Приобрести книгу в нашем магазине

Уж как я мою коровушку люблю,

Уж как сыта-пойла я Буренушке налью.

Из народной песни

Хоть мы и жили при заводе, где отец работал, у нас, как почти у каждой рабочей семьи, была корова. Корова была необходимым членом семьи. Как я себя помню, у нас всегда была корова, первую звали Милкой, а вторую – Милашкой. Мать любила свою корову, и мне тогда казалось, что она любит корову больше, чем нас – детей. Заботилась она о ней очень: и чтобы стойло было теплое, и чтобы сена было вволю на зиму, и чтобы отруби всегда водились в закроме. Для пойла и для промывания вымени всегда была наготове в печке теплая вода. Надо сказать, что и коровы у нас были хорошие, молочные, давали очень вкусное, жирное молоко.

Мать вела мудро и рационально молочное дело. Для доения было специальное ведро-доенка, она стояла в определенном месте, перевернутая вверх дном. Когда мать шла доить корову, она покрывала доенку специальной тряпочкой. Доилась корова рано утром. Было еще совсем темно, когда мать поднималась, и начиналось постукивание доенки. В нее наливалась для промывания вымени теплая вода, стоявшая всю ночь в печке (у нас была русская печка, она держала тепло от одной топки до следующей). Приготовив все, мать брала с собой и кусок хлеба – лакомство для коровы – и уходила надолго в хлев, на час, а то и на полтора. Почти полную доенку теплого молока приносила мать после доения и тут же цедила его в заранее приготовленные вымытые и выжженные кувшины.

Убрав утром корову, мать, весною и летом, выпроваживала ее в стадо, а зимою выводила во двор на свежий воздух, на солнышко, где она и жевала свою жвачку.

Как сейчас помню, на Св. Георгия – двадцать третьего апреля – у нас, из года в год, бывало большое событие в семье: корову в первый раз после зимы выгоняли в стадо, на пастбище. Перед этим бывало долгое совещание всех, имевших коров, о том, какого пастуха взять, как его оплачивать, где пасти стадо и т. д. И вот, двадцать третьего апреля, выгоняли весь скот на избранное пастбище и там служили молебен. Мать обычно оставалась там до конца молебна и иногда сразу же после него приводила свою Милку домой, а иногда оставляла ее в поле, и тогда часа в четыре дня шла за нею и к вечеру приводила домой. После возвращения из стада, с пастбища корову встречало теплое сытное пойло, а в хлеву, в яслях, полным-полно было свежей травы – ночной корм и ночное занятие для коровы. Накормив корову вечером, мать шла доить ее. Доились наши коровы с ранней весны до зимы.

Перед тем, как корове телиться, мать часто озабоченно ходила вместе с отцом в хлев смотреть, в каком состоянии находится корова, чтобы вовремя забрать от нее теленка. Это случалось обычно в феврале-марте, когда по ночам бывали еще морозцы. Новорожденного теленка приносили спешно в кухню в подстилке-рядне, помещали за печкой в теплом месте и держали там недели две-три. Если это была телочка, то оставляли ее "на семя", а если бычок, то продавали в мясную лавку, что давало для семьи добавочный доход. Теленка кормили только молоком, и это очень ценилось при продаже его. За две недели пребывания теленка в кухне мы очень сживались с ним и привязывались к нему. Иногда он вырывался из-за своей перегородки, и тогда в доме стоял крик и визг: теленок бегал по всей квартире, а мы – дети – вскарабкивались от него на лавки, на стулья и кричали. Успокаивала и прекращала всю эту возню мать, она ласково заводила теленка на его место и крепче завязывала перегородку.

Кормление теленка было целым событием: его не подпускали к вымени матери, так как в этом случае корова потом не дает доить себя. Подоив корову, мать наливала теплое молоко в широкую кастрюлю и, держа за шею теленка, опускала туда его мордочку, а в рот ему всовывала свои пальцы. Теленок сосал пальцы, а вместе с этим втягивал и молоко из кастрюли. Поначалу кормление шло негладко: теленок часто фыркал, ударял мордочкой о кастрюлю, выбивал ее из рук, молоко разливалось, но потом и мать, и теленок приспосабливались и все проходило гладко и быстро.

Какие слезы лились при расставании с теленком, когда приезжал мясник и грубо забирал его от нас!

После отёла мать доила корову три раза в день. Весною и летом ходила даже доить на лугу. Один раз и я пошла с матерью на луг доить корову и увидела, что это очень не легкое дело: идти далеко, на лугу доить неудобно, при доении приходится присесть на корточки вместо маленькой скамеечки дома, да и корова стояла на лугу неспокойно, наконец, тяжеленько было нести полную доенку молока до дома. Корова отнимала у матери очень много времени и внимания, так как мать любила свою корову и ухаживала за нею любовно и заботливо.

Сложным делом была и покупка сена. Прежде чем купить воз сена, мать много дней, бывало, толчется на базаре, выбирая, чтобы сено было луговое, душистое, не подмоченное, не пахло бы затхлостью. Плохое сено корова не будет охотно есть, пропали тогда, значит, три-пять рублей, заплаченные за воз сена, но главное – мать будет болеть душою, видя, что корова плохо ест сено. Поэтому покупка удачного сена была у нас большой радостью. Сено покупали осенью и зимой. Весною и летом мы сами, бывало, нанашивали из лесу свежую траву для ночного кормления.

Много забот, но и много радости приносила матери корова. Наше хорошее молоко раскупалось охотно, были постоянные покупатели, как, например, больница, забиравшая весь дневной удой, за исключением того, что мать оставляла для себя. Больница была очень хорошим покупателем: платила деньги аккуратно, сразу за месяц, что было очень важно для матери в хозяйстве, так как давало возможность сделать экстренный расход вроде покупки сена или обуви. Молоко продавали по тридцать пять копеек за четверть, в день корова давала до четырех-пяти четвертей, что составляло все-таки значительную сумму для нашего семейного хозяйства. Наша коровушка Милка была для нас большим подспорьем, вот почему мать так любила ее.