К СТОЛЕТИЮ УБИЙСТВА АДМИРАЛА А.В.КОЛЧАКА
Тем временем между вчерашними союзниками (Политцентром и большевиками) развертывалась борьба за власть над городом и губернией.
Из «Иркутской летописи»: «20 января. В Иркутске начала работу Чрезвычайная следственная комиссия по делу бывшего Верховного Правителя А.В. Колчака. Комиссия в составе К.А. Попова, В.П. Денике, Г.Г. Лукьянчикова, Н.А. Алексеевского работала до 6 февраля.[…]
Сиббюро ЦК РКП(б), Иркутский губком РКП(б), Центральный штаб рабоче-крестьянских дружин и бюро Сибирской группы левых эсеров образовали Иркутский военно-революционный комитет (ВРК) в составе А.А. Ширямова, И.В. Сурнова, Д.К. Чудинова и А.Л. Сноскарева (большевики) и В.И. Литвинова (левый эсер). […]
Состоялось совещание представителей Иркутского губкома РКП(б) и Политцентра, на котором обсуждались вопросы о передаче власти Иркутскому ВРК, о судьбе золотого запаса России и Верховного Правителя адмирала А.В. Колчака. […]
21 января. Иркутский ВРК официально объявил о переходе к нему всей полноты власти в губернии и городе Иркутске. […]
22 января. Подписан акт о передаче всей полноты власти от Политцентра к Военно-революционному комитету […]
Заседание большевицкого Иркутского ревкома, возглавившего декабрьское восстание в Иркутске против Колчака. Крайний справа – заместитель председателя ревкома В.Л. Букатый: за ним – председатель А.А. Ширямов. Второй слева – председатель Иркутской ЧК С.Г. Чудновский. Начало 1920 г.
23 января. На имя председателя ВРК А.А. Ширямова получена телеграмма:
“Реввоенсовет 5-й Армии приказал адмирала Колчака содержать под арестом, с принятием исключительных мер стратегии и сохранении его жизни и передачи его командованию регулярных советских красных войск, применив расстрел лишь в случае невозможности удержать Колчака в своих руках для передачи советской власти Российской республики. Станция Юрты, 23 января 1920 г. Начдив 30-й Лапин, военком Невельсон, зам. Начдива Голубых”».
Последний документ маркирует появление в деле захваченного Верховного Правителя главного игрока. Находился он далеко – в плененном большевиками Московском Кремле, но щупальца у красного спрута, как видим, были уже длинные и цепкие…
Решение Москвы о безсудной ликвидации адмирала А.В. Колчака обезпечивал еще один, так и не реализованный (в связи с быстро менявшимися обстоятельствами), план, связанный с председателем Сибревкома и членом РВС 5-й армии И.Н. Смирновым (подробно о нем далее) и А.М. Краснощековым, с января 1920 г. возглавлявшим Иркутский губком партии.
А.М. Краснощеков. Снимок 1920-х гг.
Александр Михайлович Краснощеков (1880–1937), в действительности Абрам Моисеевич Краснощек (Тобинсон) уроженец Чернобыля Киевской губернии, родился в семье портного. В социал-демократическом движении участвовал с 1896 г.; был близок с Моисеем Урицким. После ареста в 1898 г. был в ссылке, где сошелся с Троцким. Бежал в Германию (1902), а потом в США (1903), вступив Американскую социалистическую рабочую партию. Работал в Нью-Йорке портным, сотрудничал с выходившей на идише прессой. Окончив экстерном факультет экономики и права Чикагского университета (1915), работал адвокатом; основал Рабочий университет, возобновив давние отношения с Троцким. После февральского переворота 1917 г. вернулся в Россию. В 1919 г. вел подпольную работу в Сибири. Председатель (с янв.1920) Иркутского губкома РКП(б), с марта 1920 г. – член Дальбюро РКП(б); с апреля 1920 г. по сентябрь 1921 г. – председатель правительства, Совета министров и министр иностранных дел ДВР. Отозван в Москву из-за подозрений в сепаратистских устремлениях. С 1921 г. заместитель наркома финансов РСФСР, с 1922 г. – председатель правления Промбанка СССР, член президиума ВСНХ СССР.
В сентябре 1923 г. был арестован по обвинению в служебных злоупотреблениях. По словам наркома РКИ В.В. Куйбышева, были установлены «безспорные факты присвоения Краснощёковым государственных средств, устройства на эти средства безобразных кутежей, использования хозяйственных сумм банка в целях обогащения своих родственников и т.д.». К 1922 г. относится роман Краснощекова с небезызвестной Лилей Брик, после ареста любовника даже взявшей его дочь Луэллу на воспитание (американская жена Краснощекова осталась в 1917 г. в США). Луэлла была впоследствии замужем за советским писателем-фантастом Ильей Иосифовичем Варшавским (1908–1974).
8 марта 1924 г. А.М. Краснощекова приговорили к шести годам одиночного заключения, которое отбывал в Лефортовской тюрьме, но пробыл там недолго: сначала его перевели в тюремную больницу, а в январе 1925 г. освободили по амнистии. Впоследствии он занимал несколько незначительных должностей, но летом 1937 г. был вновь арестован и 25 ноября Военной коллегией Верхов¬ного суда СССР был приговорен к расстрелу. В 1956 г. Краснощекова реабилитировали.
Это был ситуативно возникший проект – создать с формально небольшевицким Политцентром псевдогосударственное объединение, ширму-обманку, с одной стороны позволяющую вести переговоры с военным противником, а с другой – переложить ответственность за безсудную расправу с Верховным Правителем на некоммунистические политические круги.
Именно этот проект предлагал и продвигал председатель Иркутского губкома РКП(б) А.М. Краснощеков, специально для этого приезжавший в Томск для переговоров с председателем Сиббюро ЦК РКП(б) и Сибревкома И.Н. Смирновым. План заключался в создании совместно с эсеровско-меньшевицким Политцентром в Забайкалье (от Читы или Верхнеудинска) и на Дальнем Востоке буферной республики, стоявшей «на демократических началах». Это образование должно было выступить посредником в переговорах с представителями Антанты, предметом которых должен был стать вывод всех иностранных войск с территории России. Политической жизни искусственному «государству» отпускалось не более месяца.
https://cyberleninka.ru/article/n/a-m-krasnoschekov-predsedatel-dalsovnarkoma-i-pravitelstva-dvr
20 января И.Н. Смирнов телеграфировал в Москву о плане, получив от Ленина разрешение на «игру в буфер». Однако уже на следующий день власть в Иркутске перешла от Политцентра к большевикам, а перед этим прошли вполне успешно завершившиеся для красных переговоры с генералом Жаненом и чехо-словаками, приведшими одновременно и к купированию угрозы со стороны белых: каппелевцев и семеновцев.
Хитроумный план этот, однако, не пропал даром: вскоре его использовали при создании Дальневосточной республики, просуществовавшей сравнительно продолжительное время (с 6 апреля 1920 г. по 15 ноября 1922 г.), исполнявшей роль буфера между РСФСР и Японской Империей.
Ленин знал, кто был автором плана, высоко ценя Краснощекова как «очень энергичного, умного и ценного работника». Говоря о руководстве им правительством ДВР, Ленин подчеркивал его роль: «едва ли не он же всё и организовывал».https://web.archive.org/web/20120705041048/http://vilenin.eu/t54/p218
Именно заступничество Ленина и Троцкого помогало А.М. Краснощекову долгое время держаться на плаву. Это же стало потом и причиной его падения.
Итак, не в Иркутске и уж тем более не Политцентром решалась участь адмирала А.В. Колчака. Судьба его, впрочем, как и многих других в то время (да и после) решалась в Москве – красным вождем.
Некоторое время назад историками были опубликованы ряд документов, свидетельствующих об этом.
Член Реввоенсовета 5-й армии Грюнштейн доносил 24 января 1920 г. из Томска предсовнаркома Ленину и предреввоенсовета Троцкому: «…Колчак и Пепеляев со штабом несколько дней тому назад приняты от чехов и находятся в Иркутской тюрьме».
Реввоенсовет 5-й армии 1919-1920 гг. Сидят (слева направо): члены РВС К.И. Грюнштейн и И.Н. Смирнов, командарм М.Н. Тухачевский и член РВС Гончаров. Стоят: начполитотдела Файдыш, управделами Гинзбург, комиссар штаба армии А. Розанов и секретарь Шумкин. Из книги «Борьба за Урал и Сибирь» (М. 1926).
Карл Иванович Грюнштейн (1886–1936) – сын немца-колониста и латышки; начинал как латышский боевик, затем большевик; в годы гражданской войны занимал ряд военно-политических и командных должностей; после ее окончания занимался военным снабжением, начальник школы ВВС. Троцкист, руководил подпольной типографией. Расстрелян по обвинению в контрреволюционной террористической деятельности. В 1959 г. реабилитирован.
Через два дня, 26 января, но уже из Красноярска, председателем Сибревкома И.Н. Смирновым, членом РВС той же 5-й армии и тем же адресатам (Ленину и Троцкому) была оправлена шифротелеграмма: «Военная, вне очереди. Сообщаю, что:
Первое – [в] Иркутске власть безболезненно перешла [к] комитету коммунистов […].
Пятое – […] Сегодня ночью дал по радио приказ Иркутскому штабу коммунистов (с курьером подтвердил его), чтобы Колчака, в случае опасности, вывезли на север от Иркутска. Если не удастся спасти его от чехов, то расстрелять в тюрьме».
Иван Никитич Смирнов (1881–1936) – член РСДРП с 1899 г.; революционер-нелегал; не раз арестовывался, сидел в тюрьме, был в ссылках. В годы гражданской войны входил в РВС Советской республики, руководил большевицким подпольем Урала и Сибири; неофициально именовался «сибирским Лениным». В 1920 г. член ЦК РКП (б). Поддерживая линию Троцкого, за что в конце концов и был расстрелян.
Именно на эти донесения, как полагают, и последовала реакция Ленина.
Это была собственноручно написанная им записка, адресованная заместителю председателя Реввоенсовета РСФСР Э.М. Склянскому, с подробнейшей инструкцией образа действий:
«Пошлите Смирнову (РВС-5) шифровку:
Не распространяйте никаких вестей о Колчаке, не печатайте ровно ничего, а после занятия нами Иркутска пришлите строго официальную телеграмму с разъяснением, что местные власти до нашего прихода поступали так и так под влиянием угрозы Каппеля и опасности белогвардейских заговоров в Иркутске.
ЛЕНИН.
Подпись тоже шифром.
Беретесь ли сделать архи-надежно?...»
Особый отдел 5-й армии. Третий справа Ярослав Гашек. Ноябрь 1920 г.
Написана записка была в Москве, как считается ныне в конце января 1920 г., а впервые опубликована в вышедшем в 1971 г. в Гааге и Париже очередном томе сборника «Бумаги Троцкого» («The Trotsky Papers. 1917–1922». Edited and annotated by Jan M. Meijer. Vol. 2. The Hague. Paris. Mouton. 1971. Р. 30, 32).
Там же было обозначено и ее происхождение: «Из архива тов. Склянского».
Эфраим Маркович Склянский (1892–1925) личность примечательная. Этот уроженец черты оседлости был одним из ближайших сотрудников Троцкого; его заместителем на посту председателя РВС. Неудивительно, что именно он стал впоследствии одной из первых жертв борьбы за власть между его шефом и Сталиным.
Тронуть его напрямую, однако, не решились; удалили из страны, направив в США председателем «Амторга» – организации, созданный для прикрытия работы чекистов.
Вскоре его тело выловили в озере Лонглейк в штате Нью-Йорк. Утонул он вместе со своим предшественником и единоплеменником, старым бундовцем Исаем Хургиным во время катания в моторной лодке.
Эфраим Склянский.
Публикация 1971 г. была основана на богатом архиве Троцкого, вывезенном им в феврале 1929 г. из СССР при содействии Бухарина. В 1936 г. часть бумаг была Троцким продана парижскому филиалу Амстердамского института социальной истории, оставшиеся же в 1940-м были приобретены американским Гарвардским университетом. Некоторые из них, включая и интересующий нас документ, и были опубликованы в англо-русском двухтомнике 1964-1971 гг.
В годы перестройки был обнаружен и сам оригинал ленинской записки (Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории. Ф. 2. Оп. 1. Д. 24362. Л. 1).
Сам документ и обстоятельства его появления обследовал историк И.Ф. Плотников (1925–2011), изложивший в 1995 г. свои выводы в статье в журнале «Родина», а три года спустя в книге:
https://www.livejournal.com/go.bml?journal=yroslav1985&itemid=6706&dir=prev
http://militera.lib.ru/bio/plotnikov/14.html
При этом исследователем была установлена идентичность текста оригинала и публикации 1971 г., а также определен его статус: называть его «телеграммой» вряд ли уместно; скорее это «записка… с текстом для телеграммы и рядом вопросов», которые, полагал Плотников, принадлежат Троцкому.
После них следует еще ряд пометок – дата, подтверждение аутентичности документа и его местонахождение: «Январь 1920 г. Верно. (Из архива тов. Склянского)». Если следовать логике историка, то и эти последние надписи тоже, скорее всего, сделаны Троцким, а значит, дают некоторые основания для раздумий.
Но тут И.Ф. Плотников переключает наше внимание на датировку записки в издании 1971 г., называя при этом и лицо, ответственное, по его мнению, за это искажение – специалиста по Троцкому Ю.Г. Фельштинского, намекая, тем самым, на попытку снять с Ленина ответственность за безсудную расправу над адмиралом А.В. Колчаком.
«Текст, – пишет И.Ф. Плотников, – датирован “январем 1920 г.”. Фельштинский фактически проигнорировал это обстоятельство и, отталкиваясь от содержания, датировал документ самостоятельно, причем довольно условно – “после 7/II-1920 г.” (то есть после расстрела Колчака)».
Сам Ю.Г. Фельштинский тут же заявил о своей непричастности к этой ошибочной датировке («после 7.02.20 г.»), указав на то, что в действительности она принадлежала первому публикатору двухтомника Я.М. Мейеру, действительно почему-то считавшему, что документ был написан после убийства Адмирала (Ю. Фельштинский «Ленин и расстрел Колчака» // «Родина». М. 1998. № 4. С.79. Статья републикована в кн: «Допрос А.В. Колчака». 2-е изд., доп. Отв. за выпуск В.Д. Доценко и Л.Г. Колотило. Л. «Политекс». 1991).
Сам же И.Ф. Плотников уверенно датировал записку «январем» и даже «очевидно» концом двадцатых чисел этого месяца.
Однако есть одна, пока что неразрешимая, на наш взгляд, проблема, которую обозначил в своей книге сам историк – запись в ленинской «Биохронике» под 5 (!) января 1920 г.: «Ленин дает указание зампредседателю Реввоенсовета Республики Э.М. Склянскому послать шифром телеграмму с директивами члену Реввоенсовета 5-й армии Восточного фронта И.Н. Смирнову. Запрашивает о положении дел на Кавказском фронте и в Крыму, о местонахождении М. Н. Тухачевского» («Владимiр Ильич Ленин. Биографическая хроника». Т 8. М. Издательство политической литературы. 1977. С. 194).
«Отнесение… составления документа к 5 января, – комментирует приведенный отрывок И.Ф. Плотников, – вне всякого сомнения, – ошибка. […] В начале января Колчак еще находился в пути, не был ни арестован, ни доставлен в Иркутск. В это время в Иркутске только что пришел к власти эсеро-меньшевистский политический центр. До захвата его коммунистами оставались недели».
Приводит при этом историк и другие, внешне весьма убедительные, доказательства ошибочности датировки (хронологическую неувязку с формировании Кавказского фронта, неведение относительно местонахождения Тухачевского), забывая при этом, что ведь сам же он и писал, что все эти приписки к документу принадлежали не Ленину, а Троцкому.
Одновременно Плотников (и в этом мы должны отдать ему должное) все-таки заметил: «Мы можем лишь гадать, почему составители биохроники датировали документ 5 января».
При всём кажущемся – при такой датировке – несоответствии содержания документа событиям того времени (Верховный Правитель действительно был арестован только 15 января), я бы не стал с порога отвергать эту версию как ошибочную или абсурдную.
Во-первых, составители «Биохроники» не были обычным коллективом историков; работали они скрупулезно, по многу раз перепроверяя все факты; возможность ошибки, там где по политическим мотивам не требовалась фальсификация, была минимальна.
Во-вторых, из приведенного текста «Биохроники» хорошо видно, что ее составители содержание документа отлично знали (хотя по вполне понятным причинам сама записка и не могла быть тогда обнародовано), а это дает нам, в свою очередь, возможность глубже проникнуть в ленинский замысел, пусть и не расставляя пока что всех точек над i. Часто мы недооцениваем циничную ленинскую мысль, для которой были абсолютно чужды большинство преград, как политического, так и морального свойства.
Итак при всем официально трепетном отношении к ленинскому наследию текст этот у нас не был опубликован до перестройки. И не случайно, конечно. Ведь он как нельзя лучше фиксирует трусливую, лживую, мстительную сущность Ленина, вопреки официально наброшенного на него флёра, на деле – безпринципного политического интригана.
Наконец, ликвидация Верховного Правителя была давней мечтой Ильича. Согласно найденным историком С.В. Дроковым в Архиве внешней политики России документам, еще в июле 1919 г. Совнарком, председателем которого был Ленин, объявил по радио о премии в семь миллионов долларов тому, кто убьет адмирала А.В. Колчака.
https://iknigi.net/avtor-sergey-drokov/42467-admiral-kolchak-i-sud-istorii-sergey-drokov.html
Одним из первых у нас ценнейший ленинский документ обнародовал выходивший в Краснодаре журнал патриотического направления («Кубань». Приложение. Вып. 1. 1991. С. 38).
После знакомства с ним для меня стало ясно: вот оно доказательство упорно отрицающегося участия Центральной власти в Екатеринбургском злодеянии. (События последних лет показывают, что это тотальное отрицание – фирменный почерк, лишний раз указывающий на перманентную, никем пока что не отмененную, корпоративную ответственность за совершенное.)
«Ленинский почерк в цареубийстве, – писал я в комментариях к одной из вышедших тогда книг, – становится очевиден, особенно если сравнить Екатеринбургское злодеяние с указаниями Ленина по поводу адмирала Колчака…» (Игумен Серафим (Кузнецов) «Православный Царь-Мученик». Сост. С.В. Фомин. М. «Паломник». 1997. С. 642-643).
Просматривающееся за всеми этими приведенными нами документами присутствие Троцкого не может, конечно, не обратить на себя внимание: авторы и адресаты всех этих телеграмм и записок были именно его людьми, через которых «демон Революции» и осуществлял контроль за ситуацией.
Не сомневаемся, что такой же была и его роль в цареубийстве, от которого он, как человек умный и изворотливый, всячески пытался потом дистанцироваться.
«Троцкий на могиле контрреволюции». Плакат Виктора Дени 1922 г.
Вернемся, однако, к Ленину. Его фирменный стиль виден не только в убийстве Царской Семьи и адмирала А.В. Колчака. Совершенно явен он и в деле захваченного год спустя барона Романа Федоровича фон Унгерн-Штернберга. (Согласитесь: интересная – и, главное, не случайная! – цепочка выстраивается!)
В связи с пленением генерала 26 августа 1921 г. Ленин передал по телефону личное указание: «Советую обратить на это дело побольше внимания, добиться проверки солидности обвинения, и в случае если доказанность полнейшая, в чём, по-видимому, нельзя сомневаться, то устроить публичный суд, провести его с максимальной скоростью и расстрелять» (В.И. Ленин «Полное собрание сочинение». 5-е изд. Т. 44. М. 1967. С. 109).
Что это, если не смертный приговор, изрекаемый вождем, «следствие» и «суд» которому нужны были разве что для оправдания всех этих иезуитских методов впоследствии, в исторической перспективе, хорошо вышколенными продажными писаками?
Плакат Виктора Дени 1920 г.
Попытаемся сформулировать некоторые признаки, являющиеся общими для всех этих акций ликвидации:
1) Дистанцирование Центральной власти от преступления с перекладыванием ответственности за него на других, главным образом на местные органы.
2) Придание видимости максимальной законности заранее предопределенному смертному приговору с непременной апелляцией к «чрезвычайным обстоятельствам», связанным с преувеличенными, во многом даже надуманными, угрозами освобождения захваченных узников, «оправдывающими» скорую и безсудную расправу.
3) Формирование официального списка подставной команды ликвидаторов для выведения из-под ответственности истинных убийц, а также сокрытия характера самого преступления.
4) Непроницаемое молчание об обстоятельствах и особенностях самого убийства.
5) Присутствие во время самого акта «врача особого назначения» – свидетеля убийства и консультанта.
6) Являвшееся неотъемлемой частью акта ликвидации изощренное мучительство жертв, носившее отнюдь не утилитарный (для получения, к примеру, какой-либо скрываемой информации), а какой-то прямо-таки иррациональный садистский характер – обстоятельство, указывающее на специфический состав экзекуторов и его руководителей, потому и тщательно скрываемых. (Напомним здесь – в параллель – обстоятельства казни генерала П.Н. Краснова, атамана Г.М. Семенова и других, уже много лет спустя, в Москве в 1946-1947 гг.)
7) Публикация в наиболее подходящий момент в советской печати выверенной и тщательно дозированной информации об убийстве, всесторонне обосновывающей официальную версию и ничем не противоречащей ей.
8) Появление после смены политических декораций (с началом перестройки) информации из внешне нейтральных источников о якобы сохранившихся захоронениях жертв, одной из основных целей которой является формирование в обществе «нужных» представлений о характере и обстоятельстве убийства.
В деле о цареубийстве все эти моменты давно выявлены и хорошо известны. Весьма важным представляется нам исследовать присутствие их и в случае с адмиралом А.В. Колчаком.
Кроме установления общего шаблона, по которому действовала Центральная советская власть, это второе преступление – благодаря наличию некоторых дополнительных подробностей – поможет прояснить ряд аспектов цареубийства, предполагавшихся, исходя из логики событий, но оставшихся недостаточно проясненными или неполно задокументированными.
А потому присмотримся ко всему, что происходило в Иркутске в январе-феврале 1920 года...
Продолжение следует.
источник |
