В 2013 году по благословению Благочинного Суходольского благочиния Отрадненской и Похвистневской епархии Самарской Митрополии протоиерея Василия Анисимова в селе Елшанка Сергиевского района Самарской области начата подготовка к воздвижению Поклонного креста на так называемом Чичёре — на месте уничтоженных в 1932 году Никольской церкви и ее погоста, в историческом центре села. Место это важно еще и тем, что связано с удивительными людьми — семьей Кноррингов, оставившей заметный след в культуре родного края.

Первая моя поездка в село Елшанка состоялась в апреле 2010 года. Она имела целью популяризацию творческого наследия писателей Кноррингов, уроженцев этого села. Нам хотелось узнать, что осталось от родовой усадьбы Кноррингов, помнят ли о них в селе. В Елшанской средней школе состоялся круглый стол, на котором познакомили земляков поэтессы с вышедшим в свет в московском издательстве «Аграф» первым томом дневников Ирины Кнорринг «Повесть из собственной жизни» (М.: Аграф, 2009. Серия «Символы времени»). В презентации участвовали учителя и ученики школы во главе с директором Г.Е. Маколиной, представители администрации.

Стихи Ирины Кнорринг включены во все антологии поэзии русского зарубежья и даже в школьные учебники. Литературным даром обладали отец поэтессы Николай Николаевич Кнорринг, ее кузина Нина Кнорринг и кузен Олег Кнорринг.

О последнем нужно сказать хотя бы несколько слов. Олег Борисович Кнорринг родился в 1906 году в Елшанке и скончался в Москве в 1968-м. Работал журналистом, фотокорреспондентом. Учился в гимназии в Уфе, затем в школе в Иркутске. С юных лет увлекся фото — и кинотехникой, начал свою трудовую биографию киномехаником. Он ездил на санях по отдаленным деревням Иркутской области и показывал сельчанам, многие из которых были неграмотные, кинохронику и игровое кино, открывал им Большой мир (большинство зрителей впервые видели поезда и самолеты, московские многоэтажки, стройки пятилеток, освоение целины и прочее). Работал фотокорреспондентом в газетах «Наши достижения» (г. Горький), «Социалистическое земледелие», «ВДНХ». В 1941 году от газеты «Красная Звезда» направлен на фронт корреспондентом. Военкором дошел до Берлина. В 1945-1968 годах был фотокорреспондентом журнала «Огонек». Колесил по стране, рассказывал в фоторепортажах о послевоенном ее возрождении.

Николай, Ирина и Нина Кнорринги много лет прожили в изгнании, но постоянно возвращались на свою малую родину, в Елшанку — в стихах, письмах, дневниковых записях и воспоминаниях. Кнорринги стали своеобразными летописцами нашего края и своей эпохи.

Отец поэтессы Николай Николаевич Кнорринг (1880, Елшанка — 1967, Алма-Ата) — педагог, историк, писатель. В мае 1925 года переехал с семьей в Париж. Читал лекции в Русском народном университете. Член Союза русских писателей и журналистов во Франции. В 1947 году — директор Русской школы при Союзе Советских Патриотов в Париже. Во Франции издал исторический труд — книгу о легендарном генерале Михаиле Скобелеве. В конце 1955 года вернулся в СССР, жил в Алма-Ате.

Теперь расскажу об Ирине Николаевне Кнорринг (в браке Софиевой). Она родилась в самарской Елшанке в 1906 году. В эмиграции с 1920 года. Сначала жила в Бизерте (Тунис). В 1925 году переехала во Францию. В 1928 году Ирина обвенчалась в Православном храме с поэтом Юрием Софиевым. Настоятель храма отец Георгий Спасский, знавший Ирину еще по Турции и Тунису, во время венчания сказал: «У Ирины очень поэтическая душа. Но всегда очень грустна ее муза. От вас, Юрий Борисович, зависит, чтобы на ее лире зазвучали другие ноты». Через год у них родился сын Игорь. Жизнь Ирины приобрела новый смысл и заботы. Врачи поставили ей диагноз «диабет», но она приспособилась к ежедневным уколам, пробам на сахар, ограничениям в питании. Публиковала стихи в русских зарубежных периодических изданиях. Были изданы несколько поэтических сборников: «Стихи о себе» (1931), «Окна на север» (1939) и других. Зарабатывала на жизнь вышиванием и изготовлением одежды для кукол. Ирина Кнорринг умерла от диабета 23 января 1943 года и была похоронена на кладбище Иври, под Парижем. В декабре 1965 года состоялось перенесение ее останков на русский участок кладбища Сент-Женевьев де Буа.

В Елшанке в 1905 году родилась и Нина Борисовна Кнорринг (в браке Шмидт) († 1997, г. Копенгаген, Дания) — переводчик, мемуарист. Осенью 1918 года она бежала с матерью и братом Олегом из Елшанки на Восток. Жила в Омске, с 1922 года в Иркутске. В 1927 году вышла замуж за инженера-связиста из Дании, работавшего в Иркутске. В 1934 году, после окончания контракта мужа, переехала в Копенгаген. Занималась переводами, освоила мастерство художественного переплета книг. Участвовала в церковной и общественной жизни русской колонии Дании. В годы Второй мировой войны укрывала в своей квартире еврейскую семью от преследований гестапо. Автор книги воспоминаний («Ближе к сердцу: мой русский дом» — Копенгаген, 1988, датский яз.; «Простор», 2010, 10-12, русский яз.).

Благодаря воспоминаниям Нины Кнорринг мы узнали о деятельности ее отца, Бориса Николаевича Кнорринга (1875, Елшанка — ок. 1940, Казахстан), ветеринара и юриста. Особый интерес представляет его работа по селекции зеброидов в заповеднике барона Фальц-Фейна «Аскания-Нова» в Херсонской губернии (семья Фальц-Фейнов заслужила благосклонность Императоров тем, что безплатно поставляла лошадей в русскую армию). Во время посещения Императором Николаем II Аскании-Нова (29-30 апреля 1914 года) ему были показаны и зеброиды. Возможно, Борис Кнорринг, как и его коллеги, удостоился чести быть представленным Императору — ведь это был первый в мире опыт выведения зеброидов (зеброид — мерин, полученный от скрещивания лошади Пржевальского и зебры, отличался большой силой и выносливостью). В годы гражданской войны Борис Кнорринг служил в кавалерийских частях адмирала А.В. Колчака, затем в таких же частях, но уже в красной армии (выхаживал лошадей сначала для белых, потом для красных). В 1933 году репрессирован, сослан в Казахстан на три года. Вскоре после освобождения арестован повторно, расстрелян. Дата и место гибели не установлены. Реабилитирован в 1957 году. Был расстрелян и старший брат Нины — Игорь Борисович Кнорринг (1899, Елшанка — 1938, Иркутск).

Вот как поэтично Нина Кнорринг повествует о своем детстве в Елшанке, рассказывает датскому читателю о России:

«Ложась спать, уже в кроватках, мы молились, прося Бога помиловать маму, папу, няню, добавляя под конец еще кого-либо и даже кошек и собак. Няня говорила нам, что Бог, хотя и на небе, но все видит, и если мы не будем слушаться и будем шалить, то накажет, «побьет камешком». И в то же время предостерегала, что пока нам нет семи лет, за наши грехи перед Богом отвечает «мамочка», а уж когда нам исполнится по семи лет, тогда уж мы сами будем отвечать за свои грехи. Няня простонародно объясняла нам, почему мышь «поганая» и почему у ужа на голове «золотая корона» и его, ужа, убивать нельзя... Как она нам, детям, наивно говорила, когда звери были у Ноя в Ковчеге, мышь прогрызла в нем дыру, а уж скорее хвостом — собой, значит! — эту брешь заткнул. За это Бог его и наградил «золотой короной». О пятнах на Луне няня говорила так: это Каин убивает своего брата Авеля, и Бог навеки запечатлел это злое деяние, чтобы люди знали и помнили, что убивать нельзя. …Но самый торжественный, самый красивый, самый веселый праздник в России — Пасха! Уже начиная с ночной заутрени в церкви Пасха принимала возвышенную форму — захватывающую сердца и разум. Во главе со священником и хором, с иконами и горящими свечами в руках — молящиеся, празднично одетые, три раза обходили кругом церковь, символически встречая воскресшего Христа. Возвратившись в церковь, священник с амвона громко возглашал: Христос воскресе! — и как прибой волны звучал ответ многих, слившихся воедино, голосов: — Воистину воскресе! И от этого единодушного признания или подтверждения в душе что-то начинало расцветать и казаться, что все люди — братья! После этой ночной торжественно-радостной службы люди расходились, осторожно неся тонкие восковые свечи в разно-цветных бумажных фонариках к себе домой. По старому народному обычаю этой свечой многие накапчивали крест на верхней перекладине двери — крест предохранял от входа в дом злых сил. И если Пасха была поздняя, то это был феерический праздник Весны». (Кнорринг Н.Б. Ближе к сердцу: мой русский дом // Простор, Алматы, 2010, № 10, с. 148)

Тень малой родины проходит и через все эмигрантские годы Ирины Кнорринг. «Ключ от рая — Елшанка», — писала она. Свои стихи поэтесса не без основания называла «пустыми», имея в виду, что они не подпитываются соками родной земли. Вот одно из ее стихотворений о России, написано ею после посещения выставки картин художника И.Я. Билибина в Париже:

Россия

«Там чудеса, там леший бродит».

А. Пушкин

Там лес, и степь, и тишина,
И серо-дымчатые дали.
И медной денежкой луна
На темно-голубой эмали;

Там пятна серых деревень.
Собачий лай. Печаль. Безлюдье.
Там серый, бледный, тихий день.
Таким он был. Таким он будет.

Там не боятся, не бранят,
Не вспоминают, не тоскуют.
Ночами филины кричат,
С зарею лешие бунтуют.

Там златоглавый монастырь
Весь полон светлым перезвоном.
И тихо стонет птица вирь,
Сливаясь с шорохом зеленым.

Там в зачарованных снегах
Стоит изба на курьих ножках,
Где дремлет старая Яга
У освещенного окошка.

А дальше тихие скиты,
И перезвоны колоколен,
Где не боятся темноты,
Где день печален и безболен.

И листья медленно шуршат,
Сливаясь в жалобы и стоны,
И кротко теплится душа
Грошовой свечкой у иконы.

И липа белая цветет,
И пахнет ель смолою клейкой.
И бабьим голосом поет
В лесу пастушечья жалейка.

И в глушь лесов, и гор, и дол
Тропинка узкая змеится.
По ней Иван-царевич шел
За несказанною Жар-птицей.

И седовласый богатырь,
Непобедимый, хмурый, строгий,
Всё в ту же даль и ту же ширь
Шел той же узкою дорогой.

Такой мне встала на пути,
Такой в мои стихи пустые
Сошла с билибинских картин
Полузабытая Россия.

1926 г.

Из недавно опубликованных «Записок» Н.Н. Кнорринга мы узнаем о деятельности его отца, Николая Егоровича Кнорринга (1840-1914), депутата Самарского Дворянского депутатского собрания, титулярного советника, награжденного Орденом Святого Владимира:

«Отец вместе с другими деятелями “строил уезд”. Шла усиленная работа по постройке врачебных пунктов (больниц, амбулаторий), школ (через эти школы создавалась сельская интеллигенция). Усиленно строились мосты, проводились дороги. Словом, вводилось земское хозяйство. Для проведения реформ привлекались деятели, вышедшие не только из дворянской среды, но и из других классов общества. По всему уезду работа кипела, на призыв “Работы усиленной требует край!” — шли молодые деятели, энтузиасты своего дела. По служебным делам они были связаны с отцом, и я в нашем доме постоянно встречал самых разнообразных лиц этого направления» (Кнорринг Н.Н. Записки историка, педагога и музыканта о России. — М.: Кругъ, 2014, с. 29-30).

В феврале 1875 года в Елшанке была открыта Земская начальная («одноклассная») школа, с трехлетним курсом обучения. В 1891 году Земская школа преобразована в Министерское двуклассное училище (с пятилетним курсом обучения). Почетным блюстителем школ был титулярный советник Н.Е. Кнорринг. Современная Елшанская средняя школа, отметившая в этом году свой 140-летний юбилей, берет начало от школы Кнорринга. В 2015 году после капитального ремонта школа, директором которой стал М.В. Савельев, обрела новую жизнь.

В 1886 году в Елшанке открыт приемный покой (больница Кнорринга). Каменные корпуса больницы, гордости елшанцев, служат и ныне. В советское время там располагалась грязелечебница, созданная директором больницы М.Д. Савельевым.

В своих «Записках» Николай Николаевич Кнорринг рассказывает о буднях и праздниках жителей Елшанки, определяемых Православным календарем, по которому жила Россия:

«Здесь существовал годами сложившийся ритуал. В большие праздники после церковной службы обходили дома с молебнами. У нас в Елшанке был довольно порядочный церковный хор, который после молебна пел соответствующий концерт (обычно Бортнянского). Хождение с молебном начиналось сейчас же после обедни. И первый визит был в дом отца, потом к учителям, доктору… Как всегда, после молебна с провозглашением многолетия хозяевам дома батюшка с причтом не отказывались от угощения, рюмочки водочки с закусочкой. Нянька варила кофе и угощала батюшку. Певчие шли дальше по определенному порядку. После молебна начинались “визиты”. Здесь тоже установились определенные правила, за соблюдением которых общественное мнение деревни строго следило. Так, например, мужчины должны были быть в сюртуке или пиджаке, но обязательно в “крахмале” (в накрахмаленной рубашке). Явиться с визитом в мягкой рубашке считалось оскорблением для хозяйки. Первый визит был к отцу, так уже установилось в старом деревенском быту…» (Кнорринг Н.Н. Записки историка, педагога и музыканта о России, с. 33-34)

Богатый краеведческий материал, содержащийся в произведениях Кноррингов, навел на мысль о проведении в Елшанке историко-литературных семинаров. Идея была поддержана районной администрацией, и в мае 2012 года в Елшанской школе состоялся семинар «Кнорринги и современность: потенциал традиции». Участники семинара высказались за создание в Елшанке очага культуры, центром которого станет литературный историко-краеведческий музей. Напомним, что имена Николая и Ирины Кнорринг, годы эмиграции которых прошли в Париже, тесно связаны с выдающимися именами русской культуры — И. Буниным, И. Шмелевым, М. Цветаевой и др.

В мае 2013 года состоялся второй семинар. Протоиерей Алексий Свистунов, открывший собрание, благословил присутствующих и рассказал о значении установки Поклонного креста — идея о его воздвижении уже витала в воздухе.

В работе семинаров приняли участие профессора кафедры русской и зарубежной литературы Самарского государственного университета — доктор филологических наук, заведующий кафедрой С.А. Голубков,  д.ф.н. Г.Ю. Карпенко (руководитель конференции «Коды русской классики»), д.ф.н. Л.Б. Карпенко (организатор Кирилло-Мефодиевских чтений в Самаре), д.ф.н., член комитета «Культурная Самара» М.А. Перепелкин. Участниками семинара стали также елшанские школьники и учителя средней школы. Хочется отметить гостеприимство, доброту и щедрость жителей Елшанки — Летуновских, Ведерниковых, Т.С. Жукову, Г.Е. Маколину, Г.Б. Земскова, Л.Н. Сазанову, Н.М. Мурадову, О.А. Сидорову — оказывающих помощь семинарам и приют их участникам.

Вот итог двух семинаров. В Елшанской сельской библиотеке (заведующая Г.Б. Земскова) открыт музейный уголок, где собраны книги и фотоматериал об Ирине, Николае и Нине Кноррингах, о деятельности Н.Е. Кнорринга. Создана страница «История и биография Кноррингов» на официальном сайте администрации Сергиевского района Самарской области. На Доме учителя (один из сохранившихся домов школы Кнорринга) установлена мемориальная доска, посвященная многолетнему попечителю школы Н.Е. Кноррингу. Дважды в Елшанку приезжала съемочная группа телеканала «Самара-ГИС» во главе с доктором наук Михаилом Анатольевичем Перепелкиным. Снято два документальных фильма по произведениям Ирины и Нины Кнорринг. Стихи Ирины Кнорринг теперь стали изучать в Елшанской школе. И, главное, прошел сбор подписей в пользу установки Поклонного креста на Чичёре, в историческом центре Елшанки. Список подписей позднее дополнили московские литераторы и представители рода Кнорринг.

Раньше центром жизни Елшанки был приход Николаевской церкви на Чичёре. «Николаевка, Елшанка тож» — читаем мы в архивных документах: села на Руси часто именовали по названию церкви, объединявшей всех сельчан.

«Никольская церковь долгие годы была центром духовности и культуры села», — читаем в «Туристическом паспорте муниципального района Сергиевский Самарской области». Там же есть несколько строк об истории церкви: «В 1776 году в селе Елшанка на средства прихожан была построена деревянная церковь, с колокольней и сторожкой (за два года до того, в 1774 году, через Елшанку проходили отряды Емельяна Пугачева, не щадившие церквей и народ, укрывавшийся в них — И.Н.). Рассчитана Никольская церковь была на 400 человек… При церкви имелась большая библиотека, где хранились как книги духовного содержания, так и произведения русских писателей и философов».

Ныне известно, что в церковную библиотеку пожертвовал все свои книги Николай Егорович Кнорринг. На протяжении многих лет семья Кноррингов внимала заботам Никольской церкви и щедро жертвовала на ее нужды.

Сельчане помнят, что однопрестольная деревянная Никольская церковь была обита тесом и выкрашена в зеленый цвет. Окружал церковь погост. Ограда была солидная, кованая. На церковном погосте обрели покой и предки Кноррингов. Место, где стояла церковь, и поныне называют Чичёр (то есть «пуп» — самое высокое место в селе). Летопись Никольской церкви и погоста закончилась в 1932 году. Старшее поколение сельчан помнит, как их, школьников, снимали с уроков и отправляли на рытье котлована для дороги, прошедшей затем через церковный погост. Школьники откидывали в сторону кости и черепа. Перезахоронений совершено не было, Поклонный крест тоже не был установлен.

Местные старожилы провели нас от Золы до Чичёра. Участники семинара прошли дорогой, какой много лет ходили Кнорринги под перезвон колоколов из усадебного дома в Никольскую церковь: вдоль озера Липового, по аллее из вековых серебристых тополей, стоящих на страже славного прошлого и указующих дорогу к храму. А Золой называют место, где стоял первый усадебный дом Кноррингов: его подожгли летом 1906 года, когда Самарская губерния была охвачена крестьянскими бунтами по причине малоземелья.

Обращение с просьбой о выделении земли на Чичёре (размером 3 х 3 метра) для установки Поклонного креста было направлено сначала в Сергиевскую администрацию, а затем в Администрацию Губернатора Самарской области. 8 августа 2014 года в Елшанку выезжала рабочая группа с участием главного консультанта Управления национальной и конфессиональной политики Департамента мониторинга общественного мнения Администрации Губернатора Самарской области Р.С. Кирсанова.

Рабочая группа установила, что воздвижение Поклонного креста на Чичёре возможно. Однако положительное решение о выделении необходимого земельного участка будет принято после согласования эскизного проекта Поклонного креста с благочинным. Нужно также предоставить «финансовые гарантии по реализации проекта».

Поклонный крест, символ Веры, образ распятого за наши грехи Господа Иисуса Христа, поставленный в историческом центре старинного села, будет способствовать формированию здоровых нравственных и гражданских качеств нашей молодежи.

Святой крест будет выполнен в стиле новгородского округлого креста (похожий крест можно увидеть на территории Иверского женского монастыря в Самаре). После совещания было принято решение высечь крест из местного жигулевского камня (по причине твердости его называют «жигулевский мрамор»). Подчеркнем, что деньги на каменный крест и на работы по его изготовлению, транспортировку в Елшанку и установку изысканы. В чем же теперь проблема? Формально — в поиске исполнителя работ и в заключении с ним договора. А неформально...

Наверное, Сам Господь, прежде чем прийти на помощь в этом деле, ждет, когда елшанцы изменят отношение к своим духовным истокам. Увы, не нашлось ни одного человека в селе, готового взять на себя хлопоты по рабочему диалогу с районной администрацией. Если прежде на Руси народ был Богобоязненный, то нынче многие стали — начальствобоязненными.

Благочинному отцу Василию Анисимову мы уже отсылали наш эскиз креста, он внес свои поправки. В беседе со мной он сказал скорбную вещь: «Должен быть хоть один человек в селе, кто бы до конца шел в этом благом деле, иначе ничего не выйдет». Но пока такого человека в Елшанке мы не нашли. А ведь с Поклонного креста должно начаться воцерковление села с такими замечательными традициями.

Сегодня на Чичёре, на месте уничтоженной Никольской церкви и погоста, стоит сельский дом культуры, а также памятник организаторам первого колхоза, выступавшим когда-то за разрушение церкви. Пусть про это сейчас никто не вспоминает, но Православные традиции все равно очень серьезно подорваны. Этот замкнутый круг может разорвать только крепкая молитва.

Нынче над Елшанкой не возвышается ни одной часовни, ни даже креста, у которого священник мог бы совершить молебен, отслужить панихиду. Лишь в праздник Крещения выпиливают крест изо льда на озере Липовом, приезжает священник и освящает воду. Жители окунаются, радуются. А что дальше? Мы уповаем на милость Божию, на ходатайство Святителя Николая Чудотворца, Небесного заступника Елшанки, на молитвы всех, кто побывал в Елшанке и полюбил сей дивный уголок России.

По преданию, над каждым разрушенным храмом кружат Ангелы. Нужно поставить Поклонный крест на Чичёре, там служить молебны до тех пор, пока не прорастет семя и не пустит корни — пока не возрастет вера в душах жителей села. Тогда люди возьмутся и за восстановление храма.

Приглашаем читателей посетить Елшанку, пройти по дивным поэтическим тропам, окунуться в историю села, послушать стихи воспевшей этот край замечательной поэтессы.

Просим откликнуться скульптора, готового взяться за изготовление Поклонного креста и помочь организационно. Просим молитвенной помощи читателей. Мира вам и добра!

Ирина Михайловна Невзорова,
координатор Инициативной
группы по сооружению
Поклонного креста на Чичёре,
биограф писателей Кноррингов,
г. Москва.
irinanev@mail.ru

«В далекой Святой России…»

Стихи Ирины Кнорринг.

Я верю в Россию. Пройдут года,
Быть может, совсем немного,
И я, озираясь, вернусь туда
Далекой, ночной дорогой.

Я верю в Россию. Там жизнь идет,
Там бьются скрытые силы.
А здесь у нас темных дней хоровод,
Влекущий запах могилы.

Я верю в Россию. Не нам, не нам
Готовить ей дни иные.
Ведь все, что вершится, так только там,
В далекой Святой России.

5 мая 1924 г.

* * *

Я старости боюсь, не смерти,
Той медленной, как бред, поры,
Когда озлобленное сердце
Устанет от пустой игры.
Когда в волненьях жизни грубой
Ум станет властен над душой
И мудрость перекосит губы
Насмешкой медленной и злой.
Когда тревога впечатлений
Сухой души не опалит
Ни очертаньем лунной тени,
Ни бодрым запахом земли.
Когда вопросов гулкий ропот,
Ошибки, грезы и печаль
Заменит равнодушный опыт
И уж привычная мораль.
Когда года смотреть научат
На все с надменной высоты
И станет мир наивно-скучным,
Совсем понятным и простым.
И жизнь польется без ошибки,
Без сожалений и тревог…
Лишь в снисходительной улыбке -
Чуть уловимый холодок.

1925 г.

* * *

Мне некогда смотреть на облака.
Весь день в работе согнута рука.

Нет сил поднять отяжелевший взгляд
И разобрать, кто прав, кто виноват.

Я никогда счастливой не была, —
Весь день большие, нужные дела:

Любить, растить, заботиться, стареть.
И некогда на небеса смотреть.

1929 г.

* * *

Уже не девочка — жена и мать.
Суровый опыт, а не мысль о чуде.
Уже пора бы, кажется, понять,
Что это — жизнь, и что другой не будет.
А все-таки еще бывает жаль
Забытых слов, разрушенных желаний,
И о небывшем поздняя печаль
Мешает спать в предутреннем тумане…
Уж создан быт, свой дом, своя семья,
Ну пусть не так, как думалось когда-то,
Пусть не дорога — жизнь, а колея,
Не зори в ней, а ранние закаты.
Пусть большего не будет никогда,
Но то, что есть, — сурово и велико,
И безпощадно-трезвые года
Прекрасней нашей юности двуликой.
А все-таки…

1931 г.

Поэту

Так бывает: брови нахмурив,
Зверем смотришь по целым дням.
Отвращенье к литературе,
И в особенности — к стихам.

Ненасытная злоба к фразам,
К разговорам о пустяках,
Да к шатаньям по Монпарнасам,
Да к сиденьям — в кабаках.

И кому это только нужно,
Чтоб от споров ночей не спать.
Ведь полезней сготовить ужин,
Чем пустые стихи написать.

Скажут мне: «Не единым хлебом…»
Но без хлеба не проживешь.
Вся земная тоска по небу
Вековая, большая ложь…

— Ты бы лучше занялся делом,
А не вылущенным стихом.
Ты бы встал на рассвете белом
Да в метро побежал бегом

И работал, работал, работал…
Целый день в жестоком труде,
Не отмахиваясь от заботы,
От земных, от священных дел.

…Но, устав от последней тревоги,
Подойдя к последней черте —
Снова чтенье стихов о Боге,
О безсмертье, о красоте.

1932 г.

* * *

Мне приснился опять ряд больничных кроватей
И на башне большие часы,
Безнадежная боль о последней утрате
И навеки оставленный сын.

Где-то жизнь волновалась, томила, шумела,
Только стала жестокой, чужой.
И сиделка в халате безжизненно белом
Приносила мне вечный покой.

Не боюсь я тупой, одинокой кончины
(Ведь и жизнь веселей не была).
Только мысль о безпомощно брошенном сыне…
Только… Ночь я, всю ночь не спала.

Все смотрела на пухлые детские губы,
Суеверно крестила кровать.
Нет, сейчас, в этой жизни, и стыдной, и грубой,
Не хочу, не могу умирать.

1933 г.

* * *

Пока горят на елке свечи
И глазки детские горят,
Пока на сгорбленные плечи
Не давит тяжестью закат,

Пока обидой злой и колкой
Не жжет придуманная речь
И пахнет детством, пахнет елкой
И воском разноцветных свеч, —

Я забываю все волненья
И завтрашний, тяжелый день
И от веселой детской лени
Впадаю в старческую лень.

Смотрю на детскую улыбку,
Склоняюсь к нежному плечу.
Не называю все ошибкой
И даже смерти не хочу.

1936 г.

* * *

К чему, к чему упрямая тревога?
Холодный год уж клонится к весне.
Мой сын здоров. Мой муж не на войне…
О чем еще могу просить у Бога?..

1940 г.

* * *

Где-то пробили часы.
Всем, кто унижен и болен,
Кто отошел от побед —
Всем этот братский привет
С древних ночных колоколен.
Где-то стенанье сирен
В мерзлом и мутном тумане.
Шум авионов* во мгле,
Пушечный дым на земле
И корабли в океане!

— Господи, дай же покой
Всем Твоим сгорбленным людям:
Мирно идущим ко сну,
Мерно идущим ко дну,
Вставшим у темных орудий.

1940 г., ноябрь

* * *

Темнота. Не светят фонари.
Бьют часы железным боем где-то.
Час еще далекий до зари,
Самый страшный час — перед рассветом.

В этот час от боли и тоски
Так мучительно всегда не спится.
Час, когда покорно старики
Умирают в городской больнице.

Час, когда, устав от смутных дел,
Город спит, как зверь настороженный,
А в тюрьме выводят на расстрел
Самых лучших и непримиренных.

1942 г.

источник