Товаро-пассажирский пароход Русского Об­щества пароходства и торговли (РОПИТ) «Ве­ста» был мобилизован в конце 1919 года, воору­жен и переименован в посыльное судно. Во­оружение его состояло из двух 75-мм. орудий, установленных на полубаке с каждого борта, и одного 47-мм. — на кормовой рубке.

Экипаж корабля был смешанный. На нем оставалась администрация (капитан, два по­мощника и механик), палубная и машинная команды. Военная команда состояла из коман­дира, старшего офицера, артиллерийского офи­цера, фельдшера (кондуктор), восьми кадет Морского Училища, исполнявших должности артиллеристов и сигнальщиков и произведен­ных вскоре в подпоручики Корпуса Корабель­ных Офицеров, трех охотников флота (среди которых был преподаватель математики. Поз­же, в Бизерте, он преподавал в гардемаринских ротах Морского Корпуса теоретическую меха­нику), трех матросов и немного позже, когда был произведен выпуск из радиошколы (на «Березани»), радиотелеграфиста, установив­шего радиопост в специально построенной для этого рубке на спардеке. Весь военный личный состав, за исключением трех матросов, поме­щался в пассажирских каютах. В обширной ка­ют-компании военные размещались за столом с одного борта, а коммерческие моряки — с другого. Взаимоотношения между ними были самые дружеские.

Хорлы

Между северо-западной частью Крымского полуострова и материком расположен мелко­водный Каркинитский залив, вдающийся на 64 мили (118 клм.) к Перекопскому перешейку. В его северо-западной части тянется на 23 ми­ли (43 клм.), труднонаблюдаемая с моря Джарылгатская коса. На ее восточной оконечности поставлен для облегчения следования судов в Хорлы и Скадовск Джарылгатский маяк.

От крымского берега в этом месте высту­пает на север песчаная Бакальская коса дли­ной около 4 миль (7,5 клм.), переходящая да­лее в отмель протяжением около 10 миль (18,5 клм.). Таким образом, для прохода судов в во­сточную часть залива остается практически небольшой проход около одной мили (1,8 клм.) и глубиной в 27 фут. (8 метров). За этим про­ходом идет на восток большое водное простран­ство с глубинами от 6 до 20 сажен (12-40 мет­ров), называемое «внешним хорловским рей­дом». В 5 3 4 милях (10,5 клм), к востоку (на 82°) от Джарылгатского маяка начинается пер­вый так называемый «морской канал», иду­щий на восток, длиной более 2 миль (около 4 клм.), глубиной в 23 фута (6,9 метр.), обстав­ленный вехами, и которым должны проходить суда, идущие в Хорлы, среди окружающего мелководья.

По выходе из него расположен «внутрен­ний хорловский рейд» площадью около 8 кв. миль (15 кв. клм.) и глубиной в 24 фута (7,2 метр.). Он слегка вытянут с севера на юг и сжат с запада на восток. В 3 3 4 милях (6 клм.) от конца «морского канала» и почти под прямым углом к нему (к северу на 13°) идет второй, так называемый «портовый канал», ведущий в самый порт Хорлы. Канал этот, длиной около 2 миль (3,5 клм.), шириной в 15 сажен (30 метр.) с уширением до 25 сажен (50 метр.) в конце и глубиной в 23 фута (6,9 метр.). Он также ограж­ден вехами.

Бассейн самого порта имеет четырехуголь­ную форму с размерами 150 х 100 сажен (300 х 200 метров) и глубиной в 23 фута (6,9 метр.). Западной границей порта является земляная дамба, идущая в залив, длиной в 70 сажен (140 метр. ), которая в то же время служит и при­станью. Восточная же его граница — это дере­вянная пристань длиной в 100 сажен (200 метр.), идущая по направлению входного канала. Вдоль берега пристани нет. Поднявшись от порта на крутую возвышенную часть берега, попадаем в небольшой сад с сигнальной мачтой и створными знаками входного канала, а за ним идет и сам поселок Хорлы, расположен­ный на обрывистом полуострове Голый Кут, имеющем форму ромба с площадью около 4 кв. верст.

Перешеек, соединяющий полуостров с ма­териком, представляет собой естественную дам­бу длиной около версты и шириной около 26 сажен (52 метр.).

Первый поход. За пшеницей

Около 14 час. 7 января «Веста» вышла из Севастополя в свой первый поход под Андре­евским флагом и направилась под командой капитана 1 ранга Леонида Ивановича Захарченко в Каркинитский залив, в порт Хорлы (вторым и последним командиром «Весты» был капитан 1 ранга Заев, произведенный затем в контр-адмиралы и назначенный начальником службы связи).

По дороге были разобраны и осмотрены зам­ки всех орудий, а потом, с требуемыми предо­сторожностями, все орудия по очереди были опробованы боевыми снарядами. Все сошло гладко. На другой день, пройдя благополучно оба канала, «Веста» ошвартовалась у деревян­ной пристани для погрузки пшеницы *).

Два дня прошли спокойно. Все побывали на берегу и хорошо познакомились с этим не­большим селом. Но 10-го утром за перешейком появились подозрительные разъезды (по сло­вам жителей это были части красной кавале­рии). Чтобы их попугать и отогнать, было сде­лано несколько выстрелов из левого 75-мм. ору­дия (из-за ориентировки корабля вторым стрелять было нельзя). Высокий, обрывистый бе­рег, затем сад и постройки села не позволяли видеть перешеек ни из порта (даже с клотика мачты, куда взобрался с биноклем сигналь­щик), ни с рейда. Стрельба поэтому велась без корректирования.

Не имея никакого прикрытия на берегу и опасаясь возможности нападения ночью, «Веста» под вечер ушла на «внутренний рейд», где и стала на якорь около стоявшего там анг­лийского миноносца «№ 29».

На другой день, не решаясь вернуться снова в Хорлы из-за создавшейся сомнительной обстановки и неимения достаточного запаса уг­ля, было решено идти обратно в Севастополь.

Подходя к «морскому каналу», «Веста» се­ла на мель. После продолжительных усилий она все же самостоятельно снялась с мели и по­шла дальше. Но начавшееся невезение продол­жалось и вскоре корабль снова сел на мель и на этот раз уже весьма основательно. Все по­пытки сняться своими машинами оказались тщетными. Тогда пришел на помощь англий­ский миноносец. Но пеньковый трос, поданный с «Весты», оказался недостаточно крепким и два раза рвался. После этих неудачных попы­ток с миноносца передали стальной трос, но из-за его толщины он не мог быть взят для тяги на имевшийся брашпиль и его пришлось выта­скивать голыми руками из ледяной воды мо­билизованному для этого всему личному соста­ву, без исключения.

Усилия миноносца остались безрезультат­ными и только благодаря подошедшему бук­сирному катеру «Березань» «Веста» была на­конец стянута на чистую воду и, пройдя «мор­ской канал», стала на якорь на «внешнем рей­де».

Тут выяснилось, что по причине всех этих непредвиденных событий получился перерас­ход угля и его не хватит до Севастополя. Приш­лось стоять и ждать, пока не выручат. По сча­стью, пришедший на второй день эскадренный миноносец «Капитан Сакен» (командир капи­тан 2 ранга Остолопов), став у борта «Весты», передал ей немного угля и она тронулась даль­ше. Но неприятности продолжались: пройдя Тарханкутский маяк, «Веста» попала в поло­су густого тумана, совершенно скрывшего бе­рег. Пройдя, по счислению, до начала минного заграждения она стала на якорь в ожидании просвета. Часа через полтора туман разошел­ся, и к удивлению всех весь берег и Севасто­поль были покрыты белоснежной пеленой сне­га. К концу дня «Веста» вошла на Севасто­польский рейд.

Второй поход. С морским отрядом капитана 2 ранга Кисловского

Вернувшись из похода в Новороссийск, «Веста была отправлена в феврале в Хорлы вторично, на этот раз — для высадки «морско­го десанта» (морской отряд капитана 2 ранга Кисловского и приданные к нему группы, сня­тые с кораблей).

Выйдя под вечер с миноносцем «Живой» из Севастополя, «Веста» встретила в море све­жую погоду, которая к ночи перешла в шторм. Ветер ревел и развел большую волну. Разби­вавшиеся о форштевень волны окатывали по­лубак, а брызги, подхваченные ветром, лете­ли на мостик, окатывали стоявших там холод­ным душем. Часам к 22 маленький «Живой» сообщил, что у него залит водой носовой куб­рик и он не может держаться против волны, а потому уходит обратно. Весь «морской де­сант» лежал, конечно, вповалку (сам адмирал Нельсон укачивался всю жизнь! Чего же тре­бовать от юношей, попавших впервые в пере­дрягу!).

На другой день, чтобы переждать непогоду и дать людям десанта немного прийти в себя, «Веста» зашла в Ак-Мечеть и стала там на два якоря, следя еще, чтобы ее не дрейфовало. У берега, укрывшись от ветра, стоял катер «Бе­резань». Ветер был такой силы, что два моло­дых, сильных сигнальщика не могли вытянуть «до места» двухфлажный сигнал для «Бере­зани»!!!

На следующий день при подходе к Хорлам произошел случай, чуть не кончившийся весьма печально для школьников села. Прибли­жаясь к Хорлам и не зная, заняты ли они кра­сными или нет, на мостике «Весты» были за­интригованы суетой и беготней у одного дома, стоящего отдельно, слева от села. В бинокль и в дальномер были видны фигурки, носящи­еся и суетящиеся у дома. За дальностью рас­стояния разобрать точно, что там происходит не было возможности. Высказывались предполо­жения, что это — красный штаб и при виде приближающихся кораблей там происходит быстрая эвакуация. Было отдано распоряжение зарядить орудия. Но, к счастью, обратили вни­мание на то обстоятельство, что все снующие фигуры от дома не уходят, а потом даже про­сто скрылись в нем. Все это было непонятно, и потому огня не открыли. Потом, будучи уже в Хорлах, поинтересовались узнать, что это за дом, и оказалось, что это… сельская школа! Очевидно, в момент, когда ее наблюдали в би­нокль с «Весты», была перемена и дети резви­лись во дворе, а по ее окончании скрылись в классах.

Неприятеля в Хорлах не оказалось. Мы ош­вартовались у деревянной пристани, десант был высажен на берег и выставил на перешейке охранение. «Веста» была соединена телефоном со «штабом», поместившимся в одной из хат села.

Через день пошли тревожные слухи о том, что с перешейка видели сборище пеших и конных людей. Были ли это красные, никто не знал. Население села тоже было подозритель­ным. Малочисленный отряд (что не могло ук­рыться от внимательного взора и могло быть сообщено «куда нужно»), и к тому же мало подготовленный к такого рода операциям по­зволял предполагать, что красные могут этим воспользоваться и, следовательно, можно было ожидать сюрпризов, особенно ночью. Атмосфе­ра стала нервной и напряженной. И вот вече­ром, часов около 20, вдруг неожиданно штаб­ной телефон перестал работать и связь порва­лась. Это вызвало тревогу на корабле, и в село срочно был послан один из кадет с пору­чением найти там хату со «штабом», узнать, в чем дело, и вообще выяснить обстановку. Под­нявшись в сад и пройдя его, в кромешной темноте, утопая в непролазной грязи (ни мосто­вой, ни тротуаров) ему пришлось бродить по селу с наглухо закрытыми ставнями хат, не встречая ни одной живой души, отыскивая «штаб». А в голове мелькали предположе­ния, что, быть может, красные уже неожиданно захватили село, со «штабом» вместе, и по­этому-то телефон и перестал работать.

С такими мыслями, еле волоча утопающие в грязи ноги, в одной из боковых улиц ему вдруг открылось освещенное крыльцо хаты со стоя­щим на нем часовым с винтовкой в руках. Опо­знать, свой это или чужой, не было возмож­ности и оставалось идти «на авось». Прибли­зился… Оказалось — свой!

В «штабе» никто не обеспокоился даже, что телефон не работал и связь порвана. «Объяс­нили», что, мол, видимо оборвался провод (а может быть его и «оборвали»). С перешейка пока ничего тревожного не доносят.

На корабле, на всякий случай, уже приня­ли меры предосторожности: было выставлено добавочное охранение на пристань и у заря­женных орудий поставлены дежурные комен­доры. Нервное состояние, в котором все нахо­дились, вызвало одну комическую сценку: очень рано утром один из охотников флота во сне, видимо переживая события дня, завопил во всю глотку: «Красные на палубе!». В один миг все, кто в чем был, похватав винтовки (все были вооружены ими), выскочили на верхнюю палубу. Тут выяснилась причина крика. Часть приняла инцидент в шутку и весело смеялась и острила, а другая же, менее склонная к юмо­ру, отпускала по адресу виновника этой «полундры» не особенно лестные словечки из мор­ского лексикона.

На другой день, ввиду тревожного положе­ния, весь десант погрузился на корабль и бла­гополучно вернулся в Севастополь. Для какой цели посылался этот «морской десант», ска­зать не могу. Знаю только, что отряд капита­на 2 ранга Кисловского, облюбовав «Весту», остался мирно на ней жить. Даже при начав­шейся вскоре новороссийской эвакуации, где не хватало транспортов, «Веста» спокойно про­стояла в Южной бухте, превратившись в пла­вучий отель отряда Кисловского. Только под­готовка к высадке в Хорлах Дроздовской ди­визии заставила наконец отряд, и то с боль­шой неохотой, покинуть «Весту». Третий поход. Высадка Дроздовской дивизии.

О целях десанта читатели уже знают из статьи П. А. Варнека в № 108 «Военной Были», поэтому о ней говорить не будем, а остановим­ся более подробно на самой операции, так как в той же статье некоторые части ее не совсем точно передают имевшие место события.

30 марта (ст. ст.) в Южной бухте Севасто­поля началась погрузка Дроздовской дивизии на суда, предназначенные для этой операции. Командующий дивизией генерал-лейтенант Витковский, штаб и большая часть 2-го Дро­здовского полка погрузились на вспомогатель­ный крейсер «Цесаревич Георгий» (бывший пассажирский пароход РОПИТ-а, крымско-кавказской линии, вооруженный 3 — 75-мм. ору­диями), под командой капитана 2 ранга Домбровского. Вторая его часть — на паровую шху­ну «Павел». 1-й Дроздовский полк с оркест­ром музыки был погружен на посыльное суд­но «Веста» и тральщик «412». Дроздовская артиллерийская бригада — на «Россию». К отряду был придан эскадренный миноносец «Беспокойный» (3 — 100-мм. орудия) под ко­мандой капитана 2 ранга Романовского.

Рано утрем 31 марта отряд, под командой капитана 1 ранга Федяевского, вышел в море, направляясь на север. К вечеру того же дня, пройдя Джарылгатский маяк, все корабли ста­ли на якорь на «внешнем хорловском рейде». Здесь к отряду присоединились еще два небо­льших тральщика «Скиф» и «Березань» и буксир «Смелый».

На другой день, 1 апреля, с рассветом суда начали сниматься с якоря и, проходя по очере­ди «морской канал», вошли на «внутренний хорловский рейд» **). Тем временем «Скиф» был послан на разведку в порт Хорлы. Идя портовым каналом и уже подходя к порту, он был неожиданно обстрелян с берега, сначала пулеметным, а затем и артиллерийским огнем. Это было полным сюрпризом, так как предполагалось, что частей Красной армии в Хорлах нет. На «Скифе» был убит его командир, мич­ман Ковалевский, и ранен рулевой, но корабль благополучно вернулся к отряду.

На огонь красной батареи начали отвечать суда отряда «Цесаревич Георгий», «Беспокой­ный» и «Веста». Суда располагались так: впе­реди всех, не доходя до начала «портового ка­нала» и чуть левее его оси, носом к берегу, бы­ла «Веста», что позволяло ей стрелять из обо­их 75-мм. орудий. Влево и немного сзади нее был «Цесаревич Георгий», а правее, почти на траверзе, «Беспокойный». Батарея была, по-видимому, пристреляна по оси канала, так как все ее снаряды ложились между «Вестой» и «Беспокойным», поднимая бурые столбы во­ды (со дна, ввиду меловодья). Отстреливаясь, «Беспокойный» сразу же перешел в самую дальнюю, южную часть рейда и оттуда, оста­ваясь вне досягаемости снарядов батареи, вел стрельбу из своих 100-мм. орудий.

Этот поспешный переход вызвал потом в кают-компании «Весты» многочисленные ост­роты и миноносец даже переименовали, в шут­ку, конечно, из «Беспокойного» в «Бесполез­ный». Рисковать получить шальной снаряд, который мог бы произвести серьезные аварии, из-за полного отсутствия броневой защиты, в новом, исправном миноносце (которых, к тому же осталось так мало) было, конечно, глупо, а стрельба его дальнобойных орудий была так же действительна и оттуда, как и на более близкой дистанции. Кроме того, из-за малых глубин рейда «Беспокойный» рисковал, ма­неврируя забить кингстоны своих полодильников илом и водорослями.

Во все время перестрелки, среди грохота орудийных выстрелов и фонтанов, поднимае­мых падающими снарядами, раздавались звуки бравурных маршей духового оркестра дроз­довцев, игравшего на юте «Весты».

Огонь орудий «Весты» был сосредоточен на береговом садике, откуда виднелись в бинокль вспышки выстрелов и, кроме того, это было единственное место, откуда батарея могла на­блюдать и корректировать свою стрельбу. По каким целям стреляли другие корабли, сказать не могу.

Вскоре красная батарея смолкла. Было ли это следствием огня «Весты»? Возможно, но утверждать не берусь. Тогда прекратили стре­льбу и наши суда. Вся перестрелка продолжа­лась не долго, не более 45-50 минут.

В самый разгар стрельбы у правого 75-мм. орудия «Весты» случилась неприятная исто­рия, чуть не окончившаяся трагично. Один из снарядов дал осечку. Отсчитав положенное, взвели курок для нового выстрела тем же сна­рядом, но он снова дал осечку. Тогда артил­лерийский офицер, подпоручик Корпуса Ко­рабельных Офицеров (бывший артиллерийский кондуктор линейного корабля «Пантелеймон»), отсчитав, решил выбросить негодный снаряд за борт. Только комендор положил руку на ру­коятку затвора, чтобы его открыть, как совер­шенно неожиданно раздался выстрел. Произой­ди он на секунду позже, затвор был бы уже открыт и все кончилось бы весьма печально для орудия и для личного состава, его обслу­живающего, а может быть даже и для прислу­ги соседнего орудия с левого борта.

Прекратив огонь и отойдя немного дальше к югу от «портового канала», все корабли ста­ли на якорь. Последовавший вскоре семафор с «Цесаревича Георгия» пригласил всех коман­диров прибыть на совещание. На нем было ре­шено, что если из-за мелководья нельзя произ­вести высадку в другом месте, то следует по­пытаться на другой день с рассветом высадить на катере первую часть, с тем чтобы она отог­нала бы от берега красных и позволила выса­дить остальных.

К вечеру весь отряд ушел обратно на «внешний рейд», где корабли стали на якорь. Этот маневр ввел красных в заблуждение. Они решили, что атака отбита и белые ушли. За дальностью расстояния они не могли рассмот­реть, что все корабли остались на «внешнем рейде».

Учитывая печальный урок «Скифа», на катерах рулевые рубки были обложены меш­ками с углем.

На утро 2 апреля, еще до рассвета, суда, без огней и в полной тишине, стали проходить «морской канал» и становились на якорь на «внутреннем рейде». Тут сама природа при­шла нам на помощь: густой предрассветный туман окутал все, и море и берег. С «Весты» перегрузили в полной тишине на «Скиф» часть 1-го Дроздовского полка под командой полков­ника Петерса, и он исчез в молочной пелене тумана, направляясь по каналу в Хорлы. На­чал чуть брезжить рассвет, но из-за тумана дальше чем на 150 метров ничего не было вид­но. Через некоторое время донеслась пулемет­ная трескотня. Как потом выяснилось, красные, думая, что отряд окончательно ушел, и не видя ничего из-за тумана, были захвачены появ­лением «Скифа» врасплох. Выскочившие на пристань дроздовцы быстро выбили из порта и первых построек озадаченных красноармей­цев, выбегавших полуодетыми из хат поселка. Подошедшие затем катера высаживали новые партии, и к утру Хорлы были заняты. Взошед­шее солнце разогнало туман, а передовые части дроздовцев заняли перешеек полуострова и там остановились.

Вся высадка производилась только катера­ми. Из больших кораблей ни один в порт не входил. Судовая артиллерия в этот день огня не открывала: с высадкой частей легко было обстрелять своих же, да и густой туман, за­крывавший берег, не позволял этого сделать. Со стороны противника тоже не было сделано ни одного орудийного выстрела.

После полудня был приведен болиндер с установленным на нем 6-дм. орудием, который только один из всех судов и стрелял по крас­ным за перешейком.

На ночь дроздовцы остались в Хорлах. Око­ло часа ночи красные внезапно атаковали охра­нение перешейка, но были отбиты. Утром 3 апреля началось наступление дроздовцев на деревню Адамань, к северо-востоку от Хорлов, а затем и дальше, к Перекопу. Не имея возможности из-за мелководья содействовать ушедшему отряду, корабли перешли на «внеш­ний рейд», где и стали на якорь. Один из ка­теров ходил в море хоронить убитых.

Перед полуднем прилетел наш гидравион. Поставив аппарат на бакштов «Цесаревича Ге­оргия», летчик по шторм-трапу поднялся на корабль. Через некоторое время снова услы­шали звук мотора летящего авиона. Он летел с северо-запада и оказался аппаратом красных. Летел он довольно высоко, и ни один корабль, не имея противоаэропланных орудий, не мог по нем стрелять. Ограничились тем, что все высыпали на верхнюю палубу и следили за ним, обмениваясь замечаниями. Пролетев вдоль стоящих судов, он сбросил одну или две бом­бы, упавшие далеко от кораблей, подняв не­большие столбики воды. Прилетевший летчик быстро спустился на свой гидро, видимо, наме­реваясь преследовать противника, но приготов­ления заняли время и красный авион скрылся из вида.

На другой день на «Цесаревиче Георгии» был поднят сигнал приблизительно такого со­держания:

«Главнокомандующий В. С. Ю. Р. благода­рит Морской Отряд за удачно произведенную высадку десанта».

В связи с этим сигналом произошел следую­щий анекдот: сигнальщики «Цесаревича Ге­оргия», набирая флаги для сигнала, ошиблись и вместо нужного флага вставили в комбина­цию другой. Несмотря на ошибку, вахтенный сигнальщик «Весты», кадет Борис Щепинский, быстро его разобрал, но решил «обложить» сигнальщиков «Георгия» и, не поднимая от­ветный флажок «ясно вижу» «до места», дер­жал его на половине высоты (ответный сигнальный флаг, поднятый «до места», означа­ет «ясно вижу ваш сигнал, я его понял». Под­нятый же до половины говорит: «Вижу ваш сигнал и я его разбираю». Как только сигнал разобран, флаг поднимается «до места». Если же он остается до половины высоты, то гово­рит: «Плохо вижу, не могу разобрать, может быть вы ошиблись»). Наконец, после того как прошло не мало времени, на «Георгии» заме­тили свою ошибку, и сигнал был спущен, а че­рез минуту снова поднят, уже исправленным. В тот же момент Щепинский вытянул «ясно вижу» до места.

На другой день «Цесаревич Георгий» само­стоятельно ходил к Скадовску. Остальные су­да начали уходить «по способности»: 5 апре­ля ушла в Севастополь после своего третьего боевого похода в Хорлы и «Веста».

Дроздовская дивизия, как маленький ост­ров, окруженная красными, ведя беспрерывные бои, доблестно дошла к Перекопу и соедини­лась там с частями русской армии.

Г. А. Усаров

____________
*) Происходящие события не позволяли теперь регулярного надзора за вехами, ограждающими каналы и отмели, а потому многие из них потеряли свои голики и даже просто исчезли.

*) В канале суда не могли идти в кильватер, так как если бы одно из них уселось бы на мель, то все за ним следующие оказались бы в критическом положении: из-за узкости канала в нем нельзя ни по­вернуть, ни просто остановиться.

© ВОЕННАЯ БЫЛЬ