|
Одним из самых мрачных периодов в истории культурного развития России был монгольский период, когда грозная волна ордынского нашествия сразу снесла весь сложившийся государственный и общественный уклад жизни, все плоды русской культуры. Под страхом монгольщины всюду царила подавленность духа. Умственная жизнь почти замерла. Нравственный уровень понизился, появилось у многих раболепие перед завоевателями и даже религиозное чувство заметно огрубело, выродившись в обрядовый формализм.
Однако по неисповедимым путям Промысла Божия историческая нить собирания и культурного развития нашей Родины не оборвалась даже во дни монгольского ига. Достигнутые Киевской Русью результаты культурного развития и национального самосознания в домонгольский период, слава Богу, не исчезли бесследно и в медленном, затянувшемся на несколько столетий процессе перешли на север, в Московское княжество, которое постепенно собирает всю русскую нацию в единое Московское государство, и это государство при Иване III свергает монгольское иго в 1480 году.
Северо-русские литературные памятники, написанные во дни монгольского ига, как и следовало ожидать, отразили в себе ужасы ордынщины и явили красочную обработку Куликовской битвы, которая ярко отразилась во многих литературных творениях.
1. «Плач Земли». Рисуется душераздирающая картина, как сама чадолюбивая Мать-Сыра Земля восплакалась, возопила человеческим голосом и стонала: «О, сыны русские, о, любимые дети мои, прогневавшие Господа! Вижу вас, оторванных от груди моей и Судом Божиим в поганые руки, в рабство татарского ига отданных. И стала я, Земля, бедная вдова, думать: о ком же я буду сетовать, о муже или о любимых чадах? Вдовство мое – запустение монастырей, святых церквей, и многих городов! Боже! Прости беззаконие людей Своих, милосердно помилуй и утоли праведный гнев Свой»!
2. «Задонщина». Если «Плач Земли» дает жуткую картину состояния русского народа вообще, то другие сказания рассказывают о том, какие ужасы на орду навела Куликовская битва. В «Задонщине» читаем мы, как много храбрых воинов пало за Землю Русскую, за обиду, нанесенную ордынцами князю Димитрию. Как монголы, побежав, приговаривали: «Уже нам в земле своей не бывать и детей своих не видать, и на Руси больше не хаживать». Здесь говорится, что трупы христиан лежали у Дона, как сенные стоги, и Дон-река три дня кровью текла. А князья и воеводы после битвы и победы над монголами стояли на костях, ибо не было в поле такого места, где бы горой не возвышались тела воинов.
3. «Мамаево побоище». Это сказание описывает страшную картину битвы русских с монголами.
4. «Слово о погибели Русской Земли». Неизвестный автор этого сказания, живший в северном Переяславском княжестве в начале XIII века, противопоставляет все ужасы монгольского ига прежней счастливой жизни и благоденствию богатой Киевской Руси, особенно во дни Владимира Мономаха, в эпоху славы и расцвета. «Слово» по своему достоинству приближается к «Слову о полку Игореве», но только часть его дошла до нас.
5. «Сказание о святом Меркурии». Рассказывается в нем о спасителе Смоленска от нашествия орды. Когда хан Батый наступал на Смоленск, Меркурию явилась Богородица и сказала ему: «Чадо Меркурие, избранниче Мой! Ступай, победи злочестивого царя Батыя и все войско его. Потом к тебе придет человек, прекрасный лицом. Отдай ему в руки оружие свое, и он отсечет тебе главу. Ты же возьми ее в руку свою и ступай в свой город. Там ты примешь кончину, и положено будет тело твое в Моей Церкви». Около церкви Меркурий увидел прекрасного коня, сел на него и пошел против орды. Как орел, носился он среди врагов, избивая их и освобождая пленных. Когда Батый убежал с войском, прекрасный воин отсек Меркурию голову. Меркурий взял в одну руку голову, в другую повод коня и, будучи обезглавлен, въехал в город. Сама Богородица с архистратигами Михаилом и Гавриилом погребли его в церкви Пресвятой Богородицы... Исторически известно, что хан Батый при наступлении неожиданно повернул в сторону от Смоленска. Объяснив это чудесным спасением, народ дал полный простор своему воображению и красочной обработке этого сказания о подвиге Меркурия.
6. «Повесть о приходе Батыевой рати на Рязань» в 1237 году. В ней рассказывается, как Рязанский князь Юрий послал своего сына с богатыми подарками просить Батыя пощадить их город. Батый узнал о необыкновенной красоте жены князя Евпраксии и потребовал ее себе в жены. Князь отказал. Батый убил князя, отдав тело его на съедение зверям. Евпраксия, узнав, что муж ее любимый убит, «наполнилась слез и горести и ринулась с превысокого храма вместе с сыном, князем Иваном.
7. «Проповеди епископа Серапиона». С высоты церковного амвона епископ Серапион Владимирский умолял всех русских людей покаяться, чтобы гнев Божий за их грехи сменился на милость Божию. Дошедшие до нас пять поучительных проповедей владыки Серапиона «О гневе Божием», «О покаянии», «О казнях Божиих», «О грубых суевериях и поганских обычаях», «О маловерии» по своей простоте, глубине и задушевности принадлежат к лучшим образцам проповедничества Древней Руси. Касаясь народных страданий под игом монгольщины, владыка Серапион в духе народных сказаний красочно изображает эти бедствия родного народа: «Тогда наведе на ны язык немилостив, язык лют, не щадящий красы юной, немощи старцев, младости детей... Разрушены Божественные церкви; осквернены сосуды церковные; потоптана быша святая; тела преподобных монахов птицам на снедь повержены быша. Земля наша иноплеменникам в достояние бысть»...
Заканчивая обзор монгольского периода на Руси, мы должны отметить, что ХІV и ХV века, при общем упадке просвещения, были в то же самое время золотым периодом в развитии религиозной живописи и иконописи. Именно в это тяжелое время на Руси складывается своеобразная сущность православной народной культуры.
Самым ярким выразителем национального сознания Святой Руси в религиозном искусстве был Андрей Рублев; его имя ставилось в пример другим иконописцам на Стоглавом Соборе 1551 года в Москве. Иконы Андрея Рублева русский народ так ценил, что вести о гибели его икон заносились в летописи. Написанная Андреем Рублевым «Троица» во дни междоусобных распрей, общей растерянности, неверия в победу над ордынцами и полного отчаяния, согрела Русь верой в себя и прозвучала бодрящим голосом лучших сынов Руси, призывавших Русь крещеную к миру, единению, которыми, по словам преподобного Сергия Радонежского, «побеждается страх ненавистной розни мира сего».
Именно гением чернеца Андрея Рублева религиозная иконопись ХV века была возведена на Руси в ранг величайших творений культурного Запада в этой области. Русский народ даже во дни монгольского ига показал глубину духовного прозрения и в своей одухотворенной иконописи воплотил вечные основы великой классической живописательной религиозной культуры.
С завоеванием Киевской Руси монголами в XIII веке историческая нить развития России не обрывается, но подхватывается надежными собирателями единой Руси на севере. Как это было отмечено раньше, Куликовская битва и победа Димитрия Донского над монголами сильно способствовали росту национального самосознания у русского народа, который стал смотреть на себя как на защитника Православия, перед которым не может устоять никакая иноверная басурманская сила. Куликовская битва подняла значение Московского княжества, дотоле мало известного и заметного на Руси.
Результаты Куликовской битвы и победа были настолько важны для всей будущей Руси, что даже в литературных обработках многочисленных сказаний о «Мамаевом побоище» появилось указание, что будто бы в Куликовском сражении участвовали такие княжества, которые не имели никакого отношения к этой битве, например, Новгород. Делалось это для того, чтобы победу Московского князя превратить в сознании народном в общее русское дело для установления единовластия на Руси и скорейшего образования единого Православного Русского Царства. Весьма знаменательно, что Куликовская победа совпала с завоеванием турками православных стран Сербии и Болгарии в Косовской битве в 1389 году. Это дало основание думать, что победа Димитрия Донского – это особая милость Божия, дарованная русскому народу как оплоту Вселенского Православия. Когда же Византия стала терять свои азиатские и европейские владения под напором турок, она запросила защиты у католического Запада, заключив с Римом унию (соединение церквей) на так называемом «богоотметном» (богоотступническом) соборе во Флоренции в 1439 году.
Православная Русь с ужасом стала думать о неминуемом грядущем наказании Божием Византии за измену Православию. И ждать долго не пришлось: Константинополь пал под напором турок в 1453 году. Россия же, почти освободившаяся от монгольско-магометанского ига, стала единственным сильным оплотом Православия в лице объединенного Московскими князьями Царства Русского.
Власть московских государей как достойных преемников византийских кесарей стала слагаться под сильным влиянием Византийского Самодержавия, особенно со времени бракосочетания Иоанна III с Софией Палеолог – родственницей Византийских Императоров.
Укреплению идеи о законном преемничестве Московскими князьями не только власти византийской, но и власти Римских Императоров, помогали слагавшиеся на Руси легенды и сказания. Например, из «Сказания о белом клобуке» мы узнаем, что этот клобук был прислан Константинопольским Патриархом Новгородскому архиепископу Василию. Согласно сказанию, клобук сначала находился в Риме. Когда же Рим впал в ересь, клобук перешел к Византии. Когда в Византии умножилось беззаконие и измена вере Православной, этот клобук, присланный в Новгород, позже был перенесен в Москву.
Народное «Сказание о Вавилонском Царстве» идет еще далее, во глубины дохристианской древности, доказывая, что знаки Царского достоинства пришли в Россию от самого «Царя Вавилонского и всея Вселенныя» через Византийского Императора Льва, получившего венцы Вавилонского Царя Навуходоносора и позже передавшего их Киевскому князю Владимиру Мономаху, которые были присланы в особой «сердоликовой крабице» (шкатулке) из драгоценнейшего камня красного цвета, и Шапку Мономахову Императора Константина IX, взятую когда-то из Вавилона.
Согласно «Сказанию о князьях Владимирских», составленному Пахомием Сербом (Логофетом), русские князья происходят от Римского Императора Августа Пруса. Князь Рюрик величается «сущим от рода Римского Августа Царя». В этом же сказании говорится, что после Императора Константина Мономаха князю Владимиру, прозванному тоже Мономахом, принесли Царский венец, святые бармы (оплечья, надеваемые поверх царских одежд при венчании российских Царей до Петра I) и другие богатые дары. Испрашивая у русского князя Владимира Мономаха мира и любви, послы Византийского Императора Константина Мономаха при этом пророчествовали, что «все Православие в покое пребудет под властью Русского Царства и полного Самодержавия великой России с Боговенчанным Русским Царем».
Все эти загадочные легенды и сказания постепенно, но глубоко внедряли в сознание народа идею законности Московских князей как преемников Римских и Византийских Императоров и идею избранничества России в деле стояния за Вселенское Православие.
Исходя из мысли об установленном Самим Богом единстве истинного Христианства, Псковский инок Елеазарова монастыря старец Филофей написал князю Василию Третьему послание, в котором он доказывал, что «изначала» мировым центром был Рим, а затем Новый Рим – Константинополь или Царьград. В последнее же время воссиял Третий Рим и последний – Москва. Мысль о всемирной роли Москвы как Третьего Рима Филофей выразил классической фразой: «Два Рима падоша, Третий Рим стоит, а четвертому не быти».
«Во всей поднебесной осталось только одно свободное и верное Христу Истинному Православное Царство Московское, один Царь всего Православия, браздодержатель Святых Божиих престолов Вселенской Церкви – Московский Государь и Соборная Апостольская Церковь Нового Третьего Рима с Московским Государем, которая светится паче солнца на всю поднебесную».
Эта идея Третьего Рима сильно помогла собирателям России победить всякого рода удельно вечевые традиции других князей.
Когда же консервативно настроенные защитники старины начали волноваться, как бы принесенные в Московское государство «новшества», погубившие Рим и Византию, не погубили бы и Москву, на защиту древлерусского благочестия выступил преподобный Иосиф Волоцкий со своими учениками и последователями. Отрицая свободу мнений и критики в делах Церкви и прадедней веры, считая Церковь главной опорой растущего Московского Самодержавия, иосифляне стали ревностно защищать церковные и монастырские имущества как базу Церкви и важное подспорье для Церкви в ее служении государству.
Несмотря на протесты «Заволжских старцев» во главе с преподобным Нилом Сорским против придания Церкви характера государственного учреждения, иосифляне восторжествовали, выдвинув из своих рядов энергичного митрополита Макария, с именем которого связано открытие первой русской типографии при Иване Грозном в 1553 году.
Интересно отметить, что первая попытка книгопечатания была сделана Иваном Третьим, который выписал из-за границы Фарфоломея Готова, от которого научились этому искусству печатники при Иване Грозном – Иван Федоров и Петр Мстиславец. Под надзором датчанина Миссенгейма в 1564 году была напечатана первая книга – «Деяния и послания апостольские», а через год – «Часовник». К сожалению, невежественные люди восстали против книгопечатания. Федоров и Мстиславец бежали в Литву. Позже Федоров перешел ко князю Константину Острожскому и напечатал в 1581 году полную славянскую Библию, под именем Острожской. Возобновилось книгопечатание и в Москве. В 1568 году был напечатан Псалтырь.
Много потрудился Митрополит Макарий и на Стоглавом Соборе, в 1551 году, названном так по числу ста глав, на которые разделены постановления Собора. Главную цель Собора Иван IV определил так: «Прежние обычаи поисшатались, в самовластии все учинено по своим волям и прежние законы нарушены; нужно утвердить предание Христианской истинной веры нашей».
Митрополиту Макарию принадлежит также инициатива канонизации русских святых. Им же были составлены «Четьи Минеи», или жития святых, расположенные в календарном порядке по месяцам. Ему же принадлежит переделка «Степенной книги», или выписки из летописей русских по княжениям и царствованиям. «Степенная книга» была написана переселившимся в Москву Пахомием Сербом Логофетом. По настоянию митрополита Макария Иван Грозный принял титул Царя – Москва делается Царством, Третьим Римом.
Как ни старались консервативно настроенные ревнители древлерусского благочестия охранять Московское государство от всякого рода новшеств, западно-европейское влияние на русское просвещение проникло в Россию, особенно в ХVІ веке, когда в Москве выросла обширная «Немецкая Слобода», переполненная иностранными купцами, ремесленниками и другими специалистами, которых Московское правительство вынуждено было выписывать из-за границы за недостатком русских специалистов. Близкое общение с иностранцами, конечно, не могло остаться без влияния на жизнь московского общества. Ревнители старины опять стали бить тревогу, и начавшаяся борьба с идеями и обычаями иноверного и инославного мира нашла свое отражение в полемической литературе духовных и светских авторов. Среди духовных писателей особенно выделялся преподобный Максим Грек – Альбанский грек (1480-1556), которого пригласили в Москву с Афона для разбора великокняжеской библиотеки и перевода греческих книг на русский язык.
Воспитанный в Италии во время расцвета «Возрождения наук и искусств», с широким умственным кругозором, Максим Грек не утратил своего глубокого православного духа. Сознавая культурную отсталость Москвы, Максим Грек в то же время боялся и влияния Запада, и «земской мудрости латынян» на Православие. Полемические сочинения Максима Грека были направлены против ереси жидовствующих, отвергавшей Божественную природу Христа и почитание икон. В Россию эту ересь занес медик Великого князя Василия III Николай Немчин, проповедовавший в России католицизм и соединение церквей. Основателем ереси был еврей Схария.
Боролся Максим Грек в России и с увлечением астрологией, мнимой наукой предсказания судьбы человека и событий по звездам, выступил против суеверий, апокрифов и нарушения монашеских обетов и крайнего увлечения обрядовым благочестием.
Упорная внутренняя борьба между идеалами московской государственности и отживающими, вредными для блага единой России удельно-вечевыми порядками и традициями также нашли свое отражение в литературных памятниках ХVІ века. На защиту единовластия Московских князей выступили преподобный Иосиф Волоколамский и Иван Пересветов, советуя Царскому Самодержавию опереться на служилое дворянство и на пользующееся правами и личной свободой воинство, веруя, что «порабощенные воины не храбры, в бою не смелы, срама не боятся, честью не интересуются, потому что холоп холопом и остается».
Самым рельефным отражением борьбы Самодержавия с удельно-вечевым укладом мы находим в «Переписке Ивана Грозного с князем Андреем Курбским», в которой Грозный доказывает, что Самодержавие на Руси является «изначальным», то есть основой образования Русского государства.
Самое рельефное изображение жизни и быта русских людей в ХVІ веке мы находим в так называемом «Домострое», или книге, «имеющей в себе вещи зело полезные в научение и наказание всякому христианину, мужу, жене, чадам и рабам и рабыням». «Домострой» сохранился в двух редакциях – ранней, или краткой, составленной в начале ХVІ века и поздней, или пространной, написанной в конце ХVІ века. Золотой нитью проходит через весь «Домострой» призыв быть послушным во всем Христианскому закону и пребывать всегда в страхе Божием. Первые 15 глав посвящены вопросам «О духовном строения» или о религиозно-нравственных и гражданских обязанностях. 14 следующих глав (16-29) – «О мирском или семейно-общественном строении». Главы 30-63 – «О домовом строении», или о ведении хозяйства. В дополнительной 64-ой главе – «Послание и наказание (наказ) отца к сыну», принадлежащее перу знаменитого духовника Ивана Грозного Сильвестра; вкратце излагаются основные поучения всего Домостроя; называется это «Послание» «Малым домостроем». В религиозных наставлениях после краткого изложения духовного смысла нашей веры даются подробные ответы, как нужно вести себя перед Святым Причащением Таин Христовых, целованием креста, мощей, как нужно относиться к святительскому и монашескому чину, «повинуясь им в Бозе» как слугам и «молебникам Небесного Царя». Домострой предупреждает, что погубит Господь «вся глаголющая лжу Царю, князю, вельможе».
Связывая воедино семью, Церковь и государство, Домострой видит смысл жизни в угождении Богу. Путем одного личного совершенствования люди не могут осуществить идеал «жить по Боге». Им необходимо сдерживающее начало, Царь Православный – видимый образ невидимого Царя Небесного. Глава семьи (отец или муж) – полновластный господин, или государь семьи, так как идеал семейного воспитания совпадает с идеалом Церкви и Государства. Глава семьи поэтому имеет право в крайних случаях «раны возлагати», или «плетью постегати» членов семьи. При физическом наказании не рекомендуется бить «по видению» (по глазам). Лучше всего «вежливенько побить, за руку держа. Будет и разумно, и больно, и страшно, и здорово». Полезность физического наказания подтверждает опыт: «казни сына твоего от юности его, и покоит тя на старость твою, и даст красоту душе твоей», ибо «бия по телу, душу его избавляешь от смерти».
Не упоминая об обучении детей грамоте, Домострой рекомендует мальчиков обучать ремеслу, а девочек – рукоделию, чтобы скопить для них «наделок», или приданое.
Заведующая хозяйством мать, будучи «государыней» семьи, должна быть для всех членов семьи образцом – рано вставать, позже всех ложиться спать. Интересы «государыни семьи» не должны переходить за пределы хозяйства да бесед о христианском житии. На все другие вопросы жена или мать должна отвечать: «Не ведаю аз ничего того и не слыхала, и сама о подобном не спрашиваю».
Дав строгий наказ слугам «дома не сказывати, что видели в людях и что дома делается – того бы в людях не сказывали», Домострой дает подробные наставления, как слуги должны себя вести, подходя и войдя в дом – у ворот легко поколотить, у сеней, избы или келий ноги грязные отерети, нос высморкати, прокашляться, молитву искусно сотворити и ждать «аминя»; войдя в дом, святым иконам поклониться и от государя (хозяина) получить разрешение говорить, зачем послан.
Многому полезному в области экономии можно научиться жене в Домострое, полном подробных мелочей, как нужно вести хозяйство, сохранять копейки и остатки провизии. Лучше всего иметь все свое, а если придется покупать, то оптом, а не в розницу.
Некоторые критики находят, что идеал Домостроя значительно ниже идеала, который отражен в «Поучении Владимира Мономаха» и в «Слове о полку Игореве». Это свидетельствует о том, что уровень культуры, упавший при монголах, не достиг еще в ХVI веке уровня домонгольского периода.
Что касается культуры России в ХVІІ веке, то она нашла отражение в литературных памятниках так называемого переходного периода – от Древней Руси к эпохе Петра Великого. Вся письменность этого периода вращается вокруг зарождения и распространения новой образованности и просвещения в юго-западной России с центром в Киеве и перехода этой образованности в Москву.
С присоединением юго-западной Руси к Польше, при короле Сигизмунде и при попытке католиков уничтожить Православную веру, русский язык и русскую народность, у русских людей явилось желание дать сильный отпор, который сопровождался казацкими кровавыми войнами за освобождение этой части Руси от Польши и поднять уровень образования для защиты Православия от наседавшего католичества и ученых иезуитов. Филантропические Братства здесь открывали школы с преподаванием славянского, греческого, латинского и польского языков – во Львове, Бресте, Минске, Могилеве и Киеве, в которых изучались также грамматика, риторика, пиитика, диалектика (логика), а главное – Богословие.
Очень важную роль играла Братская школа при Богоявленском монастыре, называемая «Школой эллино-славяно-латино-польского письма». Под мудрым водительством Петра Могилы, получившего образование в высших заграничных школах и позже бывшего митрополитом Киевским, это Братское училище было преобразовано в 1631 году в Киево-Могилянскую коллегию, а при Петре Великом в 1701 году – в Киевскую Духовную академию. Из Академии вышли Богословы, готовые вступить в ученую полемику с иезуитами на латинском языке. Стали появляться полемические сочинения против католичества, например, сочинения ректора Киевской коллегии Иоанникия Голятовского, Мелетия Смотрицкого и архиепископа Черниговского Лазаря (Барановича).
Обстоятельства заставляли православных проповедников прибегать даже к чуждым православному духу театральным декламациям, игре слов, что делали польские проповедники. И только «Духовный регламент» 1730 года запретил православным проповедникам «шататися вельми, будто в судне веслом гребет, руками сплескивать, в бока упираться, подскакивать, смеяться, рыдать», как это делали польские проповедники.
Борьба с католичеством способствовала развитию духовного красноречия и появлению Богословских и других трудов. Вот некоторые из них: «Зерцало Богословия» Кирилла Транквилиана; «О начале славяно-российского народа и князей Богоспасаемого града Киева» Иннокентия Гизеля; Первая Славянская грамматика Лаврентия Зизания (1596 г.); Грамматика Мелетия Смотрицкого (1619 г.), по которой учился первый светский русский ученый М.В. Ломоносов; Толковый словарь славяно-русский иеромонаха Киево-Печерского монастыря Памвы Берынды (1627 г.).
Появились также «Школьные драмы» на Библейские темы: «Жалостная комедия об Адаме и Еве»; «Иосиф, сын Израилев»; «Алексей – Божий человек».
С присоединением Малороссии к Московскому государству южнорусские ученые стали переселяться в Москву. По ходатайству одного из них, Симеона Полоцкого, Царь Феодор Алексеевич открыл в Москве, при Заиконоспасском монастыре, высшее Богословское училище (1679 г.), носившее разные названия: Славяно-греко-латинская академия до 1814 года; позднее – Московская Духовная академия, которая сыграла на севере России такую же важную роль, какую играла на юге России Киевская Духовная академия. Устав этой академии написал Симеон Полоцкий.
Кроме Симеона Полоцкого, важную роль играли Епифаний Славинецкий, по поручению патриарха Никона исправлявший книги, и св. Димитрий Ростовский, составивший малые четьи минеи и написавший «Розыск о раскольнической Брынской вере» и школьные драмы: «Рождество Христово», «Жалобная комедия об Адаме и Еве». Наибольшей известностью среди юго-западных ученых пользовался Симеон Полоцкий – инициатор основания Московской Духовной академии. Его перу принадлежат: первый стройный труд по Догматическому Богословию; Сборник проповедей «Обед душевный» и «Вечеря душевная»; Энциклопедический сборник нравоучительного характера «Вертоград многоцветный» и сборник стихов «Рифмологион». Симеон Полоцкий написал также драму о Царе Навуходоносоре «Пещное действо».
К светским литературным трудам ХVІІ века относят сатирические повести «О Шемякином суде», сделавшимся нарицательным для всякого неправильного, корыстного суда и «О Ерше Ершовиче», где описан ябедник или клеветник, смеющийся над судом.
Книга «О России в Царствование Алексея Михайловича» Григория Котошихина ставит в вину Московскому государству культурную отсталость, невежество бояр, которые в думе «брады свои уставя, ничего не отвечают», потому что не разбираются в государственных делах и выбраны в бояры «не по разуму, но по велицей их природе», без всякого образования. Котошихин выдвигает тип «нового человека», каковым был Петр Великий.
Проживавший в Москве хорват Юрий Крыжанич проповедывал всеславянское объединение под покровительством России. Протест его против рабского подражания Западу можно только приветствовать. Обличая «чужебесие» и «чужевладство», проповедуя духовную независимость от иноземного влияния, Крыжанич в своих «Политических думах» писал Царю Алексею Михайловичу: «В твоих руках, Царь, чудодейственный жезл Моисеев, которым ты можешь творить дивные чудеса; в твоих руках Самодержавие – совершенная покорность и послушание подданных». Но так как Крыжанич был католическим священником, приехавшим в Москву с целью пропаганды унии, то он не встретил сочувствия православных людей.
Самое сильное влияние на русскую жизнь в XVII веке оказало возникновение театра, который считался любимым развлечением и назывался тогда «народной школой». Еще до начала письменности на Руси в примитивных театрах ставились сценки наивного содержания. Еще во дни язычества на Руси так называемые «запевалы» и хор разыгрывали маленькие сценки религиозно-языческого содержания. С принятием Христианства эти сценки, потеряв свой религиозный смысл, стали разыгрываться бродячими скоморохами для развлечения народа. В свадебных обрядах, в хороводных играх можно проследить зачатки драматического или комедийного элемента. При сватовстве, сговорах, девичниках, свадебном «чине» обрядовые действия исполнялись несколькими лицами, говорившими или певшими традиционные речи или напевы. Артистами при этом были жених, невеста, сваты, девушки, подружки невесты, дружки и другие. Монологи сменялись диалогами, пение – разговорами. К древнему драматическому творчеству относятся «кукольный театр» и «Петрушка» в Великороссии и «вертепные драмы» – в Малороссии.
Для первой большой пьесы «Алексей – человек Божий» нужна была настоящая сцена из трех ярусов: верхний – небо, средний – земля и нижний – ад. Вот краткое содержание этой душеполезной драмы.
На небе архангел Рафаил говорит народу, что его обязанность – следить за пристойным для православных людей устройством земных браков. Но он смущен тем, что на земле завелись девственники, как, например, Алексей, и он не знает, что ему делать с такими людьми. Является архангел Гавриил, успокаивает Рафаила, а появившегося на земле Алексея убеждает сохранить чистоту девственность до смерти. Алексей, обращаясь к зрителям, жалуется, что его хотят женить, а он хочет уйти от суеты житейской и служить только Богу. Явившаяся Юнона, супруга языческого бога Юпитера, уговаривает Алексея жениться и наслаждаться земной жизнью. Архангел Михаил просит Алексея отказать родителям в их просьбе.
На сцене идет подготовка к женитьбе Алексея: играют цимбалы и скрипки, гости танцуют, пьют вино стаканами, а потом прямо из ведра. Алексей покидает родительский дом, совершает добрые подвиги. Он возвращается домой под видом нищего. Слуги издеваются над ним. Но Алексей слышит с неба: «Приидите ко Мне все труждающиеся и обремененные, и Аз упокою вы». Написав свое «Житие», Алексей умирает. После смерти он блаженствует в Раю.
Во дворцы Царей и князей проникали и светские «потехи», о которых послы доносили Московскому двору из других стран. В Москву приглашаются фокусники, канатные плясуны, музыканты, фигляры или скоморохи. Уже не довольствуется Алексей Михайлович постановкой школьных драм с религиозным содержанием, которые устраивает Симеон Полоцкий во дворце. В 1660 году Царь просит англичанина Гебдона привезти из Германии «мастеров комедию делать». В 1672 году приглашаются заграничным агентом Стаденом по приказу Царя немецкие актеры. Но те отказались приехать из боязни, как бы их не задержали в Москве навсегда. Тогда из немецкой слободы под Москвой пригласили пастора Грегори организовать придворный театр – «учинить комедию», а на комедии «действовать из Библии книгу Есфирь». Первая постановка «Есфири» очень понравилась Алексею Михайловичу, и он щедро наградил актеров.
Не раз делались попытки открыть постоянный народный театр. Но все они были неудачны.
Честь открытия постоянного народного театра принадлежит ярославскому купцу Федору Волкову, который, побывав в Петербурге на представлении военных кадет, решил открыть в Ярославле свой театр в кожевенном заводе. Слава об успехах театра дошла до Императрицы Елизаветы Петровны. Волкова с его труппой пригласили в Петербург в 1752 году, и он поставил там очень успешно драму Димитрия Ростовского «О покаянии грешного человека». Волков с его актерами был устроен в Кадетском корпусе для изучения разных языков и получил звание «отца русского театра». С развитием русской литературы, когда был написан целый ряд драм и комедий, русский театр завоевал себе почетное место среди мирового театрального искусства, особенно после основания Московского Художественного академического театра в 1898 году.
Уже в Киевский период лучшие люди начали сознавать свое племенное по крови и православное по духу родство и почувствовали необходимость единства для общего блага. Это самосознание нашло свое отражение в «Поучении Владимира Мономаха», в древних летописных сводах и особенно – в «Слове о полку Игореве». С возвышением Москвы Русь ХІV-ХVII веков является яркой выразительницей уже вполне сложившегося русского государственного единства как верного залога мощи и процветания Исторической России.
Такому постепенному росту русского сознания своего единства способствовали следующие обстоятельства: традиционная политика Московских князей как «собирателей Руси»; перенесение Митрополии в Москву; уничтожение междоусобиц среди удельных княжеств; освобождение от монгольского ига; централизация государственной власти; отказ Москвы принять Флорентийскую унию Византии с Римом; фактическая роль Москвы как Третьего Рима.
С падением Константинополя в 1453 году Византия окончательно потеряла свой авторитет в сознании преданного Православию Русского народа. Византийский Император, единственный дотоле Православный Царь во вселенной, перестал существовать. Его достойным преемником стал могущественный Великий князь Московский. Так стали смотреть на Московского Великого князя все южные славяне и весь Православный Восток, пребывавший в руках турок.
Все Христианские Царства сошлись под защиту единого Российского Царства Православного. Великие Московские князья, а затем Цари, стали называться едиными князьями-Царями православными.
Неисповедимыми путями Промысла Божия Московское государство было возвеличено и в церковном, и в государственно-политическом отношениях. А всемирно-исторические события возвысили авторитет Московского Патриарха и Московской Митрополии до мировой вселенской роли в защите чистоты Вселенского Православия. Постепенно стало развиваться у народа национальное самосознание, согретое верой в Богоизбранничество русского народа, верою всей Русской Земли во Святую Русь. Все больше и больше Церковь наша втягивается в государственную жизнь. В Русскую Церковь и в Русское государство вносится идеал Самодержавия, Православия и народности. На этих трех китах стояла Русская Земля. |
