ПРИОБРЕСТИ КНИГУ В НАШЕМ МАГАЗИНЕ:

http://www.golos-epohi.ru/eshop/catalog/128/15578/

Прочтя статью В. Милодановича «Прием лошадей в мобилизацию 1914 года», можно подумать, что повсюду тогда была неразбе­риха и плохая организация при проведении мобилизации. На самом деле было вовсе не так. Впрочем возможно, что ввиду особенной спешки в пограничных районах и было нечто подобное описанному В. Милодановичем, од­нако в глубине России мобилизация проходи­ла образцово. Я сам был очевидцем порядка приема коней в те же дни, но в Старом Петер­гофе.

Хотя я был тогда еще гимназером и во­все не мог предполагать, что через год сам буду кавалеристом, но меня уже тогда тя­нуло к коням, и я отправился на Бабьегонское поле, где происходила приемка коней. Я честно проторчал там все время приемки, будто был непременным членом комиссии, - и вот мои наблюдения, отличные от описан­ных В. Милодановичем.

Но сперва должен заметить, что приемке было подвергнуто, примерно, до двух тысяч коней. Кто был председателем приемочной комиссии - не помню или, может, забыл, но состав комиссии еще свеж в памяти: глав­ную роль здесь играл ротмистр гвардейской кавалерии, фактически решавший о приеме или неприеме, о квалификации и назначении коня; еще один кавалерийский офицер, в этот день призванный из запаса и сразу назна­ченный в приемочную комиссию; затем вете­ринарный врач и помощник воинского началь­ника, да еще какие-то шпаки, один из кото­рых, кажется, из местного казначейства.

Порядок проводки коней был образцовый, велся журнал приемки с регистрацией экс­терьера, возраста, состояния ковки, разряда годности и назначения. Разряд и назначение и определяли стоимость коня. И вот вспоминаю эпизод из этой приемки, эпизод беспо­добный, неслыханный, неповторимый. Подво­дят статного рыжего с лысиной коня, быст­ро, под диктовку ротмистра записывают экс­терьер коня, осматривают зубы и определя­ют его возраст: семь лет, признают годным и, конечно, назначают в кавалерию. Но к сто­лу подходит миловидная дама, в руке кото­рой платок, утирающий еще свежие слезы, и вступает в пререкания с комиссией, утвер­ждая, что коню тринадцать, а не семь, лет. Два офицера и ветеринарный врач снова об­стоятельно осматривают зубы рыжего коня и снова определяют: «Семь лет!». Дама про­должая спорить, вдруг что-то вспоминает и достает из сумки аттестат ее коня, дейст­вительно, ему тринадцать лет. Знатоки коней - оба кавалерийские офицеры и ветеринар­ный врач, - пожимая плечами, говорят о возможной ошибке в аттестате. Дама, чувст­вуя, что придется бросить в игру последнюю карту, признается, что она распорядилась не­сколько лет тому назад вставить коню ис­кусственные зубы. Заявление милой дамы вызвало удивление, перешедшее в фурор. Конь тем не менее был принят и назначен в кавалерию. Дама, в последний раз оглажи­вая своего любимца, просит ротмистра назна­чить коня к заботливому солдату.

Вспомнился этот эпизод и припомнилось, что вся дальнейшая приемка прошла в бод­ром настроении и без каких-либо заминок.

Лет двадцать спустя мне приходилось не­однократно быть мобилизованным в качест­ве председателя поверочной комиссии конско­го состава того или иного района гор. Моск­вы. Меня в военном комиссариате, видимо, считали большим специалистом, имеющим, по­мимо строевой службы офицера император­ской кавалерии, еще опыт службы в конском запасе. Правда, в последнем я прослужил не­сколько более полугода, но за этот срок че­рез мои руки прошло более десяти тысяч коней. На приемке и сдаче коней я, что на­зывается, «съел собаку». На работу по по­верке конского состава меня призывали обыч­но в летнее время, освобождая, разумеется, на эти три недели от службы инженера. Я относился к этой мобилизации меня более чем положительно: все время на воздухе в лучшие летние месяцы, в то время как кол­леги инженеры дышат в это время отрабо­танным цеховым воздухом, когда в цехе мель­кают машины и люди, когда снаружи так привлекательно.

Да и общение с конями приносило удо­влетворение - я всегда говорил, что конь благороднее человека, человек может опустит­ся до свинского состояния, конь же этого себе не позволит.

В производстве поверки конского состава я невольно чувствовал себя хозяином поло­жения, - все руководители предприятий и учреждений, располагавших конским составом, с почтением принимали и с радостью, что все обошлось благополучно, провожали. Впрочем, иногда приходилось распекать и даже зано­сить в акты или состояние «не в теле» коней, или небрежную их ковку.

Но что важно подчеркнуть, поверка кон­ского состава производилась периодически и ее организация (в данном случае в Советском Союзе), была если не безупречной, то все же хорошей. Предприятия и учреждения, вла­девшие конским составом, предупреждались за пару дней о сроке и часе поверки, и ко­ни таким образом в этот день не отправля­лись на работу. Выводка коней производи­лась по традиционному военному порядку. Ведомости конского состава сверялись с на­личием, т. е. производилась сверка записей журнала предприятия с фактическим эксте­рьером и состоянием каждого коня. Если об­наруживались какие-либо несоответствия, они отмечались актом.

Помимо поверки конского состава, комис­сии вменялось в обязанность и давалось пра­во проверять также содержание конюшен, количественный и качественный фуражный рацион, а также наличие и состояние подвиж­ного состава (повозочного), Плохое состояние того или иного отмечалось соответствующим актом. Таким образом, периодические про­верки принуждали учреждения и предприя­тия содержать коня в хороших условиях, ибо военкомат мог поставить вопрос о снятии с работы нерадивого руководителя.

Из изложенного мною видно, что у нас на родине военные учреждения не выпуска­ли из-под своего контроля наличие конского состава и, что важно отметить, велось это военным ведомством, как мне говорил воен­ный комиссар (по-прежнему - воинский на­чальник), исходя из прежних традиций и по­ложений, разработанных Главным Штабом Императорской России. Разумеется, отсутст­вие частного сектора в советских условиях облегчает в этом смысле задачу военного ве­домства.

Последние дни трехнедельной работы по поверке конского состава проходили в состав­лении общего отчета и общего акта, харак­теризующих состояние конского состава в дан­ном районе гор. Москвы. Отчет и вся докумен­тация сдавалась военному комиссару. Приходи­лось снова переключаться на инженерную ра­боту.

М. Залевский