Эту и другие книги можно заказать по издательской цене в нашей лавке: http://www.golos-epohi.ru/eshop/
I
Наша передовая Русь - ученая, дворянская и ранговая en masse уже двести лет играет роль глины в руках западно-европейских горшечников, двести лет послушно идет на буксире Запада, без малейшей попытки поработать своим колесом, своей головой. Питаясь сама исключительно плодами немецких, английских и других иноземных рынков и оранжерей, она к тому же тянет и всю Россию. Нисколько не считаясь с «нутром» Русского Рода, отрицая за Россией «особенную стать», брезгуя всем, что только «Русью пахнет», все эти доморощенные у нас передовые, как говорил И. С. Аксаков, «попугаи» западноевропейского политического и экономического либерализма с рвением, достойным лучшей доли, заняты теперь одной мыслью - силой внедрить в жизнь стомилионного Русского народа иноземные «правовые нормы». В пылу работы дарвиновской «прапрабабушки», они нисколько не задумываются над тем, что эти «правовые нормы» уже признаны лучшими государствоведами того же обожаемого ими Запада товаром заплесневелым, негодным для здорового питания Государства, что рекламируемые ими свежесть и новизна этих продуктов - «правовых» норм - не только сомнительна, но и несет отраву для России.
По мнению бесспорно лучшего государствоведа проф. Гейдельбергского университета д-ра Георга Еллинека, господствующая ныне повсюду договорно-правовая теория, положенная в основу «правового» современного государства, доведенная до ее логических последствий, «не обосновывает, а разрушает государство» («Общее учение о государстве». С. 137; русск. перев. СПб. 1903). Она сама покоится не на доказанной, а на наивно принятой на веру догме об абсолютно обязательной силе договоров, тогда как такой силы за договорами никогда исторически не было, да и психологически не может быть. Свободный индивид не может отречься от своей свободы и абсолютно связать себя раз данным согласием. И Руссо блестяще доказал, что во всякое время индивид может разрушить договор, а с разрывом договора, по справедливому заключению Фихте, теряется и взаимоотношение между индивидом и государством.
Поэтому вполне справедливо утверждение, что от «правового строя» до социалистического всего один шаг и что в деле разрушения государства социализм имеет своих союзников в лице сторонников «норм правового порядка»!.. Оттого наши «правопорядцы» разных названий - одни, как кадеты, открыто блокируют с социалистами, объясняя политическим невеждам свой блок с социалистами не принципиальным согласием общих у них конечных целей, а лишь тактическими-де соображениями; другие, как октябристы, инстинктивно играют в ту же социалистическую трубочку, то тихо, то громко, как заиграл, было, г. М. Стахович на Московском земском съезде по вопросу о политическом терроре.
К сожалению, русские ученые люди, а тем более политические деятели, давно уже разучились смотреть в корень вещей. Не сознавая принципиальной нелепости строить жизнь государства на разрушающем государство «правовом начале», они, как мотыльки огнем, ослеплены исторической ролью договорно-правовой теории на Западе. Там, под влиянием этой теории, сложился весь строй современной государственной жизни, выработались принципы политико-экономической либеральщины, возникло в значительной доле учение о народном суверенитете и т. п.
Пораженные внешним величием этого здания, наши государственные мужи бессильны взглянуть на его фундамент, который весь сложен из глиняных глыб и постоянно грозит крахом всего здания...
Между тем, на том же Западе лучшие умы уже сдали «правовое государство» в архив и признали его «достоянием истории», не обольщаясь его фактическим существованием!..
Не то у нас. С яростью индийского факира и с грубой слепотой фетишиста наши заядлые западники, обоготворив «правовой строй», с неимоверными усилиями натягивают на Русь иноземный «правовой» или «конституционный» фрак. Им нет дела до того, что и фрак трещит по всем швам и Русский человек, как деревенская баба от корсета, стонет, бледнеет!..
Они толпой пустились рыскать по России, навязывая всем мысль, что, со времени ВЫСОЧАЙШЕ утвержденных 23 апреля 1906 г. «Основных Государственных Законов», у нас наступила благодатная «конституция», что с этого же времени у нас введен новый государственный строй - «конституционно-самодержавный» (?!)... Им так хотелось конституции, так хотелось быть «западниками», что в угоду своего желания они охотно жертвовали всем, и даже здравым смыслом, во внимание к которому хваленый ими Запад все же не видывал такого нелепо-юридического дива, как «конституционное самодержавие»!.. От слов наши конституционалисты перешли, по нужде, к доказательствам и стали утверждать, что «в прежних-де Основных Законах Император Российский являлся с властью верховной, самодержавной и неограниченной (ст. 1-я); теперь же, по новым ВЫСОЧАЙШЕ утвержденным 23 апреля 1906 г. Основным Законам, ему принадлежит власть только верховная и самодержавная (ст. 4-я). Неограниченность, таким образом, перестала быть свойством власти Русского Монарха. Поэтому Русский Монарх и является ныне ограниченным».
Сделав такое заключение, наши конституционалисты на шумном собрании в Петербурге в 1906 г. поспешили приветствовать Русского Царя кликом: «ура конституционный Монарх!» Но, к немалому их удивлению и горькому разочарованию, ответа на это их приветствие доселе нет...
Да его и не может быть, потому что доселе, к счастью, на Руси нет конституционного Монарха.
II
В самом деле, возможно ли заключать об ограниченности власти Русского Монарха из того, что в 4-й ст. «новых Основных Законов», соответствующей ст. 1-й прежних, опущено слово: «неограниченный?».
Нет! И это вот почему: слово - «неограниченный» появилось у нас впервые только в самом конце XVIII столетия, в «Учреждении Императорской Фамилии» 1797 года 5 апреля (П. С. 3. 17906. § 71. С. 535). Доселе мы его не находим в каком-либо другом акте, даже из послуживших законодательным источником для наших «Основных Законов». Но кто же на этом основании станет утверждать, что власть Русских Царей и Цариц до 5 апреля 1797 г. была ограниченной?!.. Уже Иоанн Грозный признавал, что в руках Русского Царя сосредоточена вся полнота государственной власти. Только эту полноту власти он характеризовал иным словом - самодержавием: «Како и самодержец наречется, когда не сам строит?» - замечает Грозный Курбскому.
В «Утвержденной Грамоте» Московского великого земского собора 1613 года, вручившего всю полноту Верховной власти в России Дому Романовых, читаем:
«Послал Господь Бог Свой Святый праведный Дух в сердца всех православных хрестьян, яко едиными усты вопияху, что быти на Владимерском и на Московском, и на всех государствах Российского Царствия государем, царем и великим князем, всея Русии Самодержцем... тебе великому государю Михайлу Федоровичу.
Целовали есмя животворный крест и обет дали..., что за великого государя, Богом почтенного, и Богом избранного и Богом возлюбленного, царя и великого князя Михайла Федоровича, всея Русии самодержца, и за его благоверную царицу и великую княгиню, и за их царские дети, которых им, государем, вперед Бог даст, души свои и головы положити, и служити им, государем нашим, верою и правдою, всем душами своими и головами... И иного государя, мимо государя, царя и великого князя Михайла Федоровича, всея Русии самодержца, и их царских детей, которых им, великим государем, вперед Бог даст... не искати и не хотети. А хто похочет мимо государя царя и великого князя Михайла Федоровича всея Русии самодержца, и их царских детей, которых им, государем, вперед Бог даст, искати и хотети иного государя ис каких людей ни буди, или какое лихо похочет учинити, и нам боярам, и окольничим, и дворянам, и приказным людем, и гостем, и детем боярским и всяким людем, на того изменника стояти всею землею за один».
«Прочтоша эту Утверженную Грамоту на Вселенском Соборе, и выслушав на большое во веки укрепление... быта так во всем по тому, как в сей Утверженной Грамоте написано. А кто убо не похощет послушати сего Соборного Уложения, его же Бог благослови, и начнет глаголати ина, и молву в людех чинити, и таковый, аще от священных чину, и от бояр царских сигклит и воинственных, или ин, хто от простых людей, и в каком чину ни будит, по священным правилом святых апостол и вселенских седми соборов святых отец и поместных, и по Соборному Уложению всего Освещенного собора, чину своего извержен будет, и от церкви Божии отлучен и святых Христовых Таин приобщения, яко раскольник Церкви Божия, и всего православного хрестьянства мятежник и разоритель закону Божию, а по царским законом месть воспримет, и нашего смирения и всего Освященного Собора не буди на нем благословения от ныне и до века.. Да будет твердо и неразрушимо в предъидущия лета в роды и роды, и не прейдет ни едина черта или ота едина от написанных в ней, ни чесоже. И тако вси вкупе совещавшеся, и твердым согласием Святого Духа, положиша ю в хранила царские, к докончальным и утверженным грамотам».
«А на соборе были Московского государства изо всех городов Российского Царствия власти: митрополиты, и епискупы, и архимандриты, и игумены, и протопопы, и весь Освященный Собор, и бояре, и окольничие, и чашники, и столники, и стряпчие, и думные дворяне, и дияки, и жильцы, и дворяне большие, и дворяне из городов, и дияки ис приказов, и головы стрелецкие, и всякие приказные и дворовые люди, и гости, и сотники стрелецкие, и атаманы казачьи, и стрельцы, и казаки, и торговые, и посадцкие, и всяких чинов всякие служилые и жилетцкие люди, и изо всех городов всего Российского Царствия выборные люди, которые присланы с выборы за всяких людей руками о государском обиранье».
«А уложена была и написана сия Утверженная Грамота, за руками и за печатми, великого государя нашего Царя и великого князя Михаила Федоровича, всеа Русии Самодержца, в царствующем граде Москве, в первое лето царства Его, а от создания миру 7121-го.
Так в этом основном государственном акте вся полнота неограниченной верховной власти Русского Царя выражена наименованием Его: «всея Русии Самодержца». Впоследствии, в Воинском артикуле 1716 года и Морском уставе 1720 года та же полнота власти характеризуется другим словом: самовластие. В этих актах, бывших источниками для 1 ст. прежних «Основных Законов», читаем: «Его Величество есть Самовластный Монарх, который никому на свете о своих делах ответа дать не должен, но силу и власть имеет свои государства и земли, яко христианский государь, по своей воле и благомнению управлять». В манифесте Анны Иоанновны 1730 года, в котором она защищала всю полноту своей государственной власти от попыток верховников ограничить ее, мы встречаемся уже с словом: «самодержавство», которым она точно обозначала неограниченность своей власти в Русской Империи. Екатерининский наказ также пользуется словом «самодержавный» для обозначения всей полноты власти, принадлежащей Русскому Государю в Империи (ст. 9-я).
Понятно, что слово «неограниченный», появившееся впервые в «Учреждении Императорской Фамилии» 1797 г., ничего нового не привнесло в существо власти Русского Царя, полнота которой до того уже точно обозначалась словом: «самодержавный» как наиболее употребительным и знакомым русской церковной старине. Русские церковные люди, а такими были и Цари, особенно в до-Петровское время, хорошо знали, что и церковные каноны именуют царей, «благочестивейшими самодержцами» (Карфаг. соб. 104 прав.).
Достойно внимания, что и после 1797 г., а также во все время действия у нас 1-й ст. прежних Основных Законов слово - «неограниченный» совершенно не пользуется популярностью даже в важнейших государственных актах. В полной, сокращенной и краткой форме титула Русских Государей употреблялось всегда одно слово «Самодержец», как точно обозначающее существо власти Государя, и никто не был настолько наивен, чтобы толковать в титуле «Самодержца» ограниченным!.. И новые Основные Законы сохранили титул Государей неизменным, чем ясно засвидетельствовали неизменяемость существа титулованной власти (ст. 59-я). Прежняя и настоящая форма всенародной присяги на верность подданства также говорит только о «Самодержце» Всероссийском и о «высоком Его Императорского Величества Самодержавстве». Тоже, только о «Самодержавии Государя, мы читаем и в формах присяги для Наследника Престола и для членов Императорского Дома, оставшихся неизменными (см. Прилож. III-е и IV-е нов. «Осн. Зак.»).
В торжественном обещании членов Государственной Думы, учрежденной ВЫСОЧАЙШИМ манифестом 6 августа 1905 года, т. е. когда даже сами конституционалисты не признавали еще и тени конституционного Монарха в России, говорится, однако, о верности только «Самодержцу» Всероссийскому (Прилож. к 13 ст. Учрежд. Госуд. Думы). То же торжественное обещание без всякого изменения осталось в полной силе и для членов Государственной Думы 20 февраля 1906 года и с изданием новых «Основных Законов» оно не изменено. Сказанное относительно торжественного обещания членов Государственной Думы вполне применимо и к форме присяги членов Государственного Совета, которые доселе неизменно исповедуют верность только «Самодержцу» Всероссийскому.
Ясно, что термин: «самодержавие» - всегда понимался в смысле всей полноты государственной власти, сосредоточенной в руках Монарха. Всякая мысль о каком-либо ограничении власти Монарха со стороны его подданных чужда понятию «Самодержец». Поэтому-то и в самом «Учреждении» Государственной Думы 6 августа 1905 года, как и в «Учреждении» той же Думы 20 февраля 1906 г., а равно и в «Учреждении Государственного Совета» всегда говорится только о верховной «самодержавной» власти (ст. 1-я), чем свидетельствуется неизменяемость существа власти Русского Монарха.
Что словом «самодержавный» точно обозначается вся полнота государственной власти, нераздельно сосредоточенная в руках Русских Монархов, - это как нельзя лучше доказывается еще и тем, что и в прежних «Основных Законах» в ст. 2-й, где говорится о наследстве престола женским лицом, читаем: «Та же верховная самодержавная власть» принадлежит «Государыне Императрице»... Здесь нет слова «неограниченная», но, тем не менее, власть Императрицы признается «той же», какой ст. 1-я «Основных Законов» признает власть Императора, т. е. верховной, «самодержавной» и, следовательно, «неограниченной». Опущение во 2-й ст. Основных Законов слова «неограниченная» не сделало власти Императрицы ограниченной, так как и без этого слова выражаемое им понятие о существе власти Государыни достаточно исчерпано свойствами: «верховная» и «самодержавная». И никто на том основании, что при определении власти Государыни в прежних Основных Законах (ст. 2-я) выпущено слово «неограниченная», не понимал этой власти в качестве ограниченной и сама власть проявляла себя также неограниченной.
Мы видели, что и сами «Основные Законы» в их прежней редакции не особенно дорожили словом «неограниченный», считая достаточными для обозначения всей полноты государственной власти Русских Монархов слова «верховный» и особенно «самодержавный». Поэтому, если в новых «Основных Законах» опущено в 4-й ст. слово «неограниченный», и существо власти Русских Монархов выражено такими словами, какими и в прежних «Основных Законах» определялась власть Императрицы, вследствие чего ст. 2-я и вошла полностью в ст. 6-ю новых «Основных Законов», то такой точности, чуждой набора однозначущих слов, можно только порадоваться, тем более, что сохранено слово «самодержавный», освященное нашей национальной и церковной древностью.
Но в том месте, откуда слово «неограниченный» занесено в подстатейную ссылку ст. 1-й прежних Основных Законов, т. е. в «Учреждении Императорской Фамилии», мы и в новых Основных Законах по-прежнему читаем: «Царствующий Император, как неограниченный Самодержец» (ст. 222-я нов. Осн. Зак.)... Следовательно, здесь оставлены, в уважение к первоначальному акту Павла I, два рядом стоящие однозначущие слова. Причем ими характеризуется власть Монарха в Империи, как лица «царствующего» и «неограниченного самодержца». Отсюда уже вытекают и его права, как «Главы Дома» Императорского. Свойствами его власти в Империи обладает и его главенство в Императорском доме. И здесь он является «неограниченным Самодержцем».
Таким образом, стоя на юридической почве, нельзя не признать, что всякие попытки истолковать власть Русского Монарха, и после издания новых «Основных Законов», в качестве ограниченной или конституционной напрасны. Это походило бы на то, как если бы кто, пользуясь выражениями новых «Основных Законов»: «Государь Император есть верховный руководитель всех внешних сношений Российского государства с иностранными державами» (ст. 12-я), или еще: «Государь Император есть державный вождь Российской армии и флота» (ст. 14-я), - стал бы доказывать, что в том и другом случае Государь не является самодержавным, потому что ни в 12-й, ни в 14-й стт. этого слова нет, а стоят только: «державный» и «верховный»!.. Конечно, даже конституционалисты усмотрели бы в данном случае своего рода «юридическую эквилибристику»...
Когда в Бозе почивший Государь Император Александр III в своем манифесте 29 апреля 1881 г. провозгласил: «Глас Божий повелевает нам стать бодро на дело правления с верой в истину самодержавной власти, которую мы призваны утверждать и охранять для блага народного от всяких на нее поползновений», - то даже завзятые конституционалисты не решались видеть в пропуске здесь слова «неограниченной» дачи России конституции!.. Но что считалось в 80-х годах наивностью, то теперь выдается за последнее слово «науки»!.. Так сильно мы шагнули в «научном отношении!..
И ныне царствующий Император, после всевозможных толков о конституции и о введении у нас нового «ограниченного Самодержавия» (абсурд!..), громко заявил: «Самодержавие Мое останется таким, каким оно было встарь»... «Возложенное на Меня в Кремле Московском бремя власти Я буду нести Сам и уверен, что Русский народ поможет Мне. Во власти Я отдам отчет перед Богом». Вводя манифестом 20 февраля 1906 года новое «учреждение Государственной думы» и обновляя тем же словом Государственный Совет, Император нисколько не изменил самого существа Своей самодержавной власти, а установил только «новые пути», по которым дальше будет проявляться самодержавная власть Всероссийских Монархов в делах законодательства (Высоч. Маниф. 23 апр. 1906 г.). Собственной властью, как Самодержец, наметив «новые пути», Государь, в случае надобности, для пользы людей Царства Российского может также собственной властью и упразднить их, или заменить другими. По этим «новым путям», конечно, будет идти Сам Монарх, пока они не отменены Им.
Так всегда первыми блюстителями и исполнителями законов были у нас Сами Монархи, поэтому Русская Монархия и признавалась всегда «правомерной» (ст. 47-я прежн. Осн. Зак.). Этой правомерностью русский государственный строй и отличается от форм произвольных, деспотических (Проф. Грабовский. Начала. Т. 1. С. 3). Если же названными «новыми путями» Государь Сам и ограничил Себя в области законодательства, то такое самоограничение и не только в законодательной сфере, но и в области управления у нас было и до издания новых «Основных Законов» 23 апр. 1906 г., причем это самоограничение осуществлялось через Государственный Совет. Так, в «Образовании Государственного Совета», изданном 1 янв. 1810 г., читаем: «Все законы, уставы и учреждения, в первообразном их начертании, предлагаются на рассмотрение в Государственный Совет, а потом действием Самодержавной Власти поступают к предназначенному совершению», причем «никакой закон, устав и учреждение не исходит из Совета и не может иметь совершения без утверждения Верховной Власти». И в «Своде Основных Государственных Законов», появившемся в 1832 г., также занесено: «Все предначертания закона рассматриваются в Государственном Совете, потом восходят на Высочайшее утверждение и не иначе поступают к предназначенному им совершению, как действием Самодержавной Власти» (ст. 50-я).
Все эти полномочия Государственного Совета, тождественные с нынешними полномочиями Государственной Думы и Государственного Совета, по вполне справедливому заявлению гр. Сперанского, указывают лишь на тот «порядок, которым Власть Верховная действует в законодательстве и в управлении», или, как читаем в Высочайшем Указе 23 апр. 1906 г., на те «новые пути», по которым будет проявляться Самодержавная Власть Всероссийских Монархов в делах законодательства». И такое самоограничение никогда и нигде не уничтожает самодержавия и неограниченности Верховной Власти, потому что оно введено неограниченной и самодержавной Верховной Властью, а не навязано ей сторонней силой, борющейся с Верховной Властью, почему и может быть в любое время изменено или совершенно уничтожено той же неограниченной Верховной Властью (см. и у гр. Сперанского. О законах // Сборник Русского исторического общества. Т. XXX. С. 371).
И эта неограниченность Верховной власти ярко сказалась уже на следующий за утверждением новых «Основных Законов» день 24 апреля 1906 г., когда единоличной Волей Монарха было утверждено «Учреждение Государственного Совета».
Однако, не смотря на неоспоримые свидетельства о неограниченности Верховной Самодержавной Власти, и после издания новых «Основных Законов» 23 апр. 1906 г., наши конституционалисты все же уверовали в появление у нас с 23 апр. 1906 г. «молодой конституции», которую они и возмечтали упрочить и расширить через Государственную Думу, выданную ими для этого за «русский парламент». Уже в первой Думе они потребовали «парламентарной конституции» с ответственным перед Государственной Думой министерством или правительством. На это им 9 июля 1906 г. указали на дверь!.. Они несколько остепенились. Во время второй Думы уже сам Милюков рекомендовал спасать хоть «дуалистическую конституцию». Но «тактика» кадетов не выдержала, их прорвало, а с ними канула в Лету и 2-я Дума. Однако не в этом была беда для наших конституционалистов. Они положительно остолбенели, когда 3 июня 1907 г. в Манифесте «конституционного» Монарха прочли о «даровании России нового избирательного закона» без одобрения Государственного Совета и Государственной Думы. Очнувшись, они в один голос завопили: «неконституционно», «противоречит Основным Законам»!..
Все это святая правда! Акт 3-го июня 1907 г. сверх-антиконституционный, потому что у нас и самой «конституции»-то нет. Он, далее, противоречит ст. 86-й и 87-й действующих «Основных Законов», но это потому, что самоограничение, введенное Государем в область Своей законодательной власти, никогда не уничтожает неограниченности этой Его власти, почему он в любое время может или приостановить на известный срок действие той или другой статьи законов, или совершенно отменить или изменить какой-либо закон, лишь бы не пострадало само существо неограниченной власти Русского Монарха. В акте 3 июня и произошло временное, на срок «дарования нового избирательного закона», прекращение действия ст. 86-й и 87-й «Основных Законов», каковые статьи затем оставлены в силе и регулируют «обычный законодательный путь».
Но если наши конституционалисты растерялись от «дарования нового избирательного закона», то от дальнейших слов манифеста 3 июня, мотивирующих право Монарха на издание этого закона, они совсем потеряли голову. В словах: «только власти, даровавшей первый избирательный закон, исторической власти Русского Царя довлеет право отменить оный и заменить его новым. От Господа Бога вручена Нам власть Царская над народом Нашим. Перед Престолом Его Мы дадим отчет за судьбы Державы Российской», - конституционалисты ясно увидели торжественное аутодафе горячо любимой ими конституции. Снова Русское Государство в мощном Царском слове явило воочию всех свою религиозно-богословскую, а не договорно-правовую основу. Сам Монарх, как солнце из-за туч, осветил перед лицом всей России полноту и неизменяемость Своей самодержавной и неограниченной власти, которую и он, подобно Своим предкам, призван лишь охранять от всяких на нее поползновений. В силу этой неограниченности Своей власти Государь единолично издал: 20 мая 1908 г. указ о порядке финляндских дел, 24 августа 1909 г. - «правила о применении 96 ст.»; 14 марта 1910 г. - манифест о новом порядке общеимперского законодательства и т. д...
Казалось бы, что наши конституционалисты, получив Высочайший урок, хотя и с грустью, но все же скажут: «В России нет конституции»! Однако, как преданные сыны Хилона-Хилонида, они и на этот раз пустились в софизмы. С плохо скрытой дрожью в голосе они заявили, что и после 3-го июня в России правление - «самодержавная конституция»!..
Раньше они пришли к одной нелепости - к «конституционному самодержавию», а теперь повторили то же, но только наоборот: «самодержавная конституция»!.. Что это за «самодержавная конституция» - один аллах ведает!.. Принимая во внимание, что на юридическом языке (у Сперанского, Романовича-Славатинского, Градовского, Коркунова и пр.) понятие самодержавия тожественно с понятием неограниченности, а конституция в существе своем является ограничением, получится по юридическим соображениям наших конституционалистов, что с 23 апреля 1906 г. и до 3 июня 1907 г. в России было правление - «ограниченная неограниченность» («конституционное самодержавие»), а с 3-го июня 1907 г. наступило правление - «неограниченная ограниченность» («самодержавная конституция»)!..
До таких «юридических» нелепостей могли договориться только «русские конституционалисты»!.. Дальше, кажется, идти уже некуда!.. А, впрочем, поживем - увидим: какою еще конституцией подарит нас 4-я Дума!...
* * *
Если теперь мы из области государственных актов перейдем в сферу научных мнений, то и здесь ясно видим, что даже граф Сперанский, Романович-Славатинский и Градовский, которые старались отыскать какое-либо различие по содержанию между понятиями «самодержавный» и «неограниченный», вынуждены были определить эти понятия так, что они различаются только по внешней форме изложения, но совершенно совпадают по содержанию. Сперанский в своем руководстве под самодержавием, когда оно прилагается к особе Государя, разумел «соединение всех стихий державного права во всей полноте их без всякого участия и разделения». Понятно, что здесь не остается места какой-либо другой власти, которая бы ограничивала власть Монарха. Романович-Славатинский вторил Сперанскому. Градовский понимал самодержавие в том смысле, что «Русский Император не разделяет своих верховных прав ни с каким установлением или сословием в государстве». Известный доктор государственного права Н. М. Коркунов замечает: «Следует признать, что понятие самодержавия объемлет собою понятие неограниченности, в смысле сосредоточения в руках Монарха всей полноты государственной власти. Если Осн. Зак. наряду с самодержавием упоминают еще о неограниченности власти, то только для большей ясности».
Конечно, понятие ясности - условное. Если прежний законодатель нашел нужным пояснить, то нынешний имел также Самодержавное право признать пояснение лишним, тем более, что понятие самодержавия действительно «объемлет» или поглощает собой понятие неограниченности. Ограниченный Самодержец - это такой абсурд, до которого может договорится только лишенный здравого и исторически-юридического смысла человек.
Итак, власть Русского Царя по-прежнему осталась верховной, самодержавной или неограниченной. Ни единоличная, ни коллективная воля подданных Российской Империи не может ни одной йотой ограничить власть Русского Монарха. Такого ограничения не допустит и национальный фундамент, на котором покоится у нас Царская власть. «Установление единодержавия, - говорил проф. Сергеевич, - было актом народной воли. Народ сам избрал для всей Руси одного Государя и это всенародное избрание навсегда закрепило мысль об едином государстве и едином Царе». Замечательно, что и здесь народ отнюдь не признал себя властью, от которой зависит Царь, а назвал Царя «Богом избранным». Действует Царь также «Божиею поспешествующею милостью» и отчитывается только перед Богом. Идее народовластия или народоправства, как лицемерно нелепая, выдуманная, чтобы дать высшим сословиям незаметно держать в своих руках народ, чужда душе Русского народа, - этого «Богоносца».
Поэтому, если самодержавная власть Русского Царя в своем происхождении и содержании поставлена народом через Церковь в зависимость только от Бога, то и Сам Монарх не может поставить эту власть в зависимость от чьей-либо другой воли, кроме Божией. Иначе такая власть перестанет быть властью Русского Царя, так как перестанет быть отражением души и клятвенных заветов Русского народа.
И Церковь в своем священном обряде венчания Русских Царей на царство свидетельствует, что Русский Монарх «приял с небесе к правлению и правосудию силу и премудрость», что Его «венчает невидимо Царь славы Христос», Который и «утверждает» Ему «владычественную власть над людьми Своими». Посему митрополит далее читает: «О, Богом венчаный, и Богом дарованный, и Богом преукрашенный, благочестивейший, Самодержавнейший, Великий Государь Император Всероссийский! Приими скипетр и державу, еже есть видимый образ данного Тебе от Вышнего над людьми Своими самодержавия к управлению их, и ко устроению всякого желаемого им благополучия». Здесь слово «самодержавие» устраняет всякую возможность ограничения власти Государя кем-либо, кроме Бога. Таков церковный взгляд на власть Самодержавного Русского Царя. И без слова «неограниченный» Русский Самодержец мыслится Церковью с полнотой государственной власти, нераздельно сосредоточенной в Его руках Богом.
Таким образом, с законодательной, научно-юридической, историко-национальной и церковной точек зрения власть Русского Царя не претерпела доселе никакого изменения в своем существе, по-прежнему оставаясь верховной, самодержавной или неограниченной, или просто самодержавной, так как понятие самодержавия содержит два других понятия: верховный и неограниченный, и более сродно нашей церковно-национальной старине.
А если так, то несомненно, что истинно русским людям надлежит мужественно работать на пользу родины под сенью и новых «Основных Законов», оставив праздные мечты об ограниченности власти Русского Монарха, или упреки в «революционерстве» тех, кто открыто и сейчас стоит за неограниченное самодержавие, т. е. за то, что есть на самом деле.
И в новых «Основных Законах» нет ни звука о «конституции» или о «конституционном строе», нет даже и намека на одну из главных или основных «конституционных гарантий», - какими служат: право судебной отмены неконституционных законов, ответственность министров пред парламентом, присяга Монарха на верность конституции или «Основным Законам», присяга должностных и гражданских лиц на верность также «Основным Законам», а не Монарху. У нас же все присягают Самодержавной Власти, все подчинены «действующим от Царя законам», все соподчинены и подчинены друг другу, но над всеми и надо всем, как и над самими «Основными Законами» стоит ничем и никем неограниченная Воля Русского Самодержца, имеющего Своим «крайним Судьею» только Бога. И как в старину земские соборы, так и ныне Госуд. Дума и Госуд. Совет должны своей деятельностью в сфере законов всегда подводить один итог: «во всем воля твоя, Государь»!.. То же должна говорить и русская администрация в сфере управления, и русский суд - в области судебной... Словом, все учреждения осуществляют функции, лишь указанные им неограниченным Самодержцем Русской Земли.
Справедливо о таком государственном распорядке говорил известный немецкий юрист Роберт Моль: «В едином государстве может быть только единая Верховная Власть: разделение ее на части было бы разрушением государственного целого и нарушением единой цели, воли и деятельности этой власти. Для осуществления своих задач Верховная Власть учреждает отдельные органы, которым поручает различные функции. Чем развитей государство, тем шире разветвления и искусственные градации его органов, постепенность их подчинения. Все отдельные члены и органы государственной власти пользуются самостоятельностью относительно друг друга, но не в отношении Верховной Власти, от которой все должны зависеть и которая служит первоисточником их прав».
И если мы глянем на судьбы неограниченной Верховной Власти в разных странах, то увидим, что идее этой власти коренится в самых недрах жизни обществ и государств, что она переживает самые яркие нападки на нее, что, уснув, она вновь пробуждается с удвоенной силой, крепнет среди самой ожесточенной против нее борьбы и неуклонно идет к победе и обновлению в нравственном сознании обществ и государств. Таков приговор и переживаемого нами времени, - времени полного кризиса идей народоправства и парламентаризма, когда лучшие умы вторят Гейне, воспевая с ним «единую личность во главе государства».
1912 г.
Иван Георгиевич Айвазов (13 февраля 1872, Мариуполь, Российская империя — 17 декабря 1964, Павлоград, СССР) — православный миссионер, богослов и публицист.
|
