Его расстреляли 13 февраля 1931 года за два дня до праздника Сретения Господня. Расстреляли в подвале тюрьмы на Шпалерной улице, неподалеку от дома на Моховой, где он жил, близ Преображенского собора, прихожанином которого был и по делу о котором получил смертный приговор. Так мученически закончилась жизнь Евгения Николаевича Погожева, которого под псевдонимом «Е. Поселянин» до Октябрьского переворота знала вся православная Россия, ибо его книги выходили огромными тиражами.
Писать и публиковаться он начал еще будучи студентом юридического факультета Московского университета, который закончил в 1892 году. Летом 1888 года Погожев побывал в Оптиной пустыни и стал духовным сыном великого старца Амвросия, который благословил его писать «в защиту веры, Церкви и народности». Пустыни и ее насельникам писатель посвятил много задушевных страниц (Русская церковь и русские подвижники XIX века; Праведник нашего времени Оптинский старец Амвросий), но сам так и не решился принять постриг, хотя и писал, что «монашество есть та отдушина, через которую смотрится в небо жаждущее этого неба человечество»,
С конца XIX века Поселянин трудился в Петербурге чиновником Министерства юстиции и Академии наук, а также сотрудником известных русских духовных журналов. Он много ездил по святым местам России, собирая материалы о забытых праведниках и преданиях. Из этих поездок и бесед писатель вынес следующее наблюдение: «Русская душа, несомненно, носит на себе, предпочтительно пред людьми других народов, печать какой-то особенной помазанности, какого-то избрания, какой-то ярко выраженной небесности...»
Поселянин сделал вывод об особом духовном складе русского народа, опираясь также на свои впечатления от многочисленных путешествий по Европе, о которой он с грустью замечал: «Европа перестала быть христианскою. Проповедь «успеха», господство грубой силы, провозглашаемое то робко, между строками, то нагло и прямо (как делал Ницше) сменило... благовещение нищим, утешение сокрушенных сердцем». Тем не менее, Поселянин любил европейскую культуру и в своем мировоззрении не избежал влияния христианского социализма, пропагандируемого современными ему европейскими мыслителями.
Однако гораздо большим и плодотворным были для него идеи русских почвенников и выдающихся современников из консервативного лагеря. Поселянин дружил и переписывался с философами П. Е. Астафьевым, К. Н. Леонтьевым и В. В. Розановым; его первые литературные опыты поддержал поэт К.Р. — вел. кн. Константин Константинович. Вместе с проф. A. И. Введенским, еп. Никоном (Рождественским), B. А. Грингмутом, М. А. Новоселовым он участвовал в Москве в религиозных собраниях у Л. А. Тихомирова, известного теоретика монархизма, но сам не чурался умеренно-либеральной риторики.
Как православный христианин, с детства знавший великую силу веры, молитвы и Церкви («Не было ни одного отъезда из Москвы, ни приезда после долгого отсутствия, когда бы я не стоял пред (Иверской) иконой»), писатель с горечью говорил о состоянии преобладающего большинства тогдашней русской интеллигенции: «Религиозные интересы вовсе изгнаны из быта интеллигенции... И если б отношение общества к религии было только индифферентизмом! Нет: в нем прямая враждебность». Теряя веру, общество теряло и свои русские свойства, вернуть которые, согласно Поселянину, могли ему только «жизнь в Церкви, воздействие выдающихся произведений русской литературы и соприкосновение с миром простых русских людей».
Поселянин был несомненно одареннейшим популяризатором-апологетом, который старался познакомить современников с житиями знаменитых подвижников (он обработал и переложил «Четьи-Минеи» св. Димитрия Ростовского), святых отроков (Святая юность) и святых воинов (Сказания о святых вождях Земли Русской), изображая их прежде всего «не со стороны историко-общественного значения, а со стороны их нравственной крепости». Хорошо владея «церковным стилем», писатель умел доступно излагать сложные богословские понятия (пример тому — Идеалы христианской жизни), красочно живописать стародавние события и создать в импрессионистической манере запоминающиеся портреты своих героев. Правда, он в спешке не всегда отделывал свои произведения, отчего в них заметны повторы, штампы и сентиментальные условности.
Немало страниц Поселянин посвятил чтимым на Руси иконам, отечественной церковной истории, православным святыням (Святыни Земли Русской; Герои и подвижники лихолетья XVII века), укрепляя в русских людях любовь к своей вере и ее традициям. Писал он и о современных светильниках веры: старце Амвросии, отце Иоанне Кронштадтском, кн. Дондуко-вой-Корсаковой, благочестивых пастырях— «народ льнет к этим людям, в которых видит сильный дух, презрение к плоти, свободу от земных условий». В своих книгах писатель умел найти путь к сердцу этого народа, ибо знал его задушевные мечтания и идеалы — «вольное страдание — во имя пострадавшего на грешной земле Христа».
Спасо-Преображенский собор, прихожанином и членом общины которого состоял и по делу о разгроме «Двадцатки» которого был расстрелян Е. Н. Погожев (Е. Поселянин)
Лучшие произведения Поселянина содержат размышления об истинах веры и опыте жизни в Церкви и нравственно-психологическое обоснование Православия, ибо он старался «в картинах своих из мирской жизни отражать настроение своей верующей христианской души». И эта благочестивая и искренняя душа самого автора наполняет его книги, в которых прекрасно видно, как любит русский человек своих святых и родное Православие, как велика в нем жажда вечного спасения и святости жизни — «духовная жажда, жажда чего-то высшего и лучшего, более широкого и более захватывающего, чем земля с ее радостями, жжет народную душу; не только души великих избранников, но также души рядовых людей — толпы».
Но грянул 1917 год, который обрек церковного писателя на полное молчание до конца жизни, если не считать двух статей о Пушкине. На жизнь, начиная с 1922 года, он зарабатывал частными уроками. Очевидно, с негодованием и скорбью взирал Поселянин на атеистические глумления большевиков над святой Русью. В ночь на 12 апреля 1924 года его с группой «бывших» арестовали и на два года выслали в Ангарский край, обвинив в организации «монархической группировки» в Ленинграде.
Вернувшись из ссылки, Поселянин, уже больной и пожилой человек, оставался на свободе пять лет и в декабре 1930 года был снова схвачен чекистами по «делу Преображенского собора», которое заключалось в обращении прихожан к эмигрантам из Преображенского полка с просьбой о помощи в ремонте храма. Поселянин на допросах держался очень мужественно и заявил: «Гонения советской власти на религию не могли меня как верующего радовать». Тройка ОГПУ приговорила его к расстрелу. По воспоминаниям, неверующая сестра писателя не стала его отпевать... Через какое-то время его духовник, о. Борис, служит в храме, выходит покадить и вдруг видит стоит на клиросе Поселянин. Когда священник подходит ближе, тот распахивает свой пиджак, и о. Борис видит у него на груди рану от пули... "Когда это случилось?" В ответ Поселянин кивает на икону Трех Святителей...
Долгое время имя замечательного духовного писа-теля-новомученика находилось в забвении — его не было ни в одной литературной энциклопедии и в истории литературы. Только начиная с 1990 года произведения Поселянина начали переиздаваться и ими стал зачитываться духовно изголодавшийся русский человек.
В. В. Антонов
источник | 
