Октябрь подходил к концу, на календаре был 1919 год, а Северо-Западная армия (далее СЗА) генерала Юденича предпринимала последние усилия для того, чтобы овладеть Петроградом, но с каждым днем главная цель всей осенней операции ускользала, превращаясь в мираж. Еще вчера на горизонте виднелись купола Исаакия Далматского, и окраины Петрограда виделись хорошо различимыми контурами, но спустя несколько дней вся армия вынуждена была перейти в общее отступление.

Генерал Н.Н. Юденич

На этом месте обычно и заканчиваются те скудные сведения о неудачном наступлении СЗА на Петроград, но мы с этого момента свое повествование только начнем, т.к. самое страшное у белого воинства было еще впереди.

Изначально в процесс формирования армии Юденича вмешалось огромное количество внешних и внутренних факторов, противоречивших друг другу. Одной из главных проблем СЗА с момента ее создания явилось почти полное отсутствие своего тыла, роль которого выполняли новые государственные образования – Латвия и Эстония, настроенные не вполне дружественно. Нежелание признавать их независимость со стороны лидеров «Белого движения» стало одним из краеугольных вопросов сотрудничества с ними.

Плакат большевиков призывает защитить Петроград от наступающей СЗА

Противостояние Англии и Германии за сферы влияния в Прибалтике привело к разделению на английскую и германскую ориентацию в самой СЗА. Это нашло отражение в том числе и в военной форме: часть солдат была одета в английскую форму, с которой были большие проблемы из-за сорванных сроков поставки; а, к примеру, Ливенская дивизия, которая формировалась в Латвии, была превосходно вооружена немцами.

Для иллюстрации положения в армии приводим такой случай: «В конце июля 1919 года на военное совещание прибыли военные представители Антанты. Их встречал почётный караул, составленный из двух частей – «Ливенской дивизии», экипированной немцами в новенькую форму, с немецкими винтовками, в отличных сапогах и «Ямбургской дружины», бойцы которой были босыми и все в лохмотьях. Когда изумлённые английские офицеры, не в силах скрыть своего любопытства, спросили, чем объясняется такое отличие, русский офицер, сопровождавший англичан, ответил: «Тем, что один караул Ливенской дивизии снаряжен нашими врагами – немцами, а другой нашими друзьями – союзниками».

Рядовой Ливенской дивизии в немецкой форме

Были проблемы и внутри самого «Белого движения». Когда армия Юденича начинала наступление на Петроград, другое «белое» подразделение (поддержанное немцами) во главе с Бермондтом–Аваловым начало штурмовать Ригу, чем фактически сильно навредило наступлению Юденича. Ригу не взяли, но и лишили Юденича поддержки прибалтийских государств. И это только небольшая часть общих противоречий, с которыми пришлось столкнуться армии Юденича при походе на Петроград.

Солдаты Ливенской дивизии

Когда армия активно наступала, о противоречиях почти никто не вспоминал, но стоило армии перейти в общее отступление, как они стали всплывать одно за другим. Отступление в ноябре было таким же быстрым и стремительным, как и наступление в октябре. Каждый день войска теряли русские земли, отступая на запад, постоянно преследуемые большевиками, не имея возможности хоть на каком-то участке восстановить фронт.

П.Р. Бермондт-Авалов, командующий Западной добровольческой армией 

Уже в первой половине ноября части СЗА стали подходить к Ивангороду, который на тот момент считался непризнанной территорией Эстонии. Многие надеялись, что армия перейдет через реку Нарву и уже в одноименном городе под защитой эстонской армии сможет остановиться, перегруппироваться, залечить раны, пополнить запасы и попробовать возобновить попытки активных наступательных действий уже в 1920 году, как это было после предыдущего наступления весной 1919 года.

Генерал Н.Н. Юденич (на переднем плане) и фактически командовавший наступлением на Петроград генерал А.П. Родзянко (слева от Юденича)

На подступах к Ивангороду отступающие обозы СЗА стали встречать эстонцы, которые перегородили дороги и блокировали отступление. Это касалось как военных, так и гражданских людей, которые предпочли отступать в неизвестность вместе с армией Юденича. Измотанные сначала непрерывным наступлением, а потом и отступлением, выбившиеся из сил солдаты оказались в замешательстве. С востока наступали многократно превосходящие по численности силы большевиков, а на западе эстонцы отказались пропустить СЗА на свою территорию. Сил и возможностей силой прорываться через эстонскую границу у СЗА уже не было. Общие условия сильно усугубила и погода, температура опускалась до -20 градусов, а большая часть армии оказалась под открытым небом, не имея возможности даже обогреться.

Из воспоминаний подпоручика А. Эрманна: «Беженцев в Нарву не пропускали, и они должны были в трескучий мороз оставаться под открытым небом. В этом отношении эстонцы проявили всю свою жестокость и бессердечность. Единственным кровом для беженцев было или открытое небо, или же, в лучшем случае, холодный вагон без печи. С беженцами из Петроградской губернии, прибывшими по железной дороге, эстонцы обращались хуже, чем со скотом. Их заставляли сутками лежать при трескучем морозе на шпалах железной дороги. Масса детей и женщин умерли».

Большая часть солдат и офицеров не имели зимней одежды, которую англичане так и не подвезли, нарушив один из многочисленных пунктов в сотрудничестве с Белой армией.

Из воспоминаний инженера Реджи: «В своей ненависти, может быть, и несознательной, эстонцы доходили до того, что отказывались впускать в избу отступающих русских солдат СЗА погреться или напиться воды. Только этим можно объяснить, что русские беженцы, размещенные по лагерям на территории Эстонии, подвергались невозможному и унизительному и прямо-таки зверскому обращению».

Только через несколько дней была достигнута договоренность, что русских беженцев смогут впустить в Ивангород, где была возможность найти хоть какие-то помещения, и можно было разместить уставших, обмороженных людей. В различные постройки набивалось такое огромное количество людей, что иногда не было даже возможности кому-то зайти с улицы. Большинство лежали вповалку на полу. Чтобы куда-то переместиться, зачастую приходилось идти прямо по людям.

Получил известность один случай на мызе Лилиенбах, где в одной из построек находилось более ста пленных красноармейцев. Чтобы согреться внутри помещения разожгли костер, за которым не уследили, и ночью вспыхнула соломенная крыша на постройке. В результате пожара заживо сгорели 128 военнопленных и 1 конвоир.

16 ноября 1919 года удалось договориться с эстонскими властями, которые разрешили переход беженцев и измотанных солдат СЗА на другую сторону реки в Нарву при условии их полного разоружения, а также передачи части имущества в пользу эстонского государства. Тут началась череда издевательств и глумления со стороны эстонской армии, солдаты которой вели себя вызывающе. Пользуясь своей неограниченной властью, они грабили беженцев и солдат, отступавших в Эстонию.

Из воспоминаний очевидца событий Гроссена Г.И.: «Отнимали не только оружие и пулеметы, но грабили обозы, отнимали лошадей, сбрую, снаряжение, деньги и личные вещи. На глазах русских отрядов эстонцы снимали с солдат, дрожащих от мороза, новое английское обмундирование, взамен которого давалось тряпье, но и то не всегда».

Получалась парадоксальная ситуация, часть подразделений СЗА вместе с эстонскими войсками продолжали противостоять частям Красной армии на фронте, а другую часть разоружали в тылу, оскорбляли, оставляя полураздетых людей умирать в невыносимых условиях без тепла и еды. Эти слухи стали доходить и до частей, еще находящихся на фронте, что привело к падению духа и полной деморализации оставшихся солдат. Многие предпочитали пробовать незаметно уйти в тыл к большевикам или сдаться в плен, чем отступать на территорию Эстонии, где к бывшим чинам СЗА относились крайне враждебно. Часть солдат пыталась уйти незаметно, но попадала под огонь большевиков, а при отступлении по ним открывала огонь уже эстонская армия. Местные жители на протяжении всей зимы–весны 1920 года находили убитых или замерзших воинов СЗА, которые пробовали прорваться в тыл к большевикам, но навечно оставались в бескрайних лесах и полях.

«Было несколько случаев, когда припертые большевиками к эстонской границе наши солдаты, отступая, натыкались на эстонские пулеметы, оказываясь буквально меж двух огней».

Генерал А.П. Родзянко и офицеры СЗА

Отношение к нашим разоруженным солдатам, оказавшимся на территории Эстонии, продолжало ухудшаться. С каждым днем фиксировалось все большее количество случаев нападения на офицеров, когда у них прилюдно срывали погоны.

Приведем несколько воспоминаний очевидцев. Граф А.П. Пален сообщал: «В Нарве происходит форменный грабеж и нападение на офицеров и солдат. С офицеров срывается одежда и погоны, отбирается имущество».

«Недалеко от города встретили идущую нам на встречу эстонскую часть. Нахальные лица, вызывающие физиономии. Слышны по нашему адресу насмешки и ругань. Ужасно противно. Видно, что нас ненавидят всей душой».

Вспоминает полковник СЗА О.А. Баннер–Фогт: «Будучи в Ревеле (Талин), на Петровской площади встретил 8 вооруженных эстонцев, и один из них выстрелил мне в голову из револьвера. Я лежал в госпитале без сознания целый месяц, а потом смог переехать в Данию».

«Из ближайшей деревни пришли семь человек наших офицеров в одном белье, укутанные одеялами. Ночью эстонские солдаты ворвались в их хаты, избили и, забравши почти все, ушли».

И таких горестных воспоминаний осталось очень много. Что говорить о солдатах и офицерах, если даже помощник генерала Юденича, контр–адмирал В.К. Пилкин, вынужден был ходить по улицам Нарвы с гранатой в кармане. На тот момент это являлось единственным аргументом, который помогал урегулировать отношения с местными солдатами. Эстонское командование хоть и пыталось ограничить произвол своих военных, но на деле такие случаи почти не наказывались или наказание было условным, что не соответствовало тяжести правонарушения.

В.К. Пилкин

Но этим беды СЗА не ограничились. С каждым днем стали фиксировать все больше случаев заболевания тифом, который спустя небольшое время превратился в серьезную эпидемию, затронувшая большую часть гражданских и военных чинов. Этому способствовало антисанитарные условия проживания, крайне скудное питание, нечеловеческие условия существования в холодных бараках, большинство из которых не отапливалось, почти полное отсутствие медикаментов и нужного количества квалифицированных врачей.

Люди начинали умирать. Сначала это были единицы, потом десятки, а дальше просто сбились со счета. До сих пор точно не установлено общее количество погибших людей от тифа в то время. По разным оценкам –от 8 до 12 тысяч человек. Если учесть, что боевые части армии в период своего максимального количества составляли не более 15-20 тысяч человек, то можно согласиться с оценкой многих современником того времени, что потери от тифа превысили боевые потери СЗА при наступлении на Петроград.

Пятнадцатилетний граф А.А. Коновицын, очутившись со своими сослуживцами по полку в одном из тифозных бараков, вспоминал: «В Эстонии нас разоружили, интернировали в пустующих зданиях. Вскоре началась страшная эпидемия тифа. Я скажу без преувеличения, что из армии от тифа погибла, по крайней мере, половина, потому что ухода за больными не было, и просто выкидывали труп через окно, когда человек кончался. Слава Богу! – мне удалось оттуда сбежать».

Вырезка из эстонской газеты того времени: «На улицах Нарвы зрителю представляется ужаснейшая картина. По улицам идет грузовой автомобиль, до краев нагруженный людьми. У одного свешивается рука, у другого голова, у третьего нога – все перепутано. Если бы это были трупы, то еще полбеды. Но нет, это все живые люди, которые обессилены ужасной болезнью и не могут принять удобного положения».

«Представьте себе невысокое здание. Вонь и смрад ужасные, ибо уборная внизу вся завалена калом. Больные ходили буквально «под себя» или, в лучшем случае, в коридор, по которому, не запачкав ноги, нельзя было даже пройти. Вентиляции нет. Врача также, а бывшие в дивизии врачи все свалились в общую вшиваю кучу. В этом бараке–гробе шевелилось 1016 больных. Между живыми на полу лежали застывшие трупы».

Рядовой СЗА Г. Гофман

Эстонские власти пытались остановить распространение заболевания, что привело к полному блокированию заболевших солдат СЗА, которые оставались без какой-либо серьезной медицинской помощи, и многим приходилось уповать только на волю Бога. Захоронения обычно проходили в общих братских могилах, куда свозили каждый день десятки умерших от тифа больных. Эпидемия пошла на убыль только после наступления весны, когда улучшилась погода, а также было увеличено снабжение продовольствием.

3 января между Эстонией и Советской Россией началось перемирие, которое было официально подтверждено 2 февраля 1920 года после подписания Тартуского мирного договора. Это соглашение, на тот момент, было выгодно двум сторонам конфликта. Эстония получала официальное признание от Советской России и под прикрытием Англии начинала строить мирные отношения с большевиками. Красной армии данное соглашение позволяло перебросить силы на другие участки Гражданской войны, где ситуация все больше склонялась в их сторону и оставалось немного до полной победы.

Это мирное соглашение полностью ставило крест на новых надеждах СЗА, которая оказалась на территории нового независимого государства. Эстонцы прекрасно помнили один из главных лозунгов Белого движения – «За единую и неделимую Россию», что после мира с большевиками тут же превращало армию Юденича во врага, которого надо было полностью ликвидировать. Фактически, солдаты СЗА попали между двух враждебных огней, где жители бывшей Российской Империи стали ненавидеть друг друга и продолжали методично, с особой жестокостью уничтожать врагов.

В данной ситуации надежды на продолжение деятельности СЗА уже не оставалось. Она оказалась всеми преследуемая, раздетая, больная, полуголодная, застрявшая, как кость, в горле у большевиков и эстонцев, брошенная своими бывшими союзниками по Антанте, которые в большей степени помогали только обещаниями, а не реальными делами. Они преследовали во многом цель максимального ослабления нашей страны за счет Гражданской войны. Россия, вне зависимости от победы «красных» или «белых», должна была оказаться на долгие годы вне большой политики, ослабленная и разоренная.

Английский танк в составе СЗА. Как и многая другая помощь Англии, была крайне неоднозначной. Привезли с опозданием и без боекомплекта. В наступлении на Петроград танки использовались крайне мало

22 января 1920 года приказом генерала Юденича русская Северо–Западная армия была ликвидирована. Но одно дело ликвидировать юридически, опубликовав приказ, и совершенно другое дело решить участь солдат СЗА, оставшихся на территории Эстонии без средств к существованию, ограниченных в свободе перемещения и постоянно притесняемых эстонскими властями. Для этого была создана Ликвидационная комиссия, главная цель которой – оказание материальной и другой помощи бывшим военнослужащим армии Юденича.

Стоит отметить, что у Юденича оставалось достаточно денежных средств, переведенных на нужды армии А.В. Колчаком и осевших в английских и скандинавских банках. До сих пор остается неизвестным, куда и кому ушла часть этих денег.

На этом беды бывших чинов СЗА еще не закончились. 2 марта 1920 года эстонские власти издают постановление «О лесных работах», которое, судя по названию, не должно было касаться бывших солдат армии, но в постановлении была одна оговорка: призыву на принудительные работы подлежали мужчины в возрасте от 18 до 50 лет, «лица без определенных занятий», что откровенно намекало на бывших чинов СЗА и русских беженцев, которые покинули территорию Советской России. Срок отработки устанавливался 2 месяца, и только после отработки беженцы могли получить право на предоставление паспорта, который позволял покинуть территорию Эстонии и уехать в другие страны.

Условия отработки местами были сравнимы с советскими лагерями ГУЛАГа. Еда была крайне скудная и в малом количестве. Одежды не было, многие вынуждены были работать посменно, передавая друг другу какие-то вещи, которых не хватало на всех. Зафиксировано огромное количество случаев, когда после отработки положенных 2 месяцев человека продолжали эксплуатировать дальше, отказывая в предоставлении необходимых документов. Фактически, большая часть бывших чинов СЗА находилась в Эстонии на положении бесправных рабов, судьба которых полностью зависела от «эстонских рабовладельцев».

Из обращения к Комитету русских эмигрантов в Эстонии: «Мы – воины бывшей СЗА, но в данное время работаем на торфяных разработках вблизи станции Элламаа, где работаем с весны 1920 года. Условия работы были крайне тяжелые, и приходилось прокладывать канавы вдоль болота по колено в воде. Вследствие чего, что имели при ликвидации армии на себе, все прогнило и износилось. А теперь уже зима. Мы совершенно раздеты, и многие из нашей партии не выходят на работу, ибо без сапог и шинелей идти в болото – это смерть».

Только летом 1920 года был разрешен выезд из Эстонии, хотя по-прежнему значительное число людей оставалось в лагерях на отработках.

Из воспоминаний князя Мансырева: «Правом на выезд воспользовались далеко не все. Большинству не на что было уехать, и они пешком побрели в разные стороны: кто в Россию к большевикам, кто в Латвию, таковых мне пришлось видеть довольно в Риге – они производили кошмарное впечатление, некоторые из них были на пути к сумасшествию».

Только в 1921 году всем бывшим чинам СЗА дали возможность свободно выбирать свое будущее, но многие точно не хотели его связывать с Эстонией, где им пришлось вынести на себе все тяготы столь многих унижений и оскорблений. Многие солдаты были родом из соседних земель, на которых распространялась власть большевиков, но даже зная о суровом наказании, многие предпочитали возвращаться к себе домой в Россию, где бывших чинов СЗА ждали серьезные испытания и преследования новой власти.

Северо-Западный фронт в Гражданской войне имел второстепенное значение по сравнению с военными действиями на Востоке и Юге России. Именно там решалась судьба страны. По масштабу боевых действий и численному составу СЗА значительно уступала, но именно эта армия смогла подойти вплотную к городу революций, вызвав серьезный переполох среди высшего руководства большевиков.

Братья Н.К. и В.Г. Маршалк в составе СЗА. Справа один из братьев в форме Корниловского ударного полка, где служил до переезда на северо–западный фронт. Продолжал носить корниловскую форму в рядах СЗА

Но могла ли эта небольшая армия рассчитывать на общий успех? История дала на этот вопрос однозначный ответ. Хотя все было не так безнадежно. Даже несмотря на малую численность и плохое снабжение СЗА имела возможность изменить ход Гражданской войны. В это же самое время, параллельно с наступлением армии Юденича на Петроград, своего самого значительного успеха достигли вооруженные силы Юга России во главе с генералом Деникиным, наступление которого остановилось в нескольких сотнях километров от Москвы. Как бы повлияло известие о взятие Петрограда на общее соотношение сил на южном фронте – остается только догадываться, т.к. Гражданская война имеет свою особенность. Здесь моральный и духовный подъем, эмоциональный всплеск зачастую играют более значимую роль, чем грамотно проработанная стратегическая операция. Известие о взятии Петрограда могло стать тем эмоциональным порывом, которого не хватило армии Деникина на последний бросок к Москве, и наоборот, крайне отрицательно повлиять на моральное состояние армии большевиков, вызвав панику в тылах и на фронте.

Фактически, летом–осенью 1919 года разыгрались самые важные события Гражданской войны в России, где чаша весов могла качнуться как в сторону большевиков, так и антибольшевистских сил, но после разгрома армий Деникина и Юденича осенью 1919 года инициатива полностью перешла к большевикам. Восточной фронт откатывался в Приморье, ВСЮР оказались зажаты в Крыму, а СЗА была ликвидирована в Эстонии.

Отношение эстонцев к СЗА послужило началом осложнения отношений между нашими странами. Парадоксально, но сражаясь за «Единую и неделимую Россию» СЗА фактически помогла Эстонии стать независимым государством, общим фронтом, защитив и освободив ее от большевиков. Но, как только между эстонцами и большевиками был заключен мирный договор, СЗА из союзников превратилась во врагов, которые могли покуситься на новое государственное образование. Многие офицеры СЗА этого и не скрывали, воспринимая эстонцев как временных помощников. Они зачастую в открытую говорили о том, что после освобождения России штыки армии развернутся против независимости Эстонии.

Наступление СЗА на Петроград

Помня об этом, эстонцы сделали все, чтобы возобновление борьбы СЗА против большевиков было невозможным. А главное, нахождение на их территории несколько десятков тысяч измученных военных чинов СЗА было крайне нежелательно для эстонских властей, которые опасались, что эти люди могут полностью дестабилизировать положение в Эстонии. Независимость страны была очень условной, и ее воспринимали как марионеточное государство, созданное англичанами для решения своих геополитических задач, но это не помешало эстонцам проявить крайне негативное отношение к бывшим военнослужащим СЗА, фактически дав направление движения на развитие русофобских течений, которые до сих пор так сильны на территории современной Эстонии.

Источник