"Мешочники" Гражданской войны

Ещё и 30 лет не прошло с советского времени, а уже разобраться, как там реально люди жили не просто. Нынешние дискуссии рисуют крайне разнообразные картины. Что говорить о делах 100-летней давности, многие ключевые моменты вообще выпадают из поля зрения, люди путаются даже в вопросе стало ли лучше жить после революции. Уверен, что многие искренне считают, что питаться после свержения царя стали лучше. Это результат внушения. Но и те, кто более-менее представляет себе общую канву событий далеко не всегда учитывают все даже важнейшие элементы ситуации.
Например, считается, что политика большевиков по выкачиванию продовольствия из крестьян стала в конце-концов эффективной в плане масштабов изъятия и, тем самым, пусть плохо, но решалась задача снабжения продовольствием горожан, армии и т.п. Между тем, на самом деле дело обстояло не совсем так. Параллельно с продразвесткой и системой пайков широко развернулись нелегальные или полулегальные торговые операции, так называемых "мешочников".

В Питере вышла книга А.Ю.Давыдова «Мешочники и диктатура в России. 1917-1921 гг.», СПб., 2007.
Приведу несколько соображений, изложенных в этой книге.

1.Прежде всего, Давыдов считает неэффективной политику, проводившуюся как Временным правительством, так и большевиками в части продовольственного обеспечения. В основе её была монополия, изначально хлебная. Она была установлена 25 марта 1917 г.  «25 марта принимается закон «О передаче хлеба в распоряжение государства». Так было положено начало форсированному осуществлению монополии. Под хлебом понимали рожь, пшеницу, просо, полбу, гречиху, чечевицу, «всякого рода муку, отруби, крупы, всякие жмыхи». На большей части территории страны сельскохозяйственные производители обязывались передать «излишки» хлеба (т.е. всё, что превышало определённый минимум) государственным продовольственными комитететам. Свободная торговля, в частности мешочничество, категорически запрещались».

2.Революционная политика базировалась на опыте Европы, руководитель продовольственной комиссии Петросовета В.Громан утверждал 4 марта 1917 г.  «нам необходимо действовать так, как в Европе». Был опыт французской революции и более актуальный опыт мировой войны, прежде всего, Германии: «25 января 1915 г., там был принят закон о хлебной монополии. С этого времени устанавливались твердые цены, нормировалось потребление продуктов путем введения карточек и пайков. Все запасы пшеницы, ржи, муки перешли во владение государства. Установился компромисс между государством и буржуазией, юнкерством (крупными землевладельцами – Е.М.), прочими собственниками. Общественные организации приняли активное участие в налаживании хлебного дела на новой основе, в создании аппарата снабжения. Всюду немедленно приступили к учёту запасов. Деятельное участие в этом приняли, например, школьные учителя и учащиеся старших классов.
Сельским хозяевам разрешалось оставлять у себя по два центнера зерна на человека».

Давыдов иллюстрирует обстановку такой зарисовкой: "Приведу выразительное свидетельство очевидца – продармейца В.Потапенко, который в «Записках продотрядника» описывал среди прочего поездку в составе реквизиционного отряда в начале 1918 г. из Петрограда на юг. Презжая по Воронежской губернии, он имел возможность наблюдать, как мешочнические эшелоны с хлебом отправлялись на север. Однако по-настоящему он был поражен, когда впервые оказался на базаре; это произошло в Тамбове. «Проходя по рядам базара, я не верил своим глазам, - рассказывал В.Потапенко. – Прошло всего два дня (после отправки из Петрограда -А.Д.), а мы словно в другом мире очутились: на прилавках – настоящий душистый хлеб, яйца, сало, овощи, в чугунках дымится картошка. В стороне – возы с мешками, видимо, мука. Жмутся друг к другу овцы, визжат поросята». В Петрограде стали забывать, что такое курятина, а тут боец увидел «много кур, жареных, вареных, живых». Знаменательно, что продармеец был возмущен всем увиденным. Как продовольственное изобилие может уживаться с хлебной монополией, он понять не мог. Между тем отчасти дело состояло в упразднении в первой половине 1918 г. остатков монополии тамбовскими Советом и губпродкомом – руководящие ими эсеры не пожелали морить жителей голодом.»

Характеризуя в общем мешочничество Давыдов ссылается на слова Н.Д.Кондратьева: «Можно утверждать, что с конца 1917 г. мешочничество получает чрезвычайно глубокие корни: оно является формой напряжённой борьбы народных масс за самое дорогое, что они имеют ещё у себя, - за свою жизнь».

3.Отбирали хлеб не только у крестьян. Под реквизиции попадали мешочники, то есть люди, пытавшиеся достать продовольствие для своих семей или для перепродажи. Масштаб таких реквизиций был значительный. "Многочисленные факты сокрытия и хищений отнятого у мешочников продовольствия выявились в ходе массовой проверки центральным ведомствами деятельности 2-й продовольственной дивизии, действовавшей в Тамбовской губернии. Она считалась епархией столичных продовольственников и потому туда во второй половине 1918 г. направили многочисленных уполномоченных Наркомпрода и Московского городоского продовольственного комитета. В итоге выяснилось, что у мешочников фактически изъяли столько же продовольствия, сколько заготовили в деревнях и селах, а именно до 10 млн. пудов. И это только в одной хлебородной губернии!».

Экономист Н.Д.Кондратьев: «полагал, что лишь каждый второй мешочник возвращался домой с хлебом. У половины отбирали продукты всевозможные «заградители» и «реквизиторы», которые в конечном счете легальным или нелегальным способами доставляли часть «конфиската» потребителям сел и городов. Следовательно, приходим к выводу; в основном продукты прямо или опосредованно (т.е. через заградотряды) население получало от мешочников. По крайней мере это полностью относится к 1918 г.

Тем не менее следует особо подчеркнуть: «заградовское (опосредованное) снабжение отнюдь не стало органическим дополнением нелегальному мешочническому.

Во-первых, заградительные отряды транжирили государственные деньги, нередко их бойцы попросту пропивали реквизированные товары. Выше отмечалось насколько дешевле обходилась заготовка продуктов ходоками. Некоторые «старые» продовольственники указывали на парадоксальное явление: содержание продовольственных и реквизиционных отрядов обходилось дороже, чем закупка государством хлеба по ценам вольного рынка и продажа его по твердым ценам населению.
Во-вторых, реквизиторы сплошь и рядом не могли решить те задачи, которые оказывались по силам торговцам-мешочникам. У них не получалось «мобилизовать» скрытые съестные припасы, т.е. выявить и передать государству провизию. В функции реквизиционно-продовольственных отрядов входили поиск и конфискация продуктов на станциях, на городских складах, в кладовых магазинов. И при этом они сильно проигрывали коллективам нелегальных снабженцев. Мешочники-профессионалы быстро «вытаскивали» неиспользованные товарные запасы на белый свет.
В-третьих, далеко не всегда реквизированный хлеб доходил до потребителя. Реквизиторы не могли и не умели хранить и транспортировать его. …во многих случаях заградительные отряды не только не содействовали налаживанию продовольствования населения, но сводили на нет достижения мешочников".

4.Была кардинальная разница в продовольственной ситуации между "красными" и "белыми" территориями. Белые отменяли хлебную монополию, что приводило к стабилизации снабжения.Выражавшая точку зрения деникинского правительства газета «Крестьянское дело» писала в 1919 г.: «Отмена твердых цен, несомненно, окажет самое благодеятельное влияние на снабжение городского населения. Крестьяне, зная, что ничто не будет препятствовать свободной хлебной торговле, гораздо охотнее повезут его в город и выпустят на рынок». Так и получилось. Вопрос о голоде на «белой» территории не стоял.

По воспоминаниям очевидцев, в районах, в которых при «красных» трудно было купить кусок хлеба, довольно скоро после монополии повсеместно развертывалась бойкая торговля съестынми припасами, прекращались перебои в обеспечении продуктами по доступной для большинства жителей цене.»

5.По советской схеме запрет свободной торговли хлебом должен был заставить крестьян пойти на поклон к государству, но у крестьян был ещё один выход - самогонка. "До 1915 г. российская деревня не знала самогона". Это, кстати, показывает, что с "сухим законом" Россия ошиблась. Помимо, позитива ограничения на алкоголь принесли и минусы. Но при большевиках проблема вышла на другой уровень. "мощный рост самогоноварения (соответственно и алкоголизации общества) был в первую очередь вызван разрушением более или менее пропорциональных товарных отношений между деревней и городом. Частично восстанавливая эти отношения, мешочническое движение в известной мере приостанавливало катастрофический процесс. Искореняя нелегальное народное снабжение, власть по существу противопоставила ему лишь благие пожелания большевиков, мифическую продовольственную диктатуру. Реальной альтернативой масштабному мешочническому предпринимательству оказалась лишь вспышка самогонной вакханалии.
Движение нелегальных снабженцев приобрело настолько крупные масштабы, что не мириться с ним и не использовать его было невозможно. Власть же встала в позицию конфронтации. Отвергая крупное социальное явление, государство тем самым стимулировало разрастание другой - по-настоящему опасной - сферы общественной жизни, содействовало катастрофической алкоголизации общества. Война со спекулятивным рынком могла привести к победе лишь при наличии возможностей для этого, а именно сильного государства". А его не было".

Показательный факт про Нестора Махно. "Направляясь летом 1918 г. с Украины в голодную Москву, он закупил целый чемодан булок и был очень рад, когда, смешавшись с толпой обывателей, он пронёс это богатство мимо заградительного поста на вокзале в столицу".

6.Несмотря на усиление Советов после 1918 г. и увеличение количества собранного продразверсткой хлеба, мешочничество сохраняло свои позиции: "в деле продовольственного обеспечения в 1919-начале 1921 г. царил хаос. Нелегальное рыночное снабжение время от времени поощрялось или ограничивалось властями, которые раз за разом пытались своими силами вывести жителей из голодного тупика - и всё неудачно. Непоследовательность и бессилие властей имели следствием произвол заградительных отрядов, ставших грозой для самоснабженцев и спекулянтов.Такая ситуация становилась нетерпимой в условиях, когда продовольственные ресурсы страны быстро исчерпывались и "энергетика" народа в ожесточенной борьбе (с властями за выживание - Е.М.) истощалась".

7.Давыдов задается вопросом: "почему красные с их продовольственной диктатурой одержали верх над белыми с их свободой торговли? Дело вот в чём. Удивление должны вызывать не поражения плохо устроенных и разобщённых антибольшевистских формирований, а их многочисленные и долговременные успехи.Организационные и политические преимущества большевистской власти были очевидны. Укажем на наличие иерархически построенной и в целом дисциплинированной всероссийской партийной организаци. Отметим и то, что большевики управляли из столиц: владычество в центрах в России определяло исход борьбы за власть.

Как представляется, легализация вольного рынка антибольшевистскими правительствами объясняет, почему так долго удавалось удерживать бразды правления. Уверен: восстановление ими хлебной монополии имело бы немедленным следствием крах режима."
Можно добавить, что Советы, устанавливая хлебную монополию и запрещая торговлю, руководствовались не только ошибочными представлениями об экономике, но и вполне здравой с их точки зрения линией на контроль за обществом через монополизацию потребления. Для этой цели постоянный недостаток всего и вся, голод и холод только помогали упрочнению их власти. Так как голодными легче управлять, легче покупать преданность своих сторонников и подавлять противников. В сочетании с террором и массированной пропагандой весьма эффективная стратегия удержания власти. Для белых такая политика, действительно, была бы губительной, но для красных с их общим перевесом в силах она была возможна.

Читаем Ленина:
«Хлебная монополия, хлебная карточка, всеобщая трудовая повинность являются в руках пролетарского государства, в руках полновластных Советов, самым могучим средством учета и контроля, таким средством, которое, будучи распространено на капиталистов и на богатых вообще, будучи применено к ним рабочими, даст невиданную еще в истории силу “приведения в движение” государственного аппарата, для преодоления сопротивления капиталистов, для подчинения их пролетарскому государству. Это средство контроля и принуждения к труду посильнее законов конвента и его гильотины. Гильотина только запугивала, только сламывала активное сопротивление. Нам этого мало.

Нам этого мало. Нам надо не только “запугать” капиталистов в том смысле, чтобы они чувствовали всесилие пролетарского государства и забыли думать об активном сопротивлении ему. Нам надо сломать и пассивное, несомненно, еще более опасное и вредное сопротивление.

Нам надо не только сломить какое бы то ни было сопротивление. Нам надо заставить работать в новых организационно-​государственных рамках. Недостаточно “убрать вон” капиталистов, надо (убрав вон негодных, безнадежных “сопротивленцев”) поставить их на новую государственную службу. Это относится и к капиталистам, и к известному верхнему слою буржуазной интеллигенции, служащих и т. д.

И мы имеем средство для этого. Нам дало для этого средство и оружие в руки само воюющее капиталистическое государство. Это средство - хлебная монополия, хлебная карточка, всеобщая трудовая повинность. “Кто не работает, тот не должен есть” - вот основное, первейшее и главнейшее правило, которое могут ввести в жизнь и введут Советы рабочих депутатов, когда они станут властью.»

Это — из статьи Владимира Ульянова (Ленина) «Сумеют ли большевики удержать власть», написанной в конце сентября - 1(14) октября 1917 г., то есть ещё до Октябрьского переворота.

Идея проста, нагла, цинична — устроить в стране голод, а потом управлять обществом как собачкой Павлова, "методом вкусового поощрения". Квинтэссенция её выглядит так: наложить лапу на еду, устроив голод. Объявить поставщиков продуктов "мешочниками", перестрелять, поставить заслоны из вооружённых отрядов — создаётся голод в городах. Рабочим объявить что крестьяне не хотят их кормить, вооружить и отправить продотряды грабить крестьян — в результате голод и в деревне.
Дальше всё просто — жрать захочешь, будешь скакать на задних лапках перед властью и никуда не денешься. Итог — власть в шоколаде, народ в рабстве. Тех, кто понимает и/или сопротивляется — расстреливать.

Таким образом, Давыдов считает, что мешочники, взяв на себя вопреки запретам и репрессиям Советов значительную долю в снабжении продовольствием, во многом смягчили политику Советов в этом деле.

Найдено здесь: https://mikhailove.livejournal.com/260427.html и мною дополнено, V.H.