Тема голода в Российской Империи позднего периода не пользуется большой популярностью среди современных историков-«аграрников». Причины этого до конца не ясны. Возможно, «царский голод» оказался в тени иных сюжетов аграрной истории России и СССР — прежде всего, Столыпинской реформы и голодоморов советских лет, изучение которых ведется достаточно активно. Конечно, появляются исследования, посвященные отдельным аспектам «голодной» тематики, эта проблема затрагивается в крупных работах, однако приходится констатировать, что в целом она незаслуженно обойдена серьезными научными исследованиями.
Подобная «незакрытость» темы привела к образованию в общественных представлениях о России 1890-1910-х гг. лакуны, которая имеет тенденцию заполняться многочисленными мифами и спекуляциями, носящими зачастую откровенно клеветнический характер, а в целом сводящимися к тиражированию, казалось бы, отживших свое тезисов советской пропаганды о «беспросветной, голодной» жизни крестьян при «царизме».
Фон
Советский историк Н.Егиазарова на начало 1890-х гг. определяет пик аграрного кризиса, захватившего Россию десятилетием ранее. Надо сказать, что этот кризис был общемировым, затронув восточные штаты США, Англию, Францию, Германию и другие страны, но до нашей страны дошел с примерно 10-летним запозданием.
Кризис совпал с серьезными изменениями в структуре земледелия. Постепенная миграция крестьянского населения в лесостепную и степную зоны привела к резкому увеличению сборов зерна в южных черноземных и степных районах (и падению зернового производства в районах традиционного земледелия – Центральном черноземном и Центральном нечерноземном). Однако методы хозяйствования, присущие общинному земледелию, привели к быстрому истощению осваиваемых почв – удобрения же (даже естественные, вроде навоза) крестьянами использовались мало. Это предопределило, что если ранее от неурожаев страдали преимущественно северные и северо-западные губернии, то с 1880-х гг. их эпицентр стал перемещаться на юго-восток и восток, а в следующем десятилетии захватил и черноземный центр. Положение в целом хорошо характеризует следующая цитата: «При отсутствии регулирующего и дополняющего естественное плодородие почвы вмешательства человека урожайность почвы будет оставаться в среднем постоянной… Слишком обильный урожай усиленно истощает почву и пролагает дорогу неурожаю. Неурожайный год или ряд неурожайных лет позволяют почве восстановить свое естественное плодородие и приводят к урожайному году. Климатические условия вызывают только колебания в ту или иную сторону величины урожая, но они уравновешиваются, если рассмотреть достаточно продолжительный ряд лет. Таков закон, которому подчиняется урожайность земли при отсутствии и недостаточности человеческого воздействия. Таковы условия сельского хозяйства в России» (Плотников И. Неурожаи в России, их причины и меры борьбы с ними. Пг., 1921).
Годы недородов и ареал распространения
1890 г. был в плане урожая хорошим, однако проявились первые признаки трагедии следующего года: сильные морозы зимой при полном бесснежье из-за сильных ветров — поэтому весной 1891 г. не было половодья, от чего пострадали заливные луга. С мая началась сильная засуха наперерыв с холодами, а летом — уже настоящая жара, на юге и юго-востоке сопровождавшаяся суховеями. В результате этого полный неурожай постиг губернии Воронежскую, Вятскую, Казанскую, Курскую, Нижегородскую, Оренбургскую, Орловскую, Саратовскую, Симбирскую, Тамбовскую, Тульскую и Уфимскую, а также Область Войска Донского; кроме того, им были охвачены территории губерний Архангельской, Астраханской, Калужской, Олонецкой, Полтавской, Костромской, Тобольской, Харьковской, Херсонской и областей Акмолинской, Тургайской и Уральской. По масштабам это был самый крупный неурожай в XIX в.
Правда, надо иметь в виду, что в то же самое время случился обильный урожай хлебов в губерниях Малороссии, Новороссии, на севере Кавказа, Юго-западе и в Прибалтике.
Неурожай продолжился в 1892 г. — он охватил полностью губернии Воронежскую, Курскую, Полтавскую, Самарскую, Тульскую, Харьковскую, Херсонскую и частично — Рязанскую, Саратовскую, Киевскую, Подольскую, Бессарабскую. Всего в период 1891-1892 гг. голодало 30 млн. чел.
1893-1896 гг. были исключительно урожайными», хотя последствия небывало сильного, «выходящего из ряда» неурожая сказывались все это время. Новый удар стихии случился в 1897 г. и сказался в губерниях Воронежской, Калужской, Курской, Оренбургской, Орловской, Пензенской, Псковской, Рязанской, Ставропольской, Тамбовской, Тульской, Уфимской, Харьковской, в Области Войска Донского и Акмолинской, частично затронул Подольскую и Киевскую губернии. На сей раз причины были различны: где-то засуха, где-то неблагоприятная зима, где-то нашествие насекомых-вредителей.
Усугубил положение неурожай 1898 г., случившийся в 18 губерниях, преимущественно на Востоке и Юго-востоке: в Вятской, Казанской, Пермской, Самарской, Саратовской, Симбирской, Уфимской, в меньшей степени — в Воронежской, Калужской, Курской, Нижегородской, Оренбургской, Орловской, Пензенской, Рязанской, Ставропольской, Тамбовской, Тульской и др. В 1897-1898 гг. голодало 27 млн. человек.
Интересно, что при этом Н.А. Егиазарова на конец 1897 г. относит окончание всероссийского аграрного кризиса…
Далее исключительно урожайными были 1899 и 1900 гг., а в 1901 г. случились очередная засуха (с середины мая до середины августа) с пожарами и, как следствие, недород. От него пострадали 24 губернии и области Империи, в числе которых были Астраханская, Екатеринославская, Казанская, Калужская, Оренбургская, Пензенская, Пермская, Рязанская, Самарская, Саратовская, Симбирская, Уфимская, Харьковская, значительная часть Области Войска Донского и отдельные уезды других. По некоторым оценкам, на этой территории жило 24 млн. человек.
1902-1904 гг. оказались благоприятны, впрочем, затем примерно столько же лет подряд не удались. Это объясняется общемировым аграрным кризисом середины 1900-х гг.
Летом 1905 г. определился недород в среднечерноземных, приволжских, заволжских и восточных губерниях: Астраханской, Владимирской, Вологодской, Воронежской, Вятской, Казанской, Нижегородской, Орловской, Псковской, Рязанской, Самарской, Саратовской, Симбирской, Тамбовской, Тверской, Тульской, частично Херсонской. От неурожая пострадали в основном традиционные земледельческие районы, занимавшие, по данным МВД, до 43% всех пахотных земель в России. Этот недород стал самым крупным с 1891 г.
Одновременно в тот же год отличный урожай случился в губерниях Екатеринославской, Оренбургской, Пермской и Уфимской.
Виды на урожай 1906 г. были очень оптимистическими, однако пришли засуха с суховеями, затем, в сезон уборки, целый набор природных катаклизмов: проливные дожди, градобития, бури, а также нашествие вредных насекомых. «Неурожай оказался, несомненно, исключительным по размерам»: он затронул 49 губерний и областей Европейской и Азиатской России. Здесь необходимо отметить, что на сей раз лишь немногие губернии пережили сплошной неурожай — в большинстве он был «пестрым»: в одних уездах не уродилось ничего, в других же (порой даже соседних) урожай вышел удовлетворительный, а то и прямо хороший. Зима 1906-1907 гг. была необычно суровой, весна в 1907 г. наступила поздно, урожай в результате оказался весьма неудовлетворителен в 19 губерниях. Наконец, не оправдал надежд и 1908 г., хотя картина урожая предстала крайне пестрой. «Сколько-нибудь обширного района сплошного неурожая в 1908 году не было, в 19 губерниях России урожай был средним (то есть более или менее соответствовал среднему за предыдущее пятилетие), в 33 губерниях Европейской России и Сибири был выше среднего, в 20 же губерниях и областях был ниже среднего, то есть более или менее неудовлетворителен» (Ермолов А.С. Наши неурожаи и продовольственный вопрос. СПб., 1909). Среди этих последних губерний: Бессарабская, Воронежская, Иркутская, Калужская, Киевская, Курская, Московская, Орловская, Подольская, Полтавская, Саратовская, Смоленская, Ставропольская, Таврическая, Тамбовская, Тверская, Херсонская, Черниговская, а также Акмолинская область и Келецкая губерния Царства Польского.
1909-1910 гг. дали необыкновенно обильные урожаи, которые посредством экспорта принесли России значительные финансовые средства (этому способствовало начавшееся в середине 1900-х гг. повышение цен на мировом рынке). Последний «царский» неурожай случился в 1911 г. — он был отражением серьезного общеевропейского неурожая на зерновые из-за засухи. Летом наблюдались сильная жара, горячие ветры-суховеи, сильно сказавшиеся в Поволжье и на Дону. Суровая зима с буранами и необычный весенний разлив рек также ухудшили положение. Неурожай охватил обширную территорию: все уезды Астраханской, Оренбургской, Самарской, Саратовской, Симбирской и Уфимской губерний, а также многие уезды Вятской, Казанской, Нижегородской, Пензенской, Пермской губерний и Области Войска Донского, так или иначе затронув более 20 млн. человек. В пострадавших районах собрали только 1/3 урожая зерновых против среднего.
Впрочем, были и изобильные территории: в Уфимской, например, губернии избыток хлеба составил свыше 55 млн. пудов. В целом же по стране сбор зерновых превысил аналогичные цифры по всем предыдущим недородным годам (1897 г. — 626,5 млн. пудов, 1901 г. — 657 млн., 1906 г. — 727 млн., 1911 г. — 743 млн.) [21]. К тому же, урожай гороха составил 101% от среднего за 1906-1910 гг., ячменя — 104%, кукурузы — 120%; картофеля уродилось на 3,7% больше среднего за пятилетие 1906-1910 гг.
Уже в 1912 г. положение выправилось благодаря очередному обильному урожаю и вплоть до 1917 г. положение в сельском хозяйстве было благополучно (к примеру, за 1911-1915 гг. по сравнению с 1901-1905 гг. производство пшеницы выросло на 12%, ржи — на 7,4%, овса — на 6,6%, а ячменя — на целых 33%).
Система оказания помощи при неурожаях
О создании системы помощи крестьянам в период неурожаев власти России задумались еще при Петре I, тогда же были приняты первые решения по этому вопросу. Однако решительный шаг сделал Николай I после сильных неурожаев начала 1830-х гг.: 5 июля 1834 г. вышло Положение о запасах для пособия в продовольствии, которым официально формировалась система продовольственного капитала. Если ранее каждая губерния сама определяла, делать ли натуральные хлебные запасы или же создавать запасные денежные капиталы, то теперь устанавливалось совместное действие этих двух мер во всех губерниях. Натуральные хлебные запасы формировались в каждом крестьянском обществе через взносы его членов, складировавшиеся в особых сооружениях — магазинах. В неурожайные годы из этих магазинов нуждающимся выделялись ссуды, которые те должны были погашать с новым урожаем (в случае невозможности должника вернуть ссуду вопрос рассматривался на крестьянском сходе). Эта система действовала для государственных крестьян, помещики были обязаны в неурожайные годы снабжать своих крепостных крестьян хлебом. Денежные капиталы формировались на губернском уровне и могли расходоваться только на закупку хлеба в неурожайные годы.
Первоначально продовольственный капитал носил губернский характер (то есть формировался каждой губернией по своему усмотрению), но в 1841 г. был объединен в единый Общеимперский продовольственный капитал. В 1842 г. хлебные магазины были разделены на две категории: сельские, принадлежавшие крестьянским обществам, запасы которых использовались для поддержания членов данного общества (или всего общества), осеменения полей и пр., и центральные губернские, бывшие в ведении государства, чьи запасы использовались для поддержания крестьянских обществ в случае истощения их запасов. В 1844 г. для облегчения должникам возвращения ссуд отдельно определено, что возвращать оные ссуды должно по ценам на момент выдачи.
Система постепенно разветвлялась, появились городские денежные капиталы (формируемые за счет взносов купечества, мещан), создавали свои капиталы инородцы (крымские татары, башкиры), бывшие жители военных поселений, дворцовые крестьяне и прочие категории.
В начале 1860-х гг. система пережила серьезное преобразование. С отменой крепостного права с помещиков была снята обязанность обеспечивать своих бывших крепостных продовольствием; сельские хлебные магазины перешли в прямое ведение общин, был введен обязательный сбор с крестьян в эти магазины. Селяне отныне сами ведали выдачей ссуд и размерами выдачи, состоянием магазинов. В 1862 г. отдельно указано, что выдача ссуд должна производиться действительно нуждавшимся, поголовная же выдача запрещалась (это указание, впрочем, осталось на бумаге). Выданная ссуда должна была возвращаться из урожая следующего года, в случае невозможности допускалась отсрочка еще на год, затем вопрос решал крестьянский сход. С появлением земств в 1864 г. заботы о «народном продовольствии» перешли в их ведение, причем права (и обязанности) земств постоянно расширялись. В 1874 г. по их ходатайству указом Императора допущена замена натуральной системы обеспечения — денежной. Впрочем, каждая губерния самостоятельно решала, какой вид предпочесть — порой крестьяне выданные им денежные ссуды тратили отнюдь не на закупку продовольствия, а на какие-то свои нужды. Хотя расходовать продовольственный капитал (и даже проценты по нему) на иные надобности строго воспрещалось.
В 1866 г. Общеимперский продовольственный капитал был передан в ведение Министерства внутренних дел. Система к тому времени имела три различных источника пополнения и приобрела следующий вид:
1. хлебные запасы в общинах (и заменяющие их общественные и сословные капиталы для городов) для пособий при местных неурожаях;
2. губернские капиталы, из которых производились ссуды нуждающемуся населению при неурожае;
3. общеимперский капитал для пособий в тех ситуациях, когда средств общины/города и губернии окажется недостаточно.
Таким образом, на государственном уровне сложилась трехслойная «подушка», долженствовавшая смягчить последствия неурожая для населения и оберегать его от вымирания.
Между тем, в советской исторической науке еще в сталинский период сложилась откровенно фальсификаторская установка: «Царское правительство никакой борьбы против неурожая не вело» (БСЭ, 1-е издание. М., 1930, т. 41). Увы, этот стереотип оказался крайне живуч и в той или иной форме его до сих пор можно встретить в различных работах, посвященных положению крестьянства на рубеже XIX-XX вв.
Действия властей и общественности
Надо сказать, что как неурожаи, в том числе весьма сильные, были в России и ранее рассматриваемого периода, так и правительство отнюдь не сидело во время них сложа руки. Среди наиболее распространенных мер можно упомянуть следующие: прямые пособия нуждающимся хлебом и деньгами (заимообразные и безвозмездные), открытие общественных работ, смягчение государственных повинностей, платежей долгов и сборов в казну, отмена рекрутских наборов (в наиболее пострадавших губерниях), безакцизный отпуск соли из казенных магазинов для поддержки скота государственных крестьян и т.д. Отдельно стоит упомянуть и такую меру, как повышение пошлин на вывозимый за границу хлеб, а в самых тяжелых ситуациях – ограничение или полное воспрещение вывоза (1848 г. и 1854-1856 гг.).
В 1884 г. Александром III был выпущен специальный Указ о том, что земства должны сотрудничать с губернской администрацией при организации помощи на пораженных неурожаем территориях. Благодаря совместной работе двух структур, позволившей разделить зоны ответственности, оказались смягчены последствия неурожаев 1880-х гг.
Тем не менее, небывалый масштаб голода 1891-1892 гг. весьма озадачил как госструктуры, так и общественность. На внешнем рынке в предшествующие годы сложилась отличная конъюнктура на хлеб, посему, озабоченный поддержанием торгового баланса и высоких цен, министр финансов И.А.Вышнеградский поощрял вывоз, и долгое время противился принятию каких-либо ограничительных мер (на которых настаивал, к примеру, его заместитель А.С.Ермолов).
Видимо, популярная фраза «недоедим, но вывезем», приписываемая министру, родилась именно из-за этой его политики. Хотя, надо отметить, что впервые она зафиксирована уже после смерти Вышнеградского, в 1901 г., в книге чиновника П.Х.Шванебаха.
Положение на местах, между тем, сложилось тяжелое: как показали обследования, на низовом уровне системы продовольственного капитала, в общинах, царили непорядки, запасы сплошь и рядом оказывались неполны, в целом по стране этот источник содержал менее 25% от потребного количества (а в Тульской губернии и вовсе 5%). Земства спешно принялись закупать хлеб у торговцев, но поднятая ими суматоха привела к резкому взвинчиванию цен на хлеб. Резко обозначилась проблема доставки: в августе 1891 г. тысячи железнодорожных вагонов, полных зерна, были направлены в голодающие районы, однако из-за недостаточной развитости железнодорожной сети и большого количества составов возник кризис, выразившийся в «закупоривании» транспортных артерий и перегрузке железных дорог. Для разрешения трудностей были назначены специальные уполномоченные из числа военных.
Правительство принимало энергичные меры: так, на закупку хлеба и выдачу ссуд населению за 1890-1892 гг. было выделено в общей сложности 152,3 млн. руб., на которые закуплено около 1,7 млн. тонн продовольствия, дополнительно 7 млн. руб. поступило из губернских и общественных продовольственных капиталов. МВД получило чрезвычайные полномочия для оказания помощи пострадавшим (как за счет казенных средств, так и через маневрирование продовольственными излишками в местностях, которые обошел голод). Были организованы общественные работы для крестьян (строительные, лесные, обводнительные, дорожные).
Отрицательно сказалась и такая, казалось бы, положительная мера, как запрет хлебного экспорта указом Императора в июле 1891 г. Он не привел, как ожидалось, к понижению хлебных цен на внутреннем рынке (во многом из-за действий земств), в то же время оказавшись причиной вытеснения России с важнейших немецкого и английского рынков (эту нишу принялись активно осваивать США), ввиду чего произошли понижение цен на российский хлеб за границей и падение доходов земледельцев. Из-за введения новых, высоких таможенных тарифов, призванных защитить русскую промышленность от иностранной конкуренции, началась «таможенная война» с Германией. Только к концу 1893 г. удалось восстановить привычный объем экспорта.
Тем временем, в России одновременно с действиями госструктур развернулась широчайшая благотворительная деятельность, во главе которой встал Особый комитет Наследника Цесаревича Николая Александровича. Под эгидой Комитета оказывалась помощь всем нуждающимся без различия сословий: поддержка хозяйств, борьба с болезнями и эпидемиями, снабжение безлошадных лошадьми, закупка кормов для скота и семян для полей, сбор пожертвований, организация благотворительных лотерей.
Активно действовало Российское общество Красного Креста (РОКК): оно осуществляло продовольственную помощь, закупку лошадей, корма для скота, земледельческих орудий, собрало в пользу голодающих 5 млн. руб. пожертвований. На эти средства было открыто 2763 столовых, 40 приютов и ночлежных домов, выдано 3,5 млн. обедов, помощь получили 35 тыс. голодающих. В районы, пораженные болнзнями (с весны 1892 г. начали распространяться цинга, оспа, тиф, холера), РОКК направлял передвижные санитарные отряды.
Православная Церковь также не осталась в стороне: был установлен особый сбор в пользу пострадавших от неурожая во всех храмах и церквах. Лавры, наиболее обеспеченные монастыри и церкви обязывались уделять из своих средств денежные пособия в пользу нуждающихся и «не переставать питать неимущих». Епископы совершали поездки по своим епархиям и увещевали паству оказать помощь, не оставаться равнодушными.
Создавались различные общественные организации: Московский комитет под председательством Великой княгини Елизаветы Федоровны, Петербургский епархиальный комитет, местные губернские и уездные комитеты и попечительства. За счет частной благотворительности открывались столовые и питательные пункты (свыше 10 тыс.), пекарни (обслужившие в целом свыше 636 тыс. чел.), покупались лошади и корм – на этом поприще активно действовали В.И. Вернадский с сотрудниками и жертвователями, Л.Н. Толстой и др. Пытались оказывать помощь помещики – в этом виделось средство преодоления враждебности к ним крестьян – но, к сожалению, по этой линии много сделать не удалось из-за недоверия жителей села.
Иностранные исследователи оценивают предпринятые правительством меры чрезвычайно высоко – так, американский исследователь Р.Роббинс называет их «в высшей степени успешными», указывая, что «помощь получили более 12 млн. человек и голодный мор был предотвращен». Действия правительства, как отмечал Р.Роббинс, «зачастую подвергались несправедливой критике. В результате [голод положил] начало новой волне оппозиции царскому режиму». Крестьяне, впрочем, усилия оценили: «Широкие масштабы предоставления помощи отчасти нейтрализовали неблагоприятные политические последствия голода. Источники не отмечают подъема крестьянских волнений; крестьяне не проявляли политической активности, они были по-прежнему покорны властям».
Влияние «царь-голода» на сельское хозяйство оказалось очень тяжелым: он в основном поразил зерновое производство (территория под хлебными посевами сокращалась вплоть до 1896 г., будучи ниже уровня 1880-х гг.), но также сильно ударил и по животноводству. Сократилось поголовье крупного рогатого скота, рабочего скота. Сказался голод и на торговле; упал размер оборотов промышленности.
Верховная власть озаботилась облегчением положения крестьян. Александр III в 1892 г. разрешил им возвращать полученные ссуды по своему усмотрению, натурой либо деньгами, а в 1893 г., с целью облегчения уплаты ссуд, установил, что взыскиваться они должны не по заготовительным ценам, а по средним ценам за последние 10 лет. С воцарением же Николая II все долги крестьян по ссудам в Общеимперский продовольственный капитал и в казну до 1866 г. были списаны, из долгов же, выданных позже, списана половина (всего списали около 50 млн. руб.).
Исследователь А.Ермолов, однако, указывает, что этими мерами оказались подорваны сами основы системы продовольственной помощи: в глазах крестьян она начала из временной меры с обязательным возмещением превращаться в нечто безвозмездное и обязательное – то, что сами крестьяне назвали «царским пайком».
Впрочем, надо отметить, что пострадали не одни только крестьяне – происходило разорение помещичьих хозяйств, в основном средних и мелких. В 1892 г. по 66 губерниям России (включая привисленские, прибалтийские и Кавказ) было заложено около 20% всех имений и до 40% всего частного землевладения.
Трудности с подвозом продовольствия в пострадавшие районы привлекли пристальное внимание правительства. Начался второй со времен Александра II бум железнодорожного строительства, причем его масштабы оказались гораздо более широкими. В 1893-1899 гг. ежегодно открывалось от 1668 до 5248 км железнодорожных линий, за 1896-1900 гг. было построено 15 тыс. верст железных дорог. За последние десятилетия XIX века были завершены линии, связавшие с рынком хлебородные районы Востока, Юга и Юго-востока Европейской России. Доведена в начале 1890-х гг. до Челябинска железная дорога Самара – Златоуст. Закончены вслед за тем линии Царицын – Тихорецкая – Новороссийск и Саратов – Уральск, построены линии, связавшие центр с Поволжьем, железные дороги Вологда – Архангельск, Пермь – Котлас и др. Благодаря этому подвоз хлеба в нуждающиеся местности в XX в. уже не встречал тех затpyднений, как прежде. К 1900-х гг. в Европейской России уже не было местностей, которые голодали бы из-за невозможности подвезти хлеб из ypожайных районов. Получил импульс для дальнейшего развития и водный транспорт, на долю которого в конце XIX в. приходилось около 1/3 всего объема грузовых перевозок.
На новые неурожаи власти и общественность реагировали более слаженно: в 1897 г. из Общеимперского капитала отпущено ссуд на сумму 5,4 млн. руб., в 1898 – 35,2 млн. (как на «продовольствие населения» - хлеба закуплено 34,4 млн. пудов, - так и на поддержание скотоводства крестьян), организованные общественные работы на сей раз были проведены более успешно и, в частности, включали перевозку крестьянами на места закупленного правительством для голодающих хлеба. Ермолов отмечал, что «общественные работы встречаемы населением весьма сочувственно и при умелой организации приносят значительную пользу». Вызванный нехваткой кормов падеж лошадей компенсировали закупкой у степных жителей лошадей тамошних пород (как наиболее выносливых) и поставкой их на льготных условиях к началу полевых работ (этим путем в 1898 г. распределено 70 тыс. лошадей), льготной доставкой сена по железным дорогам, снабжением населения кормами для скота на весь период зимнего содержания. Министерство земледелия открыло для выпаса крестьянского скота казенные угодья и разрешило бесплатную заготовку сена на казенных лугах. Снабжение кормами нуждающихся хозяйств производилось на «ссудных началах» (с выплатой в течение 3-5 лет), в 1898 г. на эти нужды было израсходовано 7 млн. руб.
В открытых Красным Крестом столовых кормилось до 1,5 млн. чел., в основном женщины, дети, старики и немощные, но в исключительных случаях и работоспособные мужчины (при отсутствии заработков), паек же получили свыше 2 млн. чел. Начало действовать созданное по инициативе Императрицы Александры Федоровны Попечительство о домах трудолюбия и работных домах. Среди частных благотворителей особенно отличился бессарабский помещик В.Пуришкевич – благодаря его кипучей деятельности на собранные пожертвования удалось открыть около 20 столовых. Благодаря этому его заметили и оценили в Петербурге.
Повторившийся сильный недород вызвал серьезную озабоченность в верхах, и в 1898 г. в Комитете министров по инициативе Государственного контролера Т.И.Филиппова и с санкции Николая II был поставлен вопрос о «чрезмерном напряжении платежных сил сельского населения, особенно в центральных губерниях». В 1899 г. было сформировано Особое совещание под председательством А.И.Звягинцева, задачей которого было исследование экономического положения центрально-черноземных губерний. Это совещание выделило «группу риска», т.н. регион оскудения, подвергавшийся наибольшей опасности при неурожаях: Воронежская, Курская, Орловская, Пензенская, Рязанская, Саратовская, Симбирская, Тамбовская и Тульская губернии. Положение населения в них, как констатировалось, полностью зависело от результатов земледельческой деятельности.
Надо отметить, что именно широкая огласка правительством проблемы неурожаев в 1890-е гг. и породила все те тезисы, которые господствовали в советской пропаганде и которые живы до сих пор: «беспросветное существование крестьянства», «постоянное недоедание, переходящее в голодовку», «всероссийское бедствие, переходящее во всероссийское разорение» и т.д. К их числу относится и пресловутое «аграрное перенаселение», до сих пор рассматриваемое в качестве одной из главных причин «революции» 1917 г. Однако, как показывает в своей работе современный историк В.Г.Тюкавкин, заявления о наличии несметных масс «лишнего населения» не имели под собой никакого серьезного основания и были получены исключительно умозрительно.
Значение земств в продовольственном деле к концу XIX в. пошло на убыль. Довольно неумело проведенная в 1891-1892 гг. закупка хлеба сильно увеличила долги крестьян и подорвала их доверие к органам местного самоуправления. Родилась идея отвести последние от непосредственного управления продовольственным делом, что и было сделано в июне 1900 г. Временными правилами по обеспечению продовольственных потребностей, изданными министром внутренних дел Д.С.Сипягиным. Согласно этим правилам, общее руководством делом обеспечения населения продовольствием и семенами переводилось в ведение МВД, на местах им руководили губернаторы и генерал-губернаторы. Земства же отныне должны были наблюдать за состоянием запасных магазинов, правильным составлением списков нуждающихся, расчетом размеров необходимой помощи и т.д. Корректировалась и сама система продовольственного капитала: она разделялась на общественные хлебные запасы и денежные капиталы 4 видов (общественные, частные, губернские, Общеимперский). Общине теперь полагалось определять способ обеспечения своих нужд: продовольствием, деньгами, либо тем и другим вместе. Члены общин были обязаны участвовать в составлении хлебных запасов (выделяя 0,5 пуда хлеба в год с души), сельские же обыватели иных сословий – делать взносы деньгами.
Новая система получила шанс показать себя уже в 1901 г., когда был очередной недород. Ситуацию предвидели и успешно подготовились к ней: Министерство финансов заблаговременно закупило хлеб для создания продовольственного запаса (этой операцией руководило специально созданное Временное управление по правительственной закупке хлеба). Денежных средств на помощь жителям пострадавших территорий было израсходовано свыше 32 млн. руб., общее количество выданного хлеба составило свыше 58 млн. пудов.
Однако весной 1902 г. имели место первые прецеденты массовых крестьянских волнений – в Полтавской и Харьковской губерниях. Крестьяне разграбили хлебозапасные магазины, мотивируя тем, что «мы голодны и будем забирать хлеб, а за хлеб не могут наказывать, так как каждому нужно есть». На высшем уровне для нового обследования социально-экономического положения Центральной России была создана т.н. «Комиссия Центра». В ходе работы она выделила не 9, а уже 18 губерний «зоны риска» (Воронежская, Казанская, Курская, Нижегородская, Оренбургская, Орловская, Пензенская, Полтавская, Рязанская, Самарская, Саратовская, Симбирская, Тамбовская, Тульская, Уфимская, Харьковская, Черниговская и Область Войска Донского). И пока на заседаниях Комиссии (а затем сменившего ее в 1904 г. Особого Совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности) дискутировали о путях вывода территорий из кризиса, с подачи Императора продолжалось списание долгов с населения – за 1901-1904 гг. было снято около 25 млн. руб. В 1903 г. была отменена круговая порука за внесение прямых налогов. В 1904 г. издан Высочайший Манифест о сложении со всех крестьян недоимок выкупных, земских и других сборов, накопившихся на день его издания (11 авг.). В 1905 г. вышел Высочайший Указ Правительствующему Сенату о сложении продовольственных долгов крестьянства Государственному Казначейству.
Новым серьезным испытанием для госструктур стал период недорода 1905-1907 гг., который по тяжести вплотную приблизился к голоду 1891-1892 гг. Как и тогда, в большинстве губерний запасы общин обнаружили сильную недостачу, из-за чего Госказначейство вынуждено было экстренно выделять средства на закупку хлеба (на выделенные 77,5 млн. руб. куплено на них свыше 75 млн. пудов хлеба). Министерство путей сообщения разрешило внеочередную перевозку закупленного хлеба в пострадавшие губернии, а Министерство финансов установило льготные тарифы на перевозку. Революционеры как раз к этим мерам приурочили очередное, осеннее обострение ситуации: железнодорожные стачки, террор против представителей власти, волнения в городах. Однако решительные меры по усмирению бунтовщиков позволили своевременно доставить продовольствие в пострадавшие районы.
После создания Государственной думы, госструктуры (МВД, Казначейство) вынуждены были испрашивать ее согласие на ассигнование средств на все внеочередные траты. Однако прошение МВД перед I Думой в 1906 г. о выделении 50 млн. руб. на борьбу с голодом было отклонено: народные избранники согласились выделить лишь 15 млн., относительно же остальных средств предложили Министерству «войти с ходатайством» вторично, что, естественно, сильно затянуло бы процесс оказания помощи. Однако вскоре Дума, открыто занимавшаяся разжиганием смуты, Указом Государя была распущена, а МВД получило средства в полной мере (и даже большую сумму – 55 млн.). В 1907 г. было выделено свыше 71 млн. руб. Кроме того, правительство пошло на увеличение хлебного импорта и сокращение экспорта. Так, вывоз хлебов с 1905 по 1908 гг. упал на 42,5%, ввоз же (из США и Аргентины) увеличился с 3,015 млн. пудов в 1905 г. до 13,733 млн. пудов в 1908 г. Все это позволило правительству провести, к примеру, такую меру, как ежемесячная выдача 40 фунтов муки всем лицам младше 18 и старше 59 лет.
Руководство продовольственно-ссудной операцией, согласно Правилам 1900 г., находилось в руках правительства, а именно МВД, осуществлявшего общее руководство. На местах им руководили губернские присутствия, уездные съезды и волостные правления. Хлеб на 1/3 закупался МВД, остальное покупали губернские присутствия. Земства ведали подсобными видами помощи: организацией общественных работ, поддержкой хозяйств и скота крестьян, врачебной частью (борьба с болезнями). Впрочем, средства на эти виды помощи все равно поступали по линии Министерства. При ликвидации голода 1905 г. в Поволжье повсюду для детей, женщин и неспособных к труду за правительственный счет открывались пункты питания, в каждом из которых питалось до 1000 чел.
По мнению наблюдателей, «продовольственная кампания 1906-1907 гг. была проведена Продовольственной частью МВД с таким успехом, который при данных условиях и при действии существующего закона только и был возможен».
В то же время активно оказывали помощь голодающим благотворительные организации. Так, официальные организаторы благотворительной помощи (РОКК, Комиссия по борьбе с чумою, Попечительство о трудовой помощи) поддерживались Государственным казначейством (хотя одновременно собрали значительные суммы путем пожертвований). Красный Крест при содействии местных властей открыл бесплатные столовые и питательные пункты, выдавшие за время бедствия 270 млн. обедов и пайков.
Однако радикально настроенная часть интеллигенции отказывалась сотрудничать с «реакционерами», предпочитая группироваться вокруг земств. По инициативе последних в декабре 1905 г. образовано Общество помощи голодающим, которое объединило 22 общественные организации, среди которых были Крестьянский союз, Железнодорожный союз, Учительский союз, Всероссийский союз медицинского персонала и др.
Нельзя забывать и о Церкви, по традиции активно участвовавшей в деле помощи пострадавшим: Святейший Синод ввел сбор в пользу голодающих во все воскресные и двунадесятые праздники.
Наконец, на сцену вновь выступила частная благотворительность – чье влияние, однако, оказалось сильно ослаблено. Ранее ее основу составляла помощь помещиков, но вследствие беспорядков на селе в 1905 г. многие усадьбы были разорены (почти везде уничтожались рабочий инвентарь и даже скот), а их владельцы бежали в города и не имели возможности принять участие в оказании помощи. Кроме того, после холодного принятия их усилий крестьянством в 1890-е гг. желания помогать ему в помещичьей среде сильно поубавилось. Разграбление усадеб сказалось и в том, что селяне, во-первых, потеряли традиционные заработки, выручавшие их в прежние годы, а во-вторых – не могли, как прежде, покупать или занимать у помещиков зерно или корма для скота.
При всех проблемах организации частных благотворителей проявили большую активность. Среди них были Вольное экономическое общество, Пироговское общество врачей, Русское техническое общество, Московское общество грамотности, Санкт-Петербургское и Московское евангелические общества, Санкт-Петербургское общество «Копейка». Кроме того, возникли многочисленные частные попечительства, местные общества, союзы, комитеты. Помощь «частников» оказалась серьезным подспорьем для государства, чьи запасы (как Общеимперский, так и губернские продкапиталы) сильно истощились еще в недород 1905 г. По инициативе Центрального комитета по оказанию врачебно-продовольственной помощи населению Министр внутренних дел П.А.Столыпин выпустил циркуляр, направленный на устранение возможных недоразумений и излишних стеснений благотворительной деятельности агентов различных частных обществ со стороны, как пишет А.Ермолов, «местных и по преимуществу низших, иногда не в меру усердных органов администрации».
В целом, за 1906-1907 гг. общая сумма изо всех источников, истраченная на помощь населению пострадавших от недорода территорий, оставила 180 млн. руб. Для удовлетворения семенных и продовольственных потребностей было приобретено, развезено по губерниям и роздано в ссуду 146,4 млн. пудов хлеба. При чем эту цифру не входит хлеб, купленный земствами, а также другими организациями и благотворителями. На снабжение хозяйств кормами в 1905-1907 гг. израсходовано 14 млн. руб.
Последним испытанием в мирное время стал недород 1911 г. Он характеризовался широким, но «пестрым» распространением. Общинные запасы по традиции оказались неполны, так что на закупку хлеба Госказначейство выделило 170 млн. руб. На снабжение кормами в 1911-1912 гг. истрачено 9-12 млн., выдавались ссуды на прокорм (так, в Сибири выдавали по 300 руб. пособия на корову), распределено на льготных условиях 16 тыс. лошадей. Общественные работы для крестьян в качестве эксперимента решили в этот раз сделать основным видом помощи. На их проведение ассигновано 42 млн. руб., причем 84% суммы пошло на заработную плату. В благотворительной деятельности в 1911 г. монополия была закреплена за финансировавшимися государством организациями (Красный Крест и пр.) – это мотивировалось широким размахом, который приняла антиправительственная пропаганда во время голода 1905-1907 гг. Даже общеземская организация не получила из казны ни рубля. Тем не менее, помощь приняла широкий размах: голодающим было выдано 222 млн. порций, под руководством священников и учителей только в Поволжье было открыто более 7000 столовых при школах, где детям выдали 24 млн. обедов. Надо отметить, что, несмотря на запрет частной благотворительности, отряды, организованные на средства жертвователей и земств, все равно действовали, не без помощи местных администраций обходя распоряжения центра. Они, как и в прошлые годы, открывали бесплатные столовые для населения, занимались санитарно-медицинской помощью.
В целом, кампания была проведена на очень высоком уровне – и показательно, что государство, оба раза имея в руках полный контроль над ситуацией (1901 и 1911 гг.), сумело не допустить голодной смертности. К тому же прогресс сельского хозяйства за годы Столыпинской реформы обусловил повышение урожайности всех сельскохозяйственных культур, что вкупе с широкомасштабной госпомощью помогло крестьянам без потерь пережить тяжелый период.
Таким образом, можно видеть, что в России к началу ХХ в. была сформирована целостная система перераспределения продовольственных ресурсов, которая эффективно функционировала в периоды неурожаев и при истощении в крестьянских хозяйствах запасов хлеба. Кроме того, постоянно предпринимались дополнительные меры по поддержанию хозяйств жителей пораженных неурожаем территорий. Активно участвовала в деле помощи пострадавшим общественность России, что имело следствием широкое развитие благотворительности, формирование действенных структур оказания помощи населению.
источник |
