Русские колонии на Аляске, территории с суровым климатом, страдали от нехватки продовольствия. Чтобы улучшить ситуацию, в 1808-1812 годах были организованы экспедиции в Калифорнию для поиска земель, на которых можно будет организовать сельскохозяйственную колонию. Наконец, весной 1812 года подходящее место было найдено. 30 августа (11 сентября) 25 русских колонистов и 90 алеутов основали укреплённое поселение, названное Россом.

В то время Калифорнией владели испанцы, но территории практически не были ими колонизированы, так как время былого могущества Испании уже подошло к концу. Так, Сан-Франциско, находившийся в 80 км южнее русской колонии, был всего лишь небольшой католической миссией. Реальными хозяевами территории, на которой поселились русские, были индейцы. У них-то и были куплены земли.

Таким образом, форт Росс стал самым южным русским поселением в Северной Америке. В окрестностях стали появляться русские названия: река Славянка (совр. Russian river), залив Румянцева (совр. залив Бодега). За всё время существования крепость ни разу не подверглась нападению: испанцев, а с 1821 года мексиканцев поблизости практически не было, а с индейцами поддерживались более-менее мирные отношения.

Появление русских в Калифорнии

Проникновение русских в Калифорнию началось с промысловых экспедиций. В водах Калифорнии в изобилии водилась морская выдра (калан, «морской бобр»). Причем побережье к северу от Калифорнии в силу географических условий было бедно каланом, что превращало Калифорнию в далекий южный оазис, новое «эльдорадо» для торговцев драгоценным мехом.

Начало торговле мехами здесь положили испанцы, но уже в начале 1790-х годов эта монополизированная колониальными властями торговля пришла в упадок. Шкуры каланов контрабандно стали скупать англичане, затем и американцы. Противодействие испанских властей и малый объем добычи местными жителями подтолкнули одного из американских капитанов, Джозефа О'Кейна, к идее самостоятельного промысла силами аборигенов, предоставляемых Русско-американской компанией, но транспортируемых на американском корабле. Добычу предполагалось делить поровну. В октябре 1803 г. на Кадьяке О'Кейн заключил с А. А. Барановым такой контракт. О'Кейну предоставлялись байдарки с «алеутами» (обычно под этим названием фигурировали кадьякцы) под началом русских Афанасия Швецова и Тимофея Тараканова.

Направленному с экспедицией служителю Швецову Баранов предписал изучать все «страны», где они будут действовать замечать все страны, собирая сведения не только о месте обитания каланов, но о жителях Калифорнии, продукции этой области, торговле американцев с калифорнийскими испанцами и туземцами. Таким образом, очевидно, что Баранова интересовал не только промысел. Это была не только промысловая, но и разведывательная миссия, связанная с планами экспансии РАК в южном направлении.

Одной из главных причин интереса РАК к южным областям была проблема продовольственного снабжения. Рассеянное поселение туземцев, обеспечивавшее относительно равномерную нагрузку на природные ресурсы, было нарушено после прихода русских. Концентрация промышленников и туземцев в местах постоянных русских поселений приводила к оскудению в окрестностях природных ресурсов. Охота и рыболовство не могло прокормить колонии. Это зачастую вызывало голод и обостряло и без того трудноразрешимую проблему продовольственного снабжения российских колоний в Америке. «Золото нам здесь не так нужно, как провизия», — писал Баранов хозяевам своей компании.

Использование же для экспедиций на юг иностранных судов было связано с нехваткой у РАК собственных кораблей и людей, а также стремлением уменьшить риск дальних походов в малоизвестный регион. Под прикрытием «бостонцев» (американцев) можно было избежать прямого конфликта с испанцами, так как формально эти земли принадлежали Испании. Одновременно Баранов ограничивал промысловую экспансию «бостонцев, выводя их за пределы Русской Америки. Контрактная система позволяла временно заменить конкуренцию на взаимовыгодную кооперацию. Также благодаря контрабандному посредничеству «бостонцев» во время совместных экспедиций, обеспечивался канал снабжения русских колоний продовольствием из Калифорнии. Американский капитан О'Кейн обещал Баранову, «ежели где случится пристать ему в таких местах, где будут припасы (фактически в Калифорнии), то позволит прикащику покупать их в пользу компании, в них не участвуя». В результате было привезено несколько бочек муки, жизненно важной для русских колоний. Таким образом, Швецов первым вступил в контакты с калифорнийскими испанцами, положив начало русско-калифорнийским торговым связям, а первая совместная экспедиция показала важность подобных предприятий для снабжения Русской Аляски.

Покинув Кадьяк 26 октября 1804 г., О'Кейн на корабле «О'Кейн» с байдарками и алеутами на борту под началом Швецова и Тараканова прибыл в район Сан-Диего 4 декабря 1803 г., а затем проследовал далее на юг до залива Сан-Кинтин в Нижней Калифорнии. Там он в соответствии с обычной практикой американских капитанов, притворился нуждающимся в помощи, получил разрешение остаться на несколько дней. Фактически же американский корабль пробыл в заливе Сан-Кинтин 4 месяца и, несмотря на бессильные протесты испанцев, успешно занимался промыслом калана. Таким образом, Швецов и Тараканов стали первыми русскими, побывавшими в Калифорнии, хотя и на борту иностранного судна.

Миссия Резанова

Первым русским кораблем, достигшим в июне 1806 г. калифорнийских берегов, стала «Юнона» с Н. .П. Резановым, впервые установившим дипломатические контакты с испанскими властями.

Все предпосылки для совершения кругосветного путешествия русским кораблем имелись ещё в XVIII в. Однако ни один из проектов не был осуществлен. Этому способствовало то обстоятельство, что после смерти царя Петра I начался период дворцовых переворотов, и новые властители больше занимались личным делами, в это время флот пришел в упадок, и его удалось преодолеть лишь в царствование Екатерины II. Именно при Екатерине II идея посылки экспедиции из Кронштадта к северо-западным берегам Америки получила одобрение. 22 декабря 1786 г. последовали указы Екатерины II Коллегии иностранных дел, Адмиралтейств-коллегий, а также иркутскому губернатору И.В. Якоби, которые призваны были обеспечить охрану открытых Россией земель и островов на Тихоокеанском севере. Соответственно Адмиралтейств-коллегия назначила командиром кругосветного плавания капитана I ранга Г. И. Муловского и выделила в его распоряжение четыре корабля, а также транспортное судно, нагруженное пушками, такелажем и другими вещами необходимыми для оборудования портов. Экспедиция Муловского должна была обогнуть мыс Доброй Надежды, пройти через Зондский пролив и вдоль Японии, достигнуть Камчатки, а затем и берегов Америки вплоть до Нутки. Цель плавания состояла в первую очередь в том, чтобы сохранить «право на земли, российскими мореплавателями открытые на Восточном море, утвердить и защитить торги по морю, между Камчаткою и западными американскими берегами лежащими». На вновь открытых землях, «которые еще никакой европейской державе не покорены», Муловский уполномочивался «торжественно поднять Российский флаг по всей урядности». Таким образом, при Екатерине Великой важность земель на Тихом океане прекрасно осознавали.

К осени 1787 г. подготовка экспедиции была полностью завершена, но осуществить ее из-за осложнившейся международной обстановки не удалось (война с Турцией). В дальнейшем проект кругосветной экспедиции стал продвигать И. Ф. Крузенштерн. Крузенштерн служил под командованием Г. И. Муловского и был хорошо осведомлен о подготовке кругосветной экспедиции 1787 г. В дальнейшем он получил большой опыт дальних плаваний на британских кораблях у берегов Северной Америки, ходил в Южную Америку и Ост-Индию. Неудивительно поэтому, что именно Крузенштерн активно выступал с записками об организации кругосветных экспедиций из Кронштадта к берегам Камчатки и Северной Америки. Учитывая, что Охотск, Камчатка и Русская Америка терпели большой недостаток в самых необходимых товарах и припасах, Крузенштерн вместо долгой и дорогой доставки необходимых грузов по суше предлагал отправлять их из Кронштадта морским путем. В свою очередь, используя свои порты на Дальнем Востоке и в Северной Америке, русские могли бы занять важное место в торговле с Китаем и Японией, в частности поставлять в Кантон пушные товары. Как и его предшественники, Крузенштерн считал, что одно морское путешествие на Камчатку принесет морякам больше пользы, чем «десятилетнее крейсерство в Балтийском море», и предвидел значительные выгоды от доставки товаров на Дальний Восток морским путем и от открытия торговли с Восточной Индией и Китаем.

Понятно, что идея посылки морской экспедиции из Кронштадта в русские колонии в Америке получила поддержку и в Российско-американской компании. Регулярное сообщение с Балтикой позволяло решить массу задач: снабжение продовольствием, одеждой, оружием, морскими припасами и т. д. (путь через бездорожную и малонаселенную Сибирь, Охотск и Камчатку был труден и сложен, требовал колоссальных затрат); развитие торговли с соседними странами; развитие производительной, кораблестроительной базы на Камчатке и Аляске; укрепление безопасности восточных владений Российской империи и т. д.

Торговля с Китаем, Японией и другими азиатскими странами интересовала в то время не только руководство РАК, но и правительство. Активным пропагандистом этой идеи стал новый министр коммерции Н. П. Румянцев, ставший в дальнейшем (с сентября 1807 г.) и руководителем ведомства иностранных дел. Значительные выгоды Румянцев видел от открытия торга с Японией «не только для американских селений, но и для всего северного края Сибири» и предлагал использовать кругосветную экспедицию для отправки к японскому двору посольства. Посольство должен был возглавить Николай Петрович Резанов, предусматривалось, что посланник после окончания японской миссии должен был обозреть русские владения в Америке.

26 июля 1803 г. «Надежда» и «Нева» покинули Кронштадт. Через Копенгаген, Фальмут, Тенериф к берегам Бразилии, а затем вокруг мыса Горн экспедиция достигла Маркизских и к июню 1804 г. — Гавайских островов. Здесь корабли разделились: «Надежда» отправилась к Петропавловску-на-Камчатке, а «Нева» пошла на остров Кадьяк, куда прибыла 13 июля. В это время А. А. Баранов уже отправился к Ситхе для восстановления своей власти на острове, основания новой крепости и наказания тлинкитов за уничтожение русского поселения. Поэтому «Нева» в августе отправилась ему на помощь. Попытки мирного разрешения конфликта окончились неудачно, и 1 октября А.А. Баранов при поддержке отряда моряков во главе с лейтенантом П. П. Арбузовым предпринял штурм неприятельской крепости. Вскоре тлинкиты бежали. Командир «Невы» капитан Лисянский оказался едва ли не первым, кто оценил все выгоды месторасположения новой крепости, основанной на неприступной горе на берегу обширного залива. По мнению Лисянского, Ново-Архангельск «должен быть главным портом Российско-Американской компании по тому, что оный, исключая все вышеупомянутые выгоды, находится в средоточии самых важных промыслов...».

Николай Петрович Резанов

Резанов, видимо из-за конфликта с Крузенштерном, не смог отправиться для изучения русских владений в Америке на «Надежде». В Петропавловской гавани в это время оказался бриг РАК «Мария», что позволило Резанову отправиться в Америку. Крузенштерн же пошёл к острову Сахалин «для исследования и описания берегов его». 14 июня 1805 г. судно «Мария» покинуло Петропавловскую гавань. Резанов добрался до Капитанской гавани на Уналашке, затем он посетил остров Кадьяк и Ново-Архангельск на острове Баранова (Ситха) и внимательно ознакомился с положением дел.

В Русской Америке Резанов отметился рядом разумных распоряжений. Находясь на Кадьяке, он поручил отцу Гедеону вместе со служащими компании составить перепись населения колоний, включая коренных жителей Америки, позаботиться об обучении малолетних грамоте. Деятельность Резанова и Гедеона по распространению в колониях просвещения была весьма активной. Учитывая острую потребность Русской Америки в военных судах, Резанов распорядился о постройке в Ново-Архангельске 16-пушечого брига, грузоподъемностью до 200 т во главе с лейтенантом Н. А. Хвостовым и тендера под командованием мичмана Г. И. Давыдова. Резанов приказал начать обустройство верфи, «чтоб ежегодно с эленгов по два судна спущать было можно».

Однако самой острой проблемой оказалось снабжение Русской Америки продовольствием. Осенью 1805 г. колонии оказались перед угрозой настоящего голода. Для решения этой проблемы Резанов заключил контракт с американским торговцем Джоном Д'Вулфом о приобретении судна «Юнона» с вооружением и грузом за 68 тыс. испанских пиастров. Так, сообщая императору Александру I о своем пребывании на Ситхе, Резанов писал, что «нашел здесь до 200 россиян и более 300 кадьякских американцев без всякой пищи и запасов... Предваряя бедствие, решился у бостонцев купить трехмачтовое судно со всем грузом его и некоторыми остатками жизненных припасов, которые... при умеренной нашей пищи до весны всех облегчили.., а как впереди та же к голодной смерти перспектива, то должен я идти в Калифорнию и просить у Гишпанского правительства в покупке жизненных припасов помощи».

25 февраля 1806 г. на корабле «Юнона» под командованием лейтенанта Н. А. Хвостова Резанов отправился из Ново-Архангельска в Калифорнию «на риск с тем, чтоб или — спасти Области, или — погибнуть» и через месяц достиг залива Сан-Франциско. Назвавшись «главным начальником» русских колоний в Америке, Резанов вступил в переговоры с местными властями. Для встречи с ним в апреле в Сан-Франциско приехал губернатор Верхней Калифорнии Хосе Арильяга. «Я искренне скажу Вам, — заявил Н. П. Резанов губернатору, — что нужен нам хлеб, который получать можем мы из Кантона, но как Калифорния к нам ближе и имеет в нем избытки, которых никуда сбывать не может, то приехал я поговорить с Вами, как начальником мест сих, уверяя, что можем мы предварительно постановить меры и послать на благоразсмотрение и утверждение дворов наших».

Надо отметить, что задача, стоявшая перед Резановым, была исключительно сложной. Мадрид тщательно ограждал свои колонии от всяких внешних связей и строго запрещал любые контакты с иностранцами, сохраняя монополию на торговлю. Местные испанские власти в колониях, хотя и испытывали большие затруднения от этого запрета, не смели его открыто нарушить. Однако за время своего пребывания в Калифорнии Резанов сумел проявить незаурядные дипломатические способности и завоевал расположение местного испанского руководства. Русский посланник и гордые испанцы довольно быстро нашли общий язык. Резанов сочувственно отнёсся к жалобам испанцев на наглость «бостонцев», которые практически открыто занимались браконьерством в испанских владениях. Со своей стороны, калифорнийский губернатор «с большим удовольствем» выслушивал рассуждения своего русского сановника о развитии «взаимной торговли» между американскими областями обеих держав, в результате чего «колонии процветать будут», а «берега наши, составляя взаимную между собой связь, всегда обеими державами равно будут защищаемы и никто уже между ними водвориться не отважится».

Кроме того, Резанов фактически стал для испанцев «своим». Он познакомился с пятнадцатилетней Консепсьон Аргуэльо (Кончитой) — дочерью коменданта Сан-Франциско Хосе Дарио Аргуэльо (Аргуэлло). Она слыла «красою Калифорнии». Через некоторое время он сделал ей предложение руки и сердца. Эта история стала основой сюжета поэмы «Авось» поэта А. А. Вознесенского.

Одновременно дружба с испанцами помогла Русской Америке пережить один из наиболее трудных периодов её истории. Разнообразные продовольственные товары, и прежде всего хлеб, после помолвки Резанова в таком изобилии потекли в трюмы «Юноны», что пришлось просить приостановить подвоз, так как судно не могло принять более 4300 пудов. Таким образом, первый опыт торговли с Калифорнией оказался весьма удачным. Как отмечал Резанов, «каждогодно» эта торговля может производиться «по малой мере на миллион рублей. Американские области наши не будут иметь недостатка; Камчатка и Охотск могут снабжаться хлебом и другими припасами; якуты, ныне возкой хлеба отягощенные, получат спокойствие; казна уменьшит издержки, на продовольствие военных чинов употребляемые…, таможни дадут новый доход короне, внутренняя в России промышленность получит чувствительное ободрение...».

Перед своим отъездом из Сан-Франциско Николай Резанов обратился с специальным письмом к вице-королю Новой Испании Хосе Итурригараю, в котором подробно обосновал взаимные выгоды от развития торговли: «Новая Калифорния, в изобилии производящая разного рода зерно и скот, может сбывать свои продукты лишь в наши поселения, — писал Резанов вице-королю в Мехико, — она может быстрее всего находить помощь, получая все необходимое посредством торговли с нашими областями; лучшим средством добиться благосостояния миссий и привести страну к процветанию является обмен излишков ее продукции на товары, за которые не нужно платить наличными и ввоз которых не связан с трудностями... В той же мере близость перевозок облегчит существование наших поселений на Севере, которые ныне завозят издалека все то, в чем им отказывает суровость климата». Эти связи, по мнению Н. П. Резанова, предопределены «самой природой» и призваны «навсегда сохранить дружбу между обеими державами, владеющими столь обширными территориями».

Таким образом, Резанов оказался настоящим русским государственником, который видел вслед за Петром I огромные перспективы для России на Дальнем Востоке, в Северной Америке и на всем Тихоокеанском севере. Как и Г. И. Шелихов, Н.П. Резанов был настоящим строителем империи, одним из последних (наряду с главным правителем Русской Америки А. А. Барановым), кто попытался осуществить свою программу в этом регионе на практике. К сожалению, его преждевременная смерть разрушила многие планы по освоению русских колоний на Тихом океане.

11 июня 1806 года Резанов покинул Калифорнию, увозя для русской колонии на Аляске большой груз продовольствия. Через месяц корабли прибыли в Ново-Архангельск. Перед отъездом в Петербург Резанов, предчувствуя свою возможную смерть, оставил инструкцию Главному правителю русских колоний в Америке А. А. Баранову, в которой касался «многих предметов для того, чтоб на смертный обоих нас с вами случай видели преемники наши, что было о благоустройстве помышляемо, и при получении ими способов не опустили привесть в исполнение те предложения, к которым на сей раз мы достаточных сил не имеем».

Резанов отличался стратегическим видением и отметил весьма важные шаги для развития Русской Америки. В первую очередь обращал внимание на важность создания в колониях постоянного населения и рекомендовал поощрять законтрактованных лиц соглашаться на постоянное жительство. Для поощрения строительства домов, заведения огородов и т. д. предлагалось передавать им землю «в вечное и потомственное владение». Таким образом, рост русского населения в Америке должен был навсегда закрепить эти земли за Русской империей. С этой же целью Резанов предлагал сформировать в колониях постоянный военный гарнизон. Для этого посланник планировал «на первый раз» выслать «57 пушек и 4 мартиры с приличным числом военных снарядов», а затем ежегодно со всяким идущим из Петербурга транспортом оружие и боеприпасы. Руководство РАК должно было развивать производство и инфраструктуру. В частности, Резанов предложил учредить в колониях лесопильный завод, госпиталь, церковь и т. д. Также Резанов предлагал налаживать контакты с Калифорнией, Японией, Филиппинскими островами и другими местами. «Самым надежнейшим средством» обеспечить снабжение русских поселений в Америке хлебом он считал «водворение» русских на «берегах Нового Альбиона, то есть на территории на тихоокеанским побережье Северной Америки к северу от Мексики.

В начале 1808 г. главный директор РАК М. М. Булдаков обратился к императору Александру I с просьбой «исходатайствовать... согласие мадридского двора» на открытие торговли компании с испанскими владениями в Америке и разрешении посылать каждый год два корабля в калифорнийские порты: Сан-Франциско, Монтерей и Сан-Диего. 20 апреля 1808 г. министр иностранных дел и коммерции Н. П. Румянцев дал русскому посланнику в Мадриде Г. А. Строганову инструкции добиваться от испанского правительства разрешения на посылку ежегодно двух, а если возможно, то и более, русских кораблей в калифорнийские порты. Предлагалось заключить соответствующую конвенцию. Со своей стороны Петербург был готов дать разрешение испанским кораблям заходить в русские колонии и в Камчатку, чтобы развить взаимовыгодную торговлю. Однако бурные события в Испании весной 1808 г. (началась испано-французская война) помешали Строганову выполнить инструкции Румянцева. Таким образом, надежды наладить торговлю с Испанией себя не оправдали.

Продвижение РАК в Калифорнии

После того, как Калифорнию посетил на «Юноне» Н. П. Резанов и установил дипломатические контакты с испанцами, русские продолжили движение на юг. Баранов продолжил взаимовыгодное сотрудничество с американцами. В 1806 г. три американских корабля вели промысел калана у берегов Калифорнии, используя зверобоев-кадьякцев, которых выделил Баранов.

При этом третий корабль «Пикок» Оливера Кимболла получил по контракту для промысла в Новом Альбионе небольшую партию из 12 байдарок во главе с Т. Таракановым. В отличие от предыдущих экспедиций, местом базирования был избран залив Бодега к северу от Сан-Франциско, за пределами территории, колонизованной испанцами. Пребывание партии Тараканова в заливе Бодега в 1807 г. стало началом подготовки русской колонизации этого района. Именно тогда о нем были получены первые географические сведения, сделан первый опыт колонизации (временной) и, видимо, были установлены первые контакты с местными индейцами.

Таким образом, заключая подобные контракты с американцами, Баранов проявлял инициативу, не санкционированную Главным правлением Российско-Американской компании, и шел на определенный риск.

В дальнейшем, будучи фактически признанной Главным правлением РАК, практика совместных промысловых экспедиций, выгодная и Баранову, и американцам, стала обычной. Инициаторами при этом выступали американцы. Наличие охотников-алеутов давало им возможность создать в удалении от испанских поселений линию промысловых баз, где добывались котики и каланы. Хотя с 1808 г. Баранов начинает посылать в Калифорнию собственные корабли, он не отказывается и от контрактной системы, которая была выгодна РАК. Только после основания Росса контрактная система, принесшая значительную выгоду обеим сторонам, уступила место самостоятельному промыслу РАК.

В результате промысловые экспедиции О'Кейна — Швецова (1803-1804 гг.), Уиншипа — Слободчикова и Кимболла — Тараканова (1806-1807 гг.) стали прологом русской колонизации Калифорнии, обеспечив русских необходимыми сведениями о далеком крае и первым опытом проживания там, контактов с туземцами, хозяйственной деятельности в Калифорнии.

Правитель Русской Америки Александр Андреевич Баранов

Экспедиция И. А. Кускова 1808—1809 гг.

Когда русские впервые посетили Калифорнию, эта область ещё не считалась первоочередным объектом русской экспансии на юге. Вначале РАК рассчитывала колонизовать северо-западное побережье, по крайней мере его отдельные участки или создать опорные пункты. Но в обширных экспансионистских планах Н.П. Резанова, которые он излагал директорам РАК в 1806 г., уже четко обращено внимание на Калифорнию. Важнейшее значение в этих планах отводится устью р. Колумбия, которое виделось «центральным местом», плацдармом дальнейшей экспансии на север (остров Принца Уэльского, пролив Хуан-де-Фука) и на юг, к Сан-Франциско. Следующим объектом экспансии рассматривалась Испанская Калифорния, примерно до Санта-Барбары (34° с. ш.), присоединение которой к России «при малейшем стечении счастливых в пользу нашу политических в Европе обстоятельств» виделось Резанову сравнительно легким делом, учитывая слабость там испанцев. Резанов торопил, считая, что Российская империя не успела занять Калифорнию раньше Испании из-за недостаточного внимания правительства к этому региону: «Теперь остается еще не занятой интервал, столько же выгодной и весьма нужной нам, и так ежели и его пропустим, то что скажет потомство?»

Перспективы по развитию сельского хозяйства в Калифорнии были её вторым, после промысла каланов, достоинством для русских. Резанов считал развитие своего хлебопашества и скотоводства в Новом Альбионе «самым надежным средством» обеспечения Русской Америки продовольствием. В сельском хозяйстве здесь основной рабочей силой должны были стать или ввезенные китайцы, или туземцы, которых Резанов в этом качестве упоминает чаще, отмечая их «многолюдство». «Обласкав диких», он надеялся эксплуатировать их по типу испанских религиозных миссий: «высылкою туда езуитов и учреждением миссии воспользоваться несчетным числом индейцев тамошних обитателей, и развесть хлебопашество...»

Смелость и широта проектов Резанова могла показаться авантюризмом, что он вполне и сам сознавал. Однако именно такие люди положили начало великой Испанской и Британской колониальным империям. Именно такие подвижники освоили для Русского государства Сибирь, и вышли к Тихому океану, а затем создали Русскую Америку. И именно в проектах Резанова берет начало идея Русской Калифорнии, житницы русских колоний, отчасти реализованная в колонии Росс.

Успех первых совместных экспедиций в Калифорнию воодушевил главу Русской Америки Баранова. Особенно интересной была информация, доставленная в 1807 г. Таракановым и Слободчиковым. Во время экспедиций оба они составили некие карты («планы»). По ним Баранов задумывал экспедицию в Новый Альбион. Местом ее зимовки должны были стать залив Бодега или открытый экспедицией Уиншипа — Слободчикова залив Гумбольдта в Северной Калифорнии (первоначально залив именовался «Слободчиковским» или «Слободчикова») Баранов видел в открытии не известного ранее залива, мимо которого проходили неоднократно суда других государств, знак предназначения свыше этого залива для России.

Баранов, несмотря на расстроенное здоровье, даже сам хотел возглавить экспедицию, которой правитель Русской Америки придавал важное государственное и географическое значение. Однако обстоятельства не позволяли Баранову покинуть в это время Ново-Архангельск, и командование экспедицией, как возможность «отличить себя знаменитым... подвигом», было поручено ближайшему помощнику и соратнику Баранова — Ивану Александровичу Кускову (1765-1823).

В 29 сентября 1808 г. была отправлена промыслово-исследовательская экспедиция под общим руководством И. А. Кускова в составе кораблей небольшой шхуны «Святой Николай» штурмана Булыгина и судна «Кадьяк» штурмана Петрова. Суда вышли из бухты Новоархангельска (Аляска) и направились к берегам Калифорнии. Корабли шли раздельно из-за их различной скорости и задержки с выходом «Кадьяка». Каждое судно имело свою задачу. На «Кадьяке» следовали начальник экспедиции Кусков и промысловая партия, состоявшая из кадьякцев и алеутов. На «Николая» же падала основная исследовательская нагрузка. Его главной задачей было описание берегов Нового Альбиона от пролива Хуан-де-Фука до залива Дрейка вплоть до Сан-Франциско. Особое внимание следовало обращать на промысловые и другие ресурсы, быт и нравы местных туземцев. Целью экспедиции была глубокая разведка, но не колонизация, что не исключало создание временных поселений.

Судно «Св. Николай» под командованием штурмана Булыгина не смогло выполнить поставленную задачу. 1 ноября 1808 г. шхуна потерпела крушение в районе мыса Жуан-де-Фука (Флаттери). Высадившись на берег, экипаж и пассажиры (всего 21 человек) были вынуждены противостоять местным индейцам, рискуя попасть к ним в рабство. Тараканов называет их «колюжами», тем самым относя к общему для северо-западного побережья культурному типу. Как впоследствии было установлено, кораблекрушение и скитания людей с «Николая» произошли на этнической территории индейцев куилиут и хох, а основные события произошли в районе р. Хох.

Потерпевшие кораблекрушение люди, страдая от голода, скитались, преследуемые индейцами. Туземцы смогли захватить в плен несколько человек, включая жену Булыгина Анну Петровну (она происходила из коренного населения Америки). Тогда штурман, сломленный выпавшим на его долю испытанием, 12 ноября передал командование Тараканову. Русские путешественники смогли взять под контроль верховья р. Хох, где благополучно провели зиму, имея «изобилие в пище». В феврале 1809 г. они начали спуск по реке, планируя перебраться на р. Колумбия.

Власть в отряде снова перешла к штурману Булыгину, который попытался освободить жену, захватив в заложницы знатную аборигенку. Но когда для выкупа индейцы привезли Анну Булыгину, то она — к удивлению и негодованию соотечественников — наотрез отказалась возвращаться, сообщив, что довольна своим состоянием, и посоветовала добровольно сдаться тому племени, у которого она оказалась. Не испугавшись угроз мужа, Анна заявила, что ей лучше умереть, чем скитаться по лесам, где можно попасть к «лютому и варварскому» народу, в то время как теперь она живет «с людьми добрыми и человеколюбивыми». Что интересно, Тараканов решил последовать её совету. Он взял в свои руки командование и принял решение сдаться в плен индейцам. Тараканов призвал товарищей поверить доводам Анны: «Лучше... отдаться им во власть добровольно, чем бродить по лесам, безпрестанно бороться с голодом и стихиями, и сражаясь с дикими, изнурить себя, и наконец попасться к какому-нибудь зверскому поколению». Это было смелое и неординарное решение, которое большинство его спутников не приняло, за исключением Булыгина и еще трех человек. Однако оставшиеся путешественники вскоре также попали к индейцам. Они разбили лодку о камни и всё равно попали в плен.

Решение Тараканова и Булыгина, видимо, было самым верным в этой ситуации. Потерпевшие крушение не знали местных условий и в силу своей малочисленности не могли выжить во враждебном окружении. Как это случалось не раз при освоении Америки, условием выживания и освоения новых земель был мир с туземцами, хотя бы на начальном этапе. Сдавшись в плен, путешественники получили шанс на выживание.

Тараканов, Булыгин и их спутники оказались в «Кунищатском селении» близ м. Флаттери в рабстве у народа «кунищатов», возглавляемых вождем Ютрамаки. Сам вождь, у которого оказался Тараканов, к пленникам относился действительно хорошо. Однако это было настоящее патриархальное рабство: пленников продавали, меняли, дарили и т. д. Супруги Булыгины умерли. Тараканов же смог, использовав свой талант ремесленника, и вырезая для хозяина деревянную посуду (для чего выковал камнями из гвоздей инструменты), завоевал среди индейцев большой авторитет. В мае 1810 г. 13 человек с «Николая», включая Тараканова, выкупил и доставил в июне в Ново-Архангельск американский капитан Браун на судне «Лидия». Ещё один был выкуплен годом раньше на р. Колумбия, 7 человек умерли, один остался в рабстве.

Команде «Кадьяка» повезло больше. «Кадьяк» с Кусковым задержался с выходом из Ново-Архангельска до 20 октября 1808 г. Из-за плохой погоды он не смог подойти к заливу Грейс-Харбор и направился в залив Тринидад, которого достиг 28 ноября. Однако и здесь погода помешала реализации намеченных планов. К Слободчиковскому заливу (Гумбольдта) была послана промысловая партия во главе со все тем же С. Слободчиковым, но из-за ветра и волнения на море подойти к входу в залив оказалось невозможно. Тогда Кусков и Петров решили следовать на юг, установив, в соответствии с предписаниями, в бухте Тринидад крест и вручив местным аборигенам записку для Булыгина.

Покинув Тринидад 7 декабря, «Кадьяк» прибыл 15 декабря в залив Бодега, где, занимаясь ремонтом и промыслом, безуспешно ожидал «Николая». Промысел здесь не был успешным из-за малочисленности калана (зверь был уже сильно выбит прежними промысловыми партиями), а затем и из-за погоды. Сильно потрепанное судно ремонтировалось до мая 1809 г.

Всего за время стоянки «Кадьяка» в Бодеге из экипажа сбежало не менее пяти человек. Их манила свобода и благодатные условия Калифорнии, особенно в сравнении с суровыми условиями Аляски. Для Кускова это стало неожиданностью, которая вынудила ограничить деятельность всей экспедиции. В сложившейся ситуации он попытался реализовать минимум задач, отойдя к Тринидаду и оставив в Бодеге промысловую партию под началом Слободчикова. Но и этот план не удался, так как когда все уже было готово, сбежали кадьякцы еще на двух лодках. Опасаясь, что в случае аварии судна на пути вдоль этих малознакомых берегов побег могут совершить и другие, Кусков отказался от первоначального плана и остался в Бодеге.

Здесь были установлены контакты с местными индейцами. Индейский вождь сообщил русским о «великом заливе с бобрами» на севере, видимо имея в виду залив Гумбольдта. Кусков послал на север промысловый отряд во главе со Слободчиковым. Отряд, пройдя опасный путь, был около мыса Мендосино, но залива не достиг. Во время поисков беглецов байдарки обследовали залив Бодега и Дрейка и северную часть залива Сан-Франциско, где в основном и производился промысел.

Кроме того. экспедиция утверждала присутствие России в новых землях. Это делали традиционным для русских в Америке способом: закладкой номерных металлических досок с надписью «Земля российского владения». Одна доска (№ 1) была положена в 1808 г. С. Слободчиковым в бухте Тринидад, другая (№ 14) — самим И. Кусковым в 1809 г. в «заливе Малого Бодего», третья доска (№ 20) — им же в «устье» заливе Дрейка. Одновременно во время этой экспедиции индейцам раздавали подарки и серебряные медали «Союзные России».

Оставив Бодегу 18 августа, «Кадьяк» прибыл в Ново-Архангельск 4 октября 1809 г. Таким образом, завершилась эта первая крупная русская экспедиция вдоль западного побережья Северной Америки, сочетавшая исследовательские, промысловые и торговые цели. Экспедиция Кускова стала важным звеном в цепи событий, положивших начало русской колонизации Калифорнии. Основание колонии на территории Калифорнии было крайне необходимо для существования всех русских поселений в Америке. И Калифорнии предстояло в будущем стать базой продуктового снабжения Русской Америки. Однако для этого требовалось ещё получить одобрение Петербурга и основать форпост в Калифорнии.

Продолжение следует…