армии Боливии.
С оставлением Испанией своих колоний между ними осталось немало пограничных споров. Конфликт между Парагваем и Боливией возник из-за территории, чья принадлежность не была определена, и где в это время были обнаружены признаки нефти… Нефть, впрочем, найдут там еще очень нескоро, но многие тысячи жизней будут отданы в жертву этому идолу новейшего времени уже в 1932-1935 гг.
Поначалу в победе Боливии не сомневался никто. Ее военная мощь в разы превосходила истощенные прошлой войной парагвайские силы. Вдобавок армия Парагвая была плохо обучена. Единственной надеждой правительства стали русские офицеры.
К 1932 г. русских в Парагвае проживало около ста человек. «В настоящий [1932 г.] момент, на службe Военного Ведомства, в Армии и во Флоте служат 19 офицеров, 2 врача и 1 ветеринар, иначе говоря, русская колония мобилизовала на защиту страны более 20 процентов своего наличного состава. Из этого числа 14 человек находятся в Чако, большинство – в рядах действующих войск, принимая активное участие в боях с боливийцами…», - сообщал князь Язон Туманов (Туманишвили).
В августе группа офицеров собралась обсудить сложившуюся ситуацию. На этой встрече общее мнение высказал Николай Корсаков:
- Почти 12 лет назад мы потеряли нашу любимую Императорскую Россию, оккупированную силами большевиков. Сегодня Парагвай, эта страна, которая с любовью приютила нас, переживает тяжелые времена. Так чего же мы ждем, господа? Это же наша вторая родина и она нуждается в нашей помощи. Ведь мы же офицеры!
Мнение это поддержал и Туманов: «Эта маленькая и бедная страна нас приняла с самого же начала так, как она принимает представителей любой страны. Небольшая русская белая колония уже много лет живет здесь так, как, наверное, она жила бы у себя на родине: русские доктора здесь лечат, а не играют на гитарах в ресторанах, русские инженеры строят дороги и мосты, а не вышивают крестиками, русские профессора читают лекции, а не натирают полы, и даже русские генералы нашли применение своим знаниям и служат в военном ведомстве».
Так началась для русских новая война, в которой по иронии судьбы противостоял им стародавний противник. Правительство Боливии назначило главнокомандующим своей армии немецкого генерала Ганса Кундта, на протяжении всей Первой мировой войны сражавшегося на Восточном фронте.
В победе над Парагваем Кундт не сомневался. В боливийской армии служили 120 отлично подготовленных германских офицеров-эмигрантов. Кундт заявил, что в Боливии он будет применять новый метод наступления, использованный им на Восточном фронте.
Немецкий генерал не учел, что противостоять ему будет сотня столь же отлично подготовленных русских во главе с генералом, нисколько не уступавшим ему военным талантом.
Начальником Генерального штаба армии Парагвая был назначен генерал Беляев. Им и его соратниками буквально с нуля была создана мощная регулярная армия, в которой были и артиллерийские специалисты, и картографы, и ветеринары, и инструкторы по всем видам вооружения.
Упомянем лишь некоторых наших героев.
Генерального штаба генерал-лейтенант Степан Леонтьевич Высоколян. Участник Первой мировой войны и Белого Движения. Выдающийся математик, первым в мире решивший теорему Ферма и посвятивший этот труд убиенной Царской Семье. Командующий артиллерией парагвайской армии. Профессор Высшей военной академии, Высшей морской академии и Кадетского корпуса. Когда он скончался на 91-м году, в Парагвае был объявлен Национальный траур.
Морские офицеры Н.Ф. Зимовский, служивший в Белой армии Северной области на высоких должностях, и В.Н. Сахаров, ставший преподавателем телеграфного дела…
Сын известного русского полярника, участника первых рейсов ледокола «Ермак» Георгия Экштейна – Александр фон Экштейн-Дмитриев…
Есаул-шкуринец Ю.М. Бутлеров, потомок великого академика Бутлерова… Его имя - «Полковник Бутлеров» - носит одна из улиц Асунсьона. Улица «Инженер Кривошеин», названа в честь другого национального парагвайского героя войны.
В ходе Чакской войны русские потеряли убитыми шесть человек.
«28-го сентября, при штурме форта Бокерон [в Чако], пал смертью храбрых батальонный командир пeхотного полка Корралес, капитан парагвайской службы Василий Федорович Орефьев-Серебряков, бывший есаул Донского Казачьего Войска», - сообщал в одном из писем князь Туманов.
Есаул Василий Федорович Орефьев-Серебряков, верховой казак станицы Арчадинской, Усть-Медведицкого Округа Войска Донского... После эвакуации он жил в Югославии, а с середины 20-х гг. в Парагвае. В роковой день Василий Федорович повел в штыковую атаку на пулеметы форта Бокерон цепи, – сам впереди, с обнаженной саблей… «Я выполнил приказ. Прекрасный день, чтобы умереть!», - таковы были последние слова героя.
Хорунжий 1-го Екатеринодарского полка Кубанского казачьего Войск Василий Павлович Малютин был убит у Пасо-Фаворито 22 сентября 1933 г. Благодарные парагвайцы установили ему бюст.
Ротмистр Лейб-драгунского Псковского Е.И.В. Государыни Императрицы Марии Феодоровны полка, Борис Павлович Касьянов погиб под Сааведрой 16 февраля 1933 г. Дорога «имени Касьянова», «Мост Касьянова» и улица «Майор Касьянофф», - в Парагвае умеют чтить своих защитников.
Ротмистр Сергей Сергеевич Салазкин – корниловец-текинец, погиб 30 октября 1933 г., командуя полком. В честь него была написана пьеса «Майор Салазкин».
Капитан Николай Иосифович Гольдшмидт, участник Кубанского «Ледяного» похода в составе Марковского Офицерского полка. В армии Парагвая он возглавлял отдел картографии генерального штаба.
Гусар Виктор Корнилович…
Ближайшим соратником Беляева стал другой русский генерал, глава Южноамериканского отдела РОВСа, Николай Францевич Эрн.
Он родился в 1879 г. в Тифлисе в семье вышедшего в дворяне из простых аптекарей управляющего Закавказскими военно-аптечными складами. Все дети в семействе Эрнов были крещены в православии и до конца жизни сохранили глубокую веру.
Николай Францевич окончил 2-ю Тифлисскую мужскую гимназию и Елисаветградское кавалерийское юнкерское училище. Служил в 43-м драгунском Тверском полку, дислоцировавшемся на Кавказе. В 1906 г. окончил Николаевскую Академию Генштаба. В годы Первой мировой войны в чине подполковника был начальником штаба 66-й пехотной дивизии, а затем в чине полковника — начальником штаба 1-й Кавказской казачьей дивизии. Начальником штаба 66-й пехотной дивизии Эрн был в пору знаменитой Евфратской операции, проведенной генералом Н.Н. Юденичем и закончившейся блестящей победой русских войск. «Лишь генерал Баратов с его начальником штаба полковником Эрном непрерывно ориентировались в обстановке, дабы они могли правильно выполнить возложенный на колонну маневр», - свидетельствует генерал Масловский.
В октябре 1915 г. был сформирован экспедиционный корпус для отправки его в Персию. Во главе корпуса был поставлен генерал Н.Н. Баратов, а начальником штаба стал полковник Н.Ф. Эрн.
Эрн, к началу 1917 г., получивший под начало 18-й Северский драгунский полк, стал последним русским генералом, чье производство было подписано Государем.
Не приняв революцию, Николай Францевич вступил в Добровольческую армию, в которой занимал пост помощника дежурного генерала штаба Главнокомандующего. После эвакуации некоторое время жил в Югославии, преподавал военную историю в Николаевском кавалерийском училище и Крымском кадетском корпусе.
Когда и корпус, и училище были закрыты, генералу пришлось покинуть Югославию. «Он решил ехать в Южную Америку, так как его пригласили его друзья князья Тумановы ехать в Бразилию, куда их пригласил их друг, в общину, где работали на земле, - вспоминает дочь Эрна, Наталия Николаевна. - Папа занял деньги и вместе с Тумановыми поехал в Бразилию. Мама осталась в Белграде и жила, зарабатывая преподаванием музыки. Она была большая пианистка. Я была в институте. Когда папа подплывал к Бразилии, оказалось, что там революция, такая революция, как бывает в Южной Америке. Партии борются между собою, это не коммунистическая революция. Их не спустили с парохода, и они должны были плыть в Уругвай, где они и спустились. Было очень им трудно. Князь Туманов работал в порту, а княгиня Туманова играла на рояле в кинематографе, он тогда был немой, и фильмы шли под музыку. Папу пригласила к себе группа белых офицеров, которые работали на земле, сажая кукурузу. На их несчастье, налетела саранча и поела всю кукурузу. На счастье и по милости Божией, папа получил приглашение из Парагвая преподавать в военной школе тактику и фортификацию. Ему прислали билет, и он поехал в Парагвай. Папа не говорил ни слова по-испански и должен был читать первую лекцию через две недели. Можете себе представить, что он пережил. Хорошо, что у него была очень хорошая память, так как он был офицер Генерального Штаба. Он в день должен был учить по двести слов. Это было действительно сумасшествие. Но Бог ему помог, и он дал свой первый урок, кроме того, что он преподавал, он ничего другого не мог сказать. Потом кадеты ему рассказывали, какое впечатление он на них произвел. Его кадеты очень полюбили, и, слава Богу, он постепенно выучился испанскому языку. Позже его пригласили преподавать в Академии Генерального Штаба, и там ему заплатили за целый год вместе. На эти деньги он выписал семью моего брата. Нас он выписал раньше, когда я закончила институт».
Сын Николая Францевича, Борис, окончивший Николаевское кавалерийское училище в Сербии, в чине старшего лейтенанта парагвайской армии, как и отец, принял участие в войне Парагвая с Боливией. Пополнил ряды войск и брат Эрна Сергей Францевич. Позже полковник Эрн работал инженером и внес большой вклад в строительство Асунсьона.
Плечом к плечу с Эрнами защищали вторую родину Сергей Митрофанович Ретивов, русский офицер и ученый-исследователь бассейна реки Конго в Африке, и его отец Митрофан Иванович Ретивов. Последний был известным медиком, директором медицинского отделения Харьковского страхового общества. Он основал санатории для больных туберкулезом на юге России и на Кавказе, избирался вице-председателем Пироговских съездов, проходивших в Москве, Санкт-Петербурге и Новочеркасске. В Парагвае работал врачом Красного Креста. Сергей Митрофанович впоследствии станет мужем дочери генерала Эрна.
По свидетельству последней, Николай Францевич провел на фронте «всю войну, делал фортификации и был очень полезен. Все русские офицеры пошли на фронт и очень помогли парагвайцам, так как имели военный стаж. Вся война проходила далеко от Асунсьона, так что нас она не коснулась. В это время в Асунсьоне делали спектакли с благотворительной целью, чтобы помогать госпиталям. Вот на этих спектаклях мне пришлось выступать, я пришлась им по вкусу, и меня просили открыть школу балета. Оттуда пошла моя деятельность по балету, которая продолжалась всю мою жизнь. До 82 лет я давала классы. После войны папа остался на военной службе, работал в Генеральном Штабе до конца своей жизни. Последнее время по болезни он перестал ходить на службу и хотел выйти в отставку. Но его очень любили офицеры, и правительство ему отказало в отставке и сказало, что он умрет, будучи членом войска. Так до конца своей жизни он получал свое генеральское жалование и мог спокойно жить. На русском поприще папа тоже много чего сделал для русской колонии. Его усилиями была построена церковь, хотя ни у кого не было денег и их было мало, но папа настоял, они заняли деньги и построили церковь. Также основал русскую библиотеку и образовал русское общество «Union Rusa», которое имело свое здание, где люди могли встречаться. Всю свою жизнь он помогал приезжим русским, которых был наплыв во время Мировой войны, а также из Китая была большая эмиграция, когда он сделался коммунистическим. Всем он помогал, чем мог, и так прожил всю свою жизнь».
Кроме церкви, в арендованном в нескольких километрах от Асунсьона имении, Николай Францевич с местным священником Котляревским устроил обитель, в которой были заведены куры и пчелы, а также налажено кустарное производство церковных свечей. Предполагалось, что там за небольшую плату может найти приют любой одинокий русский человек, ищущий тихой трудовой жизни.
В последние годы жизни генерал Эрн много писал на религиозные темы. В 60-х он издавал Духовные листки «У ног Христа», в которых печатал свои статьи «Жажда духовного перерождения», «Живое чувство бытия Бога», «Духовная эволюция» и т.п. В 1948 г. в Асунсьоне Братством имени Святого Апостола Иоанна Богослова была издана брошюра Николая Францевича «Жизнь и духовное миросозерцание Екатерины Сиенской», в 1951 г. — «Хвалебная песнь Божией Матери» и в 1954 г. — «Внутренняя Мистическая жизнь души христианской».
Скончался Николай Францевич Эрн в Асунсьоне 19 июля 1972 г.
Оканчивая далеко не полный перечень соратников генерала Беляева, нельзя не упомянуть председателя парагвайского отделения РОВСа, капитана 1-го ранга Язона Константиновича Туманова.
Он родился 1883 г. Окончил Морской кадетский корпус и в звании мичмана был направлен на Вторую тихоокеанскую эскадру. Молодой офицер сразу попал на театр военных действий. В морском бою 14 мая 1905 г. во время артобстрела броненосца был ранен в спину (28 мелких осколков) и руку (2 осколка). С 17 мая 1905 г. находился в японском плену.
В 1913 г. князь Туманов поступил в Николаевскую морскую академию, но с началом войны в чине старшего лейтенанта был направлен на Черноморский флот, служил на эсминце «Капитан-лейтенант Баранов», затем командовал эсминцем «Живучий». Последняя должность в 1917 г. — командир вспомогательного крейсера «Император Траян».
Во время Гражданской войны Язон Константинович командовал Охранной флотилией Армянской республики на озере Гокча, в 1918 г. — Волжско-Каспийской флотилией Астраханского краевого правительства. С января 1919 г. — флаг-капитан дивизиона Речных сил Юга России, затем штаб-офицер для поручений начальника штаба управления Черноморским флотом. С июня 1919 г. — начальник отдела морской контрразведки портов Черного моря.
Эмигрировал сперва в Югославию, а затем – в Парагвай. Участвовал в Чакской войне в звании капитана парагвайской службы, был произведен в майоры. Занимал должность советника командующего речными силами, действовавшими на севере Парагвая, а затем начальника отдела личного состава флота.
Как и генерал Эрн, участвовал в строительстве православного храма в Асунсьоне и учреждении русской библиотеки. Оставил мемуары. Его дочь, княжна Надин Туманова основала в Асуньсьене Школу Лирического Пения.
С таким-то русским воинством предстояло воевать самонадеянному генералу Кундту. Целью задуманного им наступления был выход к реке Парагвай в районе города Консепсьона, что позволило бы боливийцам перерезать тыловые коммуникации парагвайской армии. «На направлении намеченного главного удара находился парагвайский форт Нанава, в районе которого немецким генералом было заблаговременно создано почти двукратное превосходство в силах, - сообщает Евсей Гречена в очерке «Парагвай – страна русской воинской славы». - Однако вероятность удара по Нанаве рассматривалась И.Т. Беляевым еще во время его экспедиции в Чако в январе — феврале 1925 года. Тогда он тщательно исследовал всю близлежащую местность, выявил ее тактические характеристики, подготовил в специальном докладе министру обороны предложения по усилению оборонительных сооружений, составил подробные карты местности.
Перед самым началом боливийского наступления генералы Беляев и Эрн хорошо подготовили форт Нанава к обороне — возвели новые укрепления и усилили старые, спланировали и искусно изготовили ложные артиллерийские позиции, чтобы сбить с толку боливийскую авиацию, имеющую подавляющее превосходство в воздухе. Оборонительные сооружения изготовлялись из подручного материала — крепчайшей древесины кебрачо (что в переводе означает «сломай топор»), в изобилии имеющейся в этой части провинции Чако.
Таким образом, удар на Нанаву не стал неожиданным. В результате, несмотря на подавляющее превосходство боливийцев в живой силе и технике, их наступление было обречено хотя бы по той причине, что они плохо знали местность, а местные индейцы встретили их враждебно. Парагвайская же армия, напротив, имела подробные карты, составленные Беляевым, и те же индейцы с готовностью помогали ей, служа проводниками по непроходимым для чужаков болотам».
С наступление 1933 г. генерал Кундт взял себе в начальники генштаба генерала фон Клюга, после чего боливийские самолеты произвели бомбардировку позиций парагвайских войск, заблокированных в форте Нанава.
Однако, авиация также не помогла немцам и боливийцам. Последние понесли огромные потери – 2000 человек на фоне 248 убитых у парагвайцев.
«Отбив несколько волн боливийских атак на форт Нанава, 14 июля 1933 года парагвайцы перешли в решительное контрнаступление, - пишет Евсей Гречена. - Боливийские потери вновь составили свыше 2 тыс. человек. (…)
В сражении за Нанаву генерал Кундт принес в жертву лучшую часть своей армии. Общие боливийские потери составили свыше 4 тыс. человек. Парагвайцами же по инициативе генерала Беляева, неплохо знавшего прямолинейность тактики немецкого генерала и хорошо изучившего приемы германской армии на полях Первой мировой войны, были созданы укрепрайоны, оснащенные минометами, пулеметами и окруженные минными полями с колючей проволокой. С этих баз парагвайцы совершали рейды против боливийцев, которых генерал Кундт с упорством, достойным лучшего применения, бросал в бесполезные лобовые атаки».
Несмотря на неудачи, немцы и боливийцы продолжали войну. В итоге к концу 1934 г. парагвайскими войсками было захвачено более 30 тыс. пленных боливийцев, а с наступлением 1935 г. парагвайские войска перенесли боевые действия на территорию Боливии, атаковав нефтяные месторождения у города Вилья-Монтеса в 60 км к северу от аргентинской границы. В апреле боливийская оборона была прорвана парагвайскими войсками по всему фронту. В конце мая боливийский гарнизон города Вилья-Монтеса был окружен со всех сторон.
«Пока парагвайские солдаты двигались на запад, распевая русские солдатские песни, переведенные на испанский язык и язык гуарани, И.Т. Беляев сопровождал в поездке по Чако специальную комиссию Лиги Наций по примирению, - пишет Евсей Гарсена. - Последние победы Парагвая в корне изменили дипломатическую конъюнктуру. Возглавлявший комиссию американский дипломат Николсон остался очень доволен разумной и конструктивной политикой Парагвая, он был потрясен военными успехами страны и развитием событий на фронтах. При этом комиссия Лиги Наций была в корне не удовлетворена позицией Боливии, не позволившей ее членам посетить боевые позиции боливийских войск в Чако…
(…)
28 октября 1935 года был подписан мирный договор. После этого в Буэнос-Айресе открылась затянувшаяся на три года мирная конференция, и только в 1938 году был подписал Договор о мире, дружбе и границах, в соответствии с которым Парагвай сохранил за собой три четверти территории Чако, а Боливия в обмен получила выход к реке Парагвай в узкой 20-километровой полосе (впрочем, это приобретение оказалось бесполезным — порт и железная дорога к нему так и не были построены)».
Пожалуй, ни в одной стране мира русские не были удостоены таких почестей, как в маленькой латиноамериканской стране. «Парагвайское Правительство и народ высоко ценят самоотвержение русских и их участие в защите страны, - писал князь Туманов. - Признание заслуг русской колонии выявилось в декретах Правительства, согласно которым pyccкиe Генерал-майоры Эрн и Беляев зачислены в ряды Парагвайской Армии чинами Генерал-лейтенантов «онорис кауcа» (почетное звание – прим. ред.), со всеми правами и привилегиями парагвайских генералов. О мужестве русских офицеров в боях мнение парагвайцев – единодушно-восторженное. Геройская смерть капитана (есаула) Орефьева отмечена глубоко сочувственными статьями местной прессы».
После победного окончания войны русская община увеличилась до трех тысяч человек. Однако, мечта генерала Беляева о «русском ковчеге» осталась неосуществленной. Люди преимущественно хотели жить обычной жизнью, не стремясь к исполнению высоких миссий. Но Иван Тимофеевич не мог почивать на лаврах. Годы нисколько не остужали его кипучей, жаждавшей полезной деятельности натуры. Свою энергию русский генерал отдавал отныне любимым им индейцам, прозвавшим его Белым Отцом.
Беляев составил несколько словарей испанский-мака и испанский-чамакоко, описал быт и нравы индейских племен Чако Бореаль, написал множество трудов о религии индейцев, организовал первый индейский театр, для которого сам написал пьесу и гастролировал с ним по стране, учил индейских детей в организованной для них школе... В своих религиозных трудах генерал показал схожесть концепций верований у индейцев и христиан. Благодаря этому индейцев удалось ассимилировать в общество испанцев-католиков.
Кроме того, Иван Тимофеевич создал Национальный патронат по делам народов, целью которого была защита прав индейцев. Генерал не получил на свою деятельность ни копейки из бюджета, а позже был смещен с должности директора. Это вызвало немалую шумиху, которая в итоге увенчалась восстановлением Белого Отца в должности. Случилось это, однако, лишь через шесть лет. Тогда же Беляев получил добро на создание индейских колоний, а правительство назначило Ивана Тимофеевича их администратором - фактически посредником между племенами и официальной властью. Его Декларацию прав индейцев, в немного измененном виде, приняла Лига наций.
Генерал Беляев скончался в 1957 г. В столице Парагвая был объявлен трехдневный траур. Проститься с героем пришли тысячи людей, в том числе первые лица государства. Но более всех скорбели о нем осиротевшие индейцы. На похоронах они пели «Отче наш», которому научил их Белый Отец. Индейцы не дали властям похоронить Беляева вместе с остальными русскими на русском кладбище, следуя желанию самого генерала. Его тело перевезли за 50 км от Асунсьона, похоронили на возвышенности и возвели над телом христианский склеп. «В мире нет такого человека, как он. Никто не любил мака так, как он любил нас, - рассказывал о Белом Отце Андрес Чемеи, нынешний вождь племени, в интервью российскому телевидению. - Предки сказали нам, что Беляев - посредник Бога. Мы молились, чтобы он передал Богу наши просьбы».
Еще при жизни генерала индейцы-мака признали Ивана Тимофеевича вождем своего племени, и сегодня земля, на которой живет племя, называется «колонией генерала Беляева». | 
