Московский Симонов монастырь, который в этом году отмечает свое 650-летие, был основан в 1370 году преподобным Феодором, племянником и учеником преподобного Сергия Радонежского. В житии святого читаем: «И нашел он прекрасное для построения монастыря место, называвшееся Симоново, недалеко от города Москвы (…) возвел нужные для монастыря изрядные строения, собрал отовсюду многочисленную монастырскую братию».

Для себя преподобный построил в густом лесу «на расстоянии двух выстрелов из лука» на самом берегу Москвы-реки уединенную келью.

«Но и здесь стали собираться к нему ученики (...) И здесь посетил его преподобный Сергий (…) Митрополит Алексий дал благословение на основание церкви в Новом Симонове».

Строительство каменного Успенского собора длилось 26 лет. Одновременно возводились другие храмы, трапезная, монашеские кельи. А Старый Симонов монастырь остался местом уединения старцев и усыпальницей иноков. Там, под сводами Рождественской церкви, в 1380 году были похоронены герои Куликовской битвы монахи Пересвет и Ослябя.

К концу XV века в монастыре было всего два каменных здания – собор и трапезная – и первая в Москве кирпичная монастырская ограда. А через сто лет возник великолепный архитектурный ансамбль – там были и храмы, и мощные каменные стены с башнями…

Этот монастырь-крепость в 1591 году защищал подступы к городу от хана Казы-Гирея, осенью 1606-го помешал войти в Москву войску Ивана Болотникова. Но после того как в Смуту его разорили польско-литовские интервенты, он пришел в упадок, а в 1812 году сильно пострадал еще и от французов.

Веками Симонов монастырь был центром древнерусского искусства. В его библиотеке хранились книги на греческом и славянском языках, а в мастерских создавалась искусно украшенная церковная утварь и трудились такие иконописцы как Игнатий Грек и Митрофан, наставник знаменитого Дионисия. Есть версия, что именно здесь обучался иконописному искусству Андрей Рублев.

В XIX веке окрестности монастыря были излюбленным местом прогулок московской знати. Отсюда открывался замечательный вид на Москву.

Эти места были излюбленным местом прогулок Карамзина. И именно в пруд вблизи монастырских стен бросается героиня его «Бедной Лизы». Его потом так и прозвали – Лизиным прудом.

Но уже в конце XIX века пейзаж вокруг монастыря сильно изменился. На лугах близ Москвы-реки построили механический завод, рядом - завод «Динамо». Появились железная дорога и большая товарная станция, а у самого берега – нефтяные и керосиновые склады «Товарищества Нобель». И в начале XX века это была уже унылая промышленная окраина большого города с заводскими слободками. А Симонов монастырь стал «самой малопосещаемой из всех московских обителей».

После революции монастырь не спас даже созданный в нем в 1923 году музей древней архитектуры – в 1930-м взорвали почти все его храмы, включая великолепный Успенский собор, самую высокую в Москве колокольню, созданную по проекту Константина Тона, большую часть стен, две монастырские башни. Стерли с лица земли монастырское кладбище. Уцелели только три башни, фрагмент монастырской стены, трапезная палата с церковью в честь Тихвинской иконы Божией Матери и часть хозяйственных построек.

Разрушение монастыря продолжалось. Крепостная стена в нескольких местах обвалилась, 45-метровая башня «Дуло» треснула по всей высоте. В оставшихся монастырских постройках разместился промкомбинат общества «Рыболов-спортсмен» – здесь делали рыболовные крючки и снасти. Территория превратилась в помойку…

Современные москвичи, которые любят гулять в сквере под стенами Симонова монастыря, вряд ли догадываются, что на этом месте был монастырский некрополь, что дворец культуры ЗИЛ стоит на месте Успенского собора, а надгробные плиты с монастырского кладбища пошли на его фундамент.

В 1991 году монастырский храм в честь Тихвинской иконы Божией Матери вернули верующим. В 1995-м в храме начались богослужения с переводом на язык жестов. Прихожане обустроили территорию, собрали обломки надгробий, очистили от мусора подвалы. Но в храме не было окон, протекала кровля, весной по стенам ручьями текла вода, а на крыше росли деревья. Фронтон трапезной держался буквально на честном слове. С тех пор многое сделано, но до полного воссоздания уникального памятника еще далеко.

источник