На мои письма с просьбой сообщить все, что известно о жизни и смерти доблестной русской девушки - сестры милосердия 1-го Корниловского полка Ани Чубариной - и ее брата, впоследствии полковника, Бориса, в течение трех лет Белой страды ставших нам родными и близкими, первым откликнулся полковник Корниловской дивизии Митрофан Иванович Бояркицев. Он пишет:

"...A.K.Ч. погибла на моих глазах 26-го мая 1920 года, вскоре после прорыва Русской армии из Перекопа в Сев.Таврию. С фотографической точностью память сохранила детали этой трагедии. Занимая должность старшей сестры, Аня обычно работала в полковом околотке, как ближайшая сотрудница ст.врача Б.Удинцова.

В роковой день, покончив с перевязкой и эвакуацией в тыл раневых, персонал околотка вышел из помещения подышать "свежим воздухом" и поболтать с офицерами штаба полка, расположенного в этой же деревушке вместе с резервным офицерским полу-батальоном. Деревушка все время обстреливалась артиллерийским огнем.

В момент короткого затишья к околотку подъехала санитарная двуколка. Сопровождавший ее санитар сообщил, что он привез несколько раненых красноармейцев. По указанию старшей сестры А.Ч. их перенесли внутрь околотка.

Аня Чубарина, вчяв с собой на помощь сестру Шуру Александрову, пошла перевязывать привезенных раненых. Спустя некоторое время первой из избы вышла, окончив работу, сестра Шура. Пробираясь вдоль стены, она не успела сделать и 15-20 шагов, как позади раздался оглушительный взрыв: большевистская граната разорвалась у порога входной двери. В момент взрыва как раз на пороге показалась Анна Константиновна.

Когда мы бросились ей на помощь, то Анна Константиновна была уже без сознания. Она умерла в санитарной двуколке по дороге в село Преображенку, где был сборный пункт раненых. На ее теле нашли 19 ран от осколков снаряда.

Похоронили А.К. там же в Преображенке. Сестра Шура отделалась сравнительно легко: была контужена, и от ее "обмундирования" остались одни клочья... Могу добавить, что А.К. пользовалась особым уважением среди Корниловцев".

Буквально на другой день пришло письмо с любезным ответом от сестры милосердия 2-го Корниловского ударного полка Варвары Сергеевны Левитовой. Она, лично знавшая Аню еще с первого Кубанского похода, пишет:

"... Вы гимназистом 12-14 лет, я - курсисткой 18 лет переживали одни и те же события и соприкасались с одной и той же семьей Чубариных в тот страшный год. В походе на Кубань я очень редко видела Анну Константиновну: мы были в разных частях, а Бориса я узнала только в конце похода.

Она была для нас, ее же сверстниц, "Анной Константиновной"' Изящная, хорошенькая, особенно после сыпного тифа, с шапкой коротких, кудрявых волос, всегда прекрасно одетая по сравнению с нами (она была при пулеметной роте, где были двуколки и можно было иметь какой-то минимум одежды).

...Моя подруга Таня Кунделекова была в одной роте со мной, и нам было легче работать, помогая друг другу... В каменно - угольном бассейне я была серьезно ранена в ногу, а Таня убита пулей в голову в тот момент, когда она перевязывала раненого командира батальона полковника Румянцева.

В походе на Харьков была встреча с Аней на отдыхе. Борис был произведен в полковники и переведен в Донскую часть... И, наконец, встречи в Крыму. Перед тем, как расположиться в землянках на Перекопе, мы несколько дней провели на отдыхе в Симферополе. Пообчистились, кое-как приоделись... Наступила Пасха. Аня в Первом полку, я переведена во Второй полк... и вот все мы на Перекопе. Ожидание сигнала к прорыву. Ужасный момент, блестящий прорыв, большие потери.

Дивизией командует полковник Пашкевич, его помощник полковник Левитов (мой будущий муж) командует 2-м полком. На второй день прорыва рассказывает о смерти Анны Константиновны. Единственно, что могу добавить к словам полковника Бояринцева - сознание ее не покинуло в первый момент. Она подозвала оставшуюся в живых сестру и, очевидно, сознавая, что умирает, просила ее взять на память золотой браслет-часы.

В ближайшее время я навешу сестру Асю нашего 1-го полка. Она больше соприкасалась с Аней, и я расспрошу ее обо всем, чему она была свидетельницей..."

В следующем своем письме Варвара Сергеевна пишет, что ей рассказала сестра милосердия Ася, которую специально навестили в доме для престарелых. С естественной грустью о печальном прошлом сестра Ася, воскрешая видения далекого ушедшего, рассказала:

"...B день прорыва Перекопской линии я и Аня находились на одном участке. Обстрела уже не было, и я перевязывала на передовом пункте прибывающих раненых. Вдруг начался обстрел, снаряды начали близко падать. К пункту подъехала двуколка, на которой кто-то лежал, покрытый одеялом. Я откинула покрышку и увидела Аню, всю израненную и без сознания. Наскоро перевязав ей только видневшиеся раны и, не снимая ее с двуколки, отправила немедленно в более безопасный эвакопункт, куда Аня живой не доехала. Все ее раны были тяжелые"...

Итак, прошло 49 лет. Русская девушка - сестра милосердия - вряд ли предполагала, что о ней когда-нибудь будут вспоминать. А мы помним наших сестер милосердия и будем помнить их, жизнь свою за нас отдавших, и в нашу Белую летопись навечно запишем о их делах святого милосердия.

"...театра смерти вечные актрисы:
Мука и отвага - вместе сплетены...
Красные тюльпаны, белые нарциссы,
Кровь и милосердие - символы войны".

Б.Турчанинов.