ДЕЙСТВИЯ ФЛОТА

Выход эскадры 10/23 июня 1904 года

К началу июня ремонт всех броненосцев был завершен. Порт-артурская эскадра вновь по силам практически сравнялась с блокирующим Порт-Артур японским флотом.

Во исполнение приказа командующего 10/23 июня 1904 года Витгефт вывел эскадру в море, но увидев около 6 часов вечера противостоящие корабли Того, немедленно развернулся и не ожидая отставшие броненосцы «Полтава» и «Севастополь» на большой скорости вернулся обратно.

На обратном пути «Севастополь» подорвался на мине. Отставшие броненосцы «Полтава» и «Севастополь» отбили несколько атак японских миноносцев, потопив, по данным морских агентов Германии и Франции, наблюдавших на Золотой горе, семь японских миноносцев. Гибель немедленную, по крайней мере, трех миноносцев, наблюдали с «Полтавы».

Адмирал Того донес, что у него потерь не было.

На этот стиль донесений Того стоит обратить внимание уже сейчас, к нему мы вернемся при оценке правдивости донесений, включая Цусимское сражение.

Один из исследователей той войны назвал этот стиль: Бумеранг информационной лжи.

И еще важное. Эскадра не выполнила поставленной перед ней задачи, но даже этот выход ее в море оказал существенное влияние на сухопутные операции японских войск в Маньчжурии. 24 июня, в день предполагаемого наступления против Куропаткина, командующими 1-й и 2-й армиями Оку и Куроки была получена из Токио следующая директива: «Факт, что русский флот может выходить из Порт-Артура, осуществился: перевозка морем продовольствия, потребного для соединений маньчжурских армий, подвергнута опасности. Было бы неосторожным 2-й армии подвигаться севернее Гайчжоу в настоящее время»^[6].

В результате Лаоянский бой, который должен был произойти до наступления дождей, отложен на период времени после их окончания.

Таким образом, мы видим, что любой выход Порт-Артурской эскадры в море, становился зримым воплощением принципа известного адмирала Мэхена: «Fleet in being»^[7]. Существенным фактором военных действий. Эскадру, стоящую во внутреннем бассейне Порт-Артура, таковым фактором наши оппоненты не считали.

Адмирал Витгефт, как известно, еще до выхода в море утверждал, что главной задачей флота в сложившейся обстановке является защита крепости. Нерешительный выход эскадры 10 июня он предпочел считать решающим аргументом в пользу того, что прорвать блокаду не удастся.

После возвращения флота в базу по распоряжению адмирала был разработан план по поддержке фланга русских войск, отходивших к Порт-Артуру. По этому плану корабли с конца июня почти ежедневно выходили в море и обстреливали фланги наступавшей японской армии. Иногда флот действовал в усиленном составе.

Флот поддерживает армию

13 июня после выхода в море русской эскадры, возобновились бои на Квантунском полуострове. В защите Порт-Артура принял участие флот.

Об эффективности поддержки флотом сухопутных войск свидетельствует следующая телеграмма генерала Кондратенко морскому командованию: «Сердечно благодарю за содействие флота, благодаря которому удалось успешно отразить сильнейшие пехотные и артиллерийские атаки на нашем правом фланге».

15 июля японцам удалось занять высоту 93, господствующую на «перевалах». Захват высоты не имел решающего значения, но генерал Стессель, не представляя себе обстановки на фронте или представляя ее как-то весьма по-своему, приказал очистить «позицию на перевалах». Солдаты и офицеры недоумевали: кто приказал отступать и почему? Японские войска потеряли «на перевалах» за три дня до 12 тысяч человек. Нам нужно было продержаться еще несколько дней, и Ноги был бы вынужден прекратить атаки и снова ждать подкреплений.

Недаром японский офицер Тадеучи Сакурай, участник боев, писал впоследствии, что неприятельская артиллерия в боях перед крепостью не давала двигаться вперед, огонь ее был меткий, и снаряды сыпались, как дождь. Убитых и раненых было так много, что не хватало носилок. В батальоне Сакурая были перебиты все офицеры и очень много солдат, хотя батальон и находился в резерве. За несколько часов боя многие японские части перестали существовать. Японцы никак не предполагали, что русские так скоро оставят «перевалы» и уйдут в крепость^[8].

Предательским оставлением Стесселем позиции на перевалах закончился в конце июля 1904 года маневренный период войны на Квантуне. Начались плотная осада крепости − базы русского флота.

Кольцо обороны сузилось, и снаряды японских осадных орудий начали повреждать корабли эскадры во внутреннем бассейне Порт-Артура.

Порт-Артурская эскадра насчитывала к этому времени 6 готовых к выходу и бою броненосцев, 6 крейсеров различных классов, 2 минных крейсера, 4 канонерские лодки, 19 миноносцев, минный транспорт «Амур», 2 транспорта и 2 парохода Красного Креста. Личный состав эскадры и Квантунского флотского экипажа насчитывал 10 тысяч моряков.

Это была мощная сила.

Следует также учесть, что значительная часть японского броненосного флота – отряд крейсеров адмирала Камимура − блокировал в Корейском проливе возможные действия Владивостокских крейсеров.

Сражение у Шантунга 28 июля/10 августа 1904 года.

26-27 июля осадной артиллерией японцев был тяжело поврежден броненосец «Ретвизан», принявший 500 тонн воды, на «Цесаревиче» был ранен адмирал Витгефт.

Был получен прямой приказ царя – эскадре прорываться во Владивосток. Без этого приказа, судя по всему, эскадру вытолкнуть бы не удалось.

На совещании командиров и флагманов перед выходом эскадры Витгефт заявил следующее:

«Кто может, тот и прорвется, − говорил адмирал, − никого не ждать, даже не спасать, не задерживаясь из-за этого.

В случае невозможности продолжать путь, выкидываться на берег и по возможности спасать команды, а судно топить и взрывать.

Если же не представится возможности продолжать путь, а представится возможным дойти до нейтрального порта, то заходить в нейтральный порт, даже если бы пришлось разоружиться, но никоим образом в Артур не возвращаться.

И только совершенно подбитый под Порт-Артуром корабль, безусловно не могущий следовать далее, волей-неволей возвращается в Артур».

Про то, что боевым кораблям топить противника, даже не упомянуто. Про необходимость держать тесный строй − тоже. А идею с интернированием кроме как провокационной не назовешь.

Более того. Каждому командиру корабля на его выбор адмирал Витгефт предлагал:

−продолжить прорыв,

−интернироваться,

−выброситься на берег,

−возвратиться в Артур, самостоятельно оценив насколько и как далеко от Артура подбит корабль.

Отметим также неудачное для прорыва построение адмиралом Витгефтом эскадры:

‒ для сохранения максимального эскадренного хода, наиболее тихоходные броненосцы «Севастополь» и «Полтава» (14 узлов) следовало поставить в голову эскадры, а быстроходные броненосцы «Цесаревич» и «Ретвизан» в его замок (рапорт кап два Александра Александровича Ливена).

Тем не менее, благодаря настойчивости адмирала Алексеева, 28 июля 1904 года эскадра вышла в море, где был поднят приказ: «Государь Император приказывает эскадре идти во Владивосток».

Приказ вызвал огромное воодушевление у личного состава (поскольку среди матросов и офицеров ввиду бездействия эскадры стали ходить слухи об измене).

Следует четко и ясно сказать, что несмотря на все принятые русским командованием меры «по недопущению победы» – бой 28 июля 1904 года с тактической точки зрения является тактическим поражением японского флота, что, в частности, свидетельствует об уровне командования японским флотом адмиралом Того Хейхатиро.

Как сказал в своей записке-донесении о бое, командир первого отряда миноносцев кап два Евгений Пантелеевич Елисеев: «Адмирал Того имел возможность проявить свой тактический талант, но мы этого ни в чем не заметили».

Разделяя условно бой 28 июля 1904 года на две половины, до двух часов дня и после, надо сказать, что первая половина боя осталась целиком за Порт-Артурской эскадрой.

«Не флотоводец» Витгефт, обыграл лучшего на тот день флотоводца мира адмирала Того, и Порт-Артурская эскадра прорвалась в открытое море.

Около 3 часов дня, адмирал Того, воспользовавшись большим эскадренным ходом и неправильным построением русской эскадры, начал догонять нашу прорвавшуюся эскадру, обрушив сосредоточенный огонь на отставший броненосец «Полтава», не нанеся ему ощутимых или серьезных повреждений и нимало не уменьшив его боеспособность.

Точно также концентрированный огонь по второму флагману Порт-Артурской эскадры, − однотипному цусимскому «Ослябя», − «Пересвету», не лишил его ни хода, ни пушек.

К 17 часам вечера на одном флагманском броненосце японского флота «Микаса» было выведено русским огнем из строя больше двенадцатидюймовой артиллерии, чем на всей русской эскадре.

К 17 часам 20 минутам адмирал Того собирался отдать приказ флоту об отступлении, считая бой проигранным [на «Микаса» не действовала ни одна двенадцатидюймовая башня]

Но английские советники настояли на продолжении боя.

И в этот момент подряд два двенадцатидюймовых снаряда попали в открытый мостик «Цесаревича», где безучастно простоял Витгефт, отдав за весь бой только два значимых распоряжения. (Он сказал, что ему все равно где умирать и просил обеспечить жену после его гибели, поскольку как у большинства русских адмиралов и генералов своих средств не было).

Первым из попавших снарядов был уничтожен Витгефт с его штабом, вторым, разорвавшимся у боевой рубки был ранен командир корабля капитан 1-го ранга Николай Михайлович Иванов 1-й.

И броненосец потерял управление.

Схема боя у Шантунга 28 июля 1904 года

Поскольку адмиралом Витгефтом была предоставлена чрезмерная самостоятельность командирам кораблей и отрядов, начался разброд эскадры.

Этот разброд и позволил японцам, уже проигранный ими тактически бой, считать своей даже тактической! − и с сожалением следует признать − стратегической победой.

Часть кораблей эскадры вернулась в Порт-Артур, часть кораблей интернировались в нейтральных портах и к Владивостоку прорывался единственный легкий крейсер «Новик», погибший в неравном бою под Сахалином.

Если бы Витгефт отдал свои два распоряжения под прикрытием брони «Цесаревича», бой 28 июля был бы вчистую выигран 1-й эскадрой. [Потери японцев в 12-дюймовой артиллерии, повторим еще раз, на одном флагмане «Микаса» в два раза превышали потери всей русской эскадры].

В час, который мог бы стать звездным не только для него, но и для всего русского флота: как бы то ни было, но руководимая им 1-я эскадра прорвала японское кольцо.

И остановить ее прорыв Соединенному флоту Японии было нечем.

Но Витгефт, по крайней мере, погиб 28 июля, не прячась от японских снарядов, на открытом флагманском мостике «Цесаревича»!

Царство ему Небесное и вечная память, если, правда, он был просто «не флотоводец»!

Значительно более странным представляется поведение командующего Тихоокеанским флотом адмирала Скрыдлова.

Триумф Владивостокских крейсеров

На начало войны во Владивостоке оказались дислоцированы три броненосных крейсера «Рюрик», «Россия», «Громобой» и бронепалубный крейсер «Богатырь».

До приезда во Владивосток в мае 1905 года вице-адмирала Николая Илларионовича Скрыдлова и вместе с ним назначенного командующего 1-й эскадрой вице-адмирала Петра Алексеевича Безобразова командовал отрядом контр-адмирал Карл Петрович Иессен. Первый поход Владивостокские крейсера совершили уже в январе 1904 года, несмотря на лед, сковавший акваторию Золотого рога. Выйти на оперативный простор помог ледокол «Надежный».

Владивостокские крейсера были действующим отрядом русского Тихоокеанского флота, в определенной степени сохранившим свою боеспособность до конца войны.

С 31 мая по 7 июня 1904 года три крейсера – «Россия», «Рюрик» и «Громобой», под флагом адмирала П.А. Безобразова провели вообще блестящую операцию. Было пущено на дно несколько японских транспортов, на одном из которых находился стратегический груз – восемнадцать одиннадцатидюймовых гаубиц, предназначенных для сокрушения укреплений Порт-Артура и уничтожения нашей эскадры. Следующие восемнадцать гаубиц Япония смогла приобрести только к сентябрю.

Тем самым сдача Порт-Артура была отсрочена на три месяца.

Для наглядности: утопленные гаубицы равны по огневой мощи главному калибру 4,5 броненосцев!

На этом же транспорте погиб кадровый состав гвардейского японского резервного полка.

Были и еще успешные набеги «крейсеров-невидимок»: июньский под флагом Безобразова и 16-дневный июльский уже под командой контр-адмирала Иессена.

Эти два рейда парализовали на долгое время доставку грузов в островную империю и вызвали панику в японских и не только японских торговых кругах. В результате чего четыре броненосных крейсера адмирала Камимура были переведены к Владивостоку и, перестав играть активную роль в Желтом море, ослабили блокаду Порт-Артура.

Разъяренные японцы сожгли дом адмирала Камимура и посоветовали ему сделать харакири.

Так три русских крейсера, по крайней мере на три месяца свели на нет все усилия внешних и внутренних врагов русского народа по сдаче Порт-Артура, а значит и началу Первой революционной интервенции в России.

Бой у Урусана 1/14 августа 1904 года

Бой у Урусана 1/14 августа 1904 года был равный чисто военной победе. Наградой за него контр-адмиралу Иессену стали орден Св. Георгия 4-й степени и назначение в Свиту Его Императорского Величества.

Однако в большинстве современных работ о сражении 1 августа адмиралу Иессену достаются критические оценки. Впрочем, так уж исстари повелось: не можешь быть выше − опусти возвышающегося над тобой. А сам этот бой рассматривается как очередное наше поражение. При очередном массовом героизме наших рядовых матросов и офицеров.

Между тем, сражение это, несмотря на трагические потери, служит очевидным, хотя и не понятым по сей день до конца, примером торжества русского военно-морского искусства. И превосходства его над таковым наших «удачливых» врагов. Смотрите сами.

Стратегический шедевр адмирала Скрыдлова

01 августа 1904 года Владивостокская эскадра в составе трех крейсеров первого ранга «Россия», «Рюрик» и «Громобой» под командой адмирала Карла Петровича Иессена была направлена из Владивостока в Цусимский пролив для поддержки ожидаемого прорыва Порт-Артурской эскадры адмирала Витгефта.

Уже у современников вызвало удивление, что командующий флотом адмирал Скрыдлов и в этот раз не счел нужным возглавить операцию, по своим последствиям могущих иметь стратегическое значение.

Но еще больше вопросов возникает при внимательном ознакомлении с боевым приказом, данным Скрыдловым контр-адмиралу Иессену. Вот, для наглядности:

В пункте шестом приказа адмиралу Иессену предписывалось:

К параллели Фузана [северная оконечность Цусимы] следует подойти рано утром и крейсировать на этой параллели на пути судов, идущих на север до 3-4 часов пополудни, после чего полным 15-17-узловым ходом возвращаться во Владивосток.

Этим пунктом, крейсера отправлялись в буквальном смысле в «пасть тигра» и на полный световой день. Талантливым и компетентным адмиралом Скрыдловым, отряду предписывалось буквально следующее:

− наиболее вероятное место встречи с 1-й эскадрой пройти в ночной темноте, с большой вероятностью просто пропустить ее, равно как и крейсирующего − также для встречи с нами – неприятеля; последнее и произошло;

− а на рассвете оказаться в самом опасном месте на входе в Корейский пролив, в районе, стопроцентно охраняемом превосходящими силами врага, − предоставив ему вдобавок весь световой день на добивание, наконец-то попавшейся − усилиями своего непосредственного руководства − «эскадры-невидимки».

И если хоть наполовину справедливы мнения о флотоводческих талантах адмирала Скрыдлова, то бой у Урусана с запрограммированным уничтожением Владивостокского отряда крейсеров, несомненно является его стратегическим шедевром!

Вице-Адмирал Карл Петрович Иессен

Нереализованным полностью лишь за недоучтенного флотоводческого таланта контр-адмирала Иессена и уж совсем малой флотоводческой даровитости японского вице-адмирала Камимура.

Прелюдия Цусимы: прорыв возможен!

В результате выполнения такого приказа, три русских крейсера в темноте июльской ночи, пройдя к месту боевого патрулирования, разумеется, не встретили не только Порт-Артурскую эскадру Витгефта, но и пропустили эскадру адмирала Камимура.

В 4 часа 30 минут 01 августа 1904 года наш отряд пришел к месту назначенному командующим флотом. Крейсера повернули на запад, чтобы крейсируя на параллели Фузана поджидать 1-ю эскадру и через десять минут после поворота, в сумраке рассвета увидели немного впереди и вправо от траверза, то есть на севере, силуэты шедших кораблей.

Это была эскадра броненосных крейсеров вице-адмирала Камимура.

В бортовом залпе 8-дюймовых орудий японская эскадра превышала нашу почти в 3 раза, а если учесть разницу в количестве и качестве взрывчатого вещества в снарядах, то получим 15-30-кратное превосходство.

Ловушка, тщательно подстроенная русскому отряду собственным руководством, готова была захлопнуться.

Путь на Владивосток был перекрыт. Противник был быстроходнее и несравним по мощности артогня. Предстоял бой. Обратите внимание на приводимую схему боя 1 августа.

Схема боя 1 августа 1904 года.

Составлена в штабе адмирала Иессена сразу после сражения

Удивительным образом до сих пор не замечено, что в этом бою в миниатюре воспроизведена ситуация боя 14 мая 1905 года почти за год до него.

Русской, очевидно более слабой эскадре надлежит прорваться во Владивосток, а путь с севера перекрывает более мощная и быстроходная эскадра японская.

В результате 5-часового ожесточенного артиллерийского боя наша эскадра прорвалась во Владивосток!

Прорвалась, несмотря на все усилия линейных броненосных крейсеров Камимура, ‒ вскоре усиленных отрядом бронепалубных крейсеров адмирала Уриу, известного по бою с «Варягом», ‒ потеряв при этом в бою самый старый из трех крейсеров «Рюрик», своим героическим боем, повторивший и преумноживший подвиг «Варяга».

РЮРИК в бою

Впрочем, после изучения боя 28 июля последнее нас удивить не может. Если уж русский штабной адмирал − «не флотоводец» Витгефт в легкую переиграл кандидата в японские Нельсоны, лишь − по скрытым до сих пор от нас причинам − не докончив разгром главных сил Соединенного флота, то что уж говорить о русском боевом адмирале Иессене.

И главный вывод, который можно сделать из анализа боя 1 августа 1904 года, таков.

Прорыв во Владивосток через Корейский пролив даже для более слабой русской эскадры, при том качестве снарядов и их начинки, которое стороны имели в боях 28 июля и 1 августа, возможен вполне при решительном русском руководстве.

С некоторыми возможными потерями в корабельном составе. Скорее всего, в наиболее старых кораблях, которые, тем не менее, свяжут боем значительную часть вражеских сил.

И еще один вывод:

Морские бои и сражения русско-японской войны − от сражения Порт-Артурской эскадры и боя крейсера «Варяг» 27 января 1904 года до боев 28 июля при Шантунге и в Корейском проливе 1 августа того же года, − окончательно убедили мировое общественное мнение в непреложном факте:

Современный броненосец и даже броненосный крейсер практически не могут быть потоплены артиллерийским огнем!

Тот же «Рюрик» пошел ко дну, только открыв кингстоны.

В период сражений 1904 года опасность для броненосцев представляли только мины и торпеды. Запомним это.

НЕЗАМЕЧАЕМЫЕ ПОБЕДЫ

Подводя итог рассмотренным выше боям нашего Тихоокеанского флота с Соединенным флотом империи Ниппон 27 января, 28 июля и 1 августа 1904 года^[9], мы неизбежно приходим к поразительному выводу.

Во всех этих боях класс русского военно-морского искусства, по крайней мере, не уступал японскому, а скорее превышал.

Единственный действительно крупный успех японского флота – организация и проведение диверсионной операции с непосредственным участием боевых отрядов Соединенного флота, в результате которой погиб адмирал Макаров со своим штабом. Но успех этот, согласитесь, к искусству вождения эскадр прямого отношения не имеет.

Также очевидно, что не уступал во всех этих боях русский уровень подготовки личного состава флота. Особенно русских комендоров.

А в результате – катастрофа. Почему?

Так что же выходит? Сплошные наши победы, явные или потенциальные, а в результате – катастрофа?

Да, катастрофа.

Но чтобы хотя бы через сто лет, а теперь уже 115 лет спустя выявить ее истинные причины, надо раз навсегда исключить из их числа низкий якобы уровень подготовки нашего личного состава и тактического мастерства русских флагманов.

Хотя, несомненно, были приложены титанические усилия для понижения обоих этих уровней.

Удивительно, что мнение о неподготовленных матросах и никуда не годных флагманах (своевременно погибший Макаров − исключение) возникло отнюдь не только в кабинетах и салонах Петербурга, что было бы, в общем, естественно.

Нет!

Первыми адептами этой укоренившейся по сей день точки зрения стали сами герои Порт-Артура, а потом и Цусимы.

Например, Сергей Иванович Лутонин, старший офицер героического Порт-Артурского броненосца «Полтава», в сражении 28 июля 1904 года, испытавшего на себе тот самый сосредоточенный огонь японского флота ‒ семи броненосных кораблей! ‒ который 14 мая 1905 года за 40 минут вывел из боя флагманский броненосец «Суворов» и потопил «Ослябя». С расстояния тех самых 30 – 32 кабельтовых.

Сколько крокодиловых слез пролито радеющими о русском флоте энтузиастами о судьбе «Ослябя» при Цусиме. И броня-де тонкая, и пушки слабенькие. А однотипный «Пересвет» − тоже под флагом младшего флагмана, как и «Ослябя», − отделался за весь бой 28 июля парой поврежденных орудий, небольшой пробоиной, сбитыми стеньгами, ну и еще по мелочи.

И ведь еще говорят, что шимоза при Цусиме была та же самая!

Именно показание кавторанга Лутонина о бое 28 июля и его же записки о нем, помогли с несомненностью установить, что японцами при Цусиме применялась совершенно иная взрывчатка, чем в бою у Шантунга[10].

Тем не менее, тот же капитан Лутонин, не раз и не два любивший повторить, как хорошо умела стрелять 1-я эскадра, и более того, давший яркие наглядные примеры блестящей стрельбы Порт-артурской эскадры в бою, заканчивает свои записки [в главных своих частях воспроизведенных в «Цусима – знамение…»] выводом, прямо противоречащим большинству его предыдущих слов о той же стрельбе эскадры:

«Виновником наших поражений были мы сами. Не наши корабли, не бронебойные снаряды привели нас к Цусиме – нет.

Мы не готовились к бою, мы не учились.

Торжественно мы совершали переходы из Кронштадта на Восток, грузили уголь, освежались, красились, строили какие-то ящики для фуражек, сапог, чистили медь и железо, но мы не стреляли».

Невольно хочется задать вопрос:

− Так все же умела или не умела стрелять 1-я эскадра, кавторанг Лутонин?

Разбирая эти и подобные отдающие шизофренией мнения капитанов и адмиралов русского флота, прошедших войну в Порт-Артуре, невольно начинаешь думать об эпидемии какой-то душевной болезни, охватившей лучшую часть нашего морского офицерства.

С одной стороны, говорят о том, что личный состав дал победу, но начальство помешало, и тут же − что личный состав был от сохи и воевать не умел. В лучшем случае героически умирать.

Ну в этом-то нас и наши самые заклятые друзья по сей день поддержат: героически, героически, только вымирайте поскорее!

Ведь и 1-я эскадра погибла лишь по причине той самой шизофренической нерешительности своих оставшихся − храбрых! − флагманов, а никак не по гениальности командующего Соединенным флотом.

Истина, прежде всего, в том…

Исключив столетние навязываемые нам штампы, мы сможем обнаружить истинные причины постигших наш флот, нашу армию и нашу Родину катастроф.

Истина же, прежде всего, в том, что все еще православные русский матрос и солдат и в значительной степени православный, а значит преданный Царю и Отечеству, русский офицер всегда при сколько-нибудь сравнимом вооружении и соотношении сил побеждали японскую армию и флот, как и любого иного врага, пока не вмешивалась своя родная «пятая колонна»^[11].

О силе и влиянии этой колонны можно судить по тому, что, как мы теперь с очевидностью убедились, оба «самостоятельных и ответственных» Командующих армией и флотом в русско-японскую войну – генерал Куропаткин и адмирал Скрыдлов − были ставленниками этой «пятой колонны», − не будем даже употреблять малопонятный термин «масонство», или набивший оскомину «либерализм».

Очевидный же защитник Престола-Отечества среди высшего Командования – адмирал Евгений Иванович Алексеев, был этой колонной и ее представителями дезавуирован и был вынужден оставить свой пост.

Та же участь постигла генералов Гриппенберга и Штакельберга, пытавшихся вопреки Куропаткину начать выигрывать проигрываемую тем войну.

Здесь разоблачать нечего, все ясно!

Надеюсь, читателю понятно, кто мог быть выдвинут на высшие командные должности в войну грядущую – Первую мировую, и почему Командующие фронтами, Генерал-Адъютанты Его Императорского Величества дружно предложили Своему Верховному Вождю отречься от престола в самом преддверии скорой победы.

Творцом которой был именно Верховный Главнокомандующий русскими армией и флотом ‒ Государь Император Николай Александрович.

Успехи оставшихся без его руководства наших высокодаровитых и самоуверенных военспецов ясно показывают этот упрямый факт всем, желающим видеть реальность, а не столетние мифы о ней.

На самом деле после полученного нами ответа на вопрос: «Кто вы, адмирал Скрыдлов, и генерал Куропаткин?» − можно свернуть все стратегические исследования по выяснению истинных причин непонятной победы Февральской «революции». Оставив профессиональным историкам и разведчикам уточнение конкретных фактов и персоналий.

А мы можем повторить вслед за известным регентом и запевалой:

«Здесь разоблачать нечего, все ясно!»

Конкретные способы вмешательства «пятой колонны» в общий ход войны или конкретное боевое столкновение могли быть самые разные. От очевидно изменнических действий генерала Куропаткина и адмирала Скрыдлова до малообъяснимых поступков, к примеру, адмирала Витгефта. Действия же военно-чиновного Петербурга − отдельная песня.

Вдребезги, как разбивают яшму

Одно теперь можно сказать твердо, повторив сказанное и детально обоснованное в книге «Цусима – знамение …»:

Начнись действительно война вторым Синопом адмирала Алексеева, русская Тихоокеанская эскадра − с верным руководством, в полном составе, еще не поврежденная, не испытавшая горечь поражений − вдребезги, как разбивают яшму, разнесла бы боевые отряды Соединенного флота с их прирожденными моряками, самураями-офицерами, с их однородностью, сплаванностью и английской постройкой.

И останься жив адмирал Макаров, он, скорее всего, и в худших условиях этот вывод бы подтвердил. Похоже, что адмирал Того был того же мнения.

И очень опасался, что найдется русский адмирал, хорошо понимающий истинные причины японских побед на Тихом океане, который сможет вновь подтвердить этот вывод, приведя свои броненосцы в Японское или Желтое море.

Лучше всех историков прошлых лет и лет нынешних понимал адмирал Того, что при сравнимом – как в бою 28 июля – вооружении, материальной, так сказать, части ‒ у Соединенного флота есть большие шансы проиграть большую игру русскому адмиралу, который не пожелает играть с Соединенным флотом в поддавки. Японская, и не только, разведка работала и доносила, что, по меньшей мере, один такой адмирал у русских есть.

Надо было принимать меры.

Меры эти, как мы увидим из дальнейшего изложения, приняты были.

Наши в Порт-Артуре

Почти год героически оборонялся отрезанный от родной земли, преданный Командованием Маньчжурской армии и брошенный им на произвол судьбы, Порт-Артур.

Что-то удивительное и тревожащее есть в звучании этих слов для русского уха. Название это дал китайскому порту командир английского королевского флота в память Короля Артура. Того самого.

Любопытно, что Артурова кельтская Британия была крещена монахами из Александрии и исповедовала Христианство Восточного обряда, хоть церкви тогда не были разделены. Видно оттого в артуровых легендах любимые праздники − как на Руси: Пасха и Пятидесятница-Троица, а не Рождество, как в католической Европе и в остальном мире.

Так что Порт-Артур был город-крепость как бы дважды Православный, русский. И спускать флаг категорически не хотелось.

Наши в Порт-Артуре

И как раз выручать, спасать Порт-Артур, а с ним и Империю, пошла своим крестным путем 2-я эскадра.

(Продолжение следует)

источник