ГЛАВА 3. Приведение Сибири в движение
Чтобы разобраться в управленческих принципах Муравьева, лучше оттолкнуться от реформы, введенной в Восточной Сибири генерал-губернатором Сперанским. Беды сибирского управления проистекали от удаленности обширного края и царившего в нем беззакония. Граф Сперанский стремился «преобразовать личную власть в установления, согласуя ее действие с гласностью, охранить ее от самовластия и злоупотребления законными средствами». Граф делал ставку на коллегиальность принятия решений. Добился ли он своих целей, корме того, что, по отзывам современников, М.М. Сперанский ввел в Сибири «бумажный век?»
Михаил Михайлович Сперанский, безусловно, выдающаяся личность. Выходец из низов, имевший великолепные способности и получивший блестящее образование, он сделал стремительную карьеру, проявив себя способнейшим сотрудником министерства внутренних дел. Государь Александр Первый именно ему поручил составление трактата о преобразовании государственного управления, а затем плана общей политической реформы. Однако, начавшиеся реформы затронули все слои общества, вызвав бурю негодований со стороны влиятельно дворянства и чиновничества, что привело к закату царского фаворита. После объяснений с царем Михаил Михайлович был в шоке, вместо бумаг упорно засовывал в портфель шляпу, потом упал, заставив фельдмаршала Кутузова бежать за медициной. Реформатор был выслан из столицы, годами прозябал в провинциях, пока не получил назначение пензенским губернатором, а в 1819 году неожиданно произведен сибирским губернатором.
В Иркутске он нашел противозаконные действия настолько пышно процветающими, что записал: «здесь оставалось бы всех повесить». Два губернатора, томский и иркутский, и с ними с полсотни чиновников предстали перед судом, еще сотни были замешаны в преступности. Сперанский принялся за любимое дело, осуществляя сибирские реформы, но без особого успеха, хотя и добился заметных перемен. Он поделил Сибирь на два отдельных губернаторства, Западное и Восточное, а в 1821 году вновь отозван в столицу. При новом царе, Николае Первом, Михаил Михайлович возглавил реформаторские дела с составлением многочисленных указов, проектов и положений. Он признавал необходимость принятия в России Конституции, введения рыночных элементов в экономике и упразднения крепостного права. Его грандиозный теоретический труд остался памятником крупному политическому дарованию, поставленному в центре Иркутска. Сперанский попал не в свою эпоху. Находясь в девятнадцатом веке, писал трактаты из представлений века двадцатого.
Приняв Сибирский край под начало, Муравьев отозвался об «Установлениях Сперанского» как «о неуместных законодательных подвигах, на одной теории основанных». Увидев в них волокиту, двойное рассмотрение и «медленность в течение дел», посчитал необходимым заменить принцип коллегиальности усилением контроля за чиновниками сверху. Новый начальник края отменил громоздкое делопроизводство и многописание, за которыми скрывалась бездеятельность чиновников, и осуществил возврат к чистому единоначалию без совещательных органов. Он и сам был ярким воплощением личностного начала в управлении, в котором сильная личность должна была опираться на честных, энергичных и преданных сотрудников, на поколение «муравьевцев».
***
От муравьевцев шаг до муравьев. Общий корень. Благодаря способности приспосабливания к разнообразным и меняющимся условиям существования и развитой системе самоорганизации, эволюция муравьев насчитывает все сто тридцать миллионов лет. Не рекорд ли Гиннеса? Поражает огромная распространенность насекомых, которых насчитывается до одиннадцати видов. В бассейне реки Амазонки муравьи составляют треть всей биомассы наземных животных! Невероятно, но факт. Не пример ли это для высшего человекообразного вида, умудрившегося за пару веков довести планету до плачевного состояния? Как же устроена жизнь маленьких тружеников большой планеты? И нельзя ли перенести основные принципы их успешного существования на бесшабашное человеческое общество?
Специализация рабочих муравьев разнообразна – строители, няньки, уборщики, солдаты, разведчики и другие профессии. Все как у людей. Множество профессий привлекается к единой цели обеспечения благополучия всей колонии и заготовок необходимых запасов питания, от которых зависит жизнедеятельность каждой отдельной особи. У них нет тунеядцев, воров и паразитов. Так и главный сибирский администратор прежде всего преследовал принцип неприкосновенности общего котла и государственный интерес, нещадно расправляясь с расхитителями казны. Примеров тому уже приведено достаточно.
Своих соплеменников муравьи узнают по запаху, значит, они наделены природой свойствами, сводящими их к содружеству. Следуя ценному опыту, Н. Муравьев образовал школу служебных деятелей, из которых воспитывал кадры будущих сотрудников. Этот сплоченный и деятельный состав привнес в Сибирь новое веяние, до тех пор в здешних местах незнакомое и узнаваемое по взгляду, манерам и отношению к делу.
Далее, для поиска пищи муравьи охватывают подконтрольную территорию проложенными дорожками, маршрутами, от которых отдельные разведчики разбегаются по сторонам и подают сигналы дежурным «операторам». Так и для Восточной Сибири жизненно необходимым стал Аянский тракт от Якутска и до Охотского моря, налаживание которого Муравьев неустанно отслеживал. Через три года владычества, генерал-губернатор Восточной Сибири добился-таки перевода Аянского тракта на казенно-почтовое содержание с возведением на нем тридцати восьми перевалочных станций. Постановлением правительства для их обслуживания привлекалось до шестисот добровольно переселившихся душ обоего пола, и с детьми, из крестьян и казаков. Были и якуты, реже – тунгусы с их незаменимыми оленями. Тракт получил значимость и оживление, для станционных смотрителей выстроены просторные бревенчатые дома с дворами, в крупных пунктах открылись хлебозапасные магазины, появилось земледелие и животноводство, станции обзавелись стадами лошадей, оленей и собачьими упряжками. Из служивых появлялись зажиточные хозяева; тракт облегчал поездки путешественникам, а деловым людям – грузовые перевозки.
Амур-река в транспортной сети Муравьева играл важную роль стратегической водной трассы, актуальность которой уже стучалась в дверь и требовала признания. С открытием амурских сплавов и пароходного движения значимость Аянского тракта упала. Попытки превратить его из вьючной тропы в почтовый путь прерывались смывами мостов и зарастанием просек. В конце концов, Аянский тракт передали тунгусам без использования по назначению. Зато зимой 1855 года открылось первое почтовое сообщение по Амуру на базе собачьих упряжек.
От следующего проекта захватывало дух. Замыслы Муравьева носили комплексный характер, словно он возглавлял Министерство по дальневосточной политике. Губернатор подал Государю проект о строительстве Сибирской железной дороги. Такой грандиозной, какой мир и не представлял. Сибирь пуста, а ему нужна дорога со всей ее громадной инфраструктурой! Мечтатель, оторванный от жизни, что еще о нем сказать? Но мечтатель не успокаивается, вслед за первым подает второй проект, за ним третий… Проекты ложатся под сукно, пока автору не пришел ответ от Александра Второго: «С данной просьбой граф Н.Н. Муравьев обращался к покойному батюшке Николаю Павловичу. Но Сенат отклонил предложение, и мы отклоняем дорогостоящий проект». Ответ получен, уже хорошо. Но еще понадобится поражение в Крымской войне, одной из главных причин которого оказалось отсутствие железнодорожных коммуникаций, соединяющих центр страны с южными окраинами, тогда залежалый муравьевский проект будет принят к исполнению, хотя и не Вторым, а Третьим Александром.
Маршруты, вместе с Сибирским дорожным трактом, далеко тянулись в восточном направлении, пересекались с северными реками, образуя грандиозную транспортную сеть, пронизывающую сибирские пространства вдоль и поперек. По ним насаждались почтовые станции, военные посты и поселки, станицы и города, оживляющие новые земли. И это лишь одна страница проводимых сибирских реформ.
Колония не только находит пищевые запасы, но и защищает находку от других колонистов, стягивая для этого силы поддержки. У муравьев их было столько, сколько надо, а у Муравьева всего- навсего четыре линейных батальона да на бесконечных границах стояли посты на пять тысяч казаков. Для овладения Амуром и противостояния англичанам было намечено увеличение войска до двенадцати батальонов казаков, двух бурятских полков и отряда тунгусов, коренных защитников сибирской земли. Их подготовка поручалась читинскому губернатору П.И. Запольскому, сумевшему придать войску военное образование.
Развитые виды муравьев способны передавать информацию и поддерживать отношения с другими родами насекомых. Здесь и прояснилась природа миролюбивой политики генерала Муравьева на кавказских полях в присоединении местных племен и народов. Воевать приходилось и ему, как и насекомым-однофамильцам, но при первой же возможности он предпочитал идти на переговоры, одаривал князьков, призывая их к единению в одном отечестве, в одной дружной колонии. Вся политика колонизации Сибири была нацелена на ее мирное присоединение, поддержание аборигенов и приобщение к благам цивилизации. Многонациональная Сибирь объединялась под российским флагом.
Система связей в муравейнике устроена так, чтобы польза от каждого члена семейства превышала расход ресурсов на него. Ино в муравейнике складывался дефицит. В крупных колониях такие взаимодействия упрощаются, муравьи передают сообщения «без адреса», и общий объем сведений создает необходимое для всех информационное облако. Ориентируясь в нем, колония действует исходя из оптимизации расходов – если добыча пищи требует слишком больших затрат, семейство откажется от такого варианта. Перед Н. Муравьевым проблема «оптимизации расходов» стояла острее острого. У него не имелось иного пути, как за счет жесткой экономии средств, а порой и ценовых манипуляций или отчетных подтасовок сберегать капитал на перспективное Амурское дело, на которое правительство выдавало медные гроши. Зато Амур сулил баснословные доходы всей Сибирской колонии.
Земляные муравьи являются умелыми почвообразователями, осуществляющими рыхление и тем самым аэрацию почвы и даже удобряющими ее и перенос вглубь почвы питательных веществ. Рекордсменами по улавливанию углекислого газа из атмосферы опять являются муравьи. В регионах сухого климата они заметно повышают урожайность посевных культур. Другие виды маленьких тружеников полей разлагают мертвую древесину, разносят семена растений. Велика их экологическая и сельскохозяйственная роль, к примеру, регулирование количества вредителей и уничтожение гусениц. Эти и другие полезные человеку сельскохозяйственные технологии, как нельзя более, годились переселенцам в культуре обработки залежных восточных земель. Сами того не подозревая, люди трудились по-муравьиному, упорно, от зари до зари, дружно и эффективно. Не зря великий преобразователь Сибири освоение новых территорий начнет с их заселения земледельцами.
Бродячие виды муравьев ведут кочевой образ жизни, образуя в пути временные гнезда из сцепленных тел рабочих особей. Вот. Переселение народов на Дальний Восток составляло Муравьеву основную часть деятельности. Вот где без внутривидовой взаимной поддержки не обойтись. Переселенцы пойдут едиными сплавными караванами, будут на стоянках ютиться под общими навесами, ставить для совместного проживания казармы и бараки, строить поселения, те же муравейники. В «Правилах переселения в Приамурский край» Муравьев полагал наделять гражданством на окраинах беглых крепостных и давать разрешение переселенцам «пользоваться пашнями, сенокосами в занятых по собственному выбору местах, соразмерно с их возможностью обрабатывать землю». Не вина Муравьева в том, что Министерство имуществ не приняло эти позиции и ряд других свобод для мигрантов.
Среди насекомых имеются и агрессоры. Заморские муравьи-амазонки нападают на гнезда других сородичей и уводят их в рабство, заставляя работать на себя. Дурной пример оказался заразительным для той же Великобритании, первой колониальной державы и признанной «владычицы морей», военные экспедиции которой Муравьев кратко окрестил «всесветными грабителями». Они и проставили в кабальном договоре по завершению в Китае очередной опиумной войны пункт, обязывающий правительство Поднебесной поставлять английской короне китайских кули для продажи в рабство.
Губернатору Муравьеву оставалось всего ничего – перенести систему организации колонии «однофамильцев», эффективность которой подтверждена историей существования на протяжении ста тридцати миллионов лет, на подведомственную ему территорию. На первом плане администратора был, как и у насекомых-общественников, тот же «казенный интерес». По его убеждению, государство обязано, вмешиваясь в дела «богатого класса», защищать «низшие классы». Речи «красного генерала» нередко называли социалистическими. По свидетельству В.Д. Скарятина, чиновника, занимавшегося золотопромышленностью, «Всегда и во всем он за бедного и слабого против сильного». По большому счету, общественное устройство в муравейнике как раз и является социалистическим – по трудовому вкладу каждой особи и с уравнительным распределением общего достатка между членами сообщества. Если у человечества социализм оказался утопическим явлением, то у муравьев – что ни на есть реальным. Н. Муравьев и сам был примерным социалистом, заверяя брата Валериана в своей запасливости на черный день: «уедем в глушь, где можно жить с нашими малыми средствами; на этот случай я храню мою заграничную штатскую одежду, которой достаточно на первый случай». Если мы по принципам организации быта и труда «станем муравьями», как это сделал Муравьев, то и создадим себе справедливый и гуманный общественный строй без эксплуатации и войн.
Очертания такого строя набросаны в ходатайстве на отмену крепостничества Николаем Муравьевым еще в бытность Тульским губернатором: «Благосостояние и спокойствие государства зависит от возможно равного уравнения сословий, … и тогда пролетариев в стране существовать не будет – главного орудия возмутителей общего спокойствия». А другая угроза в том, что «совокупление богатств в одне руки – система гибельная для каждого государства». Человеческая алчность стоит преградой ко входу в «муравьиное» сообщество равенства, справедливости и братства. Отсюда вся разница в истории нашего и ихнего рода и в перспективах выживаемости родов на планете. Муравьев бы рад устроить «муравьиное сообщество» по Сибири, но приходилось делать уступку на неизбежность фактора частной собственности.
***
П.И. Пахолков, сибирский коммерсант и пароходовладелец, считал, что муравьевские реформы и преобразования «поистине изумительны, он ломал и переменял все до основания: как Петр Великий в России. Ни одна отрасль не была им забыта… С 1854 года мало живал в Иркутске, но в короткие промежутки времени распоряжения были так многосложны и быстры, что для другого губернатора требовалось полгода, то Муравьев мог сделать за неделю». Современник генерал-губернатора отмечал искоренение взяточничества; сравнивая с центральными районами, указывал на явную разницу в порядке и благородном обращении сибирских чиновников. Указывал на переформирование на высшую ступень всех присутственных мест и на устройство дорог, преимущественно Сибирского тракта.
Исследователи признают, что реформатор Муравьев выступал последовательным проводником новой экономической политики, основанной на частном капитале и на свободном найме рабочих людей. И такая декларация в условиях всеобщего крепостничества! «Право собственности, - подчеркивал он, - есть главный рычаг деятельности человека». И в экономике новатор. Не его вина, что традиции принудительного труда в России оставались прочными, сломать их не под силу, поэтому приходилось применять военно-административные методы колонизации Приамурья, вызвавшие возмущение свободолюбивых декабристов Д.И. Завалишина, В.Ф. Раевского, М.А. Бестужева.
Муравьев содействовал выходу России на международный рынок: «Купец и есть выражение национальности, а торговля выгодна той нации, чьей больше произведений употребляется и продается». Вот она, экономическая стратегия на все времена. Пионером торговли стала крупнейшая компания «Чурин и Ко». Иркутский купец Чурин, выдающийся предприниматель и человек высокой нравственности, стал легендой при жизни. Его отделения успешно действовали в Москве, Иркутске, Гамбурге, Париже, Нью-Йорке, Благовещенске и в китайских городах, прочно заняв нишу на мировом рынке.
Преобразователь края для его «приведения в движение» привлекал богатых купцов и к завершению сибирского правления организовал «Амурскую компанию» с целью ведения честной торговли, содействия выходу на международный рынок и развития местных промыслов. При этом, ввел новшество, опередившее свое время; он установил зависимость хозяйственной деятельности той компании от административных властей, тем самым попытавшись создать тип предприятия с государственным участием. Компания нового типа набрала начальные обороты в три миллиона рублей, однако, вследствие противоречивости своих уставных положений с существующей экономической обстановкой и без муравьевского надзора вскоре зачахла.
Изменения в административном управлении подчинялись задаче повышения управляемости за счет раздробления Сибири на меньшие территориальные формирования при одновременном расширении губернаторских прав над таможенными, горными и почтовыми делами. Н. Муравьев был направлен на окраину как представитель центра, но подаваемые им проекты несли местный экономический интерес и вызывали холодный прием в столице. По Пахолкову, так Муравьев - это «один из самых деятельнейших и способнейших людей в России своего времени». А по-нашему, не один, а самый. Другой современник, В.И. Вагин, историк, видел в Муравьеве человека «почти гениального ума». А по-нашему, без всякого «почти».
Генерал-губернатор закладывал основы государственного, делового и культурного обустройства Сибири. Его преобразующая деятельность неоправданно предана забвению, слишком был не интересен, запущен и покрыт мраком неизвестности тот край, тогда как муравьевскими реформами были охвачены буквально все сферы управления и экономического развития региона, равно как и его научной, культурной и общественной жизни. Недаром же современники называли реформатора сибирским Петром Первым.
ГЛАВА 4. Экспедиции Невельского
Муравьев, как магнит, притягивал к себе предприимчивых и энергичных людей, единомышленников. Еще в столице морской офицер Г.И. Невельской, получивший аудиенцию у Муравьева, представил план исследования устья «ничейного Амура» с целью установления судоходности реки. До половины девятнадцатого века бытовало мнение о несудоходности Амурского болота, в котором, по рассказам Путятина, было всего три фута воды, и оно поддерживалось такими авторитетными мореходами, как Лаперуз и Крузенштерн. В апреле 1846 года подпоручику Гаврилову было предписано производство гидрографических работ на Охотском море и отыскание устья Амура, в которых он для конспирации должен был выдавать себя за «нерусского рыболова». Но Гаврилов встретил прибрежные мели, и его изыскания ни к чему не привели. Отчет Гаврилова был отправлен в Петербург, подкреплен мнением Лаперуза и Крузенштерна о том, что река Амур теряется в песках Сахалинского полуострова, и в докладе царю сделано заключение: «Амур для России значения не имеет». Царь сделал приписку: «Весьма сожалею».
Представления о географии Дальнего Востока были настолько дремучими, что остров Сахалин считался полуостровом. Пару веков назад Василий Поярков проплывал вдоль Сахалина по проливу, существовали карты, но вдруг остров странным образом обратился в полуостров. Метаморфоза. Вдобавок тому, хитроумные иркутские купцы наводили тень на плетень, чтобы сохранилось значение торгового пути в Китай через Кяхту. Миф о никчемности восточных окраин так укоренился в общественном сознании, что в 1846 году царь закрыл вопрос об Амуре «как реке бесполезной». Тем бы и продолжалась волынка вокруг вопроса о неведомых землях, но тут-то всему обществу на диво откуда-то выскочил Муравьев, как черт из табакерки.
Зная, что Морской штаб убежден в несудоходности Амура и тормозит намерения Невельского, Муравьев заверил его в полной поддержке. Итак, действовать! Сама судьба направила к нему этого моряка. Не откладывая вопрос в долгий ящик, Муравьев в августе сорок восьмого года направил в правительство проект инструкции по «правильному изысканию устья реки», а Невельскому - копию неутвержденного документа «для сведения». Столичные чины выхолостили муравьевскую инструкцию, сведя к задаче отыскания в устье Амура «под видом налаживания связей с гиляками» выгодного пункта, который со временем, при неких благоприятных обстоятельствах, можно было бы занять. Во исполнение задания, генерал-губернатор отправил М. Корсакова в Охотское море для передачи правительственной «гиляцкой грамоты» Г. Невельскому, разыскать которого офицеру по особым поручениям не удалось.
***
История открытия и освоения Сибири полна впечатляющих подвигов. Петра Первого не отпускал навязчивый вопрос, сошлась ли Америка с Азией, или они разделены проливом. Героические походы Ермака воодушевили отчаянных последователей. Елисей Буза в 1637 году спустился по Лене-реке и вышел на Ледовитый океан. Одновременно Иван Постников добрался до Индигирки. Казак Михаил Стадухин основал Нижне-Колымск, а Семен Дежнев в 1648 году первым установил водораздел между Азией и Америкой, позже названный Беринговым проливом. Один открыл, а другому присвоили. Протекционизм. Походы продолжались, и казачий атаман Владимир Атласов отличился открытием Камчатки, уникального заповедника термальных источников и вулканических извержений.
Потом настал черед Василия Пояркова и Ерофея Хабарова, сорвавших покровы с белых пятен на южных рубежах Дальнего Востока. В. Поярков с отрядом первым спустился по Амуру, узрел через пролив остров Сахалин, прошел по Охотскому морю и по хребтам возвратился в Якутск. В пути он встречался с разными народностями, жившими «сами по себе». Поход В. Пояркова во втором сплаве повторит Муравьев. За Поярковым начались походы Хабарова, завершившиеся образованием Албазинского воеводства; его станицы кормили соседний Нерчинский уезд.
В 1667 году появилась карта Сибири, выполненная воеводой П. Годуновым по указанию царя Алексея Михайловича. В эпоху Петра Первого, следившего за Востоком, начались исследования Сибири, для ведения коих по приглашению из Германии прибыл именитый доктор Мессершмидт. В начале восемнадцатого века царь Петр возвел Санкт-Петербург, «прорубив окно в Европу» с видом на Балтийское море, и Россия стала морской державой. Но окно - это еще не дверь, и освоение Сибири продолжалось. В 1725 году была снаряжена экспедиция Беринга на крайний Восток, а за ним под эгидой Академии наук Крашенинников составил первые описания Камчатки.
На смену Петру пришла Екатерина, тоже Великая, которая не осталась в стороне от сибирского вопроса, на то она и Великая. В 1768 году Екатерина, как всегда, здраво подумавши, направила в далекие края знаменитого немецкого натуралиста Симона Палласа, издавшего авторитетные труды по изучению природы Сибири. В трудные времена наполеоновских войн внимание правительства к изучению Сибири ослабилось, но все же Крузенштерн обследовал труднодоступные районы Охотского моря, а барон Врангель вышел к берегам Северного океана, составив книгу об этнографических и географических сведениях.
При Екатерине светлейший князь Потемкин-Таврический, не зря, а с пользой Отечеству ставший ее фаворитом, укрепил Россию Новороссией, Кубанью, Крымом и крепостью Севастополь. Россия обзавелась мощным Черноморским флотом, который под началом Федора Ушакова без устали громил турецкие и прочие эскадры, пока не навел порядок в южных акваториях. Но настала очередь новых великих деяний, успех которых зависел от него, генерала Н. Муравьева, и размах его свершений никак не должен был уступать предшествующим продвижениям. Или превзойти их. Причины сей очередности событий поясняет муравьевское замечание: «Россия за последние сто пятьдесят лет сделала столь быстрые успехи на западных границах, что только отдаленность восточных служит оправданием неподвижности ея в тех странах и морях». Поэтому вначале появился Потемкин-Таврический, а после него - Муравьев-Амурский.
***
Между тем, Г.И. Невельской муравьевский проект инструкции, выданный «для сведения», воспринял «для исполнения». В 1849 году на транспорте «Байкал» он возглавил экспедицию, установив два важнейших географических открытия. Первое из них в том, что Сахалин из полуострова неожиданно для географов опять стал островом с проливом от материка глубиной до пяти сажень, а лейтенант Казакевич нашел на шлюпе устье большой реки, вошел в него и пристал к гиляцкой деревне Чадбах. Гиляки, проживавшие на амурском берегу с незапамятных времен, и не догадывались, что их только что «открыли» для истории вместе с Амуром. По данным промеров, устье оказалось судоходным и доступным как с севера, так и с юга. Эврика! Открытие давало России великолепный шанс речного выхода к Великому Океану, которого она до тех пор не имела! Это был единственно доступный маршрут из глубины материка на морской простор, что и входило в стратегию генерала.
Вот он, прорыв в будущее! Почему спит Морское ведомство? Россия и Амур! Одному без другого не бывать! Развитие Дальнего Востока генералу виделось в выходе на Тихий океан, а ключом к тому - право судоходства по Амуру, которое предстояло отстоять. М. Корсаков без обиняков прописал историческую роль Муравьева в Амурском деле: «Без него не обратило бы правительство внимания на эти места, … и достались бы они в руки англичан, этих морских хищников. Рыщут они по Сибири… выдают себя за путешественников, стараются ознакомиться с китайскими границами».
Англичане не дремали. Их лазутчик Галли, пользуясь русским хлебосольством, втерся в иркутское общество, где для прикрытия давал уроки английского в доме Трубецких, и тайно отслеживал амурские дела. Едва его спровадили на берег Охотского моря, как в Иркутске объявился еще один английский «турист», некий геолог Остен, путешествующий, для благовидности намерений, с супругой. Он пробрался в Нерчинск и уже приступил к строительству плота для спуска по Амуру, когда Муравьев дал команду поручику В.В. Ваганову доставить «геолога» в Иркутск живым или мертвым. Доставили живым. Муравьев бил тревогу: «Как только англичане установят, что эти места никому не принадлежат, так непременно займут Сахалин и устье Амура. … Тогда Россия лишится всей Сибири, потому что Сибирью владеет тот, у кого в руках левый берег и устье Амура». Он увязал дело лазутчиков с необходимостью посетить Камчатку, на что канцлер Нессельроде наложил вердикт: «Отклонить всякую решительную меру … из опасения разрыва дружественных сношений с Англией».
Но Муравьев в подобных сношениях не нуждался, и началась клоунада из серии «нарочно не придумаешь». В конце 1848 года, без всяких сношений с Муравьевым, составлена тайная экспедиция подполковника Ахте под видом исследования Забайкальского края для ведения «звериного промысла». В ту пору сведения о границе с Китаем, предполагаемо установленные по Нерчинскому договору 1689 года, от реки Горбица, впадающей в Шилку, и до Охотска, не заслуживали ровно никакого доверия. Удский край упоминался в Нерчинском договоре, но сведения были настолько ошибочны, что направления хребтов указано неверно. Неизвестную границу разве что обозначали четыре столба, обнаруженные при возвращении из восточной экспедиции русским путешественником с немецкой фамилией Миддендорф. Встревоженный географ принял их за китайские пограничные знаки, доложив о сенсации по прибытию в столицу.
Получив сведения о четырех столбах, Нессельроде доложил Государю, что в политическом отношении граница от Горбицы и по горам неудобств не имеет, но следует «со всей осторожностью» сделать ее осмотр, не приближаясь к Амуру, дабы избежать встреч с китайцами. При этом, продвигаться следовало не по южному нагорью, а по северному, неоспоримо принадлежащему России, и в целях конспирации выдавать себя за частных предпринимателей. Одновременно намечалось отправить академика Миддендорфа для «дипломатических переговоров с гиляками» об уступке России некоторой земли «за несколько пудов табаку» и заселении там двух-трех русских семей, не больше, с возможным увеличением их поселения «при располагающих условиях». Вполне подходящая программа для канцлера, который слышать не хотел об Амуре.
Мало Нессельроде, так генерал-губернатор Западной Сибири, П.Д. Горчаков, в письме к военному министру князю А. Чернышеву доложил, что жители Сибири «не имеют к России привязанности и им удобнее получать за золото от англичан и американцев то, что поныне доставляется из России, тогда как Муравьев льстит себя патриотическими помыслами сибиряков». Министр доставил письмо Николаю Первому, приложив прошение об учреждении Комитета «для обсуждения вопроса об отложении Сибири от России». Отказаться от Сибири! И это военный министр! С таким правительством имел дело Муравьев.
Царь, однако, нанес на прошении резолюцию: «Будем иметь в виду, до приезда Муравьева». За министром, готовым отказаться от Сибири, значились некоторые полезные для страны действия, так и губительные. Будучи военным агентом при дворе Наполеона, он пользовался доверием полководца, снабдив его фальшивыми картами русских территорий, что повлияло на поражение армии интервентов. Но предпочтения министра-консерватора холодному оружию затормозили в России стрелковое перевооружение, что крайне пагубно отразилось на ходе Крымской войны.
***
В затянувшейся тяжбе соседних держав у Муравьева имелись претензии не столько к китайской, сколько к русской дипломатии: «Амур ведь нам не принадлежал - не принадлежал и китайцам - но почему тридцать с лишним лет Азиатский департамент иностранных дел оставил предмет этот без внимания при всех представлениях местных начальников? Почему Лавинскому (бывшему иркутскому губернатору) приказано было остановиться всякими исследованиями в этом отношении, тогда как не воспрепятствовали англичанам во всех их претензиях на Китай? … В три года от настоящего числа мы потеряем все наши права на устье Амура, а может быть, и на Камчатку». Задача казалась невозможной - одновременно занимать, заселять, осваивать и защищать огромную территорию на протяжении Амура и Охотского побережья в условиях, когда Европа поняла важность обладания ею для влияния на Китай, Японию, Корею и на весь тихоокеанский регион и когда российское правительство бездействует. Эту задачу Муравьев, по его собственному заключению и решит Амурскими сплавами: «Первым сплавом Амур открыл, вторым - защитил, третьим - присоединил к России».
В очередном письме Государю генерал делает ответный ход, излагая опасность сибирского отсоединения от России и увязывая его с борьбой за золото и с настроениями в столице, где «редкий департамент не вооружен против настоящего управления Восточной Сибирью». Он утверждает, что будущее благоденствие Сибири заключается в верном и удобном сообщении с Восточным океаном, но «Каких потребуется от правительства сил, чтобы Восточная Сибирь не сделалась английскою, когда в устье Амура встанет английская крепость, и английские пароходы пойдут по Амуру до Нерчинска и даже до Читы?» А дальше Н. Муравьев преподносит образец геополитического видения истории: «Без устья Амура англичане не довершат своего предприятия на Китай, ибо с правой стороны впадают в Амур судоходные реки по населенным китайским провинциям, и восточная оконечность Сибири занимает англичан - это несомненно». Одной пробкой в устье реки затыкалась вся амурская акватория и Китая, и России. Крайне требуется русская крепость в устье Амура и военный флот, который закрыл бы Охотское море, делает вывод генерал.
Теперь перед Муравьевым встала задача концентрации сил и средств для закрепления российского присутствия в Сибири, и в начале 1849 года он направил в Военное министерство доклад под названием: «Об усилении военных средств в Забайкалье». Но как обеспечить их усиление на протяжении двух тысяч верст границы, если содержание регулярных войск в отдаленном и необжитом крае слишком затратно? Генерал-губернатор пришел к заключению о необходимости образования Забайкальского казачьего войска. Благо, казаки рекрутировались в отряды с их самообеспечением имуществом и вооружением.
Более того генерал-губернатор опасался, «чтоб не втерлись иностранцы между Россией и Китаем … с дозволением ходить вверх и вниз по реке». Помимо казачьих формирований, он полагал ввести в состав войска инородческие полки и двадцать семь тысяч горных рабочих Нерчинского округа, отбывающих подневольные работы на рудниках. Если до сих пор Сибирь использовалась, как место ссылки, то не настала ли пора направить ссыльных на благо ее защиты и освоения? Иначе, зачем было их ссылать?
Запросы канцлеру Нессельроде лишь подтвердили опасения Муравьева, - вместо поддержки он наткнулся на противодействие. Что можно было ждать от немецкого протестанта, призывающего признать весь амурский бассейн китайским и отказаться от него навсегда? Поклонник Священного союза считал, что продвижение амурского дела вызовет недовольство Европы, значит, не принесет пользу России. Чьи интересы отстаивал канцлер, российские или европейские? Канцлеру вторил министр финансов Ф.П. Вронченко, ссылавшийся на пустую казну. У Муравьева оставался путь личной встречи с царем, а до нее - действовать на свой страх и риск.
***
Сто пятьдесят лет назад с лишком казачьи отряды обозначили присутствие России на Амуре, но их успехи не давали покоя завистливым маньчжурам, силой завладевшим китайским троном и воссоздавшим Цинскую империю. Ни с того и ни с чего, Цинское правительство объявило о принадлежности северного Амура, и с ним заодно всего Забайкалья, своей империи и пошло войной на уже освоенные русскими земли, выдвинувшись с правого берега. Выбор яснее ясного - русские или китайцы заселят левый берег, если, при их попустительстве, еще и не вмешается третья сторона. По праву первопроходцев, казаки поставили на пустующих землях остроги Нерчинский на реке Шилке и Албазинский на Амуре. Образованное в 1682 году обширное Албазинское воеводство простиралось по обоим берегам Аргуни и Амура до устья реки Зеи. Заметим, по обоим берегам двух рек; те отнятые маньчжурами земли и намеревался возвратить Муравьев.
Военные стычки с китайскими отрядами длились десятками лет, пока дело не решила героическая оборона острога Албазино, длившаяся с полгода в 1686-87 годах. Семьсот казаков, державшие крепость против восьмитысячной маньчжурской армии, сбили китайскую спесь, вынудив империю Цин признать по Нерчинскому договору левое побережье Амура, вплоть до его устья, ничейной территорией до разграничения будущими поколениями. Русские процветающие станицы прекратили существование, берег замер в ожидании нового передела. И он пришел, возмутитель спокойствия Николай Муравьев.
С той памятной поры русские экспедиции еще не раз и вполне основательно появлялись на просторах северной Маньчжурии, хотя и не смогли на них закрепиться. Забегая вперед, сообщим здесь, что при сдаче полномочий Муравьев рекомендовал преемникам занимать острова вдоль правого берега Амура, который, по его мнению, рано или поздно будет русским. Но преемники были уже не те. О них вполне определенно высказался П.И. Пахолков: «Как жаль стало его, когда увидели, что преемники оказались людьми настолько ограниченных способностей, что никакого сравнения с блестящими дарованиями Муравьева, и мы охотно забыли все дикие выходки с нами, а его великие дела остаются ежедневно перед нашими глазами».
***
В очередном 1850 году экспедиция Г.И. Невельского, бывшего уже в чине капитана первого ранга, вновь направилась на Восток с предписанием «не касаться Амура». Но, ободряемый личными планами Муравьева и в нарушение инструкции, мореход заложил новые поселения: в Императорской гавани - пост Костантиновский, при входе в Амур - селение Петровское, а в устье реки основал Николаевск, подняв над ним флаг. Ему оказывал содействие майор Н.В. Буссе, занявшийся перевозкой грузов поселениям из Аяна на корабле «Николай». Начало плаваниям по Татарскому проливу было положено, горсть людей оживляла край, пока им не поступил приказ от адмирала Путятина о запрете всяких занятий территории, «принадлежащей Китаю». Запрет шел от Нессельроде. Союзником Муравьеву был князь А. Меньшиков, ведавший морскими делами и оказывавший поддержку плаваниям Невельского.
Самоуправство моряка вызвало раздражение правительства. Амурский комитет постановил снять все посты с Амура, а капитана Невельского разжаловать в матросы, пренебрегая несомненными заслугами, благодаря которым России открывались перспективы крупнотоннажного выхода по реке на океан. Понимая, откуда ветер дует, Комитет выставил обвинения и Муравьеву, но не осмелился выставить ему наказание. Муравьев и министры А. Меньшиков и Л. Перовский не сдавались, и под их напором царь Николай Первый передал управление Комитетом наследнику престола.
Заслушав доклад Муравьева об инциденте на Амуре, Государь назвал поступок Г.И. Невельского «молодецким, благородным и патриотическим» и наградил его орденом Святого Владимира. Создана Амурская экспедиция, возглавляемая Невельским, но под общим управлением генерал-губернатора, которому вручены сразу две награды, как когда-то было на Кавказе. На докладе Амурского комитета царь Николай Первый нанес знаменитую фразу: «Где раз поднят российский флаг, там он спускаться не должен».
Александр Ведров,
писатель, публицист,
(г. Иркутск)
Опубликовано в журнале "Голос Эпохи" №2/2020 |
