У каждой эпохи – свое "женское лицо". Олицетворением "просвещенного, осьмнадцатого века" вполне можно считать первого директора Петербургской академии наук, первого президента Российской академии наук, статс-даму двора Екатерины II Великой княгиню Екатерину Романовну Дашкову (и на сей день единственного президента-женщину!).
Имя княгини навеки вошло в историю российской науки. Но что за жизнь прожила эта аристократка, ставшая первым президентом Академии наук? Что это была за личность? Что за женщина? "Она вовсе не хороша! Мала ростом, лоб у нее большой и высокий, глаза не большие – не маленькие, несколько углубленные в орбитах, нос приплюснутый, рот большой, губы толстые, талии вовсе нет, в ней нет ни грации, ни благородства" – такой портрет княгини Екатерины Романовны оставил (после долгой личной беседы с нею) знаменитый французский философ Дени Дидро . Справедлива ли, нет ли оценка французом 27-летней русской княгини, однако с портрета Д. Левицкого на нас смотрит умная, решительная и немного надменная аристократка, чьи дела и поступки пережили впечатления о ее внешности.
Удивительный характер Дашковой вобрал в себя застенчивость и прямолинейность, сентиментальный романтизм и жесткость, наивность и проницательность. Но все же главным качеством ее была преданность. Преданность делу, друзьям и Отечеству.
В последнее десятилетие интерес к жизни и деятельности Е.Р. Дашковой не ослабевает. Внимание к этой выдающейся женщине обусловлено как ее заслугами в развитии российского просвещения и науки, так и разнообразными талантами – писателя, композитора, редактора, коллекционера-натуралиста. Почти все авторы склонны объяснять интерес к ее личности и тем, что Дашкова в России XVIII в. была единственной женщиной на государственной службе, но с этим невозможно согласиться. Дело не в том, какой высокий пост занимала Дашкова, а как успешно справлялась она со своими обязанностями "во главе двух академий".
1. Во главе двух академий.
Среди славных имен значится первая женщина-президент Академии наук России княгиня Екатерина Романовна Дашкова, урожденная графиня Воронцова. Будучи в 1783-1796 годах первой женщиной-директором Петербургской академии наук и президентом Российской академии, она способствовала изданию научных трудов и чтению публичных лекций.
Слух о признании Дашковой "в Европах" дошел до Петербурга. К тому времени отношение к ней там переменилось. Не желая уронить себя в глазах Запада, императрица решила подчеркнуть свое уважение к Дашковой и лично послала ей приглашение вернуться в Россию.
В Петербурге княгиню ждал сюрприз - императрица предложила ей назначение на должность для сына, поместье в Могилевской губернии (в подарок) и пост директора (президента) Академии наук. Она отправилась в Сенат и в январе 1783 года присягнула на новую должность .
Предшественник Дашковой довел Академию до плачевного состояния: для финансирования научных проектов не было ни копейки. Так что выбор императрицы пал на бывшую подругу не случайно - неподкупность Екатерины Романовны была притчей во языцех при русском дворе. В своей инаугурационной речи Дашкова пообещала "заботиться о славе и процветании Академии, не использовать служебное положение для себя и не позволять другим", чем произвела сильное впечатление на членов Академии.
"Будьте уверены, - заверяла она, - я всегда буду гореть бесприменным усердием ко всему тому, что нашему отечеству полезно быть может, и неусыпною прилежностию заменю недостаток способностей" . Княгиня имела ясную программу действий, ненавидела пустопорожние разговоры, ценила меткое слово, да и сама была остра на него.
Управление наукой попало в надежные руки. Дашкова наладила развитие заглохших было научных направлений, увеличила число воспитанников "на казеном кошту", предприняла издание географических карт разных губерний, содействовала быстрому изданию трудов ученых, положила начало созданию академической библиотеки, принеся в дар собственные книги и книжные редкости, купленные ею в путешествиях по Европе. Наладилась работа типографии, появились дополнительные "бесплатные" места для обучения детей из мелкопоместного дворянства. По ее инициативе были составлены и изданы карты губернских столиц, издано первое собрание сочинений М.В. Ломоносова.
Венцом ее плодотворной деятельности был предложенный императрице "всеподданнейший доклад" о необходимости серьезной проработки русской грамматики и создания особой Академии для изучения "российского слова". В том же 1783 году она была создана, и Дашкова стала и ее президентом. Любопытно: именно Дашковой принадлежало остроумное решение заменить сочетание "iо" в русских словах непривычной в то время буквой "ё". Новое написание было утверждено изданным в 1794 году под ее редакцией орфографическим словарем .
Что чувствовала княгиня тогда, когда пыталась забыться в кипучей деятельности и научных штудиях от назойливых мыслей о себе, детях и близких? Дети повырастали, у них были собственные семьи и заботы, к тому же сын обвенчался тайно и похоронил все надежды матери на блистательную карьеру. Несмотря на уважение в академиях и поклонение в свете, достойного претендента на роль собственного спутника жизни не предвиделось.
В "Записках", составленных так ловко, что никакой читатель не должен был заметить в их авторе слабости или малодушия, Дашкова - неожиданно для себя - призналась, что в то время "все было черно и в будущем и в настоящем", что она "так исстрадалась, что иной раз приходила в голову мысль о самоуничтожении..." Семейные неприятности ломали эту стойкую маленькую женщину так, как ломают многих. Борьба с ними казалась почти невозможной, победа - хуже, чем поражение...
Настал 1789 год. Грянула французская революция. Аристократка, поклонница английской традиционности, Дашкова не могла сочувствовать ей. Как вершительница многих литературных судеб, княгиня одна из первых ознакомилась с критическим сочинением Радищева и записала на полях: "Здесь - рассеивание заразы французской...", что не помешало ей одновременно содействовать публикациям опальных поэтов, которых она находила талантливыми. Императрица в очередной раз сочла, что независимая хозяйка двух академий слишком много на себя берет, и в 1794 году одним росчерком пера освободила княгиню от дел.
2. Первый президент Российской Академии наук.
Екатерина Романовна Дашкова (17.03.1743–4.01.1810), княгиня, видный общественный деятель и литератор, первая женщина – президент Российской академии наук. Член Стокгольмской, Дублинской и Эрлангенской академий, Вольного Экономического Санкт-Петербургского общества, Берлинского общества испытателей природы и Филадельфийского философского общества. По инициативе Дашковой был основан журнал «Собеседник любителей российского слова», выходивший в 1783 -1784 гг., в котором участвовали Державин, Херасков, Капнист, Фонвизин, Богданович и др .
При Дашковой была начата новая серия мемуаров Академии, издан Толковый словарь русского языка». Она писала стихи на русском и французском языках в письмах к императрице Екатерине, перевела «Опыт о эпическом стихотворстве» Вольтера, «Опыт трудов вольного российского собрания» и др.
Попав в немилость к Екатерине, а позже отстраненная от всех должностей Павлом I, Екатерина Романовна уехала в родовое имение князей Дашковых - село Троицкое Калужской губернии, где провела там 12 лет. В 1801 году, по вступлении на престол императора Александра I, члены Российской Академии единогласно решили пригласить Дашкову снова занять председательское кресло в Академии, но Екатерина Романовна отказалась .
Екатерина Романовна Дашкова (урожд. графиня Воронцова) родилась 17 марта 1743 года в Санкт-Петербурге в семье государственного деятеля и сенатора графа Романа Илларионовича Воронцова. С 4-х лет, после смерти матери Екатерина Романовна воспитывалась в доме дяди, государственного канцлера графа Михаила Иларионовича Воронцова, просвещенного государственного деятеля того времени, известного своей поддержкой М. В. Ломоносова. По собственному признанию, она получила «превосходное» домашнее образование. Еще в юности Екатерина Романовна увлекалась «серьезным чтением» сочинений Вольтера, Руссо, Гельвеция и других просветителей.
Знание европейских языков, поездки за границу и знакомство с известными людьми способствовали ее дальнейшему развитию. С ранних лет ее занимали вопросы политики. Еще в детстве она интересовалась дипломатическими бумагами своего дяди и следила за ходом русской политики. Знакомство с будущей императрицей Екатериной и личное к ней расположение сделало Дашкову преданнейшей ее сторонницей . Их связывали также и литературные интересы.
Окончательное сближение с Екатериной произошло в конце 1761 году, по вступлении на престол Петра III. Задумав государственный переворот, Екатерина избрала главными своими союзниками Григория Григорьевича Орлова и княгиню Дашкову. Первый пропагандировал среди войск, вторая - среди сановников и аристократии. Благодаря Дашковой были привлечены на сторону императрицы граф Н. И. Панин, граф К. Г. Разумовский, И. И. Бецкий, А. И. Глебов и другие. После переворота Дашкова получила звание придворной статс-дамы и орден Св. Екатерины 1-й степени.
Однако разочарование Дашковой результатами переворота, недовольство Екатерины II ее активной позицией привели к охлаждению в их отношениях.
В 1764 году после смерти своего мужа, князя Михаила Ивановича Дашкова, Екатерина Романовна несколько лет провела в селе Троицком Калужской губернии известное с середины XVII века как родовое поместье князей Дашковых, где присутствовала при освящении каменной церкви Троицы. В декабре 1769 года ей было разрешено заграничное путешествие. В три года она посетила Германию, Англию, Францию, Швейцарию, встречалась с Дидро и Вольтером. В 1774 году Дашкова участвовала в учреждении Вольного Российского собрания при Московском университете, где опубликовала «Путешествие одной знатной российской госпожи по некоторым английским провинциям». В 1775 – 1782 гг. она вновь за рубежом, ради воспитания своего единственного сына, окончившего курс в Эдинбургском университете.
В Англии Дашкова познакомилась с Робертсоном и Адамом Смитом. В это время ее отношения с императрицей несколько улучшились, и в январе 1783 года ей было предложено место директора Петербургской Академии Наук и Художеств, которую она возглавляла до 1794 года. После назначения директором Академии Дашкова произнесла речь, в которой выразила уверенность, что науки не будут составлять монополию Академии, но “присвоены будучи всему отечеству и вскоренившись, процветать будут”. В своем обещании она не разочаровала своих современников. Вскоре при Академии были организованы первые ежегодные публичные лекции, имевшие большой успех и привлекавшие много слушателей.
Дашкова увеличила число студентов-стипендиатов Академии с 17 до 50, воспитанников Академии художеств – с 21 до 40 человек. В продолжении 11 лет директорства Екатерины Романовны академическая гимназия проявляла свою деятельность не только на бумаге. Несколько молодых людей были отправлены для довершения образования в Геттинген.
Усилиями Дашковой 21 октября 1783 года была открыта Российская Академия наук, имевшая одной из главных целей усовершенствование русского языка. Екатерина Романовна стала ее первым президентом.
Если Петербургская академия объединяла в основном представителей точных наук, то Российская академия была задумана как центр гуманитарных наук (впоследствии оба научных учреждения объединились – Российская Академия влилась в Академию наук, в 1841 году она была преобразована во 2-е отделение, а затем в отделение русского языка и словесности). При Дашковой начата новая серия мемуаров Академии. Для предоставления русскому обществу возможность читать лучшие произведения иностранных писателей на родном языке был учрежден целый «переводческий департамент», была налажена учебная и научно-просветительская деятельность академии.
Заметный след в истории русской журналистики и литературы оставили основанный Дашковой журнал «Собеседник любителей русского слова», где печатались произведения Г. Р. Державина, М. М. Хераскова, Д. И. Фонвизина, Я. Б. Княжнина и др. Здесь публиковались «Записки о русской истории» императрицы Екатерины. Самой Дашковой принадлежали стихи к портрету Екатерины и сатирическое «Послание к слову». По ее инициативе и при участии появились «Новые ежемесячные сочинения» и «Российский Феатр», продолжено начатое Н. И. Новиковым издательство письменных памятников по истории России «Продолжение Древней Российской Вивлиофики». Однако главным научным свершением Российской Академии в то время было издание в 1789-1794 гг. «Толкового словаря русского языка».
Организатором работы над словарем и автором словника и статей была сама Екатерина Романовна. Литературные занятия Дашковой – переводчицы и публициста – включали и драматический жанр. Перу Дашковой принадлежит комедия “Тоисиоков или Человек бесхарактерный”, написанная в 1786 году по желанию Екатерины для эрмитажного театра и драма “Свадьба Фабиана, или Алчность к богатству наказанная”, либретто оперы “Земфира и Азор”, роман “Новая Емфиния” и др.
Яркая научная и общественная деятельность Дашковой на посту президента Российской Академии наук отмечена учеными званиями и титулами. Екатерина Романовна была почетным членом Вольного общества любителей наук, словесности и художеств, членом Стокгольмской, Дублинской и Эрлангенской академий, членом Вольного Экономического Санкт-Петербургского общества, Берлинского общества испытателей природы и Филадельфийского философского общества.
В 1795 году Екатерина Романовна лишается покровительства Екатерины после того, как поместила в академическом сборнике «Российский Феатр» трагедию Княжнина «Вадим Новгородский», которую императрица назвала опасной. Попав в немилость Екатерины II, а позже отстраненная от всех должностей Павлом I, Дашкова вынуждена была уехать в село Троицкое Здесь написала на английском языке свои знаменитые «Записки» – один из лучших образцов русских исторических мемуаров, переведенные затем А. И. Герценом на русский язык и изданные им в Лондоне в 1859 году.
В них содержится много ценных интересных сведений о перевороте 1762 года, о личности Екатерины, о собственной жизни за границей, придворных интригах и т. п.
В 1801 году, по вступлении на престол императора Александра I, члены Российской Академии единогласно решили пригласить Дашкову снова занять председательское кресло в Академии, но Екатерина Романовна отказалась, проведя остаток жизни в родном Троицком, занимаясь благоустройством своего родового имения.
Скончалась Екатерина Романовна всеми забытая 4 января 1810 года. Похоронена в Троицком соборе в левом приделе церкви .
3. Деятельность на посту президента академии наук. Вклад в развитие академии.
Итак, в январе 1783 г. Е. Р. Дашкова была назначена на должность директора Петербургской Академии наук и приступила к исполнению обязанностей. Дашкова взяла в свои руки руководство Академией наук в то время, когда после директорства В. Г. Орлова и С. Г. Домашнева это ведущее научное и учебное учреждение находилось в упадке. В крайне заброшенном состоянии были и отдельные подразделения Академии, в том числе Университет и Гимназия, или, как они назывались после слияния, - Училище Академии.
После 1783 г., на протяжении почти 14 лет, Училище Академии находилось в ведении выдающейся сподвижницы Екатерины II, замечательной поборницы российского Просвещения - "мадам директор" Е. Р. Дашковой.
В исторических условиях последней четверти XVIII в. перед Дашковой и высшим учебным заведением, которым она руководила, стояла чрезвычайной важности задача: сохранение и развитие университетского курса в рамках Училища Академии. В этом деле заслуги Дашковой не вызывают сомнений. Педагогические опыты Дашковой продолжались долгие годы. Они начались в Шотландии, в Эдинбургском университете, где с 1776 г. учился ее сын. Учился сын, училась и мать.
Предметом особой заботы Дашковой были меры, подтверждающие статус Училища Академии как школы высшего просвещения, университета.
Многие документы, наряду с "Записками" княгини и "Протоколами заседаний Конференции", позволяют воссоздать масштабную картину организаторской деятельности и педагогических усилий выдающегося представителя российского Просвещения Е. Р. Дашковой.
Учебный план соединенных в одно "училище" Гимназии и Университета был богаче предусмотренного университетским Регламентом 1747 г., - важное, на наш взгляд, подтверждение необходимости критического отношения к утверждениям, будто в 1766 г. Петербургский университет "закрылся за отсутствием слушателей".
Как известно, Дашкова не только принуждала других старательно учиться и учить, но и сама занималась со студентами. При Дашковой сохранилась и упрочилась традиция поощрения академических занятий и стремления к академическому поприщу учащихся, происходивших из семей деятелей российской науки.
Социальный облик учащейся молодежи во времена Дашковой отнюдь не был чисто дворянским. Она принимала в Училище и "от родителей низкого состояния рожденных". В их числе оказался и Василий Попугаев, принятый в 1885 г., в будущем - один из видных публицистов и поэтов-свободолюбцев радищевской плеяды.
Таким образом, обращаясь к оценке, данной Дашковой тяжелому состоянию университетского курса при Академии, мы не должны забывать о необходимости некоторой коррекции этой оценки .
Итак, основу обучения в академическом Училище составили лекции академиков-профессоров. Особым успехом у слушателей пользовались лекции "физико-математические, химические, зоологические, ботанические, минералогические". Училище Академии располагало достаточной базой учебных практик, основу которой составляли "ботанический огород", анатомический театр, физическая и химическая лаборатории, библиотека.
Еще одним крупным педагогическим предприятием Дашковой на посту директора Академии было восстановление и поддержание материальными средствами, замечательной традиции чтения публичных лекций на русском языке, возникшей еще в период ректорства Ломоносова в Петербургском университете. Это доброе начинание сохранилось и после отставки Дашковой. Лекции читались профессорами в Гимназии вплоть до начала XIX в., когда академические учебные заведения были ликвидированы.
Первое обсуждение вопроса о публичных лекциях состоялось 3 июля 1783 г. в Конференции Академии наук с участием Дашковой. Чтобы заинтересовать профессоров в чтении лекций и привлечь слушателей, на следующий год после вступления в должность Дашкова увеличила содержание всем профессорам и открыла три бесплатных курса: математики, геометрии, естественной истории. Расписание и программа лекций просматривались Дашковой, а затем сведения о них для информации жителей Петербурга печатались в "Санкт-Петербургских ведомостях".
"Мадам директор" проявляла незаурядную изобретательность, заботясь о том, чтобы "публичные занятия" не прерывались даже в тех случаях, когда учебные помещения, отводимые для этих занятий, оказывались не готовы.
М. И. Сухомлинов справедливо называет публичные лекции "одним из самых верных средств для достижения просветительской цели" . Лекции читались выдающимися учеными - действительными членами Академии.
Котельников читал математику, алгебру, геометрию и механику; Озерецковский - естественную историю, Соколов и Захаров - химию, Севергин - минералогию, Гурьев - физику. Популярность лекций быстро росла. Непрерывно увеличивалось число слушателей, вскоре достигшее таких размеров, что в залах не оставалось свободных мест для всех желающих посещать академические курсы. Дашкова принимала самое активное участие в публичных чтениях, "предлагала в них те или другие изменения и снабжала аудиторию различными научными пособиями".
Дашкова была требовательна, заботилась об организации профессорских лекций, добиваясь планомерности, четкости печатных объявлений, лучших помещений и высокого качества излагаемого материала. "Мадам директор" гордилась претворением своих забот и планов в жизнь. В своих "Записках" она писала: "Я часто присутствовала на лекциях и испытывала удовлетворение, видя, что они полезны детям бедных русских дворян и молодым унтер-офицерам гвардии".
Публичные лекции были рассчитаны на две основные группы слушателей: на студентов Академии наук, слушавших университетский курс, и посторонних, которых можно назвать, пользуясь термином XIX в., вольнослушателями. То, что лекции читались ежегодно с мая по сентябрь, было удобно жителям столицы.
Во времена, когда Дашкова возглавляла Академию, профессора вели занятия во все дни недели за исключением воскресенья. Продолжительность чтения по предмету была 1-2 часа, как правило, не более двух раз в неделю. Продолжительность курсов за четыре месяца составляла от 30 до 60 часов. Это позволяло обстоятельно и системно излагать знания по предмету. Такие лекции нельзя отнести только к научно-популярной, просветительской затее в угоду поверхностным интересам широкой публики. Теоретические положения лекций сопровождались демонстрацией опытов по химии и физике, коллекций по минералогии и естествознанию. К услугам элевов и вольнослушателей были приборы химической лаборатории и физического кабинета, уникальные собрания Кунсткамеры, Ботанического сада.
Расписание лекций составлялось так, чтобы их могли в первую очередь беспрепятственно посещать студенты Училища Академии. При формировании программ лекционных курсов во внимание принимались не только их академическая актуальность, но и доступность. В 1795 г., например, лекции по ботанике, из-за того что часть определений по этой дисциплине не получила еще признанного перевода на русский язык, были заменены лекциями по "естественной истории".
Публичные лекции были подлинной высшей школой. Они оставили в памяти современников сильное впечатление, будили чувство сердечной признательности профессорам за полученные глубокие знания.
Высокая значимость вклада питомцев и преподавателей Петербургского университета в дело становления женского образования выражалась в том, что они безвозмездно читали лекции для женщин, жертвовали деньги, недвижимость и личные библиотеки для организации женских учебных заведений. На грани XVIII и XIX вв. интерес соотечественниц к научным знаниям, к публичным лекциям был обусловлен подъемом общественного настроения в России в первые годы царствования Александра I. Публичная просветительская деятельность преподавателей Училища Академии нередко (и с полным основанием) именовалась "публичным обучением".
"Мадам директор" неукоснительно требовала, чтобы читавшие лекции преподаватели не только своевременно их начинали и проводили на качественно высоком уровне, но также по окончании курса отчитывались, в частности в том, "сколько у них было слушателей".
Дашкова видела в публичных лекциях университетские чтения. Она уделяла много внимания и командированию студентов для завершения образования в западно-европейские университеты.
М. И. Сухомлинов писал, что "рассадник молодых сил - академическая гимназия всегда была предметом заботливости Дашковой" . Из-за границы студенты присылали в Академию наук отчеты, свидетельства успехов от своих Геттингенских профессоров, но чаще всего адресовали "мадам директор" просьбы прислать еще и еще денег.
Дашкова, как заинтересованный воспитатель, вникала во все эти, как может показаться на первый взгляд, частности учебного процесса.
Стипендия стажерам за рубеж высылалась частями. Основаниями для пересылки очередной части жалованья были два обстоятельства: своевременный семестровый отчет студентов о проделанной работе и положительный отзыв Геттингенских преподавателей об их учебном усердии. Можно с полным правом сказать, что в тех условиях, в которых находилась отечественная наука в последней четверти XVIII в., чтение университетских курсов элевам и стажировка их за границей оправдали себя.
Петербургская Академия наук в лице своих питомцев приобрела достойных членов. В этом отношении нельзя не согласиться с выводом М. И. Сухомлинова о том, что "некоторые из русских академиков, составивших себе почетную известность своими трудами, призваны были к ученой деятельности Дашковой".
Эффективные меры по наведению учебного порядка и восстановлению престижа знаний были проведены Дашковой и среди гимназистов, еще не приступивших к слушанию университетского курса. Вместо 50 гимназистов, численность которых определялась Уставом 1747 г., она застала 27 человек. Из них она исключила девятерых - "ввиду полной неспособности к наукам".
Дашкова довела число обучавшихся в гимназии до 89 человек, "которые, смею утверждать, - писала она, - гораздо лучше накормлены, одеты и обучены, чем прежде" . Не менее энергичные меры были проведены ею по совершенствованию учебного процесса.
В своей статье "О смысле слова "воспитание"", опубликованной в "Собеседнике любителей Российского Слова" в 1783 г., которую можно в определенном смысле рассматривать как манифест Дашковой при ее вступлении в должность директора, она писала: "В университетах английских, а особливо в Эдинбургском университете, в коем гораздо строже прочих экзаменуют для получения степени, должно знать следующие науки так твердо, чтоб при публичном экзамене (...) быть в состоянии удовольствовать своим ответом ... Логику, Риторику, Историю, Географию, высшую Математику, нравственную Философию, Юриспруденцию, Философию естественную, ... наконец Химию ..." .
Дашкова была убеждена в педагогической целесообразности высоких требований на экзаменах, в необходимости гласности и торжественности проверки знаний. Этому своему убеждению она следовала настойчиво и последовательно во вверенных ей учебных заведениях.
Уже в самом начале деятельности Дашковой во главе Петербургского университета и Академии наук был наведен порядок и в организации регулярных строгих экзаменов. И в этом случае Дашкова обратилась к опыту Эдинбургского университета.
Экзамены проводились строго дважды в год: в марте - апреле и в сентябре - октябре. Экзаменаторами обыкновенно были академики Паллас, Иноходцев, Крафт, Фус, Шуберт, Лепехин.
Примечательно, что когда назначенный в экзаменационную комиссию академик по каким-либо причинам вынужден был отсутствовать на экзамене, он должен был представить официальное объяснение этому. Традиционная регулярность проведения экзаменов элевов, высокая требовательность к знаниям, торжественная обстановка при проведении экзаменов, гласность укрепились при Дашковой и сохранились после ее отставки.
Директор Академии наук не только сама присутствовала на экзаменах, требовала совершенствования формы проверки знаний, она была столь же внимательна к содержанию ответов. И ее взыскательный надзор за ходом юношеской мысли не оставался без последствий.
И для тех питомцев Петербургских университетских курсов, кто усовершенствовался в западно-европейских учебных заведениях, по распоряжению Дашковой были организованы столь же строгие, сколь глубокие всесторонние испытания. Это не были курсовые или же государственные экзамены в современном представлении.
Первый этап экзамена состоял в решении письменно и устно задач. Он продолжался несколько дней в зале заседаний Конференции Академии наук. После этого Кононов и Севергин 16 апреля 1789 г. по согласованию с академиками выбрали темы для написания исследований. Представление этих работ Конференции с положительными отзывами рецензентов открывало возможность получить звания адъюнкта. Письменные сочинения Кононова (по математике) и Севергина (по минералогии) были даны на отзыв академикам Палласу и Фусу. Однако это был еще не конец испытаний.
8 июня 1789 г. по поручению Дашковой им были даны новые темы для письменных сочинений, которые анализировал на этот раз академик Фус. И только после его отзыва 18 июня того же года Конференция "возвела в число адъюнктов Академии наук Алексея Кононова по физико-математической части и Василия Севергина по металлургии". Эта проверка слушателей университетских курсов после зарубежной стажировки походит на продолжительный и сложный ритуал посвящения молодых ученых в профессорскую деятельность. И пусть отдаленно, в общих чертах, но напоминает своей процедурой, сопровождавшейся многочисленными устными и письменными отзывами признанных ученых, современную сдачу экзаменов кандидатского минимума, подготовку, написание и защиту диссертации на соискание ученой степени кандидата наук. На "испытание" Кононова и Севергина ушло три месяца - с 16 марта по 18 июня 1798 г .
Питомцы Гимназии и студенты университетского курса при Петербургской академии наук уверенно вступили в научное сообщество петербуржцев. Так же быстро молодые русские ученые приступили к чтению лекций.
Сохранилось немало документальных свидетельств о внимании Е. Р. Дашковой и к другим граням учебного процесса, к тому, например, чтобы при проведении экзаменов "господам Академикам иметь присутствие свое при оных", о награждении шпагами особо отличившихся студентов, об "остановке" и "уничтожении" взысканий с "людей", задолжавших Академии за обучение "недостаточных" студентов.
Как педагог и воспитатель российского юношества, как организатор учебного процесса в доме Строгановых на Стрелке Васильевского острова, Дашкова была глубоко убеждена, что настоящее дело, практика лучше совершенствуют профессиональные навыки, чем всевозможные словесные призывы и наставления. "Испытания жизнью, - писала она, - нас более убеждают, нежели какие предписания и книги нас уверить удобны". Поэтому наряду с совершенствованием учебы, возрастанием требовательности на экзаменах, улучшением дисциплины студентов, ростом ответственности профессоров, Дашкова была озабочена привлечением студентов к переводу на русский язык иностранных научных книг. Такие возможности для языковой практики открывало "Собрание, старающееся о переводах", в которое входили преимущественно университетские элевы. Дашкова придавала языковой подготовке студентов первенствующее значение. Это было верно в условиях развития науки XVIII в., это необходимо и в наше время.
Известно, что с некоторыми элевами Дашкова сама занималась языковой подготовкой с первых дней руководства учебными заведениями Академии наук. Наставление студентов иностранным языкам с помощью переводческой практики - известный обучающий прием, который был широко распространен и в других учебных заведениях в XVIII в. Это не изобретение Дашковой. Но ее бесспорная педагогическая заслуга состоит в том, что этот метод она широко применила для обучения элевов .
Дашкова увеличила продолжительность времени на ежедневные занятия студентов и гимназистов на 1 час, т. е. с 7 до 12 час. до полудня. Забота Дашковой об учащихся выразилась в том, что в 1788 г. она подарила им замечательное наглядное пособие - собственную коллекцию минералов с каталогом.
Подарок Петербургскому училищу Академии в 1788 г. не привлекал достаточного внимания. Между тем этот благородный поступок директора Академии наук стимулировал подражание: последовали новые жертвования для улучшения учебного процесса . В августе того же года академик Зуев передал "таблицы по естественной истории", которые он опубликовал по-русски для использования в школе.
Об этом подарке уместно сказать несколько слов. Учебник и таблицы Зуева - убедительное доказательство взаимосвязи поколений ученых XVIII и XIX вв., преемственности в развитии Петербургской высшей школы. В течение почти 40 лет труд Зуева был учебником в российской средней школе, в том числе и в Училище Академии. Об этом свидетельствует каталог студенческой учебной библиотеки. Учебник Зуева попал в поле зрения Екатерины II, которая поручила академику Палласу дать рецензию на "Краткий курс натуральной истории". В оценке учебника справедливо, как показало будущее, говорилось, что книга эта "выше всего, что сделано на других языках для первоначального обучения юношества в школах".
В мае 1791 г. профессор Фус преподнес подарок - свою работу "Уроки алгебры", созданную для преподавания в Кадетском корпусе на основе алгебры покойного Леонарда Эйлера. Через некоторое время (23 апреля 1792 г.) и академик Озерецковский обратился в Конференцию с заявлением, "что он дарит свою коллекцию, насчитывающую более 500 минералов, которая будет служить на уроках по естественной истории, и что мадам директор приказала из нее извлечь камни самые редкие, как заграничные, так и туземные, для передачи в академический кабинет, оставив все остальные в аудитории для использования их на занятиях по минералогии адъюнктом Севергиным".
Важнейшим средством педагогического воздействия "мадам директор" считала поощрение учащейся молодежи за успехи в учении. Документы Академической канцелярии изобилуют данными о выдаче учебников из академической книжной лавки для награждения лучших учеников Училища (в декабре 1789 г., например, было выдано на русском и иностранных языках 37 книг (на 25 р. 55 коп.) для награждения успешно сдавших экзамены; на книгах золотом были оттиснуты гербы и надписи) .
Благодаря заботам Дашковой в конце XVIII в. возрос авторитет учебных заведений Петербургской Академии наук. Это выражалось не только в успехах элевов, показанных на экзаменах, в занятиях "переводческого департамента", активности столичной публики на летних лекционных курсах в Гимназии, но и в том, что здесь под руководством выдающихся ученых и профессоров повышали квалификацию выпускники специальных военных учебных заведений, офицеры армии и флота. Преподаватели Академии с мая 1757 г. обладали правом, которое в начале XIX в., после 1819 г., было дано и Петербургскому университету - подтверждать соответствие дипломов, полученных в зарубежных университетах.
И после увольнения Дашковой Училище Академии исполняло роль обучающего центра. Подтверждением высокого авторитета учебного заведения Академии наук может служить, в частности, относящаяся к 1798 г. просьба, поступившая от учрежденной в Петербурге Военно-морской строительной школы, чтобы ее учащиеся после освоения начал арифметики, геометрии, алгебры и тригонометрии смогли "посещать занятия в самой Академии наук по высшей математике, экспериментальной физике, механике, гидравлике, которые им будут давать академики".
В период управления Дашковой учебными заведениями Академии наук их авторитет увеличился не только в глазах соотечественников. За рубежом также утвердилось убеждение, что в Петербурге, как и при ректоре Ломоносове, живет и действует Университет. Свидетельство тому - корреспонденция, приходившая в адрес Петербургского университета из-за границы. В какой-то мере росту авторитета Университета могли способствовать широкие знакомства Дашковой, установившиеся еще со времени ее путешествий в 60-70-е годы XVIII в., в кругу которых были выдающиеся ученые ряда европейских стран.
Однако кроме личных связей "мадам директор" необходимо учитывать, прежде всего, реальные заслуги Петербургской академии наук, которые и привлекали внимание ученых других стран. 9 января 1786 г. в Университет пришел пакет с пятью речами на педагогические темы из "знаменитого колледжа" в Анспах. Эти оттиски были вручены Лепехину "для использования в Академической гимназии". 14 ноября 1790 г. из Будапешта было отправлено письмо в адрес "Петербургского университета" (sic) с объявлением о выходе в свет нового журнала".
Дашкова заботилась и об определении на государственную службу студентов, успешно овладевших курсами наук. Это, как и многие другие проявления заботы Дашковой о студентах, вызывало чувство глубокой и искренней благодарности.
Деятельность Дашковой по управлению Училищем Академии, ее успехи в педагогической деятельности – это крупное явление русской культуры, российского Просвещения. Без всестороннего анализа ее опыта не будет полной истории университетского образования на Неве. Дашковой не удалось добиться инаугурации Петербургского университета, так же, как это не смог сделать и ее выдающийся предшественник, ректор Университета М. В. Ломоносов. Но в сохранении университетского курса в Академии наук, совершенствовании учебного процесса ее заслуги бесспорны.
Дашкова была на стороне тех, кто стремился сохранить университетский курс в системе учреждений Академии наук. Об этом прежде всего свидетельствуют ее усилия по совершенствованию учебного процесса в Училище Академии. Прав М. И. Сухомлинов, когда, оценивая проекты академиков Озерецковского и Фуса об устройстве Университета на новых основаниях в Петербурге, сделал такой вывод: "Других университетов за исключением Московского в России не было, и единственным рассадником будущих академиков служил академический университет: поэтому уничожить его – значило закрыть природным русским доступ в Академию наук, если не навсегда, то по крайне мере на долгое время" .
Педагогические воззрения Дашковой эволюционировали на протяжении всей ее жизни: от наивного убеждения, овладевшего ею в 16 лет, в возможности воспитания "человека совершенного", от механического соединения идей из прочитанных педагогических сочинений до раздумчивого скепсиса на склоне лет: "Если бы я не знала опытом, что окончание воспитания определить невозможно, что иной на пятом десятке еще требует руководства, не одними своими страстями руководствуем, но иногда коварными и презренными людьми, слабости его узнавшими". Развиваясь как педагог, Дашкова не уставала искать систему "воспитания человека совершенного" .
Свои педагогические устремления Дашкова осуществляла весьма настойчиво и последовательно. Те "педагогические утопии эпохи Просвещения", которые, по словам В. И. Краснобаева, овладели Дашковой в молодости, остались с ней на всю жизнь . Эти педагогические теории она испытывала не только на себе самой и своих детях, но и на учениках Гимназии и элевах Университета.
Екатерина Романовна Дашкова, первый президент Российской Академии наук, внесла заметный вклад в историю русского просвещения и книжной культуры. С ее именем связана петербургская традиция приобщения жителей города к интеллектуальным достижениям человечества и распространения полученных знаний.
Горячее, постоянное стремление Дашковой воспитать "человека совершенного", "новую породу людей" пусть и не во всем достигло желанной цели, но это было благородное стремление, направленное на реализацию важнейшего императива эпохи российского Просвещения – "Свобода через Просвещение".
Автор: Жуковская Д.
источник |
