Вы уж простите, я лучше себя чувствую, чем неделю назад, но все еще не здоров. Надеюсь, это не помешает.
Итак, мы продолжаем работать с вами с домонгольским материалом, и я пользуюсь случаем лишний раз напомнить, что понятия «домонгольская Русь», «Киевская Русь» и «древняя Русь» синонимичны. То есть, речь идет о материале примерно до середины XIII столетия, о материале, связанном с древнерусским населением, то есть со славянами. Происхождение Руси, думаю, мы достаточно подробно разобрали, и таким образом, сделаем сейчас картиночку «Социально-политическая система древней Руси».
Прежде всего, общество древней Руси — общество сословное. Это вполне естественно для значительной части древности, для всего Средневековья как в Западной, так и в Восточной Европе. Более того, разумеется, наличие сословий не монополия арийских народов, потомков древних ариев, но именно они, несмотря на смену этносов, несмотря на продолжающиеся витки этногенеза, воспроизводили раз за разом сословное общество очень четко. Надо сказать, что сословное общество — это довольно высокое достижение человеческой истории по целому ряду причин. Во-первых, любое общество нуждается в структуризации. Неструктурированных обществ не бывает, не структурирована только толпа, о чем, кстати, в сборнике «Факты и смысл», в моей статье «Демос и его кратия» изложено подробно. Но сословное общество обладает еще тем преимуществом, что оно структурировано изначально, потому что деление на сословия уже представляет собою структуру, что не значит, разумеется, что общество не структурируется дальше. Понятно, да? Например, крестьянство — это сословие, но оно структурируется в виде сельских общин. Город структурируется очень старательно и очень жестко, и так далее, и так далее. В Средние века корпорациями, структурирующими общество, были монастыри, а в Западной Европе — монашеские ордена, корпорации еще большего размера, затем университеты, когда они появятся. Все это — порождение сословных обществ. Вполне естественно, что именно сословные общества породили впоследствии гражданские общества, они их естественные предшественники. Так было в Древней Греции и Риме. Исходно сословные общества породили гражданские общества этих народов. Так было и в Средние века. Жестко структурированный средневековый город — предшественник более поздних демократий XIX – начала XX века. Сейчас демократий почти нигде не осталось. Именно потому вероятно все кричат о демократиях. Но они были.
Что есть сословие? Даю определение. Сословие — это такая общественная группа, особые права и обязанности которой фиксируются обычаем или законом, и наследуются. Можно было бы короче сказать, это общественная группа или, что то же самое, но только на научном языке, социальная страта с наследуемыми правами и обязанностями, но я подчеркиваю развернутым определением, что все общество признает закономерность и законность наличия сословных прав и обязанностей. Причем, как правило, в развитых сословных обществах права и обязанности совпадают. Например, каждый княжич по рождению в древней Руси обладал правом княжить, но то была и его обязанность, его основная функция, которая была востребована от князя всем обществом. Это вполне закономерно. Сословные общества обладают редкостным достоинством — они затрудняют переход своего сочлена из сословия в сословие. Вообще переход в сословных системах возможен. Мы знаем только одну сословную систему с жестко закрытыми сословиями — это индийская кастовая система. Но она все-таки далеко на востоке. Как правило же, подобный переход возможен, он только затруднен. Однако невозможно положение вне сословия. При определенных условиях крестьянин может стать горожанином. Горожанин ополченец может быть приглашен в дружину и стать таким образом служилым человеком. Но места сбоку, на «откидной подножке» нету. То есть, сословные общества хороши уже тем, что они почти не знают лишних людей.
Можно только одним способом выйти из состава сословной системы — опуститься в самый низ, в социальные низы. Каждое общество имеет низы. Соответственно, чем здоровее общество, тем меньше этот слой, если хотите, отстой. Но он есть всегда, потому что всегда находятся люди не обездоленные, с этим еще можно бороться, а просто сознательно предпочитающие место в социальных низах. Конечно, ниже некуда, но зато можно бездельничать, милостыню получать, ответственности же никакой.
Это можно видеть и сейчас, мы живем в очень нездоровом обществе, к сожаленью. Хотя среди современных «бомжей» (укрепившийся термин) много обездоленных, кем-то обманутых, обиженных людей, оказавшихся вне нормальной среды обитания в силу каких-то махинаций, но очень многие стали бездомными совершенно добровольно. Психологи МВД мне утверждали и ручаются, что большинство «бомжей» добровольны, как и парижские «клошары». Это оборотная сторона социализма. Самый высокоразвитый социализм в настоящее время, несомненно, в Швеции. Там система социального обеспечения тотальная и самая потрясающая. Это уже превратилось в национальную трагедию, потому что все больше шведов предпочитают быть неуважаемыми людьми, но ничего не делать. Социальная система их обеспечит. Так что все не так просто в этом мире.
А мы имеем дело с сословным обществом, причем мы наблюдаем прежде всего деление на две большие категории — свободных и несвободных. Это еще не сословия. Это выше сословий. В этом обществе свободные почти все, а несвободные — это холопы, то есть тогда рабы, безусловные, безоговорочные рабы. Холопы пополнялись за счет военнопленных, за счет беглых неисправных должников по суду и за счет добровольного холопства. Это редко, но такие люди находились опять-таки по очень простой причине, о чем я говорил выше. Во все времена есть люди, которых больше всего интересует конституция, и есть люди, которых гораздо больше интересует севрюжка с хреном. В принципе холоп мог быть обеспеченнее, зажиточнее, чем смерд (свободный земледелец). Такие люди бывают.
Холопство постепенно, с XII века эволюционирует от рабства в сторону крепостного состояния. Дело в том, что под влиянием христианской проповеди стало невозможно безнаказанно убить холопа его господином. А то уже выводило его из рабского состояния и приближало к состоянию крепостного. Еще раз хочу напомнить, что холопы — меньшинство, возможно даже незначительное меньшинство в населении древней Руси, состоящем преимущественно из людей свободных. Причем, судя по всему это весьма незначительная производственная сила. То есть, преимущественно холопы — это челядь, обслуживающий персонал, обслуживающий князя, боярина, своего господина. Разумеется, мог быть у хозяина холоп сапожник. Но вряд ли он мог конкурировать с мощным производством свободных ремесленников многочисленных городов, о которых будет говориться подробно.
Высшей ценностью в этом обществе была, несомненно, свобода. Заметьте это себе. И сейчас я вам это докажу. Древнейший памятник русского права, дошедший до нас — это Правда Русская. Возможно он и первый, хотя, несомненно, до него существовало обычное право, почему я и сказал, что сословия фиксируются обычаем или законом. Когда обычное право кодифицируют, оно остановится законом. Так вот, древнейший памятник писаного права — Правда Ярослава Мудрого середины XI столетия. Потом ее дополняли Ярославичи, потом Мономах, то есть, по крайней мере еще два поколения князей дополняют Русскую Правду. В прошлый раз мы к ней уже обращались, когда говорили об исконном скотоводстве славян и русов. Сейчас нас будет интересовать нечто иное. Русская Правда — памятник и гражданского, и уголовного права. Сейчас нас интересует уголовный аспект. Какие мы видим наказания согласно Правде? Это очень интересно. Смертной казни почти нет. Смертная казнь возможна, но только в ряде редких, исключительных случаев. Убийство не каралось смертной казнью. Смертной казнью могли покарать за «убийство с отягчающими обстоятельствами», говоря современным языком, например, за убийство кровного родственника. Но даже сейчас, в наш испорченный век родственников убивают довольно редко, а тогда совсем редко. Есть церковные статьи, где возможна смертная казнь. Это кощунство и святотатство. Святотатство — это кража священных предметов из храма. Это уникальные случаи. Повторяю, это все было нечасто. То есть, смертной казни почти нет. Тюрем нет. Точнее, тюрьмы есть, но не для наказания. Если вы встретите помещение какого-нибудь исторического персонажа в тюрьму, то его следует считать пленным, а не заключенным. По суду в тюрьмы не отправляли. Телесных наказаний как уголовной меры пресечения не было. Разумеется, господин был властен выпороть нерадивого холопа, а отец — чрезмерно распоясавшегося сынка, но это возможно во всех нормальных обществах, так было по крайней мере до недавнего времени. В Англии телесные наказания в школах были запрещены всего несколько лет назад, после чего, не сомневаюсь, английские школы перестанут быть лучшими в мире на наших глазах.
У нас теперь на уроках в школе учат маленьких детей доносить на маму, если мама не дай Бог отшлепала. Ужо мы маме управу найдем! Так вот, я надеюсь, что когда мы с вами придем к власти, мы авторов этих школьных программ пороть будем уже публично, на площади и перед телекамерами, только за одну идею доносительства в семье. Павлика Морозова забыли или наоборот хорошо помнят.
Итак, телесных наказаний нет. А что же есть? Изгнание и «вира» (то есть штраф). Уже наличие изгнания как системы наказания указывает на то, что это общество людей демократически воспитанных. Дело в том, что изгнание есть наказание там, где оно страшно. В древнегреческом полисе изгнание было страшным наказанием. Почему? Потому что с потерей своего города терялись гражданские права, за пределами своего города нету прав. В случае изгнания аналогичную утрату значительных по объему прав мы видим и в древней Руси.
Но основной вид наказания все-таки вира. Давайте посмотрим. Вира за убийство — сорок гривен. Это очень много. Все хозяйство «смерда», как тогда называли крестьянина (слово «крестьянин» — слово уже XIV века), не стоило сорока гривен, и платить за обвиненного в убийстве общинника вынуждена была община. Это много. Однако интересно, что сорок гривен и в случае убитого дружинника, и в случае убитого кузнеца, и в случае свободного смерда. Вира за убийство женщины — двадцать гривен. Это закономерное неравенство, но вы не обижайтесь, двадцать гривен — это тоже очень много. И опять-таки двадцать гривен, если убита боярыня, и столько же, если убита пряха (прядильщица). Тут все получается поровну. А вот вира за убийство холопа — пять гривен его господину независимо от пола. Это просто компенсация за утраченную вещь — холопа или холопки. Чувствуйте разницу? Вот что значит быть свободным человеком, даже бедным, и не свободным.
Еще близкие примеры. Правда устанавливает более высокую виру за синюю рану, чем за кровавую. «Синяя рана» — это синяк. Нам непонятно, а им было понятно: синяк позорит, а кровь нет. Правда устанавливает, что если на вас напали с палкой, вы имеете право ответить мечом. Нашим отдаленным предкам была бы непостижимой такая чудовищная уголовная статья, как «Превышение меры необходимой самообороны». Любая мера необходима! Меня нельзя бить, я свободный человек! Тому, кто хочет меня ударить, я могу голову оторвать. Я здоровый такой, у меня хватит сил голову сорвать. Другое дело, что я теперь православный христианин, и потому, наверное, голову отрывать не стану, ограничусь ухом. Но любая самооборона — мое право. Вот наиболее существенное об основных установлениях этого общества, несомненно, общества людей как с развитым чувством собственного достоинства, так и с чувством ответственности.
Свободные люди делились на две значительные категории — людей «служилых» и людей «тяглых». А тяглые в свою очередь делились на тяглых городских и тяглых сельских. Кстати сказать, это распространенная картина во всей Западной Европе. Мы не принципиально от них отличаемся. Там другая структура, не точно такая же, и все-таки это обычное деление прежде всего на тех, кто платит дани (для домонгольской Руси нормальный термин — «дань», потом будут говорить «подать», то есть налог), и тех, кто не платит, а служит.
Служилые люди — это князья, бояре и многочисленная категория мелких служилых людей, о которых мы почти ничего не знаем. Мы не знаем, чем они друг от друга отличались. Князья, несомненно, есть сословие, причем сословие абсолютно замкнутое. К XI веку, может быть, к началу XI века Рюриковичам удалось занять все княжеские столы, следует полагать, что вероятно не только силой, а может быть даже, не столько силой, а также несомненно умением, переженившись на представительницах других выживших, деградировавших, ушедших в боярство родов древних племенных князей. Не исключено, что некоторые не Рюриковичи были приняты в число Рюриковичей, вероятно, через женитьбу на княжне Рюриковне. Во всяком случае, есть серьезные основания полагать, что Полоцкие князья не Рюриковичи, а Рогволодовичи, а потом всех стали считать Рюриковичами.
За всю домонгольскую историю был только один случай попытки не князя вокняжиться, то есть боярин хотел стать князем. То было в начале XIII века. Попытка была неудачной. Ни князья не желали пускать к себе снизу, ни бояре не желали возвышения одного из подобных им.
Князья, это отмечает Ключевский, обладали принципиально равным правом княжить. Это вызывало к жизни междоусобицы. Почему? Князья вообще-то зависели от города. Князья служили городу, мы уже отмечали это и еще будем отмечать. В лице города они служили своему княжеству. Бывало, что князей изгоняли, бывало даже, что убивали. Бывало, что князей призывали. Но то было исключением из правила. В норме было не так. В норме князья занимали столы в порядке патриархальной «лествицы», то есть лестницы, но в данном случае принято славянское слово. То есть, иными словами, не сын наследовал отцу, а брат старшему брату. И только когда братья, по старшинству переходя со стола на стол, освобождали низшие столы, тогда шло следующее колено, шел старший племянник. Но была одна оговорка (не буду воспроизводить мудреную славянскую формулировку), что если есть еще четвертый брат, то старшему племяннику, то есть старшему сыну самого старшего брата он не дядя, а брат, что они равноправны. Откуда взялась эта норма, трудно сказать. Скорее всего, просто потому что они были примерно ровесниками. Представьте себе, браки были ранними, между парнями рождались все-таки и девицы. Ну и посчитайте, четвертый брат и будет примерно одногодок старшего из племянников, старшего из следующего колена.
Во всяком случае, время от времени образовывались равноправные претенденты на престол. Кто-то вылетал из лествицы. С этим пыталась бороться церковь. Появилось положение, согласно которому князь-изгой — человек церковный, то есть, церковь гарантирует приличное содержание такому лишившемуся стола князю. Но то не спасало, на то далеко не все соглашались. Сама лествичная норма способствовала возникновению княжеских усобиц, как князей ни уговаривали того не делать.
Менее всего князь — феодал. Вас учили в школе, что общество у нас было феодальное, потом придумали для домонгольской Руси «раннефеодальное общество». А куда же денешься? Какое же феодальное общество, если нету крепостных крестьян, хоть ты тресни? Вот и приходится придумывать «раннефеодальное».
В домонгольской Руси мы с вами найдем только элементы феодализма, но вот уж кто совсем не феодал, так это князь. Дело в том, что князья не имели земли, с которой они могли бы получать феодальную ренту по земельной форме, поземельную ренту, то есть то, что арендатор платит землевладельцу просто за факт владения. Не было у них такой земли. Вообще-то князь считался владетелем («володетелем») всей земли своего княжества, и на том основании получал со всей земли дани. В итоге князь обладал большой движимостью, прежде всего в виде пушнины.
Самая нормальная форма уплаты налогов домонгольской Руси — это пушнина. Самая ходячая разменная монета — беличья шкурка. Дело в том, что как ни богата была древняя Русь, а она была очень богата, на Руси и тогда и потом всегда не хватало драгоценного металла. Своей драгоценной монеты было очень мало. До медных денег не додумались. Чеканили златники и сребреники при Владимире, при Ярославе Мудром, но то была скорее такая заявка на цивилизованную государственность. Пользовались привозной серебряной монетой, особенно среднеазиатским дирхемом. Вот вам и значение Волжского торгового пути — приходило серебро. Но больше всего пользовались пушниной. Так, естественно, уплачивали дани.
Но дело в том, что дани принадлежали, например, Брянскому князю, а не князю, например, Мстиславу, А если в порядке старшинства освобождался более высокий стол и Брянский князь становился Черниговским, он начинал тут же получать черниговские дани и тут же переставал получать брянские, их получал уже следующий Брянский князь. Вот и все. То есть, это классический налог. Княжеская казна — это государственная казна. Они не были тогда разделены. Следовательно, на эти деньги князь был должен, записывайте:
1. Укреплять город. Иногда в летописи встречаем такое указание: «князь срубил город такой-то». Срубил, разумеется, не как дерево рубят. И то не значит, что он построил целый город со всеми домами, храмами и т.п. Нет, крепость. «Срубить город» значит укрепить, построить крепостную стену с башней. Это первое.
2. Отстроить городской собор. Если денег достаточно, желательно каменный. Если собор уже отстроен, то как-то его благоукрасить, например, вложить ценные облачения, книги, а еще лучше основать монастырь. Это очень высоко котировалось, было крайне благочестиво. Монастырей было мало. Думаю, в несколько раз меньше, чем городов. Городов было к XIII веку около четырех сот. Сомневаюсь, что в древней Руси набиралась полная сотня монастырей. К тому же, они были тогда очень тесно связаны с городами. Монастыри были городскими или пригородными. В том числе самый знаменитый монастырь древности – Киевский Печерский. За день сходить туда из Киева было нетрудно. А сейчас Печерск — это просто территория Киева. Итак, второе — это церковно-общественная функция.
3. Князь должен был содержать табуны. Большинство ученых считает, что это не случайность, что это функциональное владение, что это часть княжеской службы городу, и многочисленные табуны связаны с необходимостью посадить на коней ополчение. Князь, понятное дело, скакал на своем коне, и бояре тоже, может быть, и богатейшие ремесленники, но только богатейшие, у всех остальных не было подходящих лошадей. А уже в XII веке наши предки предпочитают если не сражаться верхом, то хотя бы воинские походы совершать на конях.
4. И наконец князь должен был задавать пиры. Вне всякого сомнения, пиры есть языческий обычай, но церковь с готовностью его освятила и благословила. Понятно почему. Это проявление братолюбия, к тому же благотворительности, потому что на княжеский пир зовут всех, в том числе нищих. А мог ли князь того не делать? Конечно мог. Но дело в том, что тогда начали бы говорить, что «у нас не князь, а грязь». Современный политик тоже может не встречаться с избирателями, но то ему противопоказано, шибко противопоказано. Потому вспомните, кто наиболее знаменит пирами. Конечно, святой Владимир. Он вошел в историю своими пирами, в былины. Потому пиры были существенной частью неизбежных княжеских трат. Притом повторяю, что князь располагал значительными средствами, а князь крупного города, крупного княжества располагал очень значительными средствами. Все они поступали в виде даней, в виде мыта, то есть торговых пошлин, в виде пошлин судебных, так как князь был и верховным судьей. Правда, пошлины составляли значительно меньшие суммы, чем дани.
Пытались найти феодальные владения русских князей, особенно старался академик Греков. Действительно несколько раз упоминаются княжеские села, но на поверку выясняется, что Берестово, любимое Владимиром и Ярославом, или Боголюбово, любимое Андреем Боголюбским — это загородные резиденции, это место, куда князь уезжал отдохнуть, в частности поохотиться. Остатки каменных строений Боголюбского дворцового ансамбля до нас дошли. В Берестове остатки сильно перестроены церковью. Они еще старее, начала XII века. Да, конечно, они были очень богатые князья. Киев и позднее Владимир-на-Клязьме — очень богатые города. Князь мог позволить себе иметь виллу, но она не делала его феодалом. Вот у меня, знаете, тоже дача есть, но вряд ли я потому феодал. Наверное, у здесь сидящих тоже есть дачи.
Более феодализированы были бояре. Дело в том, что бояре получали вотчины, то есть, боярин уже землевладелец, настоящий землевладелец. У боярства был двоякий путь происхождения. Это установлено Ключевским, его знаменитой диссертацией «Боярская дума древней Руси». Она неоднократно переиздавалась, в последний, зеленый 9-томник она тоже вошла. Там описан двоякий путь формирования боярства. Это важно. Одни бояре происходили из старшей дружины. Старшие дружинники назывались «княжьи мужи», в единственном числе — «княжой муж» или «княж муж». Кстати, славянское слово «муж» исконно обозначает полноправного человека благородного происхождения. Тот, кто недостаточно благороден, именовался несколько уничижительно «мужик». Вот это муж, а это нечто попроще, даже если он и свободный. Они становились боярами через пожалование землей от князя, они приобретали вотчину. Вторая составляющая — это «старцы градские», несомненно, городская верхушка, городская знать, может быть, и торгового происхождения. Но по всей вероятности, старцы градские, как бы они ни создавали свое положение и свой капитал, были первыми землевладельцами древней Руси. То есть, мужи становились боярами через пожалование землей, а старцы градские — через пожалование боярством, а то было, во-первых, почетно, а во-вторых гарантировало место в княжеской думе и более высокую долю в военной добычи. К этому стремились. В общем, в XII веке мы уже не видим старцев градских: представители старшей дружины и городская знать слились в единое боярство. В силу того бояре способствовали обособлению княжеств, способствовали раздроблению древней Руси. Почему? Они не были патриотами? Были чрезмерно эгоистичны? Нет. Дело в том, что для князя переезд на новый стол всегда выигрыш, потому что переезжают всегда наверх, на более престижный город. В нормальной ситуации князь понизиться не мог, мог только повыситься. Князю то было выгодно и престижно. А боярину то был «нож острый», потому что если уехать со своим князем, то надо бросить вотчину, свою землю, свои постройки, которые сам сделал.
Конечно, можно не бросать. Формально боярин имел право служить одному князю, а вотчиной владеть в землях другого князя. Но ведь это до поры. Мало ли кто какое имеет право. Право-то он имеет, но при первом же маленьком ухудшении отношений между двумя князями просто отберут безо всякого права. Остаться? Остаться со следующим, младшим князем? Боярином, конечно, никто не бросается, его примут, разумеется, но ведь с новым князем приедут его бояре, которых тот знает с детства. Следовательно, прежней роли уже играть не будешь, среди бояр будешь оттеснен в хвост. Потому бояре были более всего заинтересованы в том, чтобы князь во весь опор сидел, где сидит, и никуда не переезжал.
А постоянные переезды князей были все-таки механизмом, который сцеплял Русскую землю, «цементировал» ее, сохранял единство. Впрочем, и боярин тоже был феодалом постольку-поскольку. Давайте сравним, как ведет себя западноевропейский рыцарь и русский боярин в случае начала войны. Рыцарь первым делом запирается в своем замке. Главное запереться в замке, а потом разберемся. Потом сеньор скажет мне, своему верному вассалу, куда скакать, где сражаться будем, но главное засесть в замок. Что делал русский боярин в подобной ситуации? Он бросает свою вотчину и мчится оборонять город. Центр западноевропейской жизни все еще замок, в том числе королевский замок. А настоящий центр русской жизни — это город, о чем мы сегодня еще будем говорить.
Что же касается мелких служилых людей, то их было много разных категорий. И повторяю, мы даже не знаем, чем они отличались, которые были выше, которые ниже. Потом они сольются в единый слой мелких вотчинников дворян, а тогда в домонгольской Руси мы видим «отроков», «детских», «дружинников», «кметей», «вольных слуг», «слуг под дворским» («дворский» — это мажордом, управляющий княжеским хозяйством). «Слуга под дворским» — это самое ранее упоминание будущего дворянина. Некоторые из них явно тоже были вотчинниками, но довольно мелкими. Иные же не имели вотчин и в имущественном плане тоже были зависимы от князя, жили на его иждивении, служа ему.
Город. Русский город — это то, что еще предстоит основательно изучать. Мы категорически не желали видеть, что у нас существует свой тип города, правда, сразу скажу, довольно близкий восточнохристианским городам, даже гигантскому Константинополю, во всяком случае очень не похожий на западноевропейские. Почему-то в школе принято изучать западноевропейский город, а русский — не принято. Западный город мы можем себе представить. Он стремится отгородиться стеной, если хватает средств, при первой возможности стеной каменной, причем отгородиться не столько от иноземного захватчика, сколько от собственного сеньора – герцога, графа, архиепископа. Идет постоянная борьба за городские вольности между городскими коммунами и их сеньорами. А каменная стена — это дорого. И перестраивать ее не только каждые десять, но даже каждые сто лет не будешь. И следовательно, город с ростом населения становится переуплотненным, очень тесным. В городе тесно, городская земля постоянно дорожает, становится невероятно дорогой. Притом с одной стороны дорогая земля, а с другой стороны еще дороже престиж. Потому еще дороже земельной площади протяженность фасада вдоль улицы. Потому дома слипаются, образуют сплошной фасад, пристраиваются плотно один к другому. Причем не редкость дом с шириной по фасаду в две оси, то есть на первом этаже только дверь, рядом окно, и все, дальше стена и следующее владение. Во всяком случае, ширина фасада в три оси совсем нередко, то есть дверь и два окна. А в глубину дом может тянуться довольно основательно. Дома чаще всего не каменные, это невыносимо дорого. Средний горожанин имеет фахверковый дом, то есть деревянный каркасный с известково-цементным наполнителем с дранкой и мелким камнем. Каркасная постройка в отличие от каменой может висеть. Вы видели на картинках, как верхний этаж часто немного нависает над первым, а третий может еще чуть-чуть нависать над вторым, бывает и четвертый этаж. Таким образом улица превращается в щель. Неслучайно у нас пешеходные улицы появились сдуру, просто из подражания Западной Европе. А там они появились естественным путем. Там бывают улицы с расстоянием между фасадами в 6 метров, а бывают переулки с расстоянием между фасадами в 2 метра. Такой переулок неизбежно должен быть пешеходным, потому что никакая машина там не проедет, а если поедет мотоциклист, то он кого-нибудь собьет. А посреди улицы проходит сточная канава, и ходить надо с умом и осторожностью. Конечно, порядочный бюргер сначала выглядывает в форточку, а потом уже выплескивает ночную посуду. Но ведь не все порядочны, можно и на шляпу получить.
Русский же город построен свободно. Практически все жилые дома стоят в глубине усадеб. На улицы выходят заборы, ворота. На улицы выходят лавки, мастерские, но дома стоят внутри усадеб. Часовни и даже церкви, как правило, стоят в глубине церковных участков. И в данном случае совершенно не важно, это усадьба боярская или усадьба сапожника. Понятное дело, что у боярина будет пожирнее и погуще. Но принцип организации усадьбы боярина и усадьбы сапожника будет одинаковый, их дом стоит внутри. Вот чем, между прочим, русские города с населением в крайнем случае в несколько десятков тысяч не отличаются от полумиллионного гиганта Константинополя, города-сада, в котором тоже практически все дома стоят в глубине участков, в глубине владений.
В городе много скотины. Потому город, прежде всего ширина улиц, естественно, рассчитана на то, чтобы скотину можно было выгонять на пастбище. Даже план Москвы 1739 года (конец правления Анны Иоанновны) показывает вокруг Москвы, которая тогда была большой, в пределах нынешнего Камер-Коллежского вала, сплошные общинные покосы и выгоны. Москвичи в XVIII веке все еще держали в городе много скотины и выгоняли ее на пастбище. В западноевропейском городе вы держать корову не сможете. Пока по его улицам, которые я описал, будете выводить ее на лужок, как раз наступит время заводить ее обратно. Из русского города было легко выехать. Он был гораздо теснее связан с сельской местностью. Конечно, землепашец и на Руси не жил в городе. То было бы нонсенсом, бредом. Но молочник или огородник вполне мог быть среди горожан. Городское население было не так обособлено, отделено от сельского, как на Западе, где горожане — это купцы и ремесленники, больше в городе и нечего делать. В русском же городе помимо купцов и ремесленников мы видим князя и его двор, бояр и их дворы с челядью, мелких служилых, а также какое-то количество людей, связанных с сельскохозяйственной деятельностью.
Везде, где леса было много, городские улицы мостились «плахами». Как мостили в Новгороде, известно — раскалывали бревно вдоль и клали плоской стороной вверх. Вот вам и мостовая. В Новгороде, где все хорошо сохраняется, где грунты болотисты, постепенно за годы и десятилетия мостовая из плах уходила в землю, выходила из употребления, и прямо поверх нее клали следующий ряд плах. Если не ошибаюсь, на раскопках новгородских улиц встречаются такие слоеные пирожки до 14 слоев. Потому в городе было чистенько, а по обочинам улицы травка росла. Посему в теплое время года женщины сплошняком, кроме особо торжественных случаев, только босиком и ходили, дети, разумеется, тоже. Хаживали и мужчины, во всяком случае у себя во дворе. Это доказательно. В Новгороде, где прекрасно сохраняется дерево, именно в силу того, что почва болотиста, не найдено остатков лаптей. Вот берестяные грамоты есть, а берестяных лаптей нету, хотя найдено достаточно много остатков кожаной обуви, иногда очень красивой. А по случаям торжественным и в холодное время года носили кожаную обувь. Ходить босиком в западноевропейском городе было категорически невозможно: там было слишком грязно. Именно оттуда появилась у бедных горожан знаменитая деревянная обувь «сабо», грязь городскую месить. Сомневаюсь, что это удобно — носить долбленые башмаки.
Повторяю, как мы видим с вами, русский город по типу в сравнении с Западной Европой, в сравнении с мусульманским миром был неизмеримо здоровее и гораздо ближе к сельскому поселению. Однако четыреста городов. Демографы считают, что население домонгольской Руси составляло 6,5-7,5 миллионов, такой разброс предлагается. Нетрудно посчитать, моя экстраполяция, если мы прикинем, что на средний русский город надо положить 5 тысяч, то получим, что 20-25% древнерусского населения жило в городах. Потом веками того не будет, потом Русь будет аграрной. Киев в конце XI века, в период максимального расцвета насчитывал около 50 тысяч. Конечно, бывали городки с населением 2-3 тысячи, но не редкость и 30-тысячники: Смоленск, Чернигов, Новгород, конечно. Уж совсем не редкость 10-тысячники: Козельск, Рязань (старая Рязань). Так что получается, что до одной четвертой населения жило в городах, это примерно соотношение конца Римской империи. Вот что мы с вами видим для домонгольского периода, довольно интересную картину. Типологическая близость наших городов к другим восточнохристианским, к балканским и забалканским городам приводит к тому, что мы заимствуем из византийского законодательства так называемую Книгу эпарха (Книгу градоправителя, Книгу градоначальника). В славянском переводе она получит название «Закон Градский». Этот закон войдет в Мерило Праведное. Наряду с Правдой Русской мы пользовались еще Мерилом Праведным, переводными византийскими законами, в основном церковными установлениями. Номоканоны мы знали через Мерило Праведное. Но туда же вошел и Закон Градский, как переводной с греческого, естественно.
И вот обратите внимание, какую норму мы позаимствовали в Законе Градском. Это «Правило прозора» (от глагола «зри»). Оно значит, что если у вас красивый вид, например, на некий дивный пейзаж, на реку, холмы с рощами, а ваш сосед без вашего разрешения его закрыл, застроил новой постройкой, то вы через суд можете снести его постройку. Так было в Константинополе, и так было на Руси. И веками у нас действовало правило прозора. Потому никак не могли на Руси застраивать «сплошной фасадой». Это появляется только при Петре и, начиная с Петра, будет характерно почти исключительно для Петербурга. Обратите внимание, в старой Москве редко где встретишь сплошную фасадную линию по-питерски. Правило прозора все равно действовало. Об этом подробнее в моей совместной с историком Марочкиным работе «Русский город и русский дом». Весьма рекомендую. По окончании лекции могу еще раз повторить, где смотреть. Она того стоит, судя по тому, что все специалисты ее уже прочитали.
Русский город весьма значителен и в социальном плане. Разумеется, он организован, структурирован. Купеческие братства подобны западноевропейским гильдиям. Многие были прославлены уже в домонгольский период, как например, Ивановское братство вощенников, то есть монополистов торговли воском в Великом Новгороде. Это серьезно. Вся Европа, которая могла себе позволить, — а позволить себе, конечно, могли только для освещения храмов и дворцов, ибо дорого, — так вот все храмы и дворцы Западной Европы были освещены свечами из русского воска. То была грандиозная статья постоянного экспорта. Что касается людей попроще, то им было не до свечей, у них масляная коптилка чадила в доме. А называлось оно Ивановским, потому что еще в начале XII века они отстроили каменный братский храм Иоанна Предтечи, то есть, называлось оно по святому покровителю гильдии. Сейчас в Предтеченском храме приятно вспомнить это.
Однако ремесленники не были организованы в цехи, подобные западноевропейским. Понятно почему. Менее жесткая организация русского города в сравнении с западноевропейским — следствие отсутствия противостояния с сеньором. Не было сеньора, не было как такового. Князь, конечно, был сеньор, но одновременно и городской магистрат, то есть должностное лицо, начальник, он никогда не был так противопоставлен городу, как сеньор, крупный феодал на Западе. То не значит, что ремесленники не были организованы. Они были организованы территориально. Низшей структурной единицей была улица. Улица собирала уличанский сход и выбирала уличанского старосту. Как правило, сход был одним цельным приходом, ну если не очень крупная улица, идущая через весь город, и приходской храм. Вот вам соответственно и уличанский приход, и уличанский сход, и уличанский староста.
Крупные города делились на «концы», то есть районы. Все, наверное, помнят, что в Новгороде было пять концов. В Пскове их было шесть. Сейчас про некоторые города неизвестно, но в науке укрепилось мнение, что все крупные города имели кончанское устройство. Конец созывал уже кончанское вече и избирал кончанского старосту. В Новгороде и Пскове, кстати сказать, каждый конец имел свой соборный храм. Был городской собор, но были и кончанские соборы, довольно крупные. Соборами называются храмы, в которых духовенство служит «соборне», то есть собирались священники со всего конца в тот или иной праздник и служили вместе, что вообще было абсолютно не принято. В подавляющем большинстве храмов древней Руси, и так затем веками было, служил один священник, а не пять, как у нас сейчас бывает. Вот справка на всякий случай, я смотрел расписание московского духовенства перед революцией. Даже в Москве были приходы всего лишь двух типов — одноштатный и двухштатный. Два священника, один дьякон, два псаломщика или один священник, один дьякон, один псаломщик, и все. Восемьдесят с небольшим лет назад.
И наконец вершина всего — это городское вече. Вероятно, оно собиралось нечасто, только по важнейшим вопросам. Обратите внимание. Нетрудно доказать, что я сейчас и сделаю, реальность наличия демократии в домонгольской Руси. Пример будет один и убийственный. Князь волен был воевать. То его княжое дело. Князь ведь прежде всего военный человек. Из послания Владимира Мономаха: «А что воин на брани убит, что в том дивного?» Норма! Князю, боярину, кметю — норма погибнуть в бою. Нечего даже обсуждать! Разумеется, князя могли уговаривать этого не делать. Епископ или, если не епископский город, авторитетный игумен, или вообще толпа духовенства могла прийти уговаривать. Но он мог не уговориться. Однако князь волен был воевать только со своей дружиной, в крайнем случае мог набрать «охочих людей», то есть добровольцев. Князь не мог ополчить город! Город ополчал себя только сам вечевым приговором! То есть, по сути дела каждый горожанин имел прямое отношение к вопросам мира и войны. Это ли не демократия! Мы сейчас на это даже не претендуем, мы не обращаемся к Путину: «Ты сам не вздумай там где-нибудь начать воевать! Мы сами будем это решать — референдумом» (с издевкой). Тогда люди были свободнее.
Что представляла собой демократия? Разумеется, не толпу. Разумеется, вечевая демократия, во-первых, была чисто городской, никаким образом на смердов она не распространялась. Во-вторых, кто был в ней представлен? Конечно же, свободные домохозяева, главы семейств, а не «все шумною толпой». Голос имел тот, кто имел свой дом и свое дело, а купец он или кожевник, не имело значения. Так и в Риме народное собрание состояло только из глав семейств, естественно. Однако демократия, как видите, была действенной.
Государством в домонгольский Руси было каждое княжество. Их количество все время растет. Князья размножаются, каждый князь хочет заполучить себе стол, столов необходимо все больше и больше, но с другой стороны и каждый город стремится обзавестись собственным князем. Новгородская летопись, если не ошибаюсь, первого, младшего извода, отмечает одно трагическое событие около середины XII века. Новгород почти полтора года пробыл без князя, и была, отмечает летописец, в новгородцах «туга великая». Ну, понятное дело, нашему обсмотревшемуся телевизора человеку то не очень понятно. Как же так? Только избавились от главного «эксплуататора», надо соответственно напиться и петь хором. Но новгородцы XII века были поумнее нынешних и телевизора не смотрели, и понимали, что без князя Новгород немедленно проваливается в престиже. Город без князя воспринимается как «пригород», не в современном значении этого слова (например, Мытищи — пригород Москвы), а в тогдашнем. Довольно долго Псков был пригородом Новгорода, то есть был зависимым городом, зависимым от другого старшего города. И Псков отчаянно боролся за собственное княжение. Так вот, число князей растет, соответственно растет и число княжеских городов, и следовательно, растет число государств. Русь — единая страна, но государство — каждое княжество.
Апропо, братья и сестры, весьма рекомендую запомнить. Я раньше не думал, что такие вещи надо людям объяснять. Затем, уже несколько лет назад я понял, что, к сожалению, надо объяснять это даже политикам. Я с этим впервые столкнулся, когда напротив меня сидели Рогозин, Глазьев и еще Артемов из РОНС. Я объяснил им это и понял, что до них самих это не доходило. Никогда не путайте понятия «страна» и «государство». Это совершенно разные понятия. И в других языках они тоже совершенно разные, они совершенно разного происхождения. Государство можно учредить, например, издать конституцию. Можно учредить новое государство на месте старого. А страну учредить нельзя, она столетиями складывается не только в сознании своих, но и в сознании соседей. Территории страны и государства могут не совпадать. Например, в Древнем Египте за его трех с половиной тысячелетнюю историю по-всякому бывало. Он рассыпался на номы, то есть области вдоль Нила, и каждый ном был государством. Бывало, Египет состоял из двух Египтов — Верхнего и Нижнего. Был также единый Египет, и тогда страна и государство совпадали. Но бывало и так, что он входил в состав Ассирийской, затем Персидской, затем Римской империи, но страна Египет оставалась, становясь частью более крупного государства. До 1871 году в Германии было 18 государств, но страна Германия существовала и для каждого русского, и для каждого француза. Так и сейчас у нас. Правда, нам пытаются опять-таки через телевизор запудрить мозги, но не надо позволять запудривать нам мозги. Сейчас мы снова живем в ситуации расчлененной России, разделенной на много государств. И РФ, безусловно, не идентична России, что бы ни калякали в конституции. Я не говорю ничего незаконного, но студентам и теперь вам я всегда говорю: Да, совершенно законно существует государство Украина, и государство Российская Федерация может иметь с Украиной дипломатические отношения, но страны Украина не существует, и никогда не будет существовать, потому что одно это название означает окраина Руси. История повторяется.
И вот в домонгольский Руси мы тоже видим государство в каждом княжестве. И каждое государство управляется в соответствии с Полибиевой схемой. Термин мой. Величайший античный историк, работавший в середине II века до Р.Х., грек Полибий указал, что идеальное государство должно объединять в одной политической системе элементы монархии, аристократии и демократии, то есть всех трех правильных форм власти. Больше правильных форм не бывает. Полибиева схема — наша национальная традиция. В домонгольский период нашего бесспорного процветания мы так и были устроены — князь, бояре, вече, то есть монархия, аристократия, демократия. И так же мы были устроены в XVI-XVII веках, когда мы были единым государством — царь (монархия), боярская дума (аристократия), земский собор (демократия). Потом мы стремились к этому и практически восстановили Полибиеву схему при последнем государе. И вот вместо того, чтобы быть благодарными последнему государю, мы допустили революцию и цареубийство. И с тех пор у нас так ни разу не было ни монархии, ни аристократии, ни демократии. Зато все искажения попробовали: и охлократию (власть толпы), и олигархию (власть шайки), и тиранию. Все перепробовали! Так и перебиваемся от искажения к искажению.
А что же представляла собой вся Русская земля? Вот сейчас приготовьтесь записать четко и структурно. Русь представляла собой конфедерацию земель и княжеств (то есть союз государств), объединенную:
А. Этнически. Можно не объяснять, правда? Было два этноса — славяне и фактически поглощенные ими русы. В любом случае славяне были господствующим этносом.
Б. Культурно. Один язык, того уже достаточно. Хотя не только один язык, но также один календарь. Это важнейшие составляющие любой культуры.
В. Религиозно. Видимо, язычество было похожим по всей Руси. Точно судить об этом не можем, но похоже, что так. Но с тех пор как Русь стала христианской, то есть с конца X века, конечно, мы можем говорить о религиозном единстве.
Г. Церковно-канонически. У нас не было князя над князьями. У нас был первый, самый уважаемый князь, но великий князь Киевский не начальник князей. У нас не было единого правителя, но единый митрополит у нас был, в Киеве. И даже свой патриарх у нас был, правда, в Константинополе, но тем не менее. Церковно-каноническое единство было вполне ощутимо.
Д. Юридически. Русь составляла единое правовое пространство, где действовали Правда Русская и Мерило Праведное.
Е. Экономически. Экономическое единство Русской земли обеспечивали прежде всего транзитные торговые пути. Все вы помните знаменитый Днепровский транзит, иначе Путь из варяг в греки, но был и Западно-Двинский транзит, а уже в XX веке питерские археологи доказали, что Волжский транзит еще древнее, нежели Днепровский. Кстати, именно потому Русь и богата, потому что до эпохи машинной революции всю историю человека действовал один и тот же принцип — страны, которые занимаются транзитной торговлей, то есть, через территорию которых идет торговля, богаче и, как правило, быстрее развиваются, чем те страны, которые знают только вывозную (экспортно-импортную) торговлю.
Ж. И наконец династически, одной династией Рюриковичей. Каковы бы ни были междоусобицы, все-таки довольно существенно, что официальным личным обращением князя к князю было слово «брат». Это о чем-то говорит, для меня говорит о многом.
Время истекло. Переносить на следующее занятие? Или пятнадцать минут вытерпите? Тогда закончим сословную систему. Кратко о смердах.
Город мы разобрали, думаю, достаточно подробно. Кратко о смердах. Как я сказал, это свободные земледельцы, свободные сельские обыватели, скотоводы и земледельцы, общинники. Что значит община? Вообще, многие наши авторы злоупотребляли общиной. Одни придавали ей слишком большое значение и докатывались, как Герцен, до «коллективизма» славянского. Другие за то же славян ругали: «Понятно, почему у нас «колхозы» сталинские, потому что мы исконно общинники». Так вот, это все чушь.
То, что община не имеет никакого отношения к «колхозу», видно хотя бы из того, что дани платились с дыма, а потом подати платились со двора (подворное обложение). Практически это одно и то же. Термины изменились, с XIV века начали пользоваться термином «двор» вместо термина «дым», а вместо слова «дань» начали употреблять «подать», слово того же корня, кстати сказать. Каждая семья платила за себя сама, а не в порядке круговой поруки. И княжеский «тиун» (управляющий) имел дело с каждым смердом, с главой семьи. Не подлежит также ни малейшему сомнению, что смерд обрабатывал одну и ту же землю, наследственную, перешедшую к нему от его предка. И хотя земля та была княжой землей, но как мы уже видели прошлый раз, на Руси понятия полной собственности на землю не было. Земля была прежде всего Божья, затем Русская, затем Черниговского князя, предположим, Глеба, и наконец того смерда, который обрабатывал ее, тоже в какой-то степени, потому что он, вообще-то говоря, мог уйти с этой земли, а вот выгнать его с нее было нельзя.
Что же было общего? То же самое, что у горожан, покосы, выгоны. Могли быть общинными орешники, рыбные ловы. А что тогда значит община? Только общие покосы? Нет. Это инструмент взаимоподдержки. У нас вообще климат холодноватый, а на севере просто холодный. Мне доводилось писать специальную статью, исследование о Русском севере. Я в ней отмечал, что советская власть убила крестьянское хозяйство Русского севера, потому что на севере нельзя быть единоличным фермером, как в США. Нужна взаимовыручка. Но нельзя быть и «колхозником». Только общинное хозяйство может выжить. Так практически было по всей Русской земле. Была взаимоподдержка. Я уже отмечал, что в случае невозможности выплатить виру общинник полагался на свою общину, она его выручит. А обычай всем миром ставить погорельцам дом дожил до XX века, причем дожил именно там, где крепостного права не было или практически не было, то есть на севере. По Архангельской губернии крепостного права не было никогда, по Вологодской было немножечко в южной части. По Олонецкой, то есть по Карелии тоже не было крепостного права. Вот там община сохранилась ну прямо в древнерусском виде. Тот, кого то заинтересует, прочитайте лучшую, на мой взгляд, краеведческую книгу Василия Белова «Лад». Она неоднократно издавалась. Общий тираж был большим. Она не редкость. Скорее всего, она может оказаться у вас на полке дома. Наверняка, она есть в ближайшей уцелевшей библиотеке. Вот и практически достаточно о смердах.
Но были еще временно зависимые люди — «закупы» и «рядовичи». «Закуп» от слова «купа», то есть заем. Корень существует и в русском языке: мы «покупаем покупки». «Рядович» от слова «ряд», то есть договор. Этот корень тоже существует в русском языке в словах «наряд», «подряд», и «рядиться» мы до сих пор говорим. Наиболее хорошо описано закупничество. Как действовал этот инструмент? Абсолютно разоренный, обнищавший смерд был вынужден идти к боярину, просить купы. Тогда были в моде высокие годовые проценты. Почему? Кто мог оказаться в таком положении? Стихийные бедствия. Крупный пожар. Погорельцы — вся община. Некому помочь. Наводнение. Разорительный набег кочевников. Не так часто, но бывало. Жить-то надо, кормить семью надо. Приходиться идти на поклон. А кто богаче всех? Боярин. Предположим только для удобства счета, что купа составляет 4 гривны под 2 гривны годовых. Вот вы мой закуп, а я боярин. Вы целый год вкалывали, отстроили себе халупу какую-то и 2 гривны мне принесли. Но чтобы освободиться, надо еще 4, которых у вас нет. Проходит второй год. Еще 2 гривны мне принесли, уже в сумме 4, но нужно еще 4. Проходит третий год. Вы мне принесли уже 6 гривен, но чтобы освободиться, все равно нужно еще 4. Конечно, вы можете распродаться за 4 гривны, но тогда вам придется снова купу брать. Так складываются кабальные отношения. Кабалу в древней Руси рассматривали как способ закрепощения. Но и то не получилось у марксистов. У марксистов ничего не получается, только врать получается. Почему? Потому что мы видим, что закуп — это временно или условно зависимый человек, а для того чтобы то был путь закрепощения, должна быть категория совсем зависимых, не временно, а навсегда зависимых. Но такой категории, в которую превращаются закупы, нету. Есть, правда, холопы. Но если закупы превращаются в холопов, тогда у нас не крепостничество и не феодализм складывается, а рабовладение, потому что холопы — это рабы. И мы с вами про холопов уже все сказали. Кроме того, закуп мог стать холопом только двумя способами. Он должен бежать, не выплатив очередной ставки, бежать как неисправный плательщик. Но заметьте, что в данном случае он должен был не расплатиться, бежать, его должны были поймать (еще поймай!), судить и по суду продать в холопы. Согласитесь, что такое не каждый день происходит. Или добровольное холопство, которое я уже упоминал. Больше никак.
В городе тоже развивались кабальные отношения. Причем попасть в кабалу мог чаще всего как раз купец. Проторговаться-то можно. Например, судно утонуло. Понятно, что купцы в среднем богаче ремесленников, но именно купцу легко разориться, а не ремесленнику.
Так вот, в начале XII столетия кабальным отношениям был положен конец, точнее их бесконечному, продолжительному существованию. А что произошло? В начале XII века в Киеве княжит князь Святополк, не тот, который Окаянный, а сын Изяслава, внук Ярослава Мудрого, Святополк Изяславич, по Киевскому столу Святополк Второй. Этот князь очень любил «совместные предприятия», совсем, как Горбачев, которые позволяли завозить в Киев всевозможные причуды Западной Европы, из мусульманского мира, преимущественно предметы роскоши. Он вообще поощрял внешнюю торговлю, подо что выжимал все, что можно, из киевлян, выжимал последние соки. Выжимать дани, вероятно, не мог, за такое всегда убивали. Но можно было забивать мыто, судебные пошлины. Там было много чего выжимать по мелочи, на пристани, на рынке. «Совместные предприятия» он устроил с евреями, причем иранского происхождения, с рахдонитами. Евреи богатели, Святополк богател, киевляне злобились, но чтобы восстать против собственного князя, тем более в крупном городе, надо подготовиться, что называется, созреть. И вот наступает 1113 год, и Святополк «помре». Киевляне же радостно пошли бить евреев-рахдонитов. Те сбились в синагогу и отчаянно сопротивлялись, и были правы, потому что следующий князь, а именно Мономах их освободил и даже сохранил им имущество. Из чего вытекает следующая норма — если на вас нападают, защищаться надо всегда. Вполне возможно, что вас убьют, но может быть, и нет. А если вы не защищаетесь, то вас убьют точно, со стопроцентной гарантией, что и показали нам евреи-рахдониты в 1113 году. Но начавшееся как антикняжеское восстание стало по сути антикабальным, его требования стали антикабальными. И при согласии других князей Владимир Мономах, которого приглашают на Киевский стол, вводит в Правду «Правило третьего реза». Это третий учетный срок. То было последнее дополнение к Русской Правде. Оно действовало следующим образом. Первый год — 2 гривны, следующий год – 2 гривны, и следующий год – 2 гривны. Третий год прошел, и весь первоначальный капитал 4 гривны выплачен с превышением, после чего вы мне говорите: «Извиняй, боярин, правило третьего реза, шиш с маслом ты с меня еще получишь».
Таким образом, развитие кабальных отношений и превращение их в вечную кабалу было остановлено. А заодно получили развитие отношения кредита, так как стало невыгодно требовать слишком высокие проценты, потому что тогда попадешь под правило третьего реза, и тебе не заплатят первоначальной суммы. Это действительно послужило развитию кредита. И не забывайте, что православие мягче, чем римское католичество относилось к кредиту, к ростовщичеству. Римское католичество долго запрещало заниматься ростовщичеством, и в итоге то привело к созданию еврейского капитала в Западной Европе. Они же не были римо-католиками, они просто заняли нишу, которую им услужливо оставили. А у нас вся Новгородская колонизация Русского севера была построена на отношениях кредита. Причем кредиторами были, как правило, крупные новгородские бояре. А что касается евреев-рахдонитов, то Мономах их спас и выслал, и княжеский «снем» (съезд) постановил, что больше этому племени ни в одном русском княжестве не жить. И долгие столетия так оно и было.
Ну вот и вся социально-политическая картина как древней Руси, так и отдельно взятого в качестве примера княжества. На сегодня все. На следующей неделе лекция есть, потом будет пропуск, 25-го числа не будет, 18-го будет, а 25-го не будет. 18-го будет тема Крещение Руси. Потом снова будет пропуск, один пропуск в месяц, не больше. Помолимся (все поют Песнь Богородицы).
Москва, Патриаршее подворье в Сокольниках. 2003.
Отекстовка: Сергей Пилипенко, май 2018. |
