 Битва при Рудау произошла 17 февраля 1370 года. В этой битве сошлись войска Тевтонского ордена и Великого княжества Литовского. Армией Тевтонского ордена командовали великий магистр Винрих фон Книпроде и маршал Хеннинг Шиндекопф, армией Великого княжества Литовского – князья Ольгерд и Кейстут. При Ольгерде был его любимый младший сын Ягайло. Возраст Ягайло на момент битвы точно неизвестен (возможный диапазон – от восьми до двадцати лет). При Кейстуте был его двадцатилетний сын Витовт. Битва произошла вблизи замка Рудау севернее Кенигсберга. Герман Вартбергский описал в своей «Ливонской хронике» события так:
«Когда в ту же зиму распространился слух о союзе литовцев и русских с другими союзными народами, великий магистр послал главного маршала на разведки. Последний встретил их, в Сретение [2 февраля], врасплох и разбил их на голову, причем в плен было взято 220 человек. Но пленные сообщили ему верное известие о сборе большого литовского войска. Только одну ночь оставался он там и возвратился тотчас же к великому магистру, который вследствие этого собрал тотчас же в Кенигсберге земское ополчение из братьев и туземцев тех земель, однако не все, так как ему было неизвестно, когда и где литовцы вторгнутся в страну. Они же пришли со всей силой со многими тысячами в воскресенье Exurge domine, которое пришлось на 17 февраля, ранним утром в землю самаитов к замку Рудову. В полдень против них вышли великий магистр и главный маршал, и произошла битва, в которой пало около 5,500 храбрых мужей, большею частью русских, не считая тех, кои, рассеявшись по пустыне, погибли от холода. Так Везевильте, благородный боярин, погиб от мороза. Из наших же пали главный маршал, командор и замковый командор Бранденбургский, командор реденский с двадцатью другими орденскими братьями и несколькими другими знатными людьми из Пруссии; из иностранцев пали три храбрых мужа, а именно Арнольд Лареттский с двумя другими рыцарями; общая потеря наших не превышала 300 человек».[1]
Из этого описания мы видим, что большую часть войска Великого княжества Литовского составляли русские, что и неудивительно. К тому времени земли, населённые русскими, составляли 90% территории Великого княжества Литовского. Уже Гедемин (1316-1341 гг.) именовал себя «королём литвинов и русинов». При его правлении в 1317 году была создана православная митрополия Литвы с центром в Новогрудке. В 1362 году Ольгерд подчинил Великому княжеству Литовскому Киев и посадил там своего сына Владимира. Владимир Ольгердович, естественно, был православным, а под конец жизни и вовсе перебрался в Москву. От него ведут своё происхождение Олельковичи (князья Слуцкие), а также князья Бельские, сыгравшие выдающуюся роль в истории России. К 1370 году в состав Великого княжества Литовского входили Гродно, Новогрудок, Минск, Полоцк, Витебск, Торопец, Брест, Луцк, Владимир-Волынский, Пинск, Туров, Брянск, Курск, Новгород-Северский, Чернигов, Киев, Переяславль и множество других древних русских городов.
Герман Вартбургский, очевидно, сильно преувеличивает потери противника в битве при Рудау, называя цифру в 5500 человек. Однако то, что большая часть из павших воинов были русские, не подлежит сомнению. Единственный названный по имени «благородный боярин» Везевильте также был русским, о чём говорит его имя. Везевильте – это латинская калька русского имени Всеволод. Таким образом, большая часть войска Великого княжества Литовского, участвовавшая в битве при Рудау, состояла из русских воинов, происходивших с древнерусских земель, входящих сегодня в состав Белоруссии, Украины, России (Брянская, Курская, Белгородская, Смоленская, Тверская области) и северо-востока Польши (Подляшское воеводство, то есть города Дрогичин, Мельник, Бельск, Сураж).
Великое княжество Литовское той эпохи представляло из себя довольно интересное государственное образование с русским языком делопроизводства и значительным влиянием Православной церкви. Густынская летопись сообщает, что основатель первой династии литовских князей Миндовг (великий князь в 1236-1263 гг.) со своими боярами принял православное крещение в 1246 году. После этого Новогрудок признал его своим князем. Правда, уже в 1251 году Миндовг с женой Марфой поменял веру и принял латинское крещение ради получения от папы римского королевской короны. В 1261 году Миндовг отверг латинское крещение, возглавив борьбу против Тевтонского ордена. Его сын Войшелк (великий князь в 1264-1267 гг.) никогда не изменял Православию и даже принял монашество, отказавшись от княжеской власти. В 1267-1269 гг. великим князем литовским был Шварн (галицко-волынское прочтение христианского имени Северин), третий сын Даниила Романовича Галицкого и Анны Мстиславны Смоленской, из волынской ветви Рюриковичей. Естественно, он также был православным. Таким образом, уже первые литовские князья отнюдь не были чужды христианству. О том, что существовали теснейшие семейные связи литовских князей с правившими на Руси Рюриковичами, также общеизвестно. Уже в XIV – XV веках возникает понятие «Литовская Русь». Некоторые его противопоставляют понятию «Московская Русь». Фактически же Русью были оба государственных образования.
Для Восточной Европы, пребывающей в XII-XV веках в состоянии феодальной раздробленности, следует ввести термин «Единое культурно-политическое пространство». Это единое пространство сформировалось в результате возникновения государства Древняя Русь, и последовавшего его распада на большое количество феодальных государств (великих и малых княжеств, Новгородской и Псковской республик и иных государственных и протогосударственных образований). Древняя Русь изначально имело крепкое ядро из славянских племен, близких по происхождению, религии, культуре и языку (словене ильменские, кривичи, поляне, древляне, радимичи, вятичи и т.д.). В ходе Крещения Руси эти племена более-менее дружно перешли от язычества к православному христианству, что способствовало быстрому слиянию их в единую древнерусскую народность. Этому процессу также способствовало распространение на всей территории государства единой системы письменности, единого языка богослужения и иные факторы, прежде всего – сосредоточение власти на Руси в руках представителей единого княжеского рода - рюриковичей. Следует учесть наличие у Древней Руси кроме славянского ядра кольца периферийных областей, населённых неславянскими племенами либо смешанным населением, а также наличие зависимых территорий, не входивших официально в состав государства. Эти племена и территории могли иметь своё самоуправление, но иногда там мог обосноваться какой-нибудь князь-изгой из рода рюриковичей. Так, в низовьях Дуная вокруг городка Берладь образовалась Берладская земля, в которой селились беглецы из южнорусских земель. Там после поражения получил на некоторое время прибежище Звенигородский и Галицкий князь Иван Ростиславович, прозванный Берладником. Берладскую землю можно считать одним из предшественников Молдавского княжества. Сегодня уже подзабылось, что первые летописи Молдавского княжества были написаны кириллицей на славянском языке, что до XVIII века в Молдове богослужение совершалось на церковнославянском языке. Таким образом, налицо сильнейшее культурное, религиозное, языковое и политическое влияние Древней Руси на Молдову, что нельзя объяснить единичным и крайне непродолжительным пребыванием в Берладе князя Ивана Ростиславовича.
На юге и юго-востоке с Древней Русью контактировали кочевые тюркские племена, из которых более известны печенеги, а позднее – половцы. Отношения были разными, на часть кочевников, именуемая историческими источниками «чёрными клобуками», стала вассалами киевских князей и была поселена в Поросье. Они стали нести пограничную службу на обширной территории по течению Днепра, Стугны и Росси. В состав чёрных клобуков входили торки, печенеги, берендеи и ковуи (коуи). Чёрные клобуки являлись важной военной силой киевских князей и участвовали практически во всех их вооружённых конфликтах, особенно в русских междоусобицах. Военные силы киевских князей, согласно Ипатьевской летописи, состояли из трёх частей: киевлян, чёрных клобуков и княжеской дружины. С середины XII века до монгольского нашествия чёрные клобуки играли важную роль в политической жизни Киевского княжества, были включены в его политическую систему. От них в некоторой степени даже зависело, какого князя пригласят править в Киев. Чёрные клобуки Поросья имели в качестве своей столицы городок Канев, а затем – Торческ. Только после монгольского нашествия черные клобуки Поросья были окончательно ассимилированы славянами. Тюркское происхождение и сегодня заметно у многих украинцев.
На северо-западе Древней Руси подобной периферийной областью изначально была Прибалтика. В «Повести временных лет» сказано: «А се суть инии языце [народы], иже дань дают Руси: Чудь [эсты, предки нынешних эстонцев], Ям [фины], Литва, Зимегола [земгалы, одни из предков нынешних латышей], Корсь [курши], Нерома [жмудины], Либь [ливы]». Таким образом, племена Прибалтики были зависимы от Руси и платили дань. При необходимости эта зависимость подтверждалась силовыми методами, например, походами княжеских дружин. В этом отношении в IX-X веках племена Прибалтики не отличались от большинства славянских племен Древней Руси. Так, древляне имели своих правителей (князь Мал), платили дань великому киевскому князю. При попытке изменить сложившуюся ситуацию (убийство киевского князя Игоря) княгиня Ольга организовала военный поход, сожгла древлянскую столицу Искоростень и восстановила зависимость древлян от Киева, тогдашней столицы Древней Руси.
Подобное мы наблюдаем и в Прибалтике. Выше отмечалось, что местные племена платили дань Руси. В качестве подданных они принимали участие в военных походах русских князей. Так, в русско-византийском договоре 944 года в числе послов Руси был упомянут также ятвяг Гунарев. Племенной союз ятвягов также был периферийной областью Древней Руси. Отказ платить дань или иная попытка обособиться пресекалась силовым методом. В летописях сохранились сведения о походе князя Владимира на земли племени ятвягов в 983 году. На ятвягов в 1038 году ходили дружины князя Ярослава Мудрого, снова утвердив власть Руси над этим племенем. В 1040 году князь Ярослав Мудрый совершил поход на Литву, подчинив её. В 1044 году он совершил вторичный поход на Литву, попутно основав город Новогрудок в качестве оплота Руси на северо-западных окраинах. С распадением Древней Руси на несколько княжеств началась их борьба за влияние в периферийных областях. За влияние в Литве и Ятвягии конкурировали Киевское, Полоцкое и Волынское княжества.
Так, в 1112 и 1113 годах Волынский князь Ярослав совершил два похода на ятвягов. Но реально в это время Литва оказывается под влиянием Полоцкого княжества. В связи с этим великий князь киевский Мстислав Владимирович (1125-1132 гг.) провёл несколько военных кампаний против Полоцкого княжества. Всех сдавшихся полоцких князей Мстислав в 11229 году отправил на ладьях в Константинополь. Византийской императрицей в те годы (1122 – 1142 гг.) была дочь Мстислава Добродея (Зоя, в крещении – Евпраксия). Так что присмотр за полоцкими князьями в Константинополе был. Некоторые пробыли в ссылке в Византии до десяти лет. Полоцкое и Минское княжества Мстислав отдал своему сыну Изяславу, добавив к ним Туров и Пинск. Сразу после этого Мстислав дважды, в 1131 и 1132 годах, сходил походами на Литву. Ходил с сыновьями, зятем Всеволодом Гродненским и князьями Ольговичами. Попутно Мстислав построил в Новогрудке новую церковь, желая сделать этот город опорой Православия на северо-западе Руси. Но, возвратившись из второго похода, Мстислав Владимирович 15 апреля 1132 года умер. Древняя Русь после этого окончательно распалась на полтора десятка княжеств.
Полоцкие князья вернулись из Константинополя. И вот, Воскресенская летопись упоминает, что после 1129 года жители Вильны пригласили к себе на княжение Мовкольда и Давила (Давыда), сыновей князя Ростислава Рогволодовича из полоцкой династии. В Полоцке обосновался также вернувшийся из Константинополя Василько Рогволодович. В Гродно какое-то время княжил Изяслав Василькович, также князь полоцкой династии, погибший в бою с литовцами. В «Слове о полку Игореве» о нём сказано: «Один только Изяслав сын Васильков позвонил острыми мечами о шеломы литовские, соревнуя славе деда своего Всеслава; но и сам он лежит в кровавой мураве под червлёными щитами изрубленный мечами литовскими. Не было с ним брата Брячислава и другого брата Всеволода». Литва, периферийная область Древней Руси, в XII веке всё активнее участвует в феодальных войнах на Руси. Литовские войска иногда используются полоцкими и смоленскими князьями, иногда воюют против них. Литва активно участвует в начавшихся междоусобицах многочисленных князей полоцкой династии. Так, в 1158 году Друцкий князь Рогволод Борисович осадил Минск. Летописи отмечают, что правивший в Минске князь Володарь Глебович в это время был где-то «под Литвою в лесах». Видимо, Володарь имел какую-то опору в Литве. В 1161 году Рогволод Борисович пошёл походом походом на Володаря к Городце, где тот укрепился. Поход был неудачен. Володарь со «своей Литвой» разбил в ночном бою противника и заставил Рогволода бежать.
К началу XIII века Литва была чрезвычайно раздроблена. Помимо многочисленных князей, происходивших от полоцкой ветви Рюриковичей, там существовало множество мелких владений, управлявшихся вождями местного происхождения. Существовали городки, основанные русскими (Вилькомир, Вильна, именуемая иногда по названию племени кривичей Кривой город). Были многочисленные мелкие укрепления, созданные местными вождями. От Вильны до Вилькомира славяне и литовцы жили чересполосно. Рядом с православными жили язычники. Типичная периферийная область Древней Руси.
В конце XII века в Литву вновь стало активно продвигаться Волынское княжество. Так, в 1196 году ятвягов и Литву покорил волынский князь Роман Мстиславич. После его смерти зависимые территории попытались отложиться, но мятеж был подавлен. В Густынской летописи под 1205 годом рассказывается, что русские князья «…бишася с Литвой и Ятвяги, и победиша их, и уставиша на них дань лыка и веники до бани: не имяху бо сребра, ни иного чего красного». Подобное сообщение есть и у польского историка Длугоша. Таким образом, в 1205 году подчинённое положение Литвы и Ятвягии Волынскому княжеству было подтверждено. Другое дело, что налоги в волынскую казну эти ятвяги и литовцы стали платить какие-то уж больно символические. Это скорее отражает факт того, что Галицко-Волынская земля на несколько лет оказалась охваченной внутренней усобицей: русские князья никак не могли поделить власть. Поэтому ятвяги и литовцы могли уклониться от выплаты налогов, присылая вместо серебра всякую ерунду. Мы, мол, больше не бунтуем, остаёмся верными подданными, а налоги не платим потому, что нечем.
Когда позднее, в 1219 году, в Галич прибыло посольство литовских и ятвяжских князьков для заключения очередного мира, Волынский летописец сообщил целый ряд их имён. Старейшим князьком он назвал некого Живибуда. Потом следовали: Давьят и его брат Виликаил; Довспрунг с братом Миндовгом; жмудские владетели Ердивил и Выкинт; некоторые члены родов Рушкевичей (Клитибут, Вонибут и т.д.) и Булевичей (Вышимут и др.)., некоторые князьки из области Дяволтвы, лежащей около Вилькомира (Юдьки, Пукеик и др.) О православной вере перечисленных в летописи литовских и ятвяжских князей не говорится. Но известно, например, что брат Миндовга Довспрунг был женат на сестре полоцкого епископа святителя Симеона, также происходящего из рода полоцких князей. Учтём, что русские князья не выдавали своих дочерей замуж за язычников (поганых). Впоследствии сын Довспрунга Товтивил был избран полоцким князем при епископе-дяде. После убийства Товтивила в 1263 году его родным пришлось трудно, и епископ Симеон был даже вынужден перебраться в Тверь, где стал первым тверским епископом. Такие родственные связи неизбежно приводят к выводу о православной вере и Довспрунга, и его брата Миндовга, и о принадлежности их к полоцкой династии рюриковичей. Воскресенская летопись прямо называет Миндовга сыном Мовкольда Ростиславовича, приглашенного в 1140 году править в Вильне. У брата Мовкольда, Давила (Давида) Ростиславича, были сыновья Вид и Гердень, показанные как предки Гедеминовичей.
XIII век стал переломным в истории Литвы, северо-западного периферийного региона Руси. Монгольское нашествие подорвало силы русских княжеств, ещё недавно игравших главную роль в едином культурно-политическом пространстве Восточной Европы. Были разорены Киев, Чернигов, Переяславль Русский, Рязань, Владимир и множество других важнейших городов Руси. Погибли князья, виднейшие представители рода Рюриковичей. Понятно, что после такого разорения центра страны на его роль начинает претендовать окраина. Одним из следствий монгольского нашествия стало активное продвижение литовско-русских князей на юго-восток, что привело к возникновению Великого княжества Литовского – русско-литовского государства с русским языком делопроизводства и доминирующим положением Православной церкви. Известно, что обе жены Гедемина, Ольга из Смоленска и Евна (Ева) из Полоцка, были православными. Своего сына Ольгерда Гедемин женил в 1318 году на витебской княжне Марии Ярославне. Зимой 1320-1321 гг. он отдал за тверского князя Дмитрия Михайловича Грозные Очи свою дочь Марию. В 1332-1333 гг. друга дочь Гедемина Айгуста (в православном крещении Анастасия) вышла замуж за наследника московского княжеского дома Симеона Ивановича. Потомки Гедемина и Рюриковичи различных княжеских домов непрерывно роднятся и фактически становятся одной семьёй с той или иной степенью родства. Представители этой одной большой семьи правят в государственных образованиях Единого культурно-политического пространства. В конце концов раздробленная Русь объединилась вокруг Москвы, но и Вильна в XIV веке имела все шансы стать объединяющим центром для русских земель, столицей Русского Царства. Почему так не сложилось – другая история. Но шанс был!
Тевтонский военно-монашеский орден изначально представлял из себя идеальную организацию для осуществления экспансии немцев в Восточную Европу. Дисциплинированные, высокомотивированные рыцари-монахи последовательно выполняли главную задачу своего существования: уничтожение «огнем и мечом» язычников и схизматиков, крещение уцелевших в католичество (перекрещивание православных), захват и закрепление за Орденом территории. Тевтонский орден представлял собою националистическую организацию. На руководящих постах могли находиться только немцы. Даже среди рядовых рыцарей-монахов представители других национальностей были редкостью. Единственное, что сдерживало наступление Тевтонского ордена на восток – его сравнительная малочисленность. Поэтому для ведения наступательных действий привлекались на временной основе «паломники», то есть желающие развлечься охотой на дикарей феодалы Западной Европы, иногда в королевском или герцогском сане. У Ордена были интересы, поэтому союзников и врагов он мог чередовать. Дипломатия Ордена была изощренной. Дважды Орден предоставлял убежище своему врагу князю Витовту, исходя из своих интересов, и, естественно, оказывал Витовту помощь в борьбе против другого своего врага – его двоюродного брата Ягайло. Но Орден и с Ягайлой заключал кое-какие договора. Для достижения своих целей Орден мог заключать временный союз с православными против язычников, с язычниками против православных, мог воевать даже против католиков (против польских князей воевал неоднократно). И рядовые рыцари, и их магистры принимали монашеские обеты. Поэтому ни с главой Ордена, ни с кем либо ещё из его руководства невозможно было завести семейные связи. Монах не может жениться на княжеской или королевской дочери, или племяннице, или сестре. Зато Орден брал заложников. Политика Ордена мало завесила от личных взглядов и убеждений его магистра. Она была неизменна на протяжении десятилетий. Так в XIII веке в Прибалтике образовался фронтир, отрезавший древнерусские земли от Балтийского моря и неуклонно надвигающийся на Единое культурно-политическое пространство Восточной Европы, поглощающий всё новые земли, огнём и мечом уничтожающий культуру, религию, цивилизацию живших здесь племен и народов, да и сами эти племена и народы. Орден был абсолютно чужд Единому культурно-политическому пространству Восточной Европы.
Для осознания сложившейся ситуации полезно прочитать те строки «Ливонской хроники» Германа Вартбергского, в которых описаны деяния Тевтонского ордена против русских и литовцев в предшествующие битве при Рудау пару лет:
«В 1368 г. <…> после праздника св. Варнавы (после 11 июня), магистр с преосвященным Иоанном, епископом дерптским, повел большее войско на русских. Они осаждали замок Изборх [нынешний Изборск в Псковской области] в продолжении двух недель машинами и другими военными снарядами, но не имели никакого успеха. После их отступления, новгородцы послали гонцов посредниками для мирных переговоров, однако с вероломным намерением. Ни епископ, ни магистр не знали о посольстве, а между тем эти новгородцы, еще заранее снабженные оружием, тайно поспешили в Псков и намеревались освободить осажденных в этом замке русских…
…В том же году, в день св. Бернарда аббата (20-го августа), ландмаршал, брат Андрей Штенбергский, с командорами курляндским, зегевольдским и братьями (....) опустошили следующие местности в Опитене, именно: Мэлове, Визевильте, Свайникен, Прейвизикен и Невезеникен, при этом был взят в плен и привезен в рижский замок Гердейко, сын благородного боярина Стирнейки, вместе с женой Мессы, всем его домом и многими другими, причем сам Мессе, брат названного Гердейки, сын упомянутого боярина, едва спасся.
В том же году, в день Рождества Богородицы (8 сентября), магистр брат Вильгельм, предпринял второй поход против еретиков в землю Астрове [Астрове – ныне город Остров на реке Великой в Псковской области; еретиками в своей хронике Герман Вартберг всегда называет православных], пробыл там пять дней и возвратился назад с добычей и пленными.
В том же году, в тот же день (8-го сентября), фохт епископа дерптского со своими людьми был перед замком Изборхом [Изборском]. Он увел с собой много скота и пленных.
В том же году и в то же время маршал опустошил по ту сторону Навезы в Литве следующие местности, именно: Бастове и Ромагин, а когда он подошел к замку Кауве [Ковна, нынешний Каунас], который незаметным образом был вторично отстроен, то покорил и завоевал его на другой день, и переколол 600 вооруженных, которых он нашел там, за исключением немногих из высшего дворянства, которых он увел в плен с собой. Из наших трое были убиты, сброшенные со стен; на жизнь раненых была надежда.
…В том же году, после дня св. Дионисия (после 9 октября), ландмаршал предпринял третий поход с зегевольдцами, розитцами, ашераденцами и динабуржцами против велиенских еретиков [православных русских, обитавших в городке Велие около Пскова], которых он хотя и встретил предупрежденными, но оставался там две ночи, умерщвляя и опустошая все. Он увел с собой скот и около ста пленных, между тем как из наших погибло шестеро при фуражировке»[2].
Мы видим, что Тевтонский орден оказывает систематическое давление на русские и литовские земли, убивая мужчин, уводя пленных, уничтожая инфраструктуру. Тетонский орден создаёт невыносимые условия для жизни, вынуждая или подчиниться его власти, или уйти. Любопытно, что Герман Вартбергский искренне негодует, когда новгородцы пытаются помочь псковичам. Орден хотел бы уничтожить русские княжества поодиночке, а они посмели оказывать друг другу помощь! В следующем году давление ордена на русские и литовские земли продолжалось. Читаем:
«В 1369 г., в субботу Reminiscere (24 февраля), магистр предпринял с ландмаршалом и жителями Сакке и Каркса поход против русских, именно против Варнаца [Воронец неподалёку от Пскова], где четыре ночи происходило большее кровопролитие, и уведено было в плен пятьдесят человек.
В то же время, ревельский командор, брат Гельмих с обитателями Гарриена, Вирланда и Оберпалена, равно как с вассалами и бюргерами дерптского монастыря, опустошал также в течении четырех ночей страну тех же русских, причем не считая убитых, было взято в плен 301 человек.
Во время этих событий Альгерде (Ольгерд), король литовский, пока магистр и ландмаршал были в отсутствии, опустошил земли Ашерадена и Цизегаля, равно как и владения монахинь в Пефольте. Один орденский брат со своим мальчиком был также убит ими на дороге. Затем король возвратился домой с добычей и пленными.
В том же году, в день св. Пасхи (31-го марта) русские завоевали Киримпе, грабя и разоряя этот городок, и увели с собой добычу и пленных.
В том же году, в воскресенье Misericordia (после 15 апреля), великий магистр, брат Винрих, начал строить в литовской земле замок по имени Годесвердер на одном острове, на котором король Кейнстут [Кейстут] перед тем три раза строил замок Кауве [Ковно], разрушенный однако тем же магистром. Он окончил постройку замка после праздника св. Троицы (после 20 мая).
В том же году, после дня св. Иакова (после 25 июня), ливонский магистр повел войско на псковичей; в псковской земле оно пробыло 9 дней и причинило псковичам много убытку.
В том же году на другой день после св. Протия и Гиацинта (12 сентября) литовские короли взяли недавно отстроенный замок Годесвердер. Для его покорения они соорудили, кроме прочих боевых орудий, 18 метательных машин и осаждали замок в течении пяти недель. Они однако не разрушили его, но построили рядом на том же острове еще другой замок. Братьев и других, бывших там, они увели в плен.
В том же году ландмаршал с обитателями Зегевольда и Вендена, после Матвеева дня (21 сентября), были перед русским замком, называемом Велия и в течении двух ночей причиняли там убытки.
В то же время гробинский фохт с несколькими курляндцами, которых он собрал, был в Литве, где он выжег несколько деревень и поля и перебил много людей. Литовцы, однако, преследовали его и умертвили сто человек из его отряда.
В то же время нарвский фохт, переходя через Нарову, потерял пятьдесят человек из своих, убитых русскими.
В том же году, в ночь на св. Матвея (с 20 на 21 сентябрь), pyccкие сожгли три деревни нарвского фохта и убили около ста душ обоего пола.
В том же году, после Всех Святых (1 ноября), старший маршал ордена, брат Геннинг Шиннекон вел переговоры с литовскими королями о выкупе пленных, взятых при покорении замка Годесвердера. Когда после оконченного договора маршал на возвратном пути дошел до Рагнита, ему встретилось посланное великим магистром многочисленное войско. Вследствие этого, он повернул назад с войском и, вместе с освобожденными пленными, в день св. Мартина (11 ноября), благополучно прибыл снова на упомянутый остров, на котором нашел построенными два новых замка. Когда литовцы заметили их, то покинули те два новые замка, зажгли их и перешли в старый замок, чтобы отстоять его. Однако, старый замок был все-таки покорен, причем в плен было взято 309 воинов и убито 54; остальные вместе с начальниками погибли в пламени. Там нашли также шесть метательных машин и другие четыре большие военные снаряды, которые все без исключения были сожжены. На все эти убытки литовские короли смотрели с противоположного берега, будто пораженные громом»[3].
Считается, что совместный поход Кейстута и Ольгерда в Пруссию, приведший 17 февраля 1370 года к битве при Рудау, был ответным действием на уничтожение тевтонцами этого замка в районе Ковно. Но, пока русские, литовцы и другие союзные им народы готовили поход, действия Тевтонского ордена против русских и литовских земель продолжались:
«В 1370 г., в день св. Фабиана и Себастиана (20 января), ландмаршал, брат Андрей Штенбергский, с курляндцами, литовцами и кокенгузенцами был в литовской земле. Сначала он вторгнулся в землю Свайникен, затем перешел с войском в Превайзиникен, где пробыл две ночи. Он побывал также и в других местах, а именно в Малове, Вензене, Минаневе до Ремгаллена, Радена и Эгинтена, причем было убито 600 и взято в плен 300 человек обоего пола; из наших же пали трое.
В то же время брат Арнольд Альтенский, нарвский фохт, перешел со своими людьми Нарову для битвы со псковичами, причинившими ему убытки прошлого осенью. Он нашел их в новгородских деревнях, убил несколько из них и привел с собой 200 пленных.
В том же году ливонский магистр повел войско против велинских еретиков [живущих в Велие православных русских], замок которых он, в Сретение (2-го февраля), окружил со всех сторон, и так держал в осаде до пятого дня, причем он потерял двоих из своих людей. Торейдцы же и кремунцы потеряли при фуражировке 24 человека. Земля была сильно опустошена»[4].
Это произошло в январе 1370 года. В феврале же литовско-русское войско под командованием князей Кейстута и Ольгерда совершило рейд к Кенигсбергу, закончившейся битвой при Рудау. На основании сведений, изложенных в немецких хрониках, победа в битве традиционно приписывается Тевтонскому ордену. Вроде бы так оно и есть: литовско-русское войско отступило, поле боя осталось за немцами. Однако, следует обратить внимание на то, что все вожди литовско-русского войска (Кейстут, Ольгерд, Ягайло, Витовт) остались живы и здоровы. Герман Вартберг упомянул одного-единственного погибшего боярина Всеволода, да и тот не погиб в битве, а замерз после неё. В то же время сами тевтонцы понесли тяжелейшие потери командного состава: погибли маршал Тевтонского ордена Хеннинг Шиндекопф, комтур Рагнита Бурхард фон Мансфельд, комтур Редена Печольд фон Корвитц, комтур Бранденбурга фон Хатцигетштейн, Из знатных «гостей» погибло трое: Арнольд Лареттский с двумя другими рыцарями, имена которых не сообщаются. Кроме того, литовско-русское войско захватило орденский обоз, который тевтонцы так и не смогли отбить.
Видится, что Кейстут с Ольгердом оставили поле боя не по причине поражения. Просто им стало ясно, что фактор внезапности их рейда перестал существовать. Ворота орденских замков и крепостей закрылись, штурмовать их или даже просто осаждать с наличными силами в условиях зимы было невозможно. Находиться в глубине вражеской территории рядом с тевтонским войском, сохранившим боеспособность, было неразумно. Поэтому Кейстут и Ольгерд ушли, увозя богатую добычу, в том числе обоз орденского войска. Преследовать их тевтонцы не могли: не было сил. Поэтому единственным основанием считать битву при Рудау победой Тевтонского ордена является факт оставления литовско-русским войском поля боя. Для Ольгерда и Кейстута потери в битве при Рудау были некритичны. В том же 1370 году они воевали с Великим княжеством Московским при следующих обстоятельствах. В августе московский князь Дмитрий Иванович объявил войну тверскому князю Михаилу Александровичу. Тот бежал к Ольгерду, а Ольгерд-то был женат вторым браком на его сестре, Иулиании Александровне. За свояка следовало заступиться. В рождественский пост 1370 года к Москве подступило войско во главе с Ольгердом, Кейстутом, Михаилом Тверским и Святославом Смоленским. Несколько дней литовско-русское войско осаждало московский кремль. Затем было заключено перемирие. Внутрисемейная ссора…
Потери Тевтонского ордена в битве при Рудау также не были критичными. Вскоре тевтонцы принялись за старое:
«В том-же году, в субботу после Reminiscere (9 марта), гольдингенский командор вместе с курляндцами напал на литовскую землю, которую он опустошил, а именно: Плутен, Малове, Варнев и Меденикен по направлению к так называемому Плудденскому озеру, причем он переночевал в Верзевене и увел с собой 320 человек обоего пола, также 430 голов рогатого скота и лошадей, кроме многих, которых велел убить. Он возвратился домой со своими без потери.
Затем литовцы устроили засаду у берега моря, около так называемой Святой Аа, о чем было дано знать гробинскому фохту. Он отправил разведчиков, которые однако были по пути неосторожны. Вследствие этого, находившиеся в засаде литовцы перебили из них 20 человек.
Летом того же года ливонские братья не могли предпринимать никакого похода, по случаю неблагоприятной погоды и слишком частых дождей. Однако брат Ротгер, главный маршал, послал нескольких людей с замландским фохтом на помощь к рагнитскому командору, который оставался в литовской земле, хотя она и была предупреждена, все таки две ночи, опустошая следующие земли, а именно: Эрагелен, Пернарве и Гезове.
Осенью тот же маршал послал легкие отряды в землю Дрогоцен [древнерусский город Дрогичин, ныне – в Подляшском воеводстве Польши], где они оставались четыре ночи, убивая и опустошая, и увели в плен 106 человек, равно как и 61 лошадь и 9 шоков (шок — 60 штук) быков и коров. Командор рагнитской со 100 из своих людей поехал на кораблях выше на литовцев, уничтожил два двора (усадьбы) с жителями обоего пола в земле Гезове и захватил 20 лошадей и 9 волов, которых и увел с собой»[5].
Тевтонский орден продолжал свой Натиск на Восток, пока в 1410 году не потерпел сокрушительное поражение в битве при Грювальде. Объединенным войском поляков, русских и литовцев в этой битве командовали Ягайло и Витовт, в молодости сражавшиеся при Рудау. Таким образом, в каком-то смысле битва при Рудау является предтечей победы при Грюнвальде.
Германцы же, естественно, постарались максимально использовать победу при Рудау в пропагандистских целях. Гроссмейстер Тевтонского ордена Винрих фон Книпроде сразу же повелел соорудить в честь маршала Хеннинга Шиндекопфаа памятную стелу на поле битвы. В 1835 году она была восстановлена, а в 1870 году - обновлена. В XIX веке в Германии резко возросли националистические настроения, многочисленные немецкие государства были объединены в Германскую империю. Образ павшего на поле битвы маршала, как самоотверженного защитника Германии от варваров с Востока, стал востребован. Ещё более активно он эксплуатироваться при нацистах. Так, поэтесса Агнес Мигель, руководительница женской нацистской организации Кенигсберга, сочинила целую поэму «Битва при Рудау». Имя Шиндекопфа в Кёнигсберге носила нынешняя улица Генерал-лейтенанта Озерова. Имя Ганса Загана, героя битвы при Рудау, носила нынешняя улица Нарвская. Но, с немцами в принципе всё понятно. Но что творится сейчас во вреде бы российской Калининградской области?
Нацистке Агнес Мигель тихим сапом установили три мемориальные доски: две в Калининграде и одну в Правдинске. Правда, по требованию прокуратуры эти доски были демонтированы. Ответственность за попытку увековечения памяти этой поклонницы Гитлера никто не понёс. Но получается по поговорке: «Его в дверь гонят, а он в окно лезет». В феврале 2019 года некие странные личности задумали начать подготовку к 650-летию победы Тевтонского ордена в битве при Рудау. Судя по описанию проделанной работы, они занялись очередным восстановлением стелы в честь маршала Хеннинга Шиндекопфа, вернув на место значительную часть валунов, составлявших основание монумента. Они расчистили подходы к стеле от подлеска и валежника, а также установили информационный стенд, на котором следует остановиться особо. Подобные стенды разрабатываются и устанавливаются по всей области Центром военно-мемориальных исследований БФУ имени Канта. Директором этого Центра с 2013 года является небезызвестный Илья Олегович Дементьев, доцент Института гуманитарных наук БФУ имени Канта. Изготовление и установка информационных стендов является неким проектом, именуемым «Пути русского солдата». Понятно, что для реализации проекта привлекаются какие-то средства. Изготовление данного стенда обеспечивалось банком «Санкт-Петербург». Так вот, на разработанном в этом Центре информационном стенде рассказывается о битве при Рудау (естественно, с германской точки зрения), о героях (германских) этой битвы и об увековечении их памяти в Кенигсберге. Текст дополнен иллюстрационным материалом.
В тексте, созданном организацией с претенциозным названием (Центр военно-мемориальных исследований федерального университета) присутствуют странности, которые можно считать фальсификацией. Противостоящее Тевтонскому ордену войско названо литовским (мы помним строки Ливонской хроники Германа Вартберга о том, что большая часть погибших были русскими). Из вождей литовского войска назван только Ольгерд. Кейстут же, а также Витовт с Ягайло в описании битвы при Рудау на стенде вообще не упоминаются, что заставляет усомниться в исторических познаниях и работников, и самого директора Центра. Общеизвестно, что Кейстут и Ольгерд по-братски разделили литовское княжество, а также направления военной ответственности. Ольгерду досталось восточное направление, а Кейстуту – западное. Поэтому с Москвою воевал (или дружил) Ольгерд, а Кейстут ему при необходимости оказывал помощь. С Тевтонским орденом воевал, напротив, Кейстут. Это был его сектор ответственности. При необходимости он просил помощи у Ольгерда. Не упомянуть Кейстута при описании битвы при Рудау просто нельзя. Главным был он, а брат ему помогал. На стенде Центра военно-мемориальных исследований БФУ имени Канта Кейстут не упомянут от слова вообще. Создаётся впечатление, что текст составлен не историком, а дилетантом. Неужели таков научный уровень федерального университета?
Проект, под который Центр Дементьева добывает деньги и устанавливает информационные стенды, называется «Пути русского солдата». Данный стенд информирует о победе Тевтонского ордена над литовским войском (правильнее всё же было бы именовать его русско-литовским). Создатели стенда понимали, что им будут задавать неудобные вопросы типа: под видом увековечения памяти русских солдат вы увековечили память псов-рыцарей? Поэтому они дополнили информацию о битве при Рудау информацией о т.н. «Литовщине» - серии из трёх походов великого князя литовского Ольгерда на Московское княжество в 1368, 1370 и 1372 годах, а также сопутствующих этому событий. События «Литовщины» происходили за тысячу километров от Рудау, и найти основание для увековечения памяти путей «русских солдат» московского князя Дмитрия под Калининградом проблематично. Но авторы текста воспользовались временным совпадением битвы при Рудау (1370 год) и «Литовщины» (1368-1372), а также тем, что Ольгерд успел и поучаствовать в битве при Рудау, и повоевать против Москвы. Завершающий текст абзац следует процитировать: «События 1368-1372 годов стали первым опытом осознания общности интересов перед лицом общего врага, которое через полтора столетия привело к оформлению военно-политического союза Московского государства и Тевтонского ордена при великом князе Василии III и верховном магистре Альбрехте Гогенцоллерне».
Таким образом, в мозги наивного читателя вбивается мысль о том, что Тевтонский орден для русских и Москвы – это очень даже хорошо! Поэтому не надо сопротивляться увековечению памяти побед и героев Тевтонского ордена. Литву же создатели информационного стенда изображают исключительно в чёрных тонах, как общего врага для Москвы и Ордена.
Выше я уже писал о Едином культурно-политическом пространстве Восточной Европы. Так вот, «Литовщина» была внутренним делом отдельных князей этого Единого пространства, единой семьи Рюриковичей-Гедеминовичей. Локальное военное столкновение между Москвой и Литвой произошло из-за того, что в Тверском княжестве разгорелся территориальный спор между микулинским князем Михаилом Александровичем и кашинским князем Василием Михайловичем. На сторону кашинского князя встало Великое княжество Московское, чьим правителем был тогда номинально Дмитрий Иванович, а фактически правил митрополит киевский и московский Алексий (сын Василия Михайловича Кашинского Михаил был женат на московской княжне Василисе, дочери Симеона Ивановича Гордого). На сторону Михаила Александровича встал Ольгерд, женатый на его сестре Иулиании. Найти при этом у великого князя Московского Дмитрия и митрополита Алексия общие интересы с Тевтонским орденом – это надо уметь! Центр военно-мемориальных исследований БФУ имени Канта сумел! Директор Центра – Илья Олегович Дементьев.
Интересы Тевтонского ордена показал в своей хронике Герман Вартберг. Тевтонцы в те же 1368-1372 года непрерывно истребляют население пограничных областей всех своих соседей, как литовцев, так и русских. Тевтонцы совершают набеги по всему фронтиру: от Нарвы на востоке до Дрогичина на юго-западе.
Создатели информационного стенда назвали Ольгерда язычником. Исторические же источники, в частности летописи Быховца и Густынская, а также «Бархатная книга» говорят, что Ольгерд принял православие и православное имя Александр ещё до женитьбы на Марии Ярославне, то есть до 1318 года. Действительно, русские князья своих дочерей и сестёр замуж за язычников не выдавали. А Ольгерд был дважды женат на русских православных княжнах. Известно, что он позволил выстроить несколько православных храмов - два в Витебске и один в Вильне во имя святой мученицы Параскевы Пятницы (Пятницкая церковь). В 1371 году (следующий после битвы при Рудау год) Ольгерд просил константинопольского патриарха об учреждении особой православной митрополии для Великого княжества Литовского. После смерти Ольгерд был внесён в помянник Киево-Печерской лавры как «князь великий Ольгерд, наречённый в святом крещении Дмитрий». Дети Ольгерда были все крещены по православному обряду. Так, его сын Ягайло был крещен с именем Иаков и, только ради женитьбы на польской королевне Ядвиге, перекрестился в 1386 году по католическому обряду с именем Владислав. Кто мог быть заинтересован в том, чтобы Ольгерда считали язычником? Тевтонский орден был этим заинтересован в первую очередь! Поэтому тот же Герман Вартберг в «Ливонской хронике» утверждает, что Ольгерд умер язычником и его похороны были совершены по литовскому языческому обряду. Создатели информационного стенда просто приняли в данном вопросе сторону Тевтонского ордена. Их выбор…
Тевтонский орден всегда относился к православным русским как к врагам. Да, тевтонцы были умелыми дипломатами. Исходя из своих интересов, они могли заключать временные союзы даже с отдельными русским князьями или государственными образованиями. Однако в той же «Ливонской хронике» Германа Вартберга мы находим множество фактов уничтожения русских селений тевтонскими рыцарями, убийства мирных русских людей, увода их в плен. Исходя из этого восстановление стелы в честь маршала Тевтонского ордена Хеннинга Шиндекопфа и увековечение его памяти информационным стендом на месте битвы при Рудау выглядит кощунством по отношению к памяти тысяч русских людей, убитых и замученных псами-рыцарями.
Логичнее было бы увековечить память воинов русско-литовского войска, павших в этой битве. К сожалению, Герман Вартберг донёс до нас имя только одного боярина Всеволода. Остальные остались безымянными. Все остальные вожди русско-литовского войска уцелели в этой битве. Про Ольгерда было сказано выше. Память его, кстати, увековечена в Великом Новгороде. Ольгерд изображен на памятнике Тысячелетие России. На этом же памятнике мы можем видеть скульптурное изображение князя Витовта Кейстутовича. Витовт имел теснейшие связи не просто с русскими землями, а с самой Москвой. Свою дочь Софию он отдал замуж за великого князя московского Василия, сына Дмитрия Донского. В своем завещании Василий отдавал жену и сыновей под защиту Витовта. В 1425 году великий князь Василий умер, после чего в 1427 году Софья официально передала Московское княжество под руку Витовта, ставшего на несколько лет регентом (правителем) Московского княжества при малолетнем Василие Васильевиче, своём внуке. Примерно в это же время Витовт заключил договоры с князьями тверским (1427), рязанским (1430) и пронским (1430), согласно которым они становились его вассалами.
Кроме будущего правителя (регента) великого княжества Московского в битве при Рудау участвовали ещё многие прославленные герои русской земли. Можно назвать, например, Андрея и Дмитрия Ольгердовичей. В 1380 году они привели свои полки в войско Дмитрия Ивановича, приняв участие в Куликовской битве. Их помощь в победе над Золотой Ордой неоценима. За десять лет до этого Андрей и Дмитрий Ольгердовичи вместе с отцом сражались против тевтонцев в битве при Рудау. Их память также нужно увековечить на Калининградской земле. Память русских героев, а не псов-рыцарей Тевтонского ордена!
Георгий Боровиков
[1] Ливонская хроника Германа Вартберга // Сборник материалов и статей по истории Прибалтийского края, Том II. 1879, с.119
[2] Ливонская хроника Германа Вартберга // Сборник материалов и статей по истории Прибалтийского края, Том II. 1879, сс.116-117
[3] Ливонская хроника Германа Вартберга // Сборник материалов и статей по истории Прибалтийского края, Том II. 1879, сс.117-118
[4] Ливонская хроника Германа Вартберга // Сборник материалов и статей по истории Прибалтийского края, Том II. 1879, сс.118-119
[5] Ливонская хроника Германа Вартберга // Сборник материалов и статей по истории Прибалтийского края, Том II. 1879, сс.119-120
источник
|
