Web Analytics
С нами тот, кто сердцем Русский! И с нами будет победа!

Категории раздела

История [4732]
Русская Мысль [477]
Духовность и Культура [850]
Архив [1656]
Курсы военного самообразования [101]

Поиск

Введите свой е-мэйл и подпишитесь на наш сайт!

Delivered by FeedBurner

ГОЛОС ЭПОХИ. ПРИОБРЕСТИ НАШИ КНИГИ ПО ИЗДАТЕЛЬСКОЙ ЦЕНЕ

РУССКАЯ ИДЕЯ. ПРИОБРЕСТИ НАШИ КНИГИ ПО ИЗДАТЕЛЬСКОЙ ЦЕНЕ

Статистика


Онлайн всего: 8
Гостей: 8
Пользователей: 0

Информация провайдера

  • Официальный блог
  • Сообщество uCoz
  • FAQ по системе
  • Инструкции для uCoz
  • АРХИВ

    Главная » Статьи » История

    Террор на Кубани и его последствия 1920-34
    Если Донская Область переносила неве­роятные муки тирании от большевицкого преследования, то на Кубани было еще ху­же. Там происходило более грубое, ничем не прикрываемое, уничтожение ее населения.
    Географическое положение территории Кубанского Войска представляло большие возможности для организации сопротивле­ния: соседство гор, ущелий, лесов способ­ствовало созданию партизанских отрядов. Горцы Карачая и Черкессии, также пресле­дуемые коммунистической властью, симпа­тизировали казакам-партизанам и при вся­кой возможности помогали им. К этому нужно добавить, что те казаки Донской Ар­мии, которые не попали на пароходы или по каким либо причинам сами не захотели по­кидать родную землю, в большинстве своем остались на Кубани. И когда сов. власть приступила к вылавливанию участников бе­лого движения, все эти притесняемые люди соединялись в отряды и группы, начавшими ради самозащиты борьбу с большевиками. Так стало шириться казачье партизанское движение.

    В ответ сов. власть усилила террор, на­водняя станицы и хутора войсками, «специ­ального назначения», чинившими жестокую расправу над местным населением. Этот тер­рор вызвал ряд восстаний — казаки с помо­щью партизан восставали целыми станица­ми, а партизанские казачьи отряды не раз вступали в бой с чекистскими войсками.

    Сов. начальство неоднократно прибега­ло к излюбленным им провокационным хит­ростям и обманам, вывешивая на стенах хат возвания, в которых обещалась амнистия партизанам и прекращение террора в случае выдачи главарей. Но казаки уже хорошо знали лживость этих обещаний, среди них предателей не оказалось, а наоборот, дея­тельность партизан усилилась. Партизаны казаки были неуловимы, беспощадны к че­кистам и их подсобникам, мстя им за расстрелы своих семейств.

    Местные сов. войска не могли справить­ся с партизанским движением. Были вызва­ны для подавления разрастающего, как они называли, «бандитизма» особые кавалерий­ские части. С их прибытием террор и рас­стрелы усилились. Таким путем сов. власть стремилась воздействовать на население, вынуждая его, в свою очередь, подейство­вать на партизан казаков, которые для спа­сения своих семей принуждены были бы прекратить борьбу. В то же время большевицкое начальство вновь обещало амнистию и прекращение террора. Партизаны, убедив­шись, что их сопротивление слишком тяже­ло отражается на населении Кубани и сосед­них народностей, были принуждены прекра­тить борьбу. Часть из них скрывалась где могла, некоторые ушли в Закавказье, от­дельные казаки пробрались в Турцию и Персию.

    Около 1930 г. сов. власть решила, что партизанское движение окончательно по­давлено. Тогда было решено приступить к выселению оставшегося кубанского казаче­ства в далекие северные, за полярным кру­гом, лагеря смерти.

    Для этого была создана специальная комиссия, из отпетых жестоких чекистов - садистов, под председательством и ныне благодушенствующего «товарища» Лазаря Кагановича. Теперь его власть сильно по­шатнулась, возможно, он сам попадет в те же лагеря смерти, в которые он безжалост­но посылал казаков, и это было бы весьма желательно, а для него поучительно и по­лезно.

    Каганович был облечен всею полнотой власти и действовал жестоко и коварно. Этот неограниченный диктатор имел свою резиденцию «на колесах» — в особом поез­де, в составе более двадцати роскошных царских вагонах, со всеми удобствами, и на­ходился под опекой верной и многочислен­ной охраны чекистов.
    Обычно поезд останавливался встороне от станции на запасных путях, специально приготовленных для этого. В начале комис­сия Кагановича действовала мирно и «лю­бовно». Проводились беседы и давались раз­ные обещания о будущей счастливой жизни. Замаслив бедноту своей ложью, Каганович издавал строгий приказ о «добровольной» сдаче оружия. А когда оружие было сдано и был составлен при помощи бедноты, глав­ным образом из иногородних, список всего населения станицы, с пометками, кто надле­жит выселению, тогда на станцию подава­лось соответствующее количество скотских вагонов. В один прекрасный день объявля­лось, что такие то семья подлежат выселе­нию, им явиться в полном составе на стан­цию. Их, конечно, сопровождали чекисты.

    Всем этим семействам было предложе­но сдать ключи местным властям, и им гово­рилось, что их, якобы, посылают на времен­ные работы и они скоро возвратятся в свои очаги. На самом же деле, эти несчастные по­сылались в лагеря смерти навсегда.

    После их отъезда прибывали транспор­ты из центральных губерний России с людь­ми, которые комиссией Кагановича распределялись по освобожденным домам сослан­ных казачьих семей, с правом пользоваться всем, что осталось в доме и хозяйстве, а оставалось все...

    Из этих пришлых людей была органи­зована местная власть. Оставшиеся казаки были взяты на подозрение и за малейшее неповиновение, часто мнимое, местной вла­стью каралось, опять таки ссылкой в лаге­ря.
    Пришлый элемент держал себя вызы­вающе, ибо он поощрялся к этому свыше. Из него были созданы дружины, как бы местная полиция, которая действовала под руководством чекистов.

    После обработки данной станицы, ко­миссия Кагановича со своей многочисленной охраной переезжала в своих вагонах в дру­гую станицу. На все время ее деятельности, во всех станицах был запрещен въезд и вы­езд. Все находилось под строгим контролем Че-Ка и местных советов.

    Первая станица, подвергшаяся выселе­нию, была Кореновская.

    В 1944 г., будучи уже в Германии, я встретил знакомого казака донца Агеева, с которым я был знаком по белому движению 1918-19 гг. Агеев при отступлении белых ар­мий заболел тифом, а после выздоровления добрался домой на свой хутор, близь Константиновской, на левом берегу Дона.

    Во время раскулачивания он бежал на Кубань и на станции Кореновская устроил­ся под вымышленной фамилией смазчиком. После к нему переехала семья. На станции Агеев проработал до прихода немцев. Он мне и рассказал про выселение казачьего населения этой станицы. Видно было, что трагедия выселения была настолько жут­кой, что за 14 лет она не изгладилась из его памяти, а жена и мать его, присутствовав­шие при нашей беседе, горько плакали. По его словам, выселяемые казаки кубанцы знали, что их выселяют из их домов, с род­ной Кубани, навсегда. Поэтому то их погруз­ка в поезда была необычайно трагична: плачь, смертные обмороки, сопровождавшие­ся в то же время расправой чекистов со ста­риками, женщинами, детьми. Со стороны невозможно было смотреть на эту душераз­дирающую сцену: окровавленные матери хватали своих детей, прижимали их к гру­ди, теряли сознание, а чекисты бросали этих полуживых людей в вагоны и запирали их на замок... Но все же они не могли справить­ся с посадкой. Казаки, казачки и дети со­брались тесной толпой, которая, будучи при­жата к вагонам, все же не желала грузить­ся. При этом они со слезами и с большим подъемом с чувством душевного страдания и скорби запели: «Ты Кубань, ты наша Ро­дина, вековой наш богатырь...»

    Угрозы и побои не помогали... Казаки как будто не замечали чекистов, ни наноси­мых им побоев, а продолжали со слезами петь... Эта жуткая сцена подействовала на рядовых красноармейцев, на глазах некото­рых были слезы, как говорил Агеев. На­чальники их, боясь бунта, поспешили сооб­щить о происходящем Кагановичу, прося принятия чрезвычайных мер. Пришел но­вый, усиленный отряд чекистов, а казакам было объявлено, что при невыполнении приказа о посадке будет применено оружие. Казаки, поняв серьезность положения и без­результатность сопротивления, стали гру­зиться, но продолжали свое пение.

    Когда эшелон с несчастными людьми, в запертых на замки вагонах, отошел от стан­ции, плачь и пение были еще долго, долго слышны... Агеев говорил, что все служащие и рабочие станции, имевшие возможность видеть эти сцену, плакали и долго провожа­ли глазами этот трагический поезд...

    Несмотря на строгое запрещение хуто­рам и станицам сообщаться между собой, слухи о работе комиссии Кагановича стали быстро распространяться по Кубани. Уце­левшие казаки снова стали убегать из сво­их станиц и хуторов в местные партизан­ские отряды, тогда еще кое где существо­вавшие, но не проявлявшие такой активно­сти, как раньше: они только скрывались, как могли. Партизанское движение стало принимать все большие размеры. Карачаев­цы, черкессы, кабардинцы, ингуши, осети­ны, которые также в то время подверглись сильным притеснениям, также волновались и восставали.

    К началу весны 1930 г. в верховьях рек Кубани, Малки, Белой, в горах Хаморы, Учкулана и в окрестностях городов — Влади­кавказе, Грозном и др. собралось несколько десятков тысяч партизан. Сов. власть в станицах, хуторах, аулах и некоторых горо­дах этих районов была парализована: сов. работники бездействовали, скрывались или бежали.

    В марте повстанцы и партизаны пере­шли в наступление, но к сожалению, вос­ставшие не имели хороших руководителей и, не наладив необходимой связи между со­бой, действовали без плана — стихийно.
    Спустившись с гор и двигаясь к главной Владикавказской магистрали, кубанские повстанцы уже подходили в ЖД узлу Ми­неральные Воды, когда навстречу им при­были бронепоезда и многочисленные эшело­ны с частями красной армии. Начались неравные бои. Против казаков-партизан, во­оруженных только винтовками и неболь­шим количеством пулеметов, действовали многочисленные отлично вооруженные ре­гулярные части. Ими были применены бро­невики, артиллерия и даже самолеты. Пов­станцы не ожидали такой огромной силы и были со всех сторон окружены. Их сопро­тивление было сломлено после отчаянных упорных боев. Они должны были уступить силе, их отряды рассеялись, но многие из них пали в неравных кровавых боях.

    Долго еще оставались карательные вой­ска советов «наводить порядки» на Кубани и Кавказе. Террор был неописуемо жесто­ким. Много было жертв, как при подавле­нии восстания, так и позже - беспощадно сжигались станицы, хутора, аулы, а их на­селение уничтожалось.



    Но знаменитая комиссия Кагановича прекратила свою гнусную работу, не выпол­нив задания. Ему показалось страшным ра­ботать там, где стреляют, ибо он, со своей опричниной, мог расправляться только с безоруженными казаками, женщинами и деть­ми, ссылая их целыми поездами на верную смерть в лагеря, для этого предназначенные. Комиссия ретировалась в Москву, с докла­дом о своей деятельности «великому Стали­ну».

    Место Кагановича на Кубани заняла ка­рательная армия, которая расправлялась с ее населением, не нуждаясь уже в вагонах, ибо на месте уничтожала всех тех, кого нужно было вывести в лагеря смерти.

    О судьбе других Каз. Войск я имею ма­ло сведений, но нужно полагать, что все они подстрижены советской властью под один гребешок с Доном, Кубанью и Тереком.

    В. А. Беляевский.

    «Родимый Край», Изд. Донского Войскового Объединения, № 19 ноябрь-декабрь 1958

    источник

    Категория: История | Добавил: Elena17 (17.09.2020)
    Просмотров: 641 | Теги: россия без большевизма, преступления большевизма, расказачивание
    Всего комментариев: 0
    avatar

    Вход на сайт

    Главная | Мой профиль | Выход | RSS |
    Вы вошли как Гость | Группа "Гости"
    | Регистрация | Вход

    Подписаться на нашу группу ВК

    Помощь сайту

    Карта ВТБ: 4893 4704 9797 7733

    Карта СБЕРа: 4279 3806 5064 3689

    Яндекс-деньги: 41001639043436

    Наш опрос

    Оцените мой сайт
    Всего ответов: 2031

    БИБЛИОТЕКА

    СОВРЕМЕННИКИ

    ГАЛЕРЕЯ

    Rambler's Top100 Top.Mail.Ru