Закатился закатом

Век двадцатый в огне.

Я остался солдатом

На гражданской войне…

М.Г. Устинов

С начала событий в Новороссии прошло всего около двух лет, но уже сейчас более-менее реальная история этой войны оказалась погребена под бесчисленным количеством поверхностных интерпретаций, неприкрытой пропаганды, мифов, недопониманий, а то и откровенной лжи. Пожалуй, впервые историки в таком масштабе сталкиваются с проблемой не недостатка (как в прошлые эпохи), а чрезмерного обилия источников, и именно это парализует процесс изучения и понимания событий. Тому способствуют два взаимосвязанных обстоятельства: широкое распространение различных масс-медиа и то, что главная война в наше время есть война информационная. Интернет и, в частности, социальные сети до бесконечности множат сообщения, являющиеся фактами или выдаваемые за таковые, а вместе с тем – ошибки, неточности, частные мнения, необоснованные толкования и сомнительные трактовки (и всё это не считая сознательной и целенаправленной пропаганды, спланированного формирования общественного мнения и т.д.). Приведу лишь один пример. В конце сентября 2014 г. на одном из ресурсов, посвященных войне в Новороссии, появилась фотография женщины-ополченки с двумя Георгиевскими Крестами ДНР и сообщением: «Ополченка с позывным "Боня"… получила 2 Георгиевских Креста, один из них в Славянске лично от Стрелкова, а второй за бои в Иловайске…» и т.д. Эта запись была довольно широко растиражирована в сети и, разумеется, принята прочитавшими ее на веру. Всё естественно, правдоподобно, прекрасно и героично. Всё. Если бы не одно «но»: автору этих строк абсолютно точно было известно, что «Боня», во-первых, никогда не была в Славянске (что, конечно, не отменяет ее героизма и военных заслуг), и, во-вторых, никак не могла получить ни одну свою награду из рук полковника И.И. Стрелкова. Просто потому, что два приказа о ее награждении Георгиевскими Крестами (4-го и 3-го класса, соответственно) датированы одним и тем же числом – 18 августа 2014 года. К этому времени Стрелкова уже вынудили покинуть посты Командующего и Министра обороны ДНР и уехать с территории Республики. Приказы о награждении «Бони» были подписаны не им, а В.П. Кононовым (накануне спешно произведенным в подполковники и сменившим полк. И.И. Стрелкова на посту Министра обороны ДНР). Необходимо подчеркнуть, что мне все эти подробности оказались известны только потому, что в описанное время я лично находилась в Донецке, лично в тот самый день общалась с «Боней» и лично потом печатала приказы – постольку, поскольку это непосредственно входило в мои служебные обязанности начальника наградного отдела Министерства обороны ДНР.

По этому примеру видно, как легко любому, пытающемуся выяснить хоть что-то о событиях в Новороссии, оказаться дезориентированным и потонуть в информационном море! Что уж говорить о крупных исторических эпизодах и глобальных проблемах, если даже такая небольшая деталь войны оказалась полем ошибок и предметом для спекуляций (повторюсь, сообщение о награждении «Бони» Стрелковым достаточно широко разошлось в интернете и обывателями было воспринято, конечно, буквально). В связи с этим представляется остро необходимым как можно более тщательный сбор (и отбор!) свидетельств очевидцев и участников войны в Новороссии. И сделать это нужно уже сейчас, как можно скорее – не только потому, что война продолжается и свидетели, могущие сообщить ценную и достоверную информацию, продолжают гибнуть, но, главным образом, потому, что лавинообразно нарастает поток информации недостоверной. И погружаясь в этот поток, люди зачастую теряют всякую ориентацию в ходе и особенно смысле Русской весны и всего того, что за ней последовало. Несмотря на всю субъективность исторических источников данного характера, в сложившейся обстановке мало что, кроме личных свидетельств, может пролить свет на столь недавние, но уже ставшие легендарными события. Документальные кадры фото- и видеохроники и даже официальные бумаги (типа приказов) способны, пожалуй, лишь дополнить их. Все это, несомненно, резко повышает моральную ответственность тех свидетелей, которые возьмут на себя труд осветить положение дел в Новороссии и дать им оценку с позиций пережитого ими самими. Уверенно говорю об этом, поскольку на протяжении последних полутора лет, т.е. после возвращения из Донецка, мне неоднократно приходилось при затрагивании темы Новороссии выступать в роли «распутывателя информационно-политических узлов» и «ликвидатора белых пятен» перед самой разнообразной аудиторией.

Сбор и обнародование личных свидетельств тем более необходимы, что, хотя история войны в Донбассе четко распадается на два неравных периода, о таком размежевании известно крайне мало. Во всяком случае, один из ключевых вопросов о Новороссии, на который приходилось отвечать автору: «Почему из твоих рассказов создается впечатление, что при Стрелкове всё было хорошо, а потом резко стало плохо?» А впечатление такое создается потому, что дела именно так и обстоят! Что не значит, будто в период командования Игоря Стрелкова не было сделано ошибок или не существовало в ополчении проблем. Это лишь значит, что с его смещением и вынужденным уходом его соратников резко изменились духовный, нравственный и геополитических курсы, которыми двигалась Новороссия. Причем, как справедливо заметил вскоре после этого переворота в одной из своих статей ближайший соратник И.И. Стрелкова, начальник Политического отдела, а впоследствии заместитель начальника штаба, Председатель РОВСа И.Б. Иванов, «речь идёт вовсе не о “замене вчерашних идеалистов на сегодняшних прагматиков”, как некоторые об этом теперь думают и говорят. Речь, к сожалению, идёт о замене команды вполне профессиональных, проявивших себя в экстремальной ситуации и, безусловно, лично порядочных политиков и военных на фактически – представителей местного криминала и коррупции»[1].

В небольшой статье нет возможности охватить все то множество важнейших вопросов хотя бы первого периода борьбы, достаточно краткого по времени и наиболее известного автору. Однако попробуем все же коснуться, хотя бы отчасти, наиболее важных и проблемных тем, наименее, быть может, известных широкой аудитории.

Первый период войны в Новороссии следует назвать собственно «Русской весной». Его можно жёстко ограничить во времени: с 12 апреля[2] по 12 августа 2014 года. Именно в эти четыре месяца – с момента вступления полковника И.И. Стрелкова с отрядом в г. Славянск до его вынужденного отъезда из Донецка – на мой взгляд, непосредственно и укладывается в Донбассе вся Русская весна. Она окончилась со смещением И.И. Стрелкова с постов Командующего и Министра обороны ДНР, когда к власти в Республике пришли совершенно другие лица, чьи цели, задачи и методы были, чаще всего, прямо противоположны тем, которые ставил перед собой и в соответствии с которыми действовал полковник Стрелков вкупе со своими ближайшими соратниками. Второй период, начавшийся с середины августа 2014 г. и продолжающийся до сих пор, можно характеризовать как стремительный отход от всего, что было сделано в процессе Русской весны – в плане военном, политическом и геополитическом, в плане государственного строительства молодых народных республик, и особенно в идейном и духовно-нравственном отношении. Т.е. ситуация после (более того: в результате) устранения И.И. Стрелкова с поста Командующего ополчением Новороссии практически в одночасье кардинально изменилась — и продолжает ухудшаться.

Автору статьи довелось принимать участие в событиях в Новороссии с начала июля почти до конца августа 2014 г. и непосредственно наблюдать следующее. Во-первых, наиболее сложную и многозадачную пору нахождения у власти в ДНР полковника И.И. Стрелкова. Во-вторых, процесс поступательного выбивания у него почвы из-под ног, выдавливания его с ключевых постов в ДНР и, в конце концов, вынужденный его уход. В-третьих, начало решительного и жестокого слома того военного и государственного здания, которое было Стрелковым сотоварищи заложено и до известной степени выстроено (настолько, насколько он успел это сделать в четырехмесячный срок своего нахождения на посту Министра обороны ДНР). Все это даёт мне возможность и определенное моральное право представить читателю ряд тех духовно-нравственных проблем, которые составляют суть войны в Донбассе и которые так мало известны.

Прежде, чем приступить к разбору тех или иных вопросов и событий, считаю нужным заметить, что символичность наименования «Русская Весна» мало кем понята и оценена в полной мере. Это название отражает не только и не столько факт начала донбасских событий в определенное время года, когда природа пробуждается к жизни. Прежде всего, оно апеллирует к той идее, которую изначально взял своим знаменем полковник И.И. Стрелков — Белой идее. Основным чаянием разбитых, но непобежденных Белых воинов, вынужденных по окончании Гражданской войны покинуть Родину, был так называемый весенний поход для освобождения России. Белогвардейцы продолжали надеяться совершить его не только в начале 1920-х гг., но и значительно позднее, до Второй Мировой войны и далее (какой бы призрачной не становилась по временам их надежда). Обстоятельства весны-лета 2014 г. в Новороссии породили определенную уверенность, что давно жданный белогвардейцами момент возрождения настал.

Если же в целом охарактеризовать два упомянутых выше неравнозначных (по времени и особенно по характеру и смыслу) периода борьбы в Новороссии, то нужно, в первую очередь, обратить внимание: в первый — период Русской весны — эта борьба в полной мере велась за Русский мир, за Православие, русский язык, за сохранение и возрождение историко-культурного наследия России. Особо отмечу, что для России и ее народа (понимаемого здесь в широком смысле: как единство народов великорусского, малорусского, белорусского) Православие – не просто вероисповедание, а часть национальной идентичности, важнейший культурообразующий фактор, без которого не состоялась бы национальная история. Первый период войны в Новороссии прекрасно  охарактеризовал И.Б. Иванов: «Вступая добровольцами в ряды Ополчения, помимо военной победы над врагом, мы видели перед собой и другую, не менее важную, задачу. Мы всегда считали, что после всех перенесенных страданий народ Новороссии должен гарантированно получить право на свободное волеизъявление и социально справедливое, соответствующее его Вере, чаяниям, национальным и историческим традициям устройство своей жизни. Начатая борьба должна дать Новороссии не только избавление от геноцида, этноцида, насильственной украинизации и террора самозваного, марионеточного киевского руководства, но и принести избавление от экономического гнёта олигархии и доставшейся в наследство от СССР гиперкоррупционной системы, столь типичной для РФ и в ещё большей степени свойственной для Украины. В Славянске, а затем и в Донецке народное Ополчение поступательно и твёрдо двигалось в этом направлении, в частности, ведя жёсткую, беспощадную борьбу с коррупцией и криминалом»[3].

На этом фоне цели и задачи второго, затянувшегося, периода войны в Новороссии определить куда сложнее — прежде всего, потому, что рядовые бойцы и их командование, жители ЛДНР и ее руководство — сегодня далеко не единодушны в своих стремлениях. В отличие от эпохи Русской весны, когда все патриотически настроенные русские силы, собравшиеся на Донбассе — от простого ополченца из местных шахтёров до Командующего И.И. Стрелкова — жили и дышали одним смыслом и порывом, сегодня в «народных республиках» наблюдается глубочайшая политическая, экономическая, а, главное, идейная и нравственная пропасть между собственно народом (и армией как его частью) и его руководителями (в т.ч. командирами ВСН). Как уже было отмечено, среди последних преобладают представители криминальных авторитетов и коррупционеры, «прославившиеся» во время предыдущего периода — Русской весны и нахождения у власти в ДНР полковника Стрелкова — по преимуществу грабежами, бандитизмом и предательством.

Как историк Белого движения, я с самого начала событий в Новороссии обнаружила, что цели, задачи и духовная окраска Русской весны непосредственно сближают ее с Гражданской войной 1918 – 1922 гг. со стороны Белых. Ключевым двигателем как для белогвардейцев почти 100 лет назад, так и для ополченцев Донбасса была идея Добровольчества — индивидуальное переживание себя, самосознание каждого добровольца, идейно становящегося в ряды защитников Русского мiра. Как духовное состояние человека, мотивированное православным мировоззрением, Добровольчество в отечественной истории проявляло себя в различные эпохи. Одним из ярчайших примеров стало именно Белое движение в период Гражданской войны в России — оно и не могло возникнуть без духовного акта доброй воли, без внутреннего выбора. Но аналогичный выбор совершали в 2014 г. и те, кто вставал в ряды Народного ополчения Донбасса, в чем я лично убеждалась многократно. Потому-то при анализе сходств и различий двух этих войн, двух исторических периодов проще оказалось не перечислить то, что их роднит, а определить то, что их отличает друг от друга. Это — обмундирование и вооружение. В некоторых моих статьях и интервью мне уже приходилось признаваться в многократно испытанном в Новороссии дежа-вю. Люди, идеи, мысли, цели, идеалы, ситуации, нравственные и житейские коллизии, индивидуальные человеческие проявления добра и зла, верности и предательства, порядочности и подлости, чистоты и грязи — настолько напоминали мне историю Белого движения, словно я находилась внутри воспоминаний какого-нибудь корниловского или каппелевского добровольца. Добровольчество тесно связано с внутренним духовным самовоспитанием, самовозрастанием личности и базируется на акте нравственного выбора, духовном акте доброй воли, акте веры и любви в их христианском, православном понимании. Поэтому неудивительно, что особенно выпуклым сходство Белой борьбы 1917 — 1922 гг. и Русской весны 2014 г. оказалось в том, что и та, и другая были направлены на защиту Православной веры. Как большевики, так и украинские войска активно разрушали православные храмы и/или провоцировали захват их еретиками-раскольниками — обновленцами-живоцерковниками в начале XX века и греко-католиками либо последователями Ф. Денисенко в начале века XXI.

Имеются, впрочем, между двумя этими войнами и другие сходные черты. Прежде всего, это касается все того же акта внутреннего выбора, акта доброй воли при вступлении — в добровольческие ли Белые армии эпохи Гражданской войны, в Народное ли ополчение Донбасса — но, так сказать, с обратной стороны. Неохота и колебания большинства, бегство многих боеспособных мужчин подальше от войны, нежелание встать в ряды защитников Русского мiра по собственному решению, а не по принуждению (мобилизации), призывы руководителей Ополчения, так мало дававшие добровольцев… Вслушиваясь в обращение Игоря Ивановича Стрелкова, прозвучавшее с экранов 8 мая 2014 г., снова переживаешь дежа-вю. Ровно такими же словами увещевал и усовещивал в конце 1917 — начала 1918 г. донских казаков их атаман, генерал А.М. Каледин, в глубине души сгорая от стыда и горя из-за их инертности; в тех же или близких выражениях, с той же болью в сердце составляли воззвания к русскому народу другие Белые вожди: генералы Алексеев, Корнилов, Врангель, Каппель, адмирал Колчак и мн. др. А народ — за исключением горстки сильных духом, не боящихся «зажечь светоч» хотя бы ради крохотной святящейся «точки посреди охватившей Россию тьмы» (выражение генерала М.В. Алексеева) — как и тогда, не спешил в строй. И, как во время Второй Русской Смуты, не поддержка или недостаточная поддержка Русской весны стала величайшим грехопадением русского народа.

Никого не осуждая, считаю необходимым подчеркнуть, что, по моему убеждению, именно недостаточный порыв русского народа (как на Донбассе, так и в РФ) стал роковым в деле освобождения и созидания Новой России. В этом отношении чрезвычайно показательна история отряда, в составе которого автор проделала свой первоначальный (и заметим, непростой) путь до Новороссии и по ее территории до Донецка. Этот отряд, сформированный из добровольцев и казаков (или называющих себя таковыми) включал, несмотря на относительную малочисленность, людей разных национальностей и убеждений, география происхождения его чинов простиралась от Москвы до Астрахани и от Белоруссии до Башкирии. Несколько человек были уроженцами самой Новороссии, причем в широком толковании термина — не только Донецкой, но и Херсонской областей. На подготовку отряда (в качестве диверсионно-разведывательной группы) были затрачены довольно значительные силы и средства. Заветной целью чинов группы был ставший уже к тому времени легендарным Славянск, осаждённый, но не сломленный. Но большая часть как внутреннего порыва добровольцев, так и ресурсов, использованных на тренировку и отправку, пропали зря. И произошло это не только по вине определенных лиц и структур, негласно курировавших отряд с целью не допустить, в конечном счете, его успешных действий в Новороссии, но и, в особенности, по маловерию, по недостатку духовного дерзновения его членов. (Предваряя обвинения в шапкозакидательстве, излишнем романтизме и непонимании законов войны, хочу отметить, что считаю себя вправе право утверждать всё, сказанное ниже, главным образом, по причине многократно виденных мною лично и слышанных со слов очевидцев поистине невероятных примеров Божьего заступничества, Божией помощи и поспешения.) Отряд предпринял несколько попыток прорваться в Новороссию и в Славянск, однако уже в Ростове-на-Дону, на перевалочной базе, была произведена спецслужбами диверсия. Цель ее состояла в том, чтобы разделить и ослабить группу, поставить идейных добровольцев на службу несвойственным им образом (т.е. по контракту, за деньги) и отнюдь не во имя тех идеалов, во имя которых оборонял в ту пору Славянск полковник И.И. Стрелков. Эта цель оказалась частично достигнутой, однако не менее половины отряда не поддалась ни на эту, ни на ряд других провокаций. Однако в момент, когда непосредственно потребовалась решимость пойти на риск для прорыва в находившийся в плотном кольце Славянск, начальник отряда не проявил достаточной силы воли, пойдя на поводу у своего заместителя, который (как впоследствии выяснилось) и был главным проводником влияния известных структур. Это влияние было направлено на дальнейший раскол отряда, на рассеяние внутренней силы, порыва добровольцев. Бесконечные совещания, попытка сыграть на страхах и иных худших чертах руководителя и бойцов привела к тому, что попытка прорыва была отменена, благоприятный момент перехода границы — упущен почти безвозвратно. Длительное сидение на границе в надежде все-таки дождаться вновь подходящих обстоятельств в значительной степени ослабили моральные силы отряда, вызвали уход из него ряда членов и до известной степени — моральное разложение. Как тут не вспомнить суворовское: «Порыв не терпит перерыва»?! Вместе с тем, благодаря усилиям отдельных членов отряда по его внутреннему сплачиванию при всей неблагоприятности условий, благодаря стойкости всех чинов и веры в правоту своего Дела, группе всё-таки удалось, после нескольких неудач и длительного ожидания, попасть на территорию Новороссии, причем имея с собой не только личное стрелковое оружие, но и кое-какую бронетехнику, тяжелые пулеметы и боезапас. При этом за всё время скитаний возле границы и позднее, на самом Донбассе, даже самые рискованные для отряда ситуации обходились без жертв, что можно приписать только особому Божьему заступничеству. Но, вместе с тем, ни попасть в знаменитый «бастион славы» — Славянск, ни принести реальной военной пользы в Новороссии, несмотря на неплохое вооружение группы, ее чины не смогли. Войдя на территорию ЛНР всего лишь за сутки до отступления из Славянска бригады полковника И.И. Стрелкова, отряд задержался на 10 дней в г. Краснодоне, продолжая бессмысленно тратить время и терять боевой порыв. И даже переход в Донецк в распоряжение легендарного Командующего ополчением не дал ничего — отряд был отправлен в резерв, где постепенно распылился, и большая его часть, так ничего и не сделав, вернулась в Россию. Более всех повезло автору статьи, переведенной на службу в Политический отдел штаба незадолго до отъезда чинов группы домой. Именно в штабе удалось увидеть, прочувствовать и хоть недолго (немногим менее месяца) послужить подлинному Белому Делу в Новороссии — тому, ради чего я и отправилась на войну.

В понимании духовной близости процессов эпохи Второй Русской Смуты и Русской весны важную роль сыграло, кроме всего прочего, моё давнее знакомство с И.И. Стрелковым по линии военно-исторической реконструкции и особенно благодаря нашим общим друзьям. Подавляющее большинство их отличается сознательным русским патриотизмом, православно-монархическим мировоззрением и белогвардейским (добровольческим) духом. Несмотря на ограниченность времени, которое было отпущено полковнику Стрелкову и его соратникам, они успели немало сделать именно в направлении возрождения исторической России и ее духа. Построение Народного ополчения как армии Православной, как Христолюбивого воинства, Георгиевские кресты, русские (а не советские) воинские чины (см. прим. 1), приказ о запрете матерной брани, обращение «господа офицеры», «честь имею» — все это не было летом 2014 г. «внешней мишурой», как нередко пытаются представить сегодня. Эти и многие другие элементы — естественное выражение вовне того внутреннего наполнения, с которым полковник Стрелков пришел в Славянск; они прямо вытекали из мировоззрения руководителя ополчения и его единомышленников, из целей и задач, которые эти люди ставили перед собой. И это — главная, пожалуй, причина тех невероятных побед духа, тех многочисленных, но редких по высоте и героизму примеров стойкости и доблести, которые демонстрировало Народное ополчение Донбасса весной-летом 2014 года. Ближайший аналог подобных событий в нашей истории — безусловно, Белое движение в годы Гражданской войны в России, особенно в начальный период (1917 — 1918 гг., в частности, 1-й Кубанский «Ледяной» поход генерала Л.Г. Корнилова).

При этом все достижения, которые команде полковника И.И. Стрелкова удалось осуществить, она реализовала, несмотря на тяжелейшее положение — сначала обороны в плотном кольце, а затем, после отступления из Славянска и перехода в Донецк — в условиях фатальной неготовности огромного города к обороне. Кроме того, выяснилось, что по донецким улицам и кварталам снует множество лиц, одетых в военную форму, но при этом если не занимающихся открытыми грабежами и насилием в отношении мирного населения, то, по крайней мере, не желающих никому подчиняться в военном отношении и отправиться на фронт решать боевые задачи. Все это ослабляло позиции «стрелковцев» (сразу очутившихся в конфронтации с местными отрядами — «Оплот» и «Восток», подчинявшимися лишь своим руководителям, лицам с уголовным прошлым, проолигархически настроенным). Подобные группы также блокировали эффективные боевые действия «стрелковцев» и тех, кто не пришел из Славянска, но был готов влиться именно в эти ряды (см. выше историю отряда, в состав которого входила автор). Но, даже несмотря на все трудности, за всего лишь месяц с небольшим пребывания Министра обороны ДНР в Донецке удалось сделать очень многое как в собственно военном отношении (организация и укрепление обороны ряда городов Донецкой области), так и в плане борьбы духа.

В связи с этим, хотелось бы особенно выделить одного из соратников И.И. Стрелкова, уже упоминавшегося начальника Политического отдела штаба ополчения ДНР, И.Б. Иванова. Как Председатель старейшей Белой военной организации — Русского Общевоинского Союза, созданного в 1924 г. генералом П.Н. Врангелем — этот человек особенно много сделал на поприще действительно Белой Борьбы в Новороссии, строительства пусть небольшого участка, но части истинного Русского мiра, с соответствующими идеалами и традициями. Еще в июне 2014 г. Игорь Борисович Иванов с небольшим отрядом сумел пройти в уже окруженный украинскими войсками Славянск и принять участие в героической обороне этого города. Впоследствии, уже в Донецке, возглавляя Политотдел, он активно выступал за возрождение в рядах ополчения традиций Русской армии, одновременно проводя политику надпартийности; участвовал в подготовке ряда политически резонансных преобразований и приказов, в том числе приказа о гуманном отношении к пленным. Автору статьи довелось в июле-августе 2014 г. служить непосредственно под началом майора И.Б. Иванова. Ряд важных инициатив штаба, в частности, подготовка приказа о гуманном отношении к пленным и листовок, обращенных к украинским войскам, призывающих их не верить оболваниванию со стороны украинской пропаганды и переходить на сторону ополчения, предпринимались на моих глазах, а иногда и при моём непосредственном (хотя скромном) участии. Это было, пожалуй, наиболее перспективное с точки зрения военного и государственного строительства в ДНР время — ряд удач на фронте (в частности, успешная оборона г. Шахтёрска), начало превращения кадров ополчения в регулярную армию, и, соответственно, надежд на еще большие успехи и положительные преобразования.

Но параллельно (значит ли в данном случае, что «параллельно» = «вследствие», или нет, предоставляю возможность решить читателям) из Москвы был запущен иной процесс: выдавливания из Донецка Командующего И.И. Стрелкова. У него постепенно выбивали почву из-под ног, убирали ближайших верных ему людей, принуждая расстаться с ними. Первым известным актом в цепи разгрома стрелковских кадров в ДНР стала провокация против И.Б. Иванова, обвиненного, с одной стороны, коммунистическими СМИ (в частности, С.Е. Кургиняном и его организацией «Суть времени»), а, с другой — западной русскоязычной (основанной в своей время белоэмигрантами) газетой «Наша Страна» в якобы заговоре (вместе со Стрелковым) против кремлевских властей. Следующим шагом (последовавшим почти в те же самые дни начала августа) стало вынуждение И.И. Стрелкова, также исходившие из Кремля, заменить подполковника Э.О. Хасанова, со времен обороны Славянска занимавшего должность начальника штаба, московским ставленником. Завершением же этой вакханалии стало смещении самого Стрелкова с должностей Командующего и Министра обороны ДНР.

Лица, пришедшие к власти после устранения полковника И.И. Стрелкова, в частности, Александр Захарченко, сразу же повели курс на полное изменение политического, идеологического и духовно-нравственного климата в Новороссии. Если прежний курс вытекал из православно-монархического, белогвардейского мировоззрения самого Стрелкова с его ближайшими соратниками и соответствующих их целей и устремлений, то с середины августа 2014 г. началась стремительная ликвидация всей государственно-идеологической работы, налаженной И.И. Стрелковым, И.Б. Ивановым и их помощниками. Идеологическая же платформа (если это можно так назвать) Александра Захарченко и его присных принципиально противостояла Белому Делу, будучи просоветски-уголовной. А.В. Захарченко начал с замены созданного И.Б. Ивановым Политического отдела Штаба (белогвардейского, православно-патриотического по духу и при этом строго надпартийного) структурой с принципиально иным идеологическим содержанием. Одновременно была закрыта популярная информационно-аналитическая телепрограмма «Вестник Ополчения», выдержанная в православно-патриотическом духе, ведущим которой был все тот же И.Б. Иванов. Были произведены даже изменения в наградной системе (а впоследствии — и переименование воинских чинов) и т.д. С огромной скоростью Новороссия начала приобретать советско-бандитскую духовную физиономию — в результате чего русским патриотам, монархистам, приверженцам Белой идеи вскоре просто не осталось места.

Патриотически настроенные русские люди по обе стороны границы, не понаслышке знакомые с этими обстоятельствами, впоследствии неоднократно высказывали суждения типа: «Не стоило Игорю Стрелкову тогда уходить из Донецка, поддавшись на шантаж гуманитарной и военной помощью». С нравственной точки зрения с таким заявлением нельзя не согласиться. Однако к нему существует одно конкретно-историческое «но». В отношении полковника Стрелкова Кремлем был применен очень грубый, но чрезвычайно действенный шантаж: на момент 12 августа (день выезда полковника Стрелкова из Донецка) у ополчения отсутствовали получаемые из РФ ресурсы, прежде всего, боезапас. Подготовленное уже наступление (которое потом частично, в конце августа, осуществили, но, опять-таки по приказу сверху, бросили и заморозили на середине) нечем было провести: патронов на пару дней (при условии экономного использования), снарядов — и того меньше. В тех условиях это означало не только скорую гибель самого ополчения (которое было вполне готово со славой умереть за идею и за Стрелкова), но и в высшей степени трагическую судьбу для всего мирного населения Донбасса. Ведь, уничтожив их защитников (т.е. ополченцев), войска ВСУ могли уничтожить всю территорию ковровыми бомбардировками или устроить полную экономическую блокаду, приведя регион к гуманитарной катастрофе и заставив людей медленно умирать голодной смертью. Такая перспектива отнюдь не была призрачной (что показали отчасти и дальнейшие события) — и в ней, по сути, заключалась соль этого шантажа. И.И. Стрелков едва ли бы согласился рисковать даже несколькими тысячами жизней чинов ополчения — но отдавать несколько миллионов мирного населения «на милость» украинских войск он не мог себе позволить и подавно. Всё это мне известно со слов И.Б. Иванова, обсуждавшего данную ситуацию с самим Стрелковым накануне отъезда последнего из Донецка.

Увы, этим шантажом завершилась в Новороссии Русская весна, перевернулась очередная славная страница русского Добровольчества, Белого Дела, которое, по выражению выдающегося философа и идеолога русской военной эмиграции И.А. Ильина, «не нами началось, не нами и кончится». Однако в заключении не могу не заметить, что люди, открывшие два года назад эту страницу Белой борьбы, живы, и тем более живы идеи, на которых они основывались. И, следовательно, борьба не окончена — и надежда на конечную победу Белого Дела в Новороссии жива.

Дарья Ивановна Болотина,

кандидат культурологии

подпоручик[1] ДНР в отставке,

бывший начальник наградного отдела

Министерства обороны ДНР