До сих пор идейные и духовные наследники как либералов-февралистов, так и большевиков неустанно тиражируют мифы об «отсталой и неграмотной» Царской России. Не лишним будет еще раз напомнить, как обстояли дела с этим вопросом на самом деле.

Доступность образования

Россия на протяжении всего Императорского периода истории имела одну из наиболее «прогрессивных», в смысле доступности для представителей низших сословий, систем образования.

В 1727 году в «цифирных школах» состояло 45% детей из духовного звания, 20% солдатских детей, 18% приказных, 4,5% посадских и только 2,5% — боярских и дворянских детей. Большинство учеников «главных училищ» при Екатерине II также были детьми купцов, мещан и солдат.

До 1848 года устройство наших университетов было исключительно демократичное. Двери их были открыты всякому, кто мог выдержать экзамен и не был ни крепостным, ни крестьянином, не уволенным своей общиной.

После реформ Александра II система среднего и высшего образования в России отличалась большей доступностью для представителей низших сословий, например, чем соответствующая система в Германии, где сословная тенденция – значительное преобладание выходцев из высших слоев общества в университетском образовании сохранялась вплоть до Веймарской республики.

В России же между 1900 и 1916 годом, фактически, была создана единая непрерывная система образования (окончательно сформированная в ходе реформ графа П.Н.Игнатьева в 1915-1916 годах).

Отметим при этом, что «единая средняя школа» не сложилась в Германии, Франции и Англии даже в 1960-х годах, когда резкое разделение, например, гимназического и профессионально-технического образования по-прежнему сохранялось. Во Франции качественное образование также оставалось «социально эксклюзивным» вплоть до IIМировой войны.

Если в начале XVII века около половины студентов Оксфорда были «плебеями», то в 1820-1830-е годы в Оксфорде и Кембридже учились исключительно представители «высшего» и «верхней части среднего класса».

Поэтому высказывание А.Герцена о том, что английские университеты, в отличие от русских, «существуют исключительно для аристократии и богатых», не являлось преувеличением.

Всеобщая грамотность

В России законопроекты о введении всеобщего обучения появлялись с начала царствования Александра II (они разрабатывались Особым комитетом, созданным по Высочайшему повелению 28 июля 1861 года). Однако вскоре стало ясно, что введение обязательного обучения возможно только после обеспечения общедоступности школ на всем пространстве Империи, что являлось чрезвычайно сложной задачей. Большинство положений о всеобщем обучении получили силу закона 3 мая 1908 года.

Ставилась задача обеспечения доступности школ для всех детей с радиусом 3 версты. Именно эта проблема (обеспечения физической доступности школ и наличия на местах квалифицированных специалистов), учитывая масштабы страны, была самой трудной. Но после 1897 года она успешно решалась главным образом за счет сотрудничества Министерства народного просвещения и земств. В результате к революции в стране были построены «школьные сети», до сих пор составляющие основу образовательной системы РФ и других государств, входивших в Российскую Империю.

К 1914 году, например, из 441 уездного земства в 46 – полностью осуществили всеобщее обучение или были близки к этому, в 62% земств оставалось менее 5 лет для выполнения задачи, в 30% - от 5 до 10 лет. В СССР всеобщее обязательное 4-летнее образование было введено только 14 августа 1930 года Постановлением ЦИК и СНК СССР «О всеобщем обязательном начальном обучении».

Накануне IМировой войны показатель грамотности новобранцев в Российской Империи составлял 70-80% — больше, чем, например, в итальянской армии.

По данным Военно-статистического ежегодника за 1912 год среди рядового состава армии из 906 тыс. человек числилось 302 тыс. «малограмотных» («неграмотные» не числились).

К 1916 году в Российской Империи было около 140 тыс. школ разных типов. Сейчас в РФ всего 135,5 тыс. образовательных учреждений всех видов и форм собственности. Таким образом, Империя уже в начале ХХ века по инфраструктурным параметрам школьной системы (например, по отношению числа школ к количеству населения, равномерности их распределения, пространственной доступности, управляемости и т.д.) не только превосходила большинство государств того времени, но и вполне сопоставима с современной РФ.

Гимназическое образование

Российская система образования гимназического и высшего уровня при Николае II была более «прогрессивной», чем в современных ей системах ведущих стран Европы, в частности в Англии, Франции и Германии. Так, даже в 1936 году во французских государственных учебных заведениях «гимназического» («лицейского») уровня, дававших право поступления в высшие учебные заведения, училось всего 1,7% детей крестьян, 4,3% детей ремесленников и 2,7% детей рабочих. То есть социальные страты, составлявшие более 70% населения Франции, получили менее 10% мест в полных средних учебных заведениях. В Германии в 1911 году дети родителей, имевших «не академические профессии» в сфере сельского хозяйства, коммерции и промышленности и не состоявшие на государственной, военной службе и не имевшие инженерно-технических специальностей, составляли только 8% учащихся гимназий и 11% учащихся всех учебных заведений гимназического уровня. Таким образом, низшие слои (70-90% от общего числа населения) в Германии и Франции имели в 2-3 раза более низкий показатель индекса образовательных возможностей, чем российские крестьяне накануне IМировой войны.

Российская система гимназического образования развивалась значительно быстрее, чем в странах Европы. Так с 1830-х до 1910-х годов французская система среднего образования выросла в 2,5 раза, а российская – более чем в 20 раз (при этом надо учитывать, что за тот же период население Империи выросло примерно в 3 раза, а Франции – только на треть).

В российских гимназиях уже в начале ХХ века училось больше девочек, чем мальчиков, тогда как в большинстве европейских государств женское полное среднее образование сильно отставало от мужского вплоть до 1960-х годов. В 1900-1920-х годах в ведущих странах девушки составляли не более 20% учащихся. Накануне революции 1917 года система гимназического и высшего образования для женщин в Российской Империи была гораздо более развита, чем в Германии, Франции и Англии, несколько уступая лишь США. Это вполне опровергает до сих пор распространенный миф о «забитости женщин» в Царской России.

Часто повторяемый аргумент, что «Софья Ковалевская не имела возможности получить полноценное высшее образование в России, поэтому поехала в Европу», на самом деле должен интерпретироваться иначе: в России был избыток женщин, получивших высококачественное среднее образование. Российские женские гимназии готовили значительно большее число выпускниц, чем аналогичные учебные заведения в Европе. Именно это вело к тому, что значительная часть слушательниц европейских университетов, где разрешалось совместное обучение, были русскими подданными. Например, в Швейцарских высших учебных заведениях в некоторые годы в середине XIX века училось больше русских, чем швейцарских женщин.

Начиная с 1860-х годов в России развивалась самостоятельная система женских высших учебных заведений, которая в начале ХХ века также стала более развитой, чем в других европейских странах.

Интересен тот факт, что «индекс образовательных возможностей» иудеев в Российской Империи был в 3-4 раза выше, чем у других. Так, в мужских гимназиях Министерства народного просвещения в 1913-1914 учебном году училось 9,1% иудеев, а в женских гимназиях – 13,1%, при том, что евреи составляли не более 4% населения страны. Заметно выше, чем у православных был и «индекс образовательных возможностей» также у протестантов и армян, у мальчиков-католиков он примерно такой же, как у православных (у девочек – в 3 раза ниже), а у магометан – в 10 раз ниже.

Высшее образование

Аналогично с гимназическим, развивалась система российского высшего образования. На рубеже XIX-XX веков в Российской Империи обучалось чуть больше 40 тыс. студентов. В Германии, лидировавшей тогда в Европе, в 1903 году в университетах училось 40,8 тыс. человек, в высших технических учебных заведениях – 12,2 тыс., в специальных академиях – 3,9 тыс. На всех «факультетах» Франции в 1906 году училось 35,7 тыс. студентов, еще 5-6 тыс. обучалось в специальных учебных заведениях других ведомств и католических институтах. В университетах Великобритании в 1900-1901 годах училось около 20 тыс. человек, в учительских колледжах (training colleges в Англии и Уэльсе и colleges of education в Шотландии) – 5 тыс. Из этих данных видно, что система российского высшего образования по абсолютным показателям была сопоставима с системами других ведущих европейских стран. При этом российская система развивалась значительно быстрее. Между 1906 и 1914 годом имел место беспрецедентный рост. В итоге к началу I Мировой войны российская система высшего образования сравнялась с ведущими европейскими и по соотношению численности студентов к населению страны.

Число студентов высших учебных заведений на 10 тыс. жителей:

1899-1903 годы: Россия – 3,5, Англия – 6, Германия – 8, Франция – 9;

1911-1914 годы: Россия – 8, Англия – 8, Германия – 11, Франция – 12.

Накануне I Мировой войны в университетах, высших технических школах и академиях Германской Империи училось не более 25 тыс. специалистов с естественнонаучным (без медицинского) и инженерным образованием. В высших учебных заведениях других крупных европейских странах (Великобритании, Франции, Австро-Венгрии) их было еще меньше. Между тем в университетах, высших технических, военно-инженерных и коммерческих училищах Российской Империи обучалось не менее 40-45 тыс. специалистов такого рода.

Уровень их подготовки был примерно такой же, как у европейских коллег, свидетельством этого является, между прочим, успешная карьера многих русских инженеров-эмигрантов, создавших целые отрасли и технологические школы в Западной Европе и Америке (достаточно упомянуть И.И.Сикорского, С.П.Тимошенко, В.К.Зворыкина, В.Н.Ипатьева, А.Е.Чичибабина). В институциональном отношении российские учреждения этого типа в тот период развивались быстрее немецких. Таким образом, вопреки широко распространенным представлениям, можно сделать вывод, что Россия уже между 1904 и 1914 годами (вместе с США) стала мировым лидером в области технического образования, обойдя Германию.

Этот вывод может показаться неожиданным. Но именно он объясняет, во-первых, почему в годы I Мировой войны «Россия... в смысле увеличения выпуска имела самую успешную военную экономику» или, по крайней мере «русские достигли сравнимых с германскими, британскими и французскими чудес в производстве», как отмечает американский исследователь Мак-Нил. Это же обстоятельство объясняет тот факт, что Советский Союз, несмотря на чудовищные потери в послереволюционный период, когда погибло или эмигрировало из страны около трех четвертей российских ученых и инженеров, оставался одним из лидеров мирового промышленного и научно-технического развития.

То, что потери были настолько велики, показывают специальные работы по отраслям. Например, известные исследователи истории российской авиации В.Р.Михеев и Г.И.Катышев в своем капитальном исследовании о И.И.Сикорском проанализировали биографии 75 ведущих российских специалистов, работавших до 1917 года вместе с создателем «Ильи Муромца», в том числе на авиационном предприятии компании РБВЗ. Из них только один погиб до 1917 года, 25 погибли между 1917 и 1924 годом. 32 эмигрировало. Причем среди эмигрантов – не только сам И.И.Сикорский и сотрудники его фирмы, но и такие выдающиеся специалисты как С.П.Тимошенко, Г.А.Ботезат, А.А.Лебедев, Л.В.Базилевич, в течение многих десятилетий являвшиеся «золотым фондом» науки и техники Франции и США. По свидетельству современников, к началу 1930-х годов «русские летчики и инженеры в Америке сумели зарекомендовать себя так хорошо, что при образовании новых предприятий лица, их финансировавшие, ставили условием, чтобы половина инженеров были русские».

Только 17 специалистов из 75 остались работать в СССР, причем 8 из 17, включая выдающегося конструктора истребителей Н.Н.Поликарпова, были репрессированы.

Аналогичные результаты дает выборочный просмотр биографий ведущих специалистов в других отраслях: между 1917 и 1925 годами Россия потеряла в разных секторах «высокотехнологичной» промышленности от 70 до 90% наиболее квалифицированных кадров.

Финансирование образования

В 1914 году, по оценке Питирима Сорокина, общие расходы всех государственных ведомств на образование составляли почти 300 млн золотых рублей (в том числе 161 млн по ведомству Министерства народного просвещения), расходы земств и городов по «образовательным» статьям в том же году составляли еще около 360 млн рублей. То есть «консолидированный бюджет» казначейства, земств и городов составлял до 660 млн. Один золотой рубль 1914 года по покупательной способности можно оценить примерно в 1 тыс. рублей при уровне цен 2008 года.

Таким образом, консолидированный бюджет образования в Российской Империи 1914 года при пересчете по паритету цен был сопоставим с консолидированным бюджетом образования в РФ в президентство В.В.Путина (при сопоставимой численности населения страны).

По самым оптимистичным оценкам при советской власти в середине 1920-х годов «образовательные» статьи расходов в советских бюджетах составляли около 3% и в абсолютных цифрах упали более чем в 10 раз по сравнению с дореволюционными. Хотя по мере выправления ситуации в советской экономике бюджетные ассигнования на образование в относительных и абсолютных цифрах росли. По оценке Андрея Илларионова, доля всех расходов на образование в консолидированном бюджете СССР в последние десятилетия составляла 9-10% (вместе с расходами на науку – около 12%). Доли в 8–9% от имперского бюджета и в 15–17% от консолидированного бюджета, имевшие место накануне I Мировой войны никогда не достигались ни в СССР, ни в РФ. В 2000 году расходы на образование по всем ведомствам составляли 4,09%, а в 2004-м – 4,43%, в 2008-м – 4,7% федерального бюджета. Расходы на образование в консолидированных бюджетах РФ составляли 11-13%.

Оплата труда преподавателей

Согласно закону 1912 года оклад учителя высших начальных училищ (то есть типа учебного заведения, наиболее точно соответствующего семиклассным советским школам) составлял 960 золотых рублей (то есть почти 1 млн рублей в ценах 2008 года) в год.

Согласно штатам Томского технологического института Императора Николая II, утвержденным 23 февраля 1901 года, ординарный профессор получал годовой оклад 2400 рублей, плюс столовых 1050 рублей и квартирных 1050 рублей. Во время царствования Николая II оклады университетских профессоров и штатных сотрудников Императорской Академии Наук выросли почти в 2 раза до 6000 рублей в год. Для сравнения: средняя зарплата рабочего в 1913 году составляла 250 рублей в год, строительство крытого железом деревянного дома, соответствующего всем стандартам, площадью 70 кв. м по расчетам строительных смет 1913 года обходилось примерно в 600-700 рублей, кирпичного дома с полной отделкой площадью 150 кв. м – 3000-4000 рублей. Мясо стоило (в зависимости от региона и сорта) 15-60 копеек за килограмм, картошка 1-2 копейки за кило, лошадь – 70-80 рублей, дойная корова – 50-60 рублей.

То есть даже оклады скромных преподавателей школ и простых научных работников, не говоря уж об окладах профессоров и академиков, были весьма высоки и позволяли обеспечить достойный стандарт жизни.

Принципы образования

Основные принципы образовательной реформы, намеченные в тот период, ясно сформулированы в официальных документах. Например, в циркуляре министра Н.П.Боголепова от 8 июля 1899 года и в двух рескриптах Николая II, подписанных Царем в 1901 и 1902 года. К числу этих принципов относятся:

1) Необходимость реформы: «коренного пересмотра и исправления» учебного строя.

2) Преодоление отчужденности школы от семьи и преодоление ее бюрократического характера.

3) Целостность образования, как не только умственного, но и нравственного.

4) Усиление физического воспитания и исправление вредного для здоровья учащихся характера занятий в школах (в частности, устранение «перегрузок»).

5) Всесторонний пересмотр основных типов сложившихся в России школ (классического и реального направления) и, возможно, создание нового типа среднего образования.

6) Умножение разного рода профессиональных учебных заведений (начальных, средних, высших), широкое развитие технического образования и преодоление разрыва между системой общего и профессионального образования.

7) Национальный характер образования.

8) Индивидуализация обучения, адаптация к возрасту, социальным и индивидуальным особенностям учащихся.

9) Законченность (или «самодовлеющий» характер) каждой ступени образования. То есть школа, например, должна не только и не столько готовить к высшему образованию, но и давать законченное образование, позволяющее каждому найти его путь в жизни.

Отдельно разрабатывалась общегосударственная программа введения всеобщего начального обучения.

Эти принципы достаточно последовательно проводились в жизнь на протяжении всего царствования Николая II и оставались неизменными с 1899 по 1917 год.

После катастрофы 1917 года

После 1917 года подход был радикально изменен. Имело место не «развитие» или «улучшение», а полный слом парадигмы. Осуществление революционных требований по созданию «единой школы» в 1920-е годы не просто ликвидировало «социальное неравенство», одновременно с этим оно фактически ликвидировало и само «продвинутое» образование как таковое.

Сопоставление сроков обучения, учебных программ и, самое главное, качества обучения в дореволюционных и послереволюционных школах показывает, что советская «средняя» школа, например, являлась преемницей не гимназий и других учебных заведений гимназического уровня (общий срок обучения в которых с момента поступления в начальную школу составлял 11-12 лет), а «высших начальных» учебных заведений со сроком обучения (включая начальную школу) 7-9 лет.

И дело не только в длительности обучения. Выпускник царской гимназии обычно имел уровень знаний по гуманитарным предметам (языки, историко-филологические, философские дисциплины, право), которого не достигали выпускники соответствующих советских вузов. Гимназический уровень по освоению математики и естественнонаучных дисциплин в СССР достигался только в единичных физико-математических спецшколах. Еще более существенно, что советская школа не давала той полноты и целостности образования, которая представляла гимназия через изучение математических, историко-филологических и философско-богословских наук, формировавшая основополагающие интеллектуальные и эстетические способности и целостное отношение к культуре и миру.

Между 1918 и 1922 годами имело место также фактическое упразднение старой высшей школы, которое осуществлялось не только «чистками» профессуры и установлением идеологической монополии, но и полным упразднением экзаменов и приемом всех желающих с 16 лет, и другими мерами, начиная с декрета Совнаркома РСФСР 2 августа 1918 года «О правилах приема в высшие учебные заведения», подписанного В.И.Ульяновым (Лениным) и М.Н.Покровским. Образовавшийся в результате упразднения гимназий разрыв между вузами и школой попытались сначала заполнить системой рабфаков.

После частичной «реставрации» более традиционной системы в начале 1930-х годов целый ряд мероприятий, прежде всего усиление преподавания математики, химии, физики и русского языка в старших классах, был направлен именно на то, чтобы «залатать» этот разрыв. Он, тем не менее, был преодолен лишь частично. Существенной чертой нового поколения советских ученых была именно ущербность их общего образования.

Именно это стало одной из причин острого конфликта «старого» и «нового» поколений ученых, приведшего к арестам и вынужденной эмиграции многих выдающихся профессионалов (не только в области гуманитарных, но и естественных наук). Например, споры между «старым» и «новым» поколением химиков в 1929 году велись вокруг вопроса о большей или меньшей специализации подготовки. Но вполне очевидно, что именно слабость «общего» образования молодых специалистов заставляла известных ученых «старорежимного закала» ставить вопрос о нецелесообразности излишней специализации. И хотя многие из «спецов» серьезно пострадали, но власть, по сути, признала их правоту, начав полную реорганизацию учебного дела с упором на преподавание общенаучных дисциплин.

«Самое доступное»

27 октября 1940 года «Правда» опубликовало очередное постановление Совнаркома СССР, делавшее жизнь «лучше и веселее» – «Об установлении платности обучения в старших классах средних школ и в высших учебных заведениях СССР и об изменении порядка назначения стипендий».

В нем говорилось:

«Учитывая возросший уровень материального благосостояния трудящихся и значительные расходы Советского государства на строительство, оборудование и содержание непрерывно возрастающей сети средних и высших учебных заведений, Совет Народных Комиссаров СССР признает необходимым возложить часть расходов по обучению в средних школах и высших учебных заведениях СССР на самих трудящихся и в связи с этим постановляет:

1. Ввести с 1 сентября 1940 года в 8, 9 и 10 классах средних школ и высших учебных заведениях плату за обучение.

2. Установить для учащихся 8-10 классов средних школ следующие размеры платы за обучение:

а) в школах Москвы и Ленинграда, а также столичных городов союзных республик – 200 рублей в год;

б) во всех остальных городах, а также селах – 150 рублей в год.

Примечание: Указанную плату за обучение в 8-10 классах средних школ распространить на учащихся техникумов, педагогических училищ, сельскохозяйственных и других специальных средних заведений.

3. Установить следующие размеры платы за обучение в высших учебных заведениях СССР:

а) в высших учебных заведениях, находящихся в городах Москве, Ленинграде и столицах союзных республик, – 400 рублей в год;

б) в высших учебных заведениях, находящихся в других городах, – 300 рублей в год;

в) в высших учебных заведениях художественных, театральных и музыкальных – 500 рублей в год.

4. Плата за обучение взимается в соответствующие учебные заведения два раза в год: 1 сентября и 1 февраля.

Примечание: За первое полугодие 1940-1941 учебного года – плата за обучение вносится не позже 1 ноября сего года.

5. Плата за обучение в средних и высших учебных заведениях взимается в половинном размере.

6. Установить, что с 1 ноября 1940 года стипендии назначаются лишь тем студентам и учащимся в техникумах, которые проявляют отличные успехи».

В общем-то, само по себе платное обучение в вузах не являлось новостью. Еще в апреле 1924 года руководство страны приняло решение об установлении платы за обучение в вузах для того, чтобы закрыть в них дорогу «социально чуждому элементу». Хотя формально платить должны были все, сумма оплаты весьма разнилась в зависимости от того, к какой социальной категории принадлежал студент. Для выходцев из рабоче-крестьянской среды плата составляла 25 рублей в год, а для прочих могла доходить и до 300. Уцелевшие «спецы» из «бывших» в то время в большинстве своем состояли на должностях мелких служащих с зарплатой не выше 30 рублей в месяц, так что с гнилой традицией высшего образования в их семьях было решительно покончено.

Как же сказалось постановление родного правительства на возможностях граждан получить хотя бы полное среднее образование?

В 1940 году средняя зарплата по стране составляла 339 рублей в месяц. Таким образом, установленная плата за обучение выглядит, вроде бы, не столь уж и обременительной для среднестатистического советского гражданина. Реалии жизни, однако, были другими.

В том же 1940 году саратовский служащий Генин прислал председателю Совнаркома В.Молотову письмо, в котором жаловался на бедственное материальное положение своей семьи. При окладе 450 рублей после вычетов и добровольно-принудительной подписки на госзаем он получал на руки 385 рублей. Между тем, только на оплату жилья и питания требовалось 600 рублей в месяц.

По словам Генина, в своем горе он был не одинок: «В одном со мной доме живет учитель с семьей, у которого такой же маленький заработок в 500 руб. Часто бывая друг у друга, я знаю, как он живет. Откровенно говоря, этот учитель редко бывает вне школы, вот уже 2-й месяц он ходит без белья. Он брюки надевает прямо на голое тело. Одежда у него очень ветхая. Семья не лучше моей – оборванная».

Для этих людей отдать даже половину месячной зарплаты за обучение ребенка было неподъемной задачей. А семьи тогда, между прочим, были, как правило, еще многодетные.

Среднестатистический колхозник в 1940 году и вовсе получал на руки деньгами 20-30 рублей в месяц.

О трудоустройстве детей бедняков, которым отныне был закрыт доступ к среднему и высшему образованию, родное государство уже позаботилось, приняв тремя неделями ранее другое постановление, предусматривавшее принудительную организацию детского труда. Указ Президиума Верховного Совета СССР «О государственных трудовых резервах СССР» от 2 октября 1940 года гласил, в частности:

«7. Предоставить право Совету Народных Комиссаров СССР ежегодно призывать (мобилизовывать) от 800 тыс. до 1 млн человек городской и колхозной молодежи мужского пола в возрасте 14-15 лет для обучения в ремесленных и железнодорожных училищах и в возрасте 16-17 лет для обучения в школах фабрично-заводского обучения.

8. Обязать председателей колхозов ежегодно выделять в порядке призыва (мобилизации) по два человека молодежи мужского пола в возрасте 14-15 лет в ремесленные и железнодорожные училища и 16-17 лет – в школы фабрично-заводского обучения на каждые 100 членов колхозов, считая мужчин и женщин в возрасте от 14 до 55 лет.

9. Обязать городские Советы депутатов трудящихся ежегодно выделять в порядке призыва (мобилизации) молодежь мужского пола в возрасте 14-15 лет в ремесленные и железнодорожные училища и 16-17 лет – в школы фабрично-заводского обучения в количестве, ежегодно устанавливаемом Советом Народных Комиссаров СССР».

Разумеется, в официальной печати было обойдено глухим молчанием то, что введение платного образования прямо противоречило «самой прогрессивной и демократичной в мире» Конституции СССР 1936 года:

«Статья 121. Граждане СССР имеют право на образование. Это право обеспечивается всеобще-обязательным начальным образованием, бесплатностью образования, включая высшее образование, системой государственных стипендий подавляющему большинству учащихся в высшей школе, обучением в школах на родном языке, организацией на заводах, в совхозах, машинотракторных станциях и колхозах бесплатного производственного, технического и агрономического обучения трудящихся».

Особенно советская власть не нуждалась в образованных русских людях – для русского населения никогда не делалось никаких уступок, поблажек и компромиссов по национальному признаку. Тогда как численное увеличение образованных «национальных кадров» в республиках, в принципе, приветствовалось. В 1943 году СНК СССР принял постановление, которым освобождалась от платы за обучение часть студентов в Казахской ССР, Узбекской ССР, Туркменской ССР, в Кабардинской АССР.

Для всех остальных граждан страны плата за обучение была отменена лишь после смерти Сталина в 1956 году.

С. Цветков

Сайт автора