Приобрести книгу в нашем магазине: http://www.golos-epohi.ru/eshop/catalog/128/15569/
Заказы можно также присылать на е-мэйл: orders@traditciya.ru

Отношение главного инженера ко мне было очень хорошее. На сле­дующий день после приезда я был в конторе, где познакомился с инжене­рами - моими предполагаемыми сотрудниками по исследованию и изысканию вод для орошения острова. Здесь были 6 японцев, 4 китайца, 2 американца из Калифорнии. Все инженеры имели дипломы. Через пару дней мы сговорились обменяться мнениями и составить проект исследо­ваний. На третий, главный инженер пригласил меня поехать посмотреть резервуары, снабжавшие водой Гонолулу и окрестные ананасовые поля. Возле одного резервуара мистер Г. сказал, что затратил 250000 долларов, чтобы сократить утечку воды, но сейчас резервуар совсем не держит воду. На днях дождь наполнил его и вот - почти ничего нет. «Что же было сделано?» - спросил я. «Под руководством инженера из Сан-Франциско мы огородили весь резервуар железными щитами, как забором. Щиты мы забили. Но безрезультатно», - ответил он. «Странный инженер, - сказал я. - Ведь здесь же вулканическая почва и от забитых свай она еще более трескается и еще лучше пропускает воду. Нужно было засыпать дно резервуара смесью извести и песка - они бы закрыли поры в лаве».

«Да, но после того, как истрачено четверть миллиона долларов, об этом говорить нельзя», - уныло ответил главный инженер.

Нужно сказать, что количество дождевых осадков на островах, и особенно на Оаху, от берега и до центра острова сильно колеблется. Так, на берегу около Гонолулу дождевой осадок в год составляет 50 дюймов, а в центре - приблизительно 600 дюймов. И это всего на расстоянии в 2,5-3 мили. В центре острова буйно растет зелень - я бродил по метровому слою растений, как на земле. Слой растений был столь прочен, что мне приходилось раздирать его, чтобы измерить глубину.

Главный инженер пользовался большим влиянием в парламенте территории. Он фактически «назначал» сенаторов. Когда полицейские виде­ли меня в его лимузине, то в дальнейшем старались оказать всяческие услуги, вплоть до того, что если мне надо было пересечь улицу и вблизи был полицейский, он останавливал движение и предупредительно помо­гал перейти на противоположную сторону... Все это не особенно нрави­лось, но менять здешние правила я не мог.

Работа моя оказалась легкой. Я получал данные осадков, расходова­ния воды, испарений и просачиваний... Скучная работа. Как-то я пошел в большой духьян и заказал стакан пива. Сел за большой овальный стол, за которым уже сидел какой-то господин. Мы разговорились. Он оказался русским - бывший адъютант генерала Семенова. На всем острове нас было только двое русских. Понятно, что мы подружились. Он работал в боль­шом магазине восточных товаров. Жизнь на Гавайях была очень моно­тонная в то время. Приход парохода являлся едва ли не единственным праздником, хоть как-то оживлявшим местную жизнь. Здесь печатались две газеты. Я познакомился с каждым редактором. Понятно, что они недолюбливали друг друга.

Однажды главный инженер сказал, что на Гавайи прибывает русский хор. Он едет из Японии в США через Гавайи. И вот японский пароход пристал к пристани Гонолулу. Все местные жители собрались посмотреть диковинку - русский хор! Пристань была разграничена веревкой, за ко­торую встречающим было запрещено проходить. Меня чем-то отвлек главный инженер, как вдруг слышу: «Николай!» Оборачиваюсь - ба! Ни­колай Федорович Кострюков, а с ним и Ростя (не помню фамилии) - мои старые знакомые по Лемносу. Вот так встреча. После того, как певчие расположились в отеле, я пригласил их ко мне на обед. Готовить и серви­ровать помогала учительница и соседка. Был сытный наваристый борщ, гавайская рыба и проч. Все, кроме борща, было приготовлено моими соседками. А уж борщ варил я...

Долго мы рассказывали друг другу о своих похождениях с 1923 года. Хор дал в Гонолулу несколько концертов, и все прошли с огромным успехом. А через неделю пароход увез моих однополчан и друзей в Сан-Франциско.

Я с интересом наблюдал жизнь на Гавайях. Мой знакомый заказал установку телефона. Надо сказать, что телефонных столбов на Гавайях нет - не растут такие деревья. И потому следовало прорыть траншею для подземного кабеля. Только-только закончили чинить дорогу после про­ведения через нее труб водоснабжения, как стали опять ломать - теперь для телефона. Провели, залили дорогу новым асфальтом. Потом вспом­нили - нужна новая канализация - проломали дорогу... и т.д. Видимо, кто-то на такой расхлябанности хорошо зарабатывал. Интересны были и законы на островах - принимать участие в голосовании мог только тот, кто жил на острове не меньше 6 месяцев. Но уже через два месяца после моего приезда были выборы, и главный инженер просил меня голосовать.

Мне рассказывали, что после революции 1905 года на Гавайи в каче­стве рабочих на плантации прибыло несколько сот русских. Им была обещана приличная плата, но оплачивать питание должны были они сами. Когда пришла пора расчета, то оказалось, что они еще и должны отработать - все деньги ушли на питание, расходы по перевозке. Русаки устроили забастовку… Постепенно многие умерли, а кто-то уехал в США. До 1930 года условия жизни рабочих здесь были ужасны. Так, контрактор нанимал рабочих за определенную плату, но не говорил, что продукты питания и проч. снабжаются компанией.

На одном острове растет сахарный тростник. Обычно рабочих привозила и увозила на работу моторная лодка компании. В конце недели капитан моторной лодки везет конвертики с зарплатой рабочим. Часто они были пусты или с запиской, требовавшей доплаты. Компания вычитала за продукты очень много. За год до моего приезда пачка иголок стоила один доллар, а на материке две пачки стоили 5 центов. Балон краски стоил здесь 20 долларов, а на материке - 2 доллара и т.д. Если покупатель возмущался, то ему советовали поехать за покупками в Сан-Франциско.

В Америке очень известны «центовые» магазины Вулфорта. Такой же магазин Вулфорт попытался открыть на Гавайях. Но не смог купить ни одного клочка земли для постройки магазина - вся земля на Гавайях принадлежит нескольким лицам и строго ими контролируется. Наконец, Вулфорт нашел способ проникнуть на Гавайи - он сумел составить такой контракт, что арендовал кусок земли сроком на 99 лет и построил там магазин. Моментально иголки, краска и проч. упали в цене в десятки раз. Из других достопримечательностей назову еще «чайные домики». Здесь работали обыкновенно красивые девушки. Эти домики показали мне знакомые редакторы газет.

Природа щедро одарила Гавайи. На деревьях растут папайи. Они бывают громадные - до половины астраханского арбуза. В Мексике тоже есть папайи, но они несравненно меньше. Еще одно интересное растение - таро. Корни таро проникают в почву до 300-400 футов. Из них варят брагу - самогон. Очень крепкий. А из листьев таро делается жидкое «тесто», которое едят пальцами. Вода очень чистая, рыбы вдоволь. Зай­дешь в воду с самодельной пикой, и накалываешь рыбку. Я знал одного простолюдина, который жил за городом, спал под деревьями, когда хотел есть, поднимался, брал свою пику, заходил в океан и накалывал, чего душе угодно. Рыбное меню он разнообразил папайями, кокосовыми орехами и прочими плодами.

Кстати, о кокосах. Во время бури они срывались с высоких пальм и, случалось, убивали человека. Правительство в таких случаях похороны не оплачивало. Только когда был убит сын сенатора, провели закон о выплате в порядке компенсации семье погибшего 500 долларов. В таком же духе был создан и новый закон за уголовное преступление-изнасило­вание. В прежние времена, если девушке не исполнилось 16 лет, то насильник на много лет отправлялся в тюрьму. Случилось, что один из сенаторов изнасиловал подростка-девушку и немедленно сенат издал закон, согласно которому изнасилование 15-летних не карается зако­ном... А вообще-то жизнь на Гавайях была ленивая. Для человека общи­тельного Гавайи не то место. А вот для жаждущего ничего не делать - в самый раз. Вернее, здесь хорошо ловить рыбу, заниматься спортом, изу­чать природу. Есть здесь один удивительный остров птиц, где можно встретить самых экзотических пернатых. И их там сотни тысяч! Население острова - полинезийцы. Сейчас один остров оставлен для сохранения нации. Туда можно приехать, посмотреть, провести день, но жить - нель­зя. То же и жители острова, если кто покинул остров, то вернуться не может.

В первой квартире, которую любезно снял для меня главный инже­нер, я прожил около полугода, а затем переехал на другую. Она была близко к океану, в ста метрах от дома стояла пушка под деревом. Около нее вечно спали часовые...

В Гонолулу есть музей. В нем находится форма Донского казачьего офицера - хорунжего. Эта форма была подарена Гавайскому королю Рос­сийским императором.

Купание на Гавайях - истинное наслаждение. Но надо быть и осто­рожным - есть такая рыбка, ее зовут «мэн оф уор». Она имеет сотни сосков и может плотно прилипнуть к телу, а потом это место будет долго жечь.

На Гавайях я прожил пару лет и вернулся в Нью-Йорк, где получил службу в Колумбийском университете в школе инженеров по механике жидкостей, включая гидравлику.

В это время поступило предложение от проф. Б.А. Бахметьева, по­сланника при Керенском, продолжить изучение пропускной способности зернистой почвы. Я взял эту тему, и был зачислен в штат факультета гражданских инженеров Колумбийского университета. В 1938 году проф. Бахметьев и я представили нашу научную работу на 5-м Международном конгрессе.

Там я познакомился с одним из самых авторитетных ученых в области термодинамики, динамики жидкостей и газов - Федором Карманом. Я пришел к нему на квартиру. Дверь была не заперта... На полу валялось нижнее белье, где-то слышался шум. По голосу я узнал доктора Кармана. Я пошел в следующую комнату - это была ванная. В ванне сидел доктор Карман и носком тер лицо и шею... В 1928 году в Стокгольме на конфе­ренции по гидравлике доктор Карман прочитал теорию турбулентности - бурного движения жидкости. Тогда далеко не все приняли ее, а теперь эта теория служит основой при изучении быстрых потоков жидкостей, да и газа.

Работы по динамике потоков открытых каналов производились в ла­боратории, а результаты их печатались в научных сборниках. В 1944 году проф. Бахметьев и я получили награду от Союза гражданских инженеров за достижения в этой области. Мои доклады, в частности, печатались в журналах инженеров-механиков, гражданских инженеров, геофизиков, а также в журнале Нью-Йоркской Академии наук.

Во Вторую мировую войну я начал преподавать в Манхеттенском колледже студентам авиации, а в Колумбийском университете - студен­там флота. Вел такие предметы, как «Механика жидкостей» и «Строи­тельные материалы» - специальный короткий курс для военных специалистов. В 1941 году я получил лицензию профессионального ин­женера штата Нью-Йорк. Это давало мне право практиковать на закон­ных основаниях в качестве инженера. Позже я записался в Нью-Йоркскую Академию наук. Одно время был секретарем отдела математиков и ин­женеров и два года - председателем. За это я получил ученую награду.

Так началась моя многолетняя преподавательская деятельность, дав­шая мне и большой практический опыт, и верных друзей, научившая очень многому,

В Америке немало университетов и колледжей, которые принимают студентов из разных стран. Так, в Колумбийский университет особенно много молодежи поступает из Китая, Восточной Африки и Южной Аме­рики, Многие иностранные студенты, попав в такие большие города, как Нью-Йорк, Чикаго, Сан-Франциско, Лос-Анжелес подпадают под политическое влияние левых прогрессистов. Некоторые страны на этом ос­новании даже прекратили посылать в США студентов и отозвали тех, кто уже учился. Программа для получения диплома во всех штатах одинако­ва, но требования инструкторов-профессоров различны и порой весьма. Требования, предъявляемые к студентам Гарвардского или Колумбий­ского университетов не сравнимы с требованиями университетов «вто­рой» и «третьей» категории. Тогда у этих университетов просто не было бы студентов и денег для существования. Особенно остро разница в обра­зовании ощущается, когда выпускник университета начинает искать себе службу...

Мне повезло попасть в лучший университет Америки потому, что механика жидкостей как учебная дисциплина и специализация стали входить в университетские программы только в 1934-35 гг., и я был одним из первых студентов, специализировавшихся в этой области. Потому то сразу нашел службу на Гавайских островах, а затем - в Манхеттенском колледже как профессор. Параллельно преподавал и в Колумбийском университете. Читатель поймет, что я имел возможность познакомиться с требованиями профессоров в школах всех трех категорий. В колледжах и университетах второй и третьей категории было много негров, южноа­мериканцев и островных жителей. В первую категорию обычно попадали хорошо подготовленные в средней школе ученики. В университетах пер­вой категории в США учатся, как правило, «сливки» общества.

Манхеттенский колледж был открыт католическим обществом Хри­стианских братьев. Студентами его являлись преимущественно ирланд­цы, частично итальянцы и единицы с ближайших островов. Все студенты, как правило, - из католических школ. По традиции «братьев» они имеют советников-братьев, которые относятся к ним, как к малым детям. Поэ­тому студенты здесь безынициативны. Я вспоминаю, как читал лекции студентам, готовящимся получить степень бакалавра. Первый семестр они получали у меня исключительно двойки и тройки при пятибалльной системе. Коллеги приходили с вопросом - в чем дело? Но что я мог поставить, если студенты не имели должной подготовки? В средней школе они послушно повторяли за учителем-братом азбучные истины, так и не научившись мыслить. Какой же бакалавр может оценивать идеи и выдви­гать свои, если сам не эрудирован и не умеет практически мыслить. Во втором семестре положение стало поправляться, многие были благодарны мне, что открыл им новый подход к получению знаний.

При проверке знаний желающего поступить в университет обычно посылают к трем профессорам - историку, физику и математику. Каждый дает свое заключение не только о знании конкретного предмета, но и о поведении, характере абитуриента. Первоклассные университеты неред­ко оплачивают до 2/3 стоимости обучения студента, и им не хочется тратить деньги на бездарность.

Лучшие университеты США содержат профессоров, главным образом - из средств, поступающих от богатых лиц в качестве пожертвований на конкретные научные отрасли. Поэтому такие университеты могут позво­лить себе иметь к примеру, на двадцать профессоров и инструкторов десять студентов. Университеты иных категорий зависимы от оплаты за обучение и здесь на одного профессора приходится нередко до 30-40 студентов. Соответственна и разница в качестве знаний.