Заказы можно также присылать на orders@traditciya.ru

«И ныне же мы должны сказать себе и друг другу, в чём нуждается наша Родина? Чего она требует от нас?»… «Что мы должны делать в будущем для того, чтобы никогда более не повторились эти годы смятения и крушения»…

«Русский колокол», №1, стр.4

Россия сегодняшнего дня — дом в огне, жилище, захваченное умалишёнными: всё вынесено из комнат, поломано, истреблено, составлено, как не надо. В спальную вдвинут буфет, в прихожей расставлены кровати, кухонная посуда стоит на рояле… Но хозяева дома не верят, что это всегда так и останется. Хозяева — Русские — знают, что будет погашен пожар, уберут, выгонят сумасшедших из квартиры и можно будет приступить к уборке, к расстановке мебели и вещей, так, как следует.

В предвидении этого возникают гадания: — как расстанавливать? Так, как было раньше, когда «мы» так спокойно жили (реставрация)? Или так, как было давно-давно, при дедушках и бабушках, когда не было ни водопровода, ни электрического освещения, ни телефона (евразийцы)? Или совсем по-новому, порвав с укладом родителей, создав из одной большой, общей квартиры несколько самостоятельных, маленьких с общими дверями, а то и без дверей, с глухими переборками (федералисты)?

Что гадания эти существуют, показывает между прочим лежащая передо мною «Анкета о казаках», составленная войсковыми атаманами Дона, Кубани и Терека и правлением Казачьего союза. В ней говорится: «… в условиях, в которых протекает жизнь в России и на чужбине, десять лет — срок большой, и на рубеже его мысль казаков углубляется в прошлое, отдаваясь не только воспоминаниям, но и продумывая всё до конца, пытаясь осмыслить минувшее и сделать из него правильные выводы, — старается пытливо заглянуть в будущее, угадать, сохранится ли в будущей новой России казачество и как сложится в ней его жизнь, в каких формах и с каким внутренним содержанием».

«Как расценивается казаками и их соотечественниками неказаками прошлое казачества — и старейшего Юго-Восточного, «вольного», три века назад осуществлявшего в своей казачьей жизни широкие начала народоправства, братства и равенства, и вернувшегося к этим порядкам после февральской революции, — и тех казачьих войск, служилых, которые были образованы в XIX столетии?»

«В чём были сильные и в чём слабые стороны казачества? Какова его будущность?..»

Гадать о будущем, заниматься предсказаниями этого будущего, быть «пророком» — задача неблагодарная и невыгодная. Однако, внимательное изучение прошлого казаков (да и не одних казаков, а вообще жизни людей, человеческих обществ и их взаимоотношений) и рассмотрение того, что казаки из себя в настоящее время представляют, до некоторой степени, дает возможность предугадать, что будет с казаками, если будет то, или другое… Будущее казаков зависит от них самих. Их судьбы — в их руках.

Рассмотрение прошлого, изучение истории казаков говорит: — всякие права вытекают из исполнения тех или других обязанностей. Несение этих обязанностей, принесение от себя определенной жертвы Государству — давало казакам большие или меньшие права; выделяло их из общей массы Российских граждан, обособляло их и создавало им, с одной стороны, более тяжёлую, чем у других русских жизнь (обязанности), — с другой стороны делало эту жизнь богаче, обезпеченнее, свободнее и привольнее, чем жизнь остальной части Русского народа (права).

Говорить о правах: — о народоправстве (т.е. управлении своим кругом, или радою при посредстве выборного атамана), о братстве и равенстве, — не вытекающих из несения обязанностей, подчас очень тяжёлых и неприятных — это чистая демагогия. — Казаки на горьком опыте 1917 года и своего настоящего положения должны понять, в какой тупик, к каким великим несчастиям эта демагогия приводит.

Обратимся к дальнему прошлому казаков… Времена легендарные, богатырские. Русский эпос… На охране земли Русской (Киевской), по её границам-украинам — стояли богатырские заставы. Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алёша Попович — герои народного эпоса, защищали Русскую землю от несметной силы татарской (врага внешнего), от Соловья Разбойника (врага внутреннего), от Идолища поганого — (защита быта и веры православной). Историк Соловьёв пишет: «Быт, подвиги богатырей древних сходны с бытом, с подвигами казаков, и народное представление верно отождествляет эти два явления, разнящиеся только именем, но и здесь народная песня уничтожает различие, называя, например, Илью Муромца старым казаком»^[1].

Старинная песня казачья величает Илью Муромца донским атаманом:

«Помутился весь тихий Дон,

Помешался весь казачий круг,

Что не стало у них атамана,

Что старого казака, Ильи Муромца…»^[2]

Былинный эпос говорит нам о пирах богатырей с Киевским князем, об их княжеском пожаловании, о прощении «грубостей» пьяному Илье: — права; они признаются за великую службу на богатырских заставах: — обязанности.

Старинная казачья песня про Ермака поёт о том, что за Царём служба казачья не пропадает. Описывая взятие казаками города Казани, она заключает: —

«Ермак тремястами казаками город взял,

Город взял он Казань и Царю отдал.

Избавил Ермак войско Царское от урона.

За то Царь пожаловал Ермака князем

И наградил его медалью именною,

Да подарил Ермаку славный, тихий Дон

Со всеми его речками и проточками…»^[3]

На окраину Русского (Московского) государства «поляковать» (от «поля») — шли Русские люди своею охотою и по самым различным причинам. Одни шли потому, что в них «сила по жилушкам живчиком переливалась» — надо было в лихой охоте за зверем, в схватке с татарином или турком дать ей исход; или ища подвига ратного, искали и добычи, шли «зипуны добывать»…

Другие шли потому, что их судьба так прикрутила, что им было: — «либо в стремя ногой, либо в пень головой»… Шли от нищеты, от преследования властей за совершённые преступления, бежали от помещиков на вольную жизнь. Наконец, третьи шли от преследований за «старую» веру.

Русские разбредались по границам и шли за границу: — на юг, восток и север, к Ледовитому океану, неся в себе и продвигая с собою и царство Русское. Историк «Терских казаков» Ив. Попко пишет: «Куда ни забредут Русские люди, хотя бы «самодурью», без видимой государственной цели, туда придёт и Русское царство (Иртыш и Ермак, Кубань и Некрасов, Терек и рязанские казаки»… Недаром китайцы говорят, что «граница Российского государства лежит на арчаке казачьего седла»…

Сначала царская, центральная, Русская власть, терпела — это выдвижение в «поля» и степи охочих людей, которые, хотя и делали многие «грубости», творя разбои по рекам и дорогам, но зато и охраняли государственные границы, являясь как бы вольной пограничной стражей.

Потом, разобравшись в государственной пользе от существования этих самостоятельных казачьих общин, управляемых своими выборными атаманами, — общин, далеких от понятия «республика», ибо общин исключительно воинских, — центральная власть наложила на них обязанности, обязала их службою: — провожать и охранять послов, посылаемых в Константинополь через степи по Дону, вести разведку среди азовцев, ногайцев, кубанцев и калмыков и охранять границы Московского царства.

За эту службу: — конвойную, разведывательную и охранную, — центральная власть сохранила за казаками права их жить по занятым ими рекам (земли), права управляться атаманами и кругом («образ служения» казаков государству), прощало их грабежи и поиски и, наконец, жаловало их своим царским жалованьем.

Так, при более тесном строительстве, чем в Киевский период, — с московскою властью определились права казаков, вытекшие из их обязанностей.

Цари Московские сносились с казаками грамотами: «На Дон, Донским Атаманам и казакам, старым и новым, которые ныне на Дону и которые зимуют близко Азова». Жалованье посылалось казакам за определённую службу: «А ныне — есмя к вам жалованье которые ходили атаманы и казаки под калмиус, послали селитру и свинец, а вперёд вас, своим жалованьем хотим пожаловать» (т.е. за разведку)… Далее: «Дождаться посла из Турции и проводить до Рязского города» (конвойная служба). «А которые останутця низовые атаманы от Азова до Раздоров, и вы б их имяна, хто имянем атаман, и сколко с которым атаманом казаков останетца, то бесте имянно переписав, дали писмо посланнику нашему… А мы к ним вперёд, на весне рано, своё жалованье пришлём…»^[4] (гарнизонная, пограничная служба).

Когда, следуя за казаками, сливаясь с ними, Русское государство дошло до естественных рубежей — Азовского и Чёрного морей и Кавказского хребта — прежняя служба казаков должна была измениться. Они могли или слиться с населением пришлым, сгустившим, уплотнившим население окраин, стать гражданами, перестав нести особые обязанности и за то утратив и свои особые права, как то вышло с Малороссийскими слободскими казаками, или, продолжив несение особых обязанностей, сохранить за собою и особые казачьи права.

Провожать послов не приходилось, разведывать дальше было нечего, сторожевая служба отпала. Но по взаимному, не писанному договору казаки взяли на себя обязанность выставлять свои казачьи (преимущественно конные) полки в нужные государству места, нести службу в новых краях «по линии» в Грузии, выставлять от себя воинственное население на новых «линиях» — Сибирской, Оренбургской — рубить там «городки» и охранять границы Русской земли. В случае же войны, или смуты подниматься всем войском поголовно и быть конным авангардом Российских армий. На казаков легли сложные, многотрудные, требующие пота и крови, полные тяжёлых лишений обязанности.

За несение этих обязанностей казаки получили подтверждение своих прав в целом ряде императорских грамот.

Император Александр I после Отечественной войны писал в грамоте: «Донское наше воинство в минувшую с французами войну усердием, подвижностью и храбрыми действиями своими оказало важные отечеству услуги. Поголовное ополчение и прибытие оного в знатных силах к нашей армии было столь поспешное и скорое, которое тогда токмо бывает, когда совершенная к исполнению долга своего ревность всех и каждого одушевляет и движет…»

В грозную годину вторжения Наполеоновых полчищ, грозивших самой самостоятельности государства, казаки принесли себя в жертву России: — они выставили «поголовное ополчение в знатных силах». Эту жертву они принесли добровольно, с полною охотою. Их всех воодушевляла «ревность к исполнению долга своего». За эти жертвы, за эти ревностно исполненные перед Россией обязанности со стороны центральной власти последовало в той же грамоте подтверждение за казаками их прав: «В довершение всемилостивейшего благоволения Нашего к Донскому войску, Мы подтверждаем все права и преимущества, в Бозе почивающими высокими предками Нашими ему дарованные, утверждая Императорским словом Нашим ненарушимость настоящего образа служения^[5] толикою славою покрытого; неприкосновенность всей окружности его владений со всеми выгодами и угодиями, грамотами любезнейшей бабки Нашей Государыни Императрицы Екатерины Великия 27 мая 1793 г. и Нами в 1811 году августа в 6-й день утверждённую и толикими трудами, заслугами и кровию отцов его приобретённую…»

Т.е. права на земли — и не малые. Тогдашний казачий душевой надел колебался от 24 до 36 десятин, причём казаки были свободны, а всё остальное земледельческое сословие в России пребывало в крепостном состоянии. Кроме того, оставались ещё и обширные войсковые земельные запасы. Так: ревностное исполнение казаками своих обязанностей перед центральной властью закрепляло за ними права на их земли, со всем, что на них находится: — с земельными недрами и речными, рыбными промыслами.

Уклонялись казаки от добросовестного исполнения своих обязанностей, несли их небрежно — и сейчас же это отзывалось на урезании их прав, стеснении их свободы.

В 1837 году Государь Николай Павлович, возвращаясь с Кавказа из Грузии, вместе с Государем Наследником Александром Николаевичем посетил войско Донское и произвёл под Новочеркасском смотр казачьим полкам. Смотр был неудачный. Дул холодный ветер, поднимая и крутя столбы пыли. Люди полевых полков не равнялись, офицеры и урядники не знали своих мест, лошади были очень плохи, казаки скверно ездили и были грязно и неряшливо одеты.

Государь сказал атаману Власову — природному донскому казаку: «Я ожидал видеть двадцать два полка казаков, а вижу каких-то мужиков! Никто не имеет понятия о фронте. А лошади!.. Это не казачьи лошади, а мужичьи!»

Правительство усмотрело в этом, что казак-атаман не может заставить казаков выполнять их обязанности, и лишило их атаманов-казаков. Оно сделало это мягко, тактично, не резко и незаметно. Когда в 1848 году атаман Власов скончался от холеры, на его место был назначен атаманом генерал Хомутов, не из донских генералов, но из генералов «Русских», иногородних, и этот порядок продолжался до последнего времени.

Однако, центральная власть не забывала всякий раз, как казаки особенно, «подчёркнуто», усердно выполняли свои обязанности перед государством — подтверждать и их права на особый, казачий, бытовой «образ служения» в их полках и на владение казаками всеми их землями.

Когда во время смуты 1905-06 годов казачьи войска были подняты почти поголовно на охрану порядка внутри России — они в торжественных Императорских грамотах опять получили подтверждение своих бытовых и земельных прав.

В грамоте, данной Императором Николаем II Донскому войску 24-го января 1906 года говорится, после поминания прошлых заслуг донских казаков: «И в ныне минувшую войну с Японией, а особливо в наступившие тяжкие дни смуты, Донские казаки, свято исполняя заветы своих предков — верою и правдою служить Царю и России, явили пример всем верным сынам Отечества…»

«… За столь самоотверженную, неутомимую и верную службу объявляем, близкому сердцу Нашему, доблестному войску Донскому особое Монаршее Наше благоволение и подтверждаем все права и преимущества, дарованные ему в Бозе почившими Высокими Предками Нашими, утверждая Императорским словом Нашим, как ненарушимость настоящего образа его служения, стяжавшего войску Донскому историческую славу (т.е. неприкосновенность быта казачьего), — так и неприкосновенность всех его угодий и владений, приобретённых трудами, заслугами и кровью предков и утверждённых за войском Монаршими грамотами» — (т.е. душевой надел от 8-12 десятин при значительном юртовом, станичном запасе, — против 2-4 десятин крестьянского надела).

В Великую Русско-Германскую войну все казачьи войска с необычайною, небывалою даже в пору Отечественной войны 1812 года ревностью, ополчившись поголовно, выставив больше того, что они обязаны были выставлять полков, сотен и батарей, явились на поле брани и совершили множество подвигов.

По примерам прошлого нетрудно угадать, что последовало бы для казаков, если бы война была доведена до победного конца и Россия не испытала страшного революционного потрясения: — новые грамоты, новое закрепление за казаками их прав на земли со всеми угодьями, признание за ними их права соблюдать свой казачий быт, а может быть — расширение их свобод…

Но революция всё это смешала и на смену прежнего: — «права вытекают из обязанностей», выдвинула новые революционные лозунги»: — одни права без всяких обязанностей.

Сумасшествие, охватившее всю Русскую землю весною 1917 года не прошло мимо казачьих областей. В Донском войске были выдвинуты лозунги: — народоправства, братства, равенства, был наспех на бумаге сколочен Юго-Восточный Союз из Дона, Кубани, Терека и народов Северного Кавказа. — Много прав — до права самостоятельно вести переговоры с иностранными государствами — и никаких обязанностей перед Русским Государством и перед центральною Русскою властью, снова, но уже презрительно, названною — «Москва»…

Результаты не замедлили сказаться. Временное Правительство (Керенского) потребовало Донского Атамана Каледина в Москву, и, когда он не исполнил приказа, объявило его мятежником.

Неизвестно, чем кончилась бы борьба войска Донского за свои права (без обязанностей) с Временным Правительством. Временное Правительство было сброшено большевиками, и началась борьба казаков с большевиками.

Во время этой борьбы выдвинулась Обще-Русская, но по территории ещё местная власть. — На юге: — правительство Деникина, на Востоке правительство — Колчака. Казаки и тут и там заняли по отношению к этим правительствам неискреннее положение. Много и сильно говоря о своих правах — они часто и почти всегда в решительные моменты жизни добровольческих Русских армий уклонялись от исполнения своих обязанностей.

Мы здесь не будем касаться очень сложных причин крушения «белого» движения. После трёхлетней, страшной, кровавой борьбы оно было придавлено, загашено. — Коммунистическая власть вовсе не стала разговаривать с казаками об их правах. Она предъявила к ним только требование: исполнить новые, возложенные на них третьим интернационалом обязанности. Казаки, как отдельное воинское сословие, были уничтожены. Быт, где только можно, задавлен. Сильные, волевые люди, не ушедшие за границу с белыми армиями — расстреляны или сосланы. Войсковое казачье самоуправление уничтожено. Земля разделена между разными губерниями (Украинской республикой, Донецкой и Царицынской). На казачьи земли вселены Русские колонисты из числа безработных, евреи, немцы и итальянцы. Недра и рыбные промыслы отобраны. «Образ служения казакам свойственный» нарушен — казаки зауряд с остальным населением отбывают повинность в красноармейских пеших и конных частях. Казачьи традиции уничтожены. Разгром казачьих войск полный. Самые имена их стёрты…

При таких-то обстоятельствах новой России придётся разбирать вопрос, как ей поступить с казаками. Продолжать ли разгром, начатый большевиками, признав, что казаки своё отжили, что они отошли в прошлое и что они не нужны, а, может быть, даже и опасны для Государственной центральной власти, или бережно восстанавливать их воинское братство, эту летучую, верную России конную силу, живую охрану русских национальных границ и внутреннего государственного порядка.

Всё будет зависеть от самих казаков. Если они послушают демагогов и будут настаивать на своих правах вне обязанностей, будут желать образования «автономного», или даже самостоятельного («федерация») Юго-восточного союза, который совершенно отрежет Россию от Южных морей и Кавказа, лишит её питательных жизненных частей, если они будут талдычить и упрямо, как индюки, болботать: «народоправство, братство, равенство» — никакая центральная власть их не потерпит, но, использовав начатое большевиками, она довершит «расказачение» казаков и обратит их в рядовых «граждан».

Если казаки, напротив, предложат Государству снова стать верной конной охраной его национальных границ, образцом честной службы и оплотом гражданского порядка внутри России, они могут рассчитывать на то, что государство согласится вернуть им их земли и их особый образ служения, ибо государство будет не менее прежнего нуждаться в надёжной, подвижной конной силе смелых, верных, государственно мыслящих, не поддающихся пропаганде людей.

Новые границы новой России так же ненадёжны, как были в XVII веке. Их придётся закреплять и отстаивать. Не только все старые казачьи войска окажутся при деле, но возможно восстановление слободских полков, создание в Малороссии особого Малороссийского казачьего войска, для противовеса самостийному украинскому движению, для борьбы путём мирного воспитания с полонизацией и католизацией этого Русского Края. Северный Кавказ и Закавказье, Туркестан с его басмачами, Монголия, Манчжурия и Китай с их набегами хунхузов — это всё, как разыгравшееся море долго будет бить налётами разбойничьих шаек в Русские берега и ему надо будет противопоставить твёрдый каменный мол старо-казачьей силы. Казаки будут необходимы России.

Внутри России не скоро угомонится взбаламученное коммунистами народное море. Армии беспризорных детей и развращённого «комсомола» вырастут в целые разбойничьи банды налётчиков, страшных не только крепнущему крестьянству, но и городам. Руководимые оставшимися коммунистами, вчерашними чекистами, они будут стараться терроризировать население и разрушать созидательную работу национального правительства. Только лёгкие конные казачьи отряды будут в состоянии справиться с этим страшным злом. Крепкие духом и верою казаки смогут внести своею работою успокоение по всей России.

Такие казаки, сознающие свою обязанность перед Россией, готовые ей служить, как служили их предки на богатырских заставах, их деды по окраинам Русской земли, их отцы в легкоконных летучих полках — получат от правительства новой России и права на земли и самоуправление: — это нам говорит вся тысячелетняя история Государства Российского.

Как были казаки необходимо нужны старой России, так и новой не обойтись без казаков.

Казаки же, упрямо болбочущие: «народоправство, братство, равенство», казачьи «вольности», во имя каких-то смутных теорий — обречены на вымирание и вытеснение иными обще-русскими элементами, на нивелировку со всеми. — Это нам показали последние десять лет, прошедшие на наших глазах.

Каковы обязанности — таковы и права.

Заниматься теперь демагогией — значит уничтожать казаков.

Написанный для журнала национальной волевой идеи Ивана Ильина полемический ответ на содержание анкеты о казачестве, составленной демократами из лагеря атамана А.П. Богаевского, даёт блестящее представление о положительном содержании сословного принципа – ценнейшей составляющей монархической идеи. Решительно отвергая лживые миражи демократии и либерализма, Краснов предостерегает от опасности утопизма и самообмана, которыми успокаивает, обнадёживает и отвлекает революционная идеология. Отправленные в будущее, эти строки звучат сейчас особенно злободневно.

Вопреки целенаправленной клевете на так называемые сословные привилегии, которые, верно объясняет Краснов, являются естественным неотъемлемым следствием обязанностей служения, бесспорные цивилизационные достижения лучших из стран нашего времени отнюдь не возникли благодаря уничтожению Старого порядка и торжеству принципов свободы, гуманизма и демократии.

Некоторые успехи общественного обустройства базируются на перечне обстоятельств, каждый из которых не имеет отношение к свободе и демократии или прямо противоречит и противостоит им. Это климатические условия, развитие науки и техники, успешная борьба с социализмом и защита капитализма, работа бюрократии, экспертов и насаждение полиции. А также – наследственная передача имущества, ценностей культуры и непосредственной власти элитами, которые управляют избирательным процессом. Т.е., лучшее, чего, если и удалось добиться, обеспечил именно сословный принцип, хотя и загнанный в тень и работающий зачастую крайне криво, искажённый демократией, но нередко с трудом одолевающий-таки её опасности.

Об устройстве и переменах в монархической России см. напр. Н.А. Иванова, В.П. Желтова «Сословное общество Российской Империи» М.: Новый хронограф, 2010. Э.К. Виртшафтер «Социальные структуры. Разночинцы в Российской империи» М.: Логос, 2002.