В сочинениях М. Е. Салтыкова-Щедрина есть "Устав", или руководство для администраторов, одна из статей которого гласит: "Ежели ты чувствуешь, что закон полагает тебе препятствие, то, сняв оный со стола, положи под себя, и тогда все сие, сделавшись невидимым, много тебя в действиях облегчит". Ленин исполнил наставление щедринского "Устава" в самом буквальном смысле: он "снял со стола и положил под себя" все законы религиозные, моральные и юридические, и это, конечно, "много в его действиях облегчило".
Еще Маркс в "Коммунистическом манифесте" декларировал: "Коммунизм отвергает вечные истины, он отменяет религию и мораль, вместо того, чтобы их преобразовать" (нем. изд. 1946, с. 23). Ленин не только хотел "отменить религию", но люто ненавидел всякую идею о Боге. Период между первой и второй революциями характеризовался оживлением религиозных интересов и устремлений среди "передовой" российской интеллигенции, давно отошедшей от Церкви. Профессор политической экономии и бывший марксист С. Н. Булгаков прямо возвратился в Церковь и впоследствии стал православным священником и богословом. Л. Н. Толстой (уже задолго перед тем) и Д. С. Мережковский (внове) старались построить свою собственную религию. Иные старались построить некую "религию без Бога". Это движение захватило и Максима Горького, который (в 1913 г.) писал: "Бог есть только комплекс идей, которые будят и организуют социальные чувства".
Одно это упоминание о Боге привело Ленина в ярость, и он в ноябре и декабре 1913 года написал Горькому два гневных письма (т. 17, с. 81-86): "Дорогой Алексей Максимович! Что же это Вы такое делаете? просто ужас, право!"... "Всякая религиозная идея, всякая идея о всяком боженьке, всякое кокетничание с боженькой есть невыразимейшая мерзость, . ..самая опасная мерзость, самая гнусная зараза. Миллион грехов, пакостей, насилий и зараз физических гораздо легче раскрываются толпой и потому гораздо менее опасны, чем тонкая, духовная, приодетая в самые нарядные "идейные" костюмы идея боженьки".
Во втором письме Ленин снова упрекает Горького в том, что "приукрасив идею бога" он "приукрасил те цепи, коими" духовенство и господствующие классы "сковывают темных рабочих и мужиков".
Ненавидя религию, Ленин, после захвата власти, стремился также "отменить" и "феодально-буржуазную", то есть религиозно обоснованную нравственность. Ее должна была заменить новая, коммунистическая мораль, сущность которой Ленин разъяснил в речи на III все российском съезде комсомола в октябре 1920 г.: "Я здесь остановлюсь на вопросе о коммунистической морали. Вы должны воспитать из себя коммунистов... Надо, чтобы все дело воспитания, образования изучения современной молодежи было воспитанием в ней коммунистической морали. - Но существует ли коммунистическая мораль? Существует ли коммунистическая нравственность? Конечно, да... Всякую нравственность, взятую из внечеловеческого, внеклассового понятия, мы отрицаем... Мы говорим, что наша нравственность под чинена вполне интересам классовой борьбы пролетариата. Наша нравственность выводится из интересов классовой борьбы пролетариата (т. 25, с. 390-391).
Истолкователем "интересов классовой борьбы пролетариата" в каждый данный момент является, конечно, руководимый Лениным ЦК коммунистической партии. Таким образом, "формула" коммунистической "морали" принимает следующий вид: морально то, что приказывает ЦК компартии, не морально то, что он запрещает. Заповеди: не убий, не укради, не лжесвидетельствуй, объявляются отмененными, а всякий обман, насилие и любое злодеяние объявляются допустимыми, если они совершаются "в интересах классовой борьбы пролетариата". Так как движущие силы этой борьбы - чувства зависти, злобы и ненависти ко всем, кто "не с нами", то эти эмоции, весьма предосудительные с точки зрения религиозной морали, признаются высшими добродетелями истинных социалистов. Немудрено, что символами ленинской морали сделались Павлик Морозов (предавший на смерть отца, желавшего спрятать несколько пудов хлеба, чтобы прокормить свою семью), или Лидия Тимашук (награжденная орденом Ленина за ложный донос на девять выдающихся врачей, объявленных "заговорщиками" и "отравителями").
Если уничтожение "буржуазной" религии и морали Ленину не удалось осуществить в полном объеме, то в области права он начисто отверг принцип законности, и смело провозгласил "принципами" новой государственной формы - "диктатуры пролетариата" - беззаконие и произвол: "Научное понятие диктатуры означает не что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть. Не что иное как это означает понятие 'диктатура'" (т. 25, с. 441).
Конечно, в 1917 году, до захвата власти, Ленин обещал народу нечто иное, прямо противоположное: его лозунг "вся власть советам рабочих и крестьянских депутатов" означал широкое и полное самоуправление народных масс, а не диктатуру ЦК компартии. Впрочем, в статье "Удержат ли большевики государственную власть?", написанной в конце сентября 1917 года, Ленин проговорился: "Россией управляли после революции 1905 года 130000 помещиков", принуждая население "к каторжному труду и полуголодному существованию. И Россией, будто бы, не смогут управлять 240000 членов партии большевиков, управлять в интересах бедных и против богатых" (т. 21, с. 264). По захвате власти Ленин сохранил фикцию "советского" правительства, но "советы" избираются только по одному списку кандидатов, одобренному партийными комитетами, и в своей деятельности они суть лишь подчиненные вспомогательные органы компартии, согласно официальной формуле - "партии и правительства".
В юридический быт России воцарение Ленина внесло полный хаос, насилие и бесправие. Все законы, гражданские и уголовные, потеряли свою силу, все судебные учреждения, охранявшие и исполнявшие законы, были уничтожены. Их место заняли "чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией", разные "тройки" и "трибуналы", составленные, в значительной степени, из моральных н социальных подонков общества (как те "12", марширующие "державным шагом" в поэме Блока). Они судили руководствуясь "декретами " правительства или собственным "революционным сознанием", могли арестовать, заключить в тюрьму или убить не только контрреволюционеров, но и всякого подозрительного, а после покушения на Ленина (в августе 1918 года) убили множество "заложников" из рядов "буржуазии и помещиков", то есть людей явно ни в чем не виновных. Сколько побочных своекорыстных преступлений совершили эти "судьи" в эпоху ленинского террора, этого никакая статистика учесть не может.
Разрушая духовный, культурный, политический, социальный и административный строй Российского государства, Ленин видел своей целью всемирную "пролетарскую", то есть коммунистическую республику. Для достижения этой цели необходима была всемирная пролетарская революция, и русская революция была для Ленина ценной только как "пролог", начало или "репетиция" революции всемирной. Идеей всемирной пролетарской революции Ленин был одержим с такой же страстной и фанатичной силой, как средневековые католические монахи, стремившиеся создать всемирную католическую монархию под главенством "святого отца", то есть римского папы; для этого "неверные" должны были быть обращены в правую веру проповедью или мечом, а католики, уклонившиеся от правоверия, подлежали сожжению на костре, как злые "еретики"; или как Гитлер, стремившийся создать "тысячелетнюю" Германскую империю для господства над миром.
После успеха коммунистической революции в России Ленину постоянно чудилось приближение всемирной революции, скорое пришествие которой он не раз предсказывал "с абсолютной уверенностью". Уже свой первый доклад в Петроградском совете после победы 25 октября он закончил возгласом "Да здравствует всемирная социалистическая революция!" (т. 22, с. 5).
В июле 1919 года он уверял: "Победа международной советской республики обеспечена" (т. 24, с. 405). В ноябре 1919 года Ленин писал в "Правде": "Мы полны твердой веры в неминуемую победу всемирной советской власти" (т. 24, с. 519).
Для достижения этой столь же грандиозной, сколь фантастически эфемерной цели, Ленин в марте 1919 года основал Коммунистический Интернационал ("Коминтерн"), который должен был играть роль международной армии для завоевания мира: каждая национальная компартия (в том числе российская) должны были быть только "секциями" Коминтерна и считать себя "отрядами" международной коммунистической армии.
Одержимый навязчивой идеей всемирной коммунистической революции, Ленин относился с полным безразличием к интересам отдельных наций и государств, включая государство Российское. Любовь к родине и к русскому народу была ему совершенно чужда. Можно верить и ли не верить показаниям бывшего советского дипломата Г. Соломона ("Среди красных вождей", с. 15), что Ленин говаривал своим ближайшим сотрудникам: "На Россию мне наплевать", но такое отношение его к национальным интересам России было ясно выражено в его речах и статьях. Он постоянно напоминает своим последователям слова Маркса в "Коммунистическом манифесте": "Пролетарии не имеют отечества" - и утверждает, что для каждого "истинного социалиста" интересы всемирной пролетарской революции должны стоять выше интересов "его отечества" (в иронических кавычках). Его нисколько не пугало возможное, в результате революции, распадение России. По его мнению, те социалисты, которые безопасность, целость "своего" буржуазией созданного "отечества" ставят выше интересов всемирной социалистической революции, "трижды заслуживают презрения" (т. 23, с. 181).
Вопрос о государственных границах для Ленина - "вопрос второстепенный, если не десятистепенный", "ибо мы стремимся к полному уничтожению государственных границ", "мы - международники, интернационалисты. Мы стремимся к тесному объединению и полному слиянию рабочих и крестьян всех наций в единую советскую всемирную республику" (т. 24, с. 656-657). Ленин был готов разделить Россию на множество "советских" республик, но лишь при том условии, чтобы они не думали ни о своих национальных интересах, ни о своих государственных границах, а только о мировой революции и о создании "всемирной советской республики" (быть может, с Лениным во главе, в звании и должности всемирного президента?).
Теперь надлежит сказать об отношении Ленина к главной массе русского населения в его время - к российскому крестьянству. Основные - словесные - лозунги Ленина: "союз рабочих и крестьян" и "рабоче-крестьянское правительство" - заключали в себе умышленный и преднамеренный обман. В действительности и Маркс, и Ленин видели в крестьянстве реакционную, "буржуазную" массу, враждебную интересам и целям социалистического пролетариата. В самом деле, крестьянин по природе собственник, и Ленин это прекрасно понимал. В своей речи в Московском совете 23 апреля 1918 года, когда Ленин (ошибочно) считал, что гражданская война с контрреволюцией "в основном закончена", он сказал: "Мы имеем одного чрезвычайно опасного тайного врага, которые опаснее многих открытых контрреволюционеров, ...враг этот - стихия мелкого собственника" (т. 22, с. 432).
Свою тактику по отношению к крестьянству Ленин ясно формулировал в 1905 году, в статье "Социализм и крестьянство": "Вместе с крестьянами-хозяевами против помещиков и помещичьего государства, вместе с городским пролетариатом против всей буржуазии и всех крестьян-хозяев (курсив мой. - С. П.). Вот лозунг сознательного деревенского пролетариата" (т. 8, с. 261).
Но в 1917 году Ленин надел маску крестьянолюбия; в частности, он успокаивал и уверял крестьян в сентябре: "Буржуазная пресса постоянно пугает мелких и средних хозяев, будто социалисты вообще, большевики в особенности, хотят экспроприировать их; утверждение заведомо лживое, так как социалисты даже при полном социалистическом перевороте экспроприировать мелких крестьян не хотят, не могут и не будут" (т. 21, с. 176).
Захватив власть, Ленин приглашал крестьянство (своих "стихийных" н "опасных" врагов) не только заключить дружеский союз с пролетариатом, но и войти в общее "рабоче-крестьянское" правительство. Этот союз "оформился" в ноябре 1917 года, когда партия левых социалистов-революционеров заключила союз с большевиками и послала трех своих представителей в состав ленинского Совнаркома. Обрадованный Ленин, забыв свою аграрную программу "национализации" земли, принял эсеровскую программу "социализации", над которой о н перед тем в течение долгих лет издевался, доказывая ее нелепость и утопичность.
"Социализация", то есть всеобщая конфискация земельной собственности и "уравнительное", (якобы) распределение земли между "трудящимися" была произведена в 1918 году и дала жалкие результаты, ибо перед революцией свыше 80% пахотных земель уже находилось в руках крестьянства. О результатах этой "социализации" имеется весьма компетентное свидетельство управляющего статистическим отделом Наркомзема (который руководил земельной революцией) Б. Н. Книповича: "Громадное количество земель, разделенных между многомиллионной массой крестьянства, дало ничтожные результаты. Специальная анкета Центрального Отдела Землеустройства позволила установить, что увеличение площади на едока выразится в ничтожных величинах: десятых и даже сотых десятин на душу. В громадном большинстве губерний увеличение это не превышало полудесятины; лишь в немногих оно достигло одной десятины. Таким образом, положительные итоги раздела для малоземельных и безземельных слоев крестьянства были ничтожны. Отрицательные же были чрезвычайно ощутительны. Крупные земледельческие хозяйства, дававшие высокие урожаи, представлявшие собой большую ценность, снабжавшие рынок большим количеством продуктов, были "разорваны на части", были уничтожены. Исторически это было неизбежно. Иной лозунг не мог бы и меть успеха среди крестьянства" (Б. Н. Книпович: "Очерк деятельности Народного Комиссариата Земледелия за три года (1917-1920)". Москва, Госиздат, 1920, с. 9.).
Приведя эту цитату, другой советский специалист-аграрник замечает: "Следовательно, лозунг захвата земли и уравнительного раздела явился, так сказать, техническим приемом революционизирования деревни, будучи лишен серьезного экономического значения" (И. А. Кириллов: "Очерки землеустройства за три года революции". Петроград, Изд-во Народного Комиссариата Земледелия "Новая Деревня", 1922, с. 112.).
Третий советский автор констатирует, что в общем по России крестьянское землевладение после всеобщей дележки увеличилось лишь на 16,3% (А. Болышаков: "Деревня после Октября". Ленинград, Изд-во "Прибой", 1925, с. 28). К тому же, "поравнение" было отнюдь не "всеобщим", а ограничивалось селами и волостями. Таким образом, обещание крестьянам всяких благ от раздела помещичьих земель было со стороны эсеров добросовестной, хотя очень грубой ошибкой; со стороны ленинцев - это было сознательным обманом.
В 1918 году, в эпоху так называемого военного коммунизма, крестьянство переживало тяжелое время. Присылаемые из городов "продовольственные отряды" производили массовые реквизиции крестьянского хлеба по предписанным нормам "продразверстки", не считаясь с действительным состоянием хлебных запасов. Учрежденные Лениным в июне 1918 года "комитеты бедноты" (действовавшие до середины ноября) деятельно помогали властям в изъятии "хлебных излишков" и сельскохозяйственного инвентаря у зажиточных крестьян, причем понятие "излишков" толковалось весьма широко. Естественно, что по деревням начались так называемые кулацкие бунты.
Ранней весною 1919 года, после крестьянских бунтов и при растущем Белом движении на юге России, Ленин красноречиво и почти клятвенно уверял, что коммунисты никогда не помышляли ни о каком насилии в отношении к среднему крестьянину, ни о каком вмешательстве в его хозяйственную жизнь. Ленин писал в "Правде" 15 февраля 1919 года: "С средними крестьянами возможно соглашение и необходимо соглашение... Никогда ни один большевик, ни один коммунист, ни один разумный социалист не допускали и мысли о насилии против среднего крестьянина. Все социалисты всегда говорили о соглашении с ними и о постепенном добровольном переходе крестьян к социализму" (т. 23, с. 507).
В речи "О работе в деревне", произнесенной 23 марта 1919 года на VIII съезде РКП, Ленин говорил: "Нет ничего глупее, как самая мысль о насилии в области хозяйственных отношений среднего крестьянина. Задача здесь сводится не к экспроприации среднего крестьянина, а к тому, чтобы учиться у крестьян (так! - С. П.) способам перехода к лучшему строю и не сметь командовать! Вот правило, которое мы себе поставили" (аплодисменты всего съезда) (т. 24, с. 168).
Конечно, подобного рода крестьянолюбие Ленина носило кратковременный и чисто конъюнктурный характер. Но Ленин умер в январе 1924 года, и только его преемник Сталин осуществил ту коммунистическую политику в отношении крестьянства, которую Ленин осуществить хотел бы, да не смог.
Слово и дело Ленина
Конечно, политика - это профессия, в которой трудно сохранить моральную чистоту. Многие политические деятели давали обещания, которых потом не исполняли, или прямо обманывали народ, но не было такого разностороннего и такого искусного мастера политического обмана, как Ленин. Все лозунги, провозглашенные им в 1917 году, все его обещания и заявления по основным вопросам внутренней и внешней политики представляли собой преднамеренный обман - в полнм согласии с его моралью: морально то, что служит интересам классовой борьбы пролетариата, - в его понимании.
Основной лозунг (и основная ложь): вся власть советам рабочих и крестьянских депутатов, избираемых всем трудящимся населением. Намерение: неограниченная власть ("диктатура") коммунистической партии.
Лозунг: вся земля - крестьянам; программа: "национализация" земли, то есть переход ее в собственность государства; временно, по тактическо-политическим причинам, допущение эсеровской "социализации", которая перед тем признавалась вредной и неисполнимой утопией.
Лозунг: скорейший созыв Учредительного собрания, который будто бы тормозит Временное правительство. Намерение: немедленно разогнать Учредительное собрание, как только оно соберется.
Лозунг (в 1917 году): армия с выборными командирами и с правом солдат "проверять каждый шаг офицера и генерала". Реализация: строжайшая дисциплина в Красной армии с правом назначаемых командиров применять оружие против неповинующихся солдат.
Слова: опровержение "грязной клеветы" о получении финансовой помощи от немцев. Факт: непрерывный приток миллионов немецких марок (через "институт" Парвуса в Копенгагене и "Заграничное бюро" ЦК в Стокгольме) для расширения и углубления большевистской пораженческой пропаганды на фронте и в тылу.
Название: Революционный штаб по обороне Петрограда... от немцев! Цель: Военно-революционный комитет для свержения Временного правительства и захвата власти.
Слова: опровержение "буржуазной клеветы" о готовности большевиков заключить сепаратный мир с Германией: "сепаратного мира для нас не может быть... Для нас сепаратный мир является соглашением с немецкими разбойниками" (т. 20, с. 493); для большевиков приемлем только "всеобщий демократический мир, без аннексий и контрибуций, на основе самоопределения народов" (согласно резолюции международной социалистической конференции, с участием Ленина, состоявшейся в 1915 году в селе Циммервальд, близ Берна, в Швейцарии). Факт: Брестский мир, с огромными аннексиями и контрибуциями, без всяких самоопределений.
Лозунг: "всеобщий демократический мир". Намерение: организовать серию "революционных войн" для завоевания Европы и превращения ее в единую "советскую республику".
По окончании войны Ленин приказал наркоминделу Чичерину всячески уверять "буржуазные" правительства в желании добрососедских и даже дружеских отношений и невмешательстве советского правительства во внутренние дела других стран; а председателю Коминтерна Зиновьеву было приказано всячески расшатывать общественный порядок в европейских странах и раздувать пламя социальной революции при помощи местных коммунистических партий, бывших секциями Коминтерна, руководимого Лениным.
Если бы было образовано специальное компетентное жюри для сравнительной оценки талантов политобманщиков разных народов и разных стран, то Ленин, несомненно, получил бы первый приз.
Июнь, 1976 |
