Война и голод 1946-1947 гг. обнажили противоречия колхозно-совхозного устройства. Даже немногие более-менее крепкие общественные хозяйства были полностью обескровлены и не обеспечивали содержание работникам. Население было не в состоянии оплачивать постоянно растущие налоги. Послевоенная система налогообложения состояла из нескольких видов государственных и местных налогов. К государственным относились два самых крупных - сельскохозяйственный и подоходный (для рабочих), а также налог на холостяков, одиноких и малосемейных граждан, рыболовный и билетный сборы, налог на лошадей единоличных крестьянских хозяйств. К местным налогам относились: налог со строений, земельная рента, разовый сбор на колхозных рынках, сбор с владельцев транспортных средств вплоть до велосипедов, сбор с владельцев скота и местный налог со зрелищ.

Постановлением Совмина СССР от 30 марта 1948 г. и указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 и 15 июня того же года был значительно увеличен сельскохозяйственный налог: по сравнению с 1947 г. на 30%. По измененному закону вдвое возросли налоги на единоличников и бывших колхозников. В этом же 1948 году были отменены скидки по налогу для семей, имевших трех и более детей до 12 лет. Правительство совершенно не учитывало реальную платежеспособность населения. Если до указа оплата налога проходила с невероятными трудностями и стоила колхозникам и единоличникам последних натуральных и денежных средств, то после повышения большинству своевременный расчет стал не по плечу. В таких случаях шли на крайние меры - сокращали поголовье скота, площади посевов, вырубали фруктовые деревья.

В сентябре секретариат ЦК ВКП(б) принял постановление "Об усилении налоговой работы и организации поступления сельхозналога", которое давало право местным партийным комитетам применять чрезвычайные меры. Писатель Ф. Абрамов в романе "Две зимы и два лета" пишет, что в разгар заготовок в колхозах собиралось сразу несколько уполномоченных: "уполномоченный по хлебозаготовкам, уполномоченный по мясу, уполномоченный по молоку, уполномоченный по дикорастущим - и на них был план... Плюс к этому свой постоянный налоговый агент... и все эти люди с пухлыми полевыми сумками, в которых заранее было все решено и рассчитано... И каждый из них требовал, ссылаясь на райком, на директивы и постановления...".

Вместе с сельским активом уполномоченные ходили по дворам колхозников. Требовали с них выполнения обязательств на поставку государству картофеля, зерна, мяса, яиц, шерсти, кож. Нередко забирали последнее. В колхозе "Липовский" Мурашинского района Кировской области уполномоченные из г. Кирова и районное начальство изымали у колхозников насильно с милицией зерно и картофель. Открытый грабеж получил широкое распространение. Из писем колхозников в г. Москву известно, что по приказу председателей сельсоветов забирали со дворов купленное на рынке сено, уводили у стариков последнего теленка. Имели место случаи избиения тех, кто пытался защищать свое имущество. Вследствие этих действий население стало избавляться от скота: в течение 6-ти месяцев 1948 г. в личных хозяйствах колхозников было тайком забито более 2 млн. голов скота.

Хозяйства колхозников облагались сельхозналогом исходя из размеров доходности, полученной с каждой головы скота, площади посева культур, количества фруктовых деревьев и проч. Закон о сельхозналоге предоставлял правительству возможность наращивать размеры налогообложения за счет увеличения норм доходности. Ежегодно повышалась прогрессия шкалы ставок обложения доходов от ЛПХ (личных подсобных хозяйств).

Спускаемые правительством нормы доходности не учитывали урожайность посевов на приусадебных участках колхозников, сложившихся цен на сельхозпродукты, в результате фактический доход оказывался намного меньше. Например, в Новосибирской области в 1948 г. соотношение установленных норм доходности и фактического дохода от ЛПХ было далеко не в пользу последнего. Нормы доходности личных хозяйств колхозников по коровам в 8 раз превышали их фактический доход, по картофелю - в 2,3 раза. Исчисленный по этим нормам сельхозналог в 5 раз превысил налог 1947 г. и составил в сумме 642 руб.

Средняя по Центрально-Черноземным областям сумма налога, предъявляемого к уплате на одно хозяйство колхозника в 1950 г. составила 559 руб. против 217 руб. в 1947 г. - увеличение в 2,5 раза. Поступление сельхозналога к предъявленной сумме в 1946 г. равнялось 74,6%, в 1947 г. - 87%, в 1948 г. - 88,4%, в 1949 г. - 83,6%, в 1950 г. - 76,3% Эти данные свидетельствуют о том, что бесконечное повышение налогов приводило к снижению поступлений к предъявленной государством сумме. Причину несвоевременного получения денег по налогам правительство видело в неудовлетворительной организации работы финансовых органов, недостаточном внимании местных партийных и советских руководителей к выполнению финансовых планов на селе, к проведению агитации среди колхозников, поэтому отвергались все предложения о снижении норм доходности и уменьшении суммы сельхозналога.

Финалом налогового удушения являлись законы "О сельскохозяйственном налоге" и "О подоходном налоге с колхозников", принятые в 1952 г. Этими законами в очередной раз повышалась общая сумма налогов, увеличивались нормы доходности для личных хозяйств колхозников. Кроме того, к общему нормативному доходу от всех сельскохозяйственных источников личных хозяйств, устанавливалась еще единая 10%-ная надбавка на прочие доходы (от птицеводства, от выращивания молодняка скота, от сбора дикорастущих ягод, грибов и т. д.) вне зависимости от размера этих доходов. Главная отличительная особенность закона о сельскохозяйственном налоге 1952 г. состояла в том, что впервые к оплате привлекались доходы колхозников, получаемые от общественного хозяйства по трудодням в денежной и натуральной форме, чего не делалось даже в годы войны. В целом сумма сельхозналога с учетом всех повышений возросла в 1952 г. по сравнению с 1951 г. в среднем в 1,5-2 раза. Закон о сельскохозяйственном налоге 1952 г. отменил льготы для хозяйств сельских учителей, врачей, агрономов и др. сельских специалистов.

По огромному потоку жалоб, доведенных до отчаяния людей, можно судить об отношении граждан к налоговой политике в деревне. Как и в коллективизацию, люди не могли понять, в чем состоит их вина и за что такая кара. Много писем, в том числе повторных, поступало во властные структуры. Как показал анализ, из сотни рассмотренных обращений удовлетворялись одно-два, остальные отклонялись как необоснованные. Если жалобы граждан доходили в правительство, то для проверки их обязательно направляли назад в областные, краевые, республиканские организации, которые командировали на места своих представителей. Этим неписанным правилом советской бюрократии судьба каждого жалобщика предоставлялась в руки тех, против кого он осмеливался выступить. На беззащитную жертву обрушивались самые изощренные преследования.

В ЦК ВКП(б) прорывались сигналы о незаконных арестах колхозников, писавших жалобы, но особенной обеспокоенности они не вызывали. Когда рабочие совхоза "Петровское" Ухтомского района Московской области заявили своему директору о том, что за нарушение законности они намерены на него жаловаться, тот ответил: "Жалуйтесь... Судья у меня в одном кармане, прокурор - в другом, а депутат - пастухом". Рабочие неоднократно подавали жалобы на имя Сталина, в редакцию "Правды" и даже в МГБ. "Отклинулись" органы госбезопасности - передали список жалобщиков директору совхоза для принятия мер.

В конце 40-х начале 50-х годов, размер предъявляемого к оплате налога и обязательные поставки отрезали колхозникам все пути к содержанию личного хозяйства, которое являлось для подавляющего большинства единственным источником существования. Вот что писала по этому поводу в Совет по делам колхозов И.П. Рохманова из колхоза им. Дзержинского Мойловского сельсовета Хвастовичского района Калужской области: "Пятый год мы живем в мире и с каждым годом все труднее... Госналоги все больше... Если в 1949 г. я уплатила 375 руб. и сдала 40 кг мяса, то в 1950 г. - 550 руб. и 44 кг мяса. А всего скота - коза да маленький поросенок. Денег не видим, т. к. на трудодни ничего не выдают. Живем лишь на своей картошке вдвоем с дочерью, а у кого семья большая, дети пухнут с голода".

Бесконечное повышение налогов добивало колхозы и совхозы. Разрушение деревни в конце 40-х - начале 50-х годов достигало катастрофических размеров. В 1951 г. производство зерна составляло 82%, подсолнечника - 65%, льноволокна - 55%, картофеля - 77%, овощей - 69% от уровня 1940 г. Поголовье скота в колхозах уступало численности 1940 г. Государственные закупки зерна, подсолнечника, картофеля, овощей на шестом году мирного времени уступали уровню довоенного 1940 г.

Налоговый террор государства разваливал личные хозяйства сельчан. В связи с непомерно завышенными нормами доходности производился вынужденный забой скота, находящегося в личном пользовании колхозников. В Новосибирской области за период с 1 июля 1948 г. по 1 января 1949 г. поголовье свиней сократилось с 14 тыс. до 4 тыс. На начало 1951 г. без малого половина хозяйств колхозников были бескоровными.
Многие колхозы из года в год не обеспечивали общественный скот кормами, поэтому сено на трудодни не выдавали, запрещали колхозникам производить покосы для личных нужд.

Недоимки по налогам Курской области на 1 января 1947 г. составляли 34 млн. руб. 1948 г. - 31, 1949 г. - 49,9, 1950 г. - 74, 1951 г. - 123. Из общей суммы недоимок по налогам, недоимки по сельскохозяйственному налогу составляли на 1 января 1947 г. 22,7 млн. руб. 1948 г. - 17,3, 1949 г. - 32,6, 1950 г. - 47,9, 1951 г. - 92,167. Недоимки числились за хозяйствами, не имевшими средств к погашению, к которым бессмысленно было применять меры принудительного взыскания из-за отсутствия у них имущества, подлежащего описи и изъятию. Число таких хозяйств ежегодно увеличивалось. Образование крупных сумм недоимок отрицательно влияло на выполнение доходной части бюджета. Однако увлеченное налоговой эйфорией правительство не придавало особенного значения опасному симптому и продолжало наращивать нормы доходности при исчислении налогов.

Всемерно усиливались репрессии. Как сообщалось в сводке заместителя начальника управления МВД по Ленинградской области, 18 июня 1948 г. в колхозе "Ленинское знамя" Тосненского района на общем собрании был вынесен общественный приговор о выселении колхозницы Ходковой, якобы уклонявшейся от трудовой деятельности. На собрании выступил ее муж И.М. Ходков, инвалид войны 2-й группы. Он сказал, что несмотря на освобождение по состоянию здоровья, старался работать в колхозе, имел к июню 80 трудодней. Жену не пускал на работу потому, что она была занята с 3-мя детьми. Но решение не отменили. По окончании собрания Ходков подошел к представителю обкома партии и сказал: "Теперь все разбито. Забирайте моих детей. Я больше жить не буду, петлю на шею надену и все". Представитель обкома ответил ему: "Вы успокойтесь, ничего особенного не будет". В целях предупреждения возможного самоубийства, через несколько минут на квартиру к Ходкову были направлены два сотрудника райотдела МВД, которые дома его не застали и через 20 мин. обнаружили Ходкова повесившимся на дереве в лесу, прилегавшем к поселку.

Источник:
Доктор исторических наук Зима Вениамин Федорович, диссертация "Голод в СССР 1946-1947 годов: происхождение и последствия"

Найдено здесь: https://vk.com/anti_soviet_coalition2_0?w=wall-131617902_174537