Приобрести книгу в нашем магазине

Заказы можно также присылать на orders@traditciya.ru

Жуковский санаторий находился в большом сосновом лесу в трех верстах от станции Жуковка Риго-Орловской железной дороги. От Бежицы это было 35 верст поездом. Дом санатория – бревенчатый, просторный, добротный – был построен по всем правилам и требованиям последней больничной техники: коридорная система, для каждого больного – отдельная палата, для сжигания мокроты – особая печь в глубине двора-сада, для врача – квартира при санатории, но с отдельным входом, кухня – совсем отдельно от помещения больных и т.д. Создание этого санатория для больных туберкулезом легких рабочих Брянского завода было проявлением общественной инициативы. Общественность проводила в течение нескольких лет сбор средств на постройку санатория в "День Белой Ромашки". К собранным средствам больничная касса завода отпустила значительную сумму. Дирекция завода предоставила участок земли в лесу, строительный материал и выполнила постройку.

Антонина Ивановна заняла квартиру врача и предложила мне поселиться вместе с нею, так как квартира очень велика, и нам вдвоем будет не так скучно жить в глухом лесу.

Всё до обеда мы осматривали тщательно больных. С самого начала Антонина Ивановна предложила мне писать истории болезни, сказав при этом:

– Вам будет полезно, уже теперь, приучаться писать истории болезни.

Осматривая больного, она тут же диктовала, а я писала под ее диктовку. Бывало, она слушает больного и зовет меня:

– Аня, приложите-ка ваше ухо к стетоскопу и послушайте-ка, это вам, будущему врачу, будет встречаться редко. Такую возможность нельзя упускать, – и я прикладывала ухо к стетоскопу и слушала, а потом описывала, например, "амфорическое" дыхание – дующие звуки над каверной, если она не была заполнена гноем, а если в ней был гной, то слышны были "булькающие" звуки-хрипы и т.д. Так знакомилась я с практической работой врача и училась описывать проявления туберкулеза легких. После обследований больных я выполняла назначения врача: раздавала лекарства, ставила компрессы, делала уколы, а сама Антонина Ивановна обычно уходила бродить по лесу.

Завод обеспечивал санаторий продовольствием, топливом и всем необходимым. В самом начале нашей работы там нам пришлось столкнуться с неприятным явлением: больные, получая достаточное питание, стали прятать продукты под подушки, а потом передавать спрятанное своим родственникам при посещении их. Антонина Ивановна провела беседу с больными о необходимости им самим больше есть, чтобы скорее поправиться, пробовала было даже присутствовать при общей еде в столовой, но вызвала этим недовольство больных, они продолжали прятать и передавать своим родственникам хлеб, сахар и все, что можно было сохранить и передать. Мы поняли, что ими руководит хорошее человеческое чувство и оставили их в покое.

Как-то раз, зимою, послала меня Антонина Ивановна в Бежицу в больницу с поручением. Я выполнила все довольно быстро (до обеда), а потом долго колебалась – ехать ли сразу назад или остаться дома переночевать. Верх взяло первое, чтобы не оставлять Антонину Ивановну одну: я уже довольно крепко привязалась к ней. Приехала я в Жуковку примерно к 5 часам. Смеркалось. На станции было очень неуютно: все было заплевано, всюду валялся мусор, в те времена за порядком и чистотой не следили. И вот опять встал передо мной вопрос: оставаться ли до утра на станции или одной идти по лесу в санаторий? Первое – было неприятно (всю ночь просидеть в грязи), второе – страшновато, поговаривали о нападении волков. В эти годы облавы на волков не производились, и их развелось много. Долго не могла я принять решения. Вышла наружу. Кругом тихо. Дорога знакомая, и я решила идти. Засветло прошла селение, а перед лесом закралось опять сомнение. Жаль было пройденного пути, не возвращаться же назад, и я вошла в лес. Иду быстро по кратчайшей тропе, вдоль насыпи над водопроводной трубой. В лесу стояла мертвая тишина, ни ветерка, только шуршание под ногами. От снега, которым была покрыта насыпь, казалось светло. Чем дальше в лес, тем больше нарастал во мне страх. Прибавила шагу, и показалось мне, что где-то слышен протяжный вой.

"Ну, думаю, волки" – и побежала вперед. Бегу, а вой слышней. "Господи, хоть бы показался санаторий!" – взмолилась я. И впрямь показались сквозь деревья огоньки окон санатория. Мне стало спокойнее, а вой – слышнее. Я напрягла все силы и вбежала в ворота, а двор большой, здание санатория еще далеко!

"Не успею добежать, как волки разорвут меня!" – думаю. Делаю еще рывок и вбегаю на ступеньки крыльца кухни. Вой за мною. Толкнула дверь, и яркий свет ослепил меня. "Волки!" – вскрикнула я и бросилась на лавку. Ко мне подбежали кухарки и начали охать, ахать и причитать:

– Как можно рисковать идти лесом в такую темень?! – завопили они.

Дома было спокойно и тепло. Я пришла в себя, успокоилась, но все же дала себе слово – впредь никогда не рисковать ходить ночью лесом.

Декабрь кончился, и Антонина Ивановна вернулась в Бежицу по договору, как обещал ей доктор Михайлов. На смену ей приехала другая врачиха – Трояновская, которая завела совсем другие порядки – квартира была только для нее, и она была далека от меня. Повеяло весною, и меня потянуло тоже прочь. Харьков был уже занят опять красными. Доктор Михайлов отпустил меня из санатория. Я спешила в Харьков, чтобы еще успеть захватить там занятия второго курса. Представилась возможность поехать в заводском вагоне до Харькова, и я уехала (вагон шел в Донбасс).