Архимандрит Константин (Зайцев, 1887–1975).
Начиная с 1950 года, почти в каждом номере выходивших в американском Джорданвилле зарубежных православных периодических изданиях, таких как «Православная Русь», «Православная жизнь» и «Православный путь», публиковались глубокие, весьма содержательные статьи духовного писателя, публициста и богослова, профессора Свято-Троицкой духовной семинарии архимандрита Константина (Зайцева).
Еще за шесть лет до его кончины один из сотрудников высказывал упование, которое разделяли многие читатели Русского рассеяния: «Есть надежда на милость Божию, что все это множество по разным местам разбросанное будет в ближайшее время систематизировано в отдельном сборнике, как безценный дар Русскому Православному Зарубежью от большого русского патриота и твердого безкомпромиссного стоятеля за чистоту Православия...»
Отец Константин, редактор «Православной Руси» и издательства Преподобного Иова Почаевского. Джорданвилль.
И, действительно, сборник этот, получивший название «Чудо Русской истории», увидел свет в США– в 1970-м году. Трудно переоценить значение этой книги, в сотнях ксерокопий и даже машинописных перепечатках позднее широко ходившей по рукам верующих и в России.
Помню, как, уже после первых ее страницах, тут же хотелось поделиться с другими неожиданно обретенным сокровищем. Удалось это осуществить, однако, в лишь в начале 1990-х. Именно тогда на страницах пользовавшегося популярностью среди православных и любителей российского любомудрия журнала «Литературная Учеба» мне удалось сделать первую, как оказалось, в нашей стране публикацию трудов отца Константина.
В первой книжке за 1993 год вышла известный его очерк о Царе-Мученике:
Во второй в 1994-м – еще три других историософских работы:
Тогда же я начал собирать материалы для биографии отца Константина. Попутно стало выясняться, что далеко не всё, даже самое лучшее, из написанного им попало в сборник 1970 года. Несобранными и малоизвестными остались его позд¬ние, наиболее зрелые статьи, представляющие немалый интерес.
Так в 2000-м на свет появился 860-страничный сборник трудов архимандрита Константина (Зайцева). Помимо ядра – джорданвилльского сборника 1970 года, давшего свое название и нашей книге, в нее вошли шанхайская книжка 1948 г. «К познанию Православия», статьи 1962-1972 гг. из «Православного Пути», выходившие в зарубежной периодике очерки о путях Русской культуры (от Императора Петра I до И.А. Бунина), а также избранные некрологи, содержавшие, как правило, воспоминания о том или ином лице.
Сборник открывался биографическим очерком «Джорданвилльский отшельник», входившим впоследствии и в другие наши книги, перепечатывавшимся в периодике. На основе него нами была составлена биографическая статья для книги: «Святая Русь. Большая энциклопедия русского народа. Русский Патриотизм». Гл. редактор, составитель О.А. Платонов, составитель А.Д. Степанов. М. Православное издательство «Энциклопедия русской цивилизации». 2003.
Обложка книги «…И даны будут Жене два крыла». Сб. к 50-летию Сергея Фомина. М. «Паломникъ». 2002, в состав которой (с. 214-238) вошел наш очерк об отце Константине.
Так началось возвращение наследия отца Константина (Зайцева) к русскому читателю на родине…
Сегодня мы републикуем наш биографический очерк с некоторыми дополнениями, снабжая его многочисленными иллюстрациями.
«Трибуна русской мысли». М. 2002. № 2. С. 70-81.
«Мы люди из другого мiра. Этот мiр ушел, его больше нет... Мы не скрываем того, что мы принадлежим к этому ушедшему мiру: мы живем его чувствами и мыслями. На нас могут смотреть как на чудаков... Мы своего чудачества не скрываем. Мы его и не навязываем. Те, кто с нами общаются, одно только должны знать твердо: от своего “чудачества” отказаться мы не можем. Кто с нами хочет иметь дело, должен это признать... Наша особенность в том, что все это мы осуществляем с оглядкой не на современную Россию, коммунизмом захваченную, а на Россию ушедшую – с ее языком (орфографией), с ее мiровоззрением, с ее бытом, с ее церковью. В этом наше чудачество...»
Архимандрит КОНСТАНТИН (Зайцев).
«...Там, в этой глубине многогранной жизни, откроется глазам целая эпоха – жемчужины ушедшей России: там вы увидите наши Русские Высшие Школы, – неповторимые нигде в теперешнем мiре...; там же и блистательный Правительственный Аппарат – Сенат и Министерства – Великой Российской Империи...; там бережно хранятся отражения безценной Русской Культуры; там же и... скорбный лик Заката России... попытки спасения ее... Подвиг Русскости в Зарубежье и... пример твердого стояния на страже Церкви Православной... да мало ли чего там, в этой глубине, не увидите».
Николай БОБРОВ.
Архимандрит Константин (Зайцев) – уроженец Петербурга, родился 28 марта 1887 г. в семье крещеных евреев. Младенца назвали Кириллом. То была редкая семья, отвергшая богопротивный талмуд не ради внешних выгод, которое сулило принятие Православия, а ради Самого света Христовой Истины.
Глава семейства Иосиф Зайцев, как и полагалось православному, был искренним верноподданным Русского Царя. По словам архимандрита Константина, он «принадлежал к семье строго-консервативной, и если и принявший новый строй, в результате революционного движения возникший, то как предел общественных достижений. “Кадеты” уже были в глазах моего отца выразителями убеждений превратных» («Православный Путь». Джорданвилль. 1970. С. 39). Речь идет о первой революции в России, в годы которой Кириллу Иосифовичу прямо со школьной скамьи выпало попасть в Гейдельбергский университет, куда его отправили родители исключительно в связи с тем, что высшие учебные заведения на родине были закрыты в связи со студенческими безпорядками.
Как только занятия в Петербургском университете возобновились юноша немедленно вернулся домой. К тому времени он, увлекшись государственным правом, посещал в Гейдельберге закрытый семинар знаменитого профессора Еллинека, успев даже за столь короткое время «опознать и оценить все значение личной свободы как основы западной культуры» (Архим. Константин (Зайцев) «Чудо Русской истории. Сборник статей, раскрывающих промыслительное значение Исторической России, опубликованных в Зарубежной России за последнее двадцатилетие». Джорданвилль. 1970. С. 127).
Прослушав в течение нескольких недель в Петербурге лекции таких, по его словам, «гигантов русской правовой мысли», как Сергеевич и Петражицкий, К.И. Зайцев вскоре перешел на экономическое отделение Санкт-Петербургского политехнического института.
Сохранив интерес к правоведению, он увлекся там русским правом в его исторических судьбах, которое преподавал академик М.А. Дьяконов. Результатом изучения в его семинарах только вышедших тогда писцовых книг стал первый печатный труд Зайцева – небольшая брошюрка, посвященная вопросу «платежниц и платежных книг».
«Высшая школа, – вспоминал впоследствии архимандрит Константин, – в те времена была, чуть не вся, не исключая и своего преподавательского персонала, во власти передовых убеждений, не лишенных часто оттенка и революционности. [...] В студенческой же среде… поскольку я хотел бы в ней оформить свое политическое лицо, единственный способ был – себя объявить кадетом, что я и готов был сделать, но был пристыжен отцом. Оставаясь, таким образом, вне политических группировок студенческих, я мог только иным путем обозначить свою физиономию – стать “академистом”, как обозначались студенты, отстранявшие от себя, во имя всецелого отдания себя “учебе”, всякое участие в “политике”, а прежде всего принципиально отвергавшие всяческие забастовки, в те времена модные – неизменно, притом, как-то политически окрашенные. Таких студентов было относительно очень мало, и мы, в глазах не только студентов, но, в известной мере, и профессоров, оказывались, если не на черной доске, то, во всяком случае, на каком-то отлете» («Православный Путь». Джорданвилль. 1970. С. 39).
Архимандрит Константин (Зайцев) «Чудо Русской истории». Сост. С.В. Фомин. М. НТЦ «Форум». 2000. Это первое издание вышло 6-тысячным тиражом.
По окончании курса в 1912 г. вдумчивый студент был оставлен при институте для подготовки к научному званию по кафедре государственного права у профессора В.М. Гессена. Постепенно интерес его сосредоточился на Реформе освобождения крестьян 1861 года. Однако вскоре оказалось, что научного звания по государственному праву институт дать не мог. Нужно было получить диплом университета, для чего следовало сдать курс экстерном.
Снова Гейдельберг. Проработав там два семестра на кафедре административного права профессора Флейнера, Зайцев возвратился в Петербург, где, успешно сдав экзамен, был оставлен при университете на кафедре административного права.
В это самое время, по приглашению видного деятеля Петербургского городского самоуправления М.М. Федорова, состоялась поездка Зайцева в Западную Европу. Цель поездки была – ознакомление с опытом борьбы с дороговизной мяса западных городских центров.
Воспользовавшись пребыванием в Париже, молодой ученый, при поддержке русского посольства, знакомится в Национальном архиве с актами, из которых вырос монархический принцип, связанный с именем и личностью Людовика XVIII.
По приезде в Петербург Зайцев изложил итог документального исследования этого вопроса на одном из заседаний Юридического общества. Он доказывал, что «монархический принцип есть нечто исторически-индивидуальное, понятное в специфической атмосфере Франции, а потом и Германии, к нам же никакого отношения не имеющее».
Все это было встречено «первейшими авторитетами нашей науки публичного права», участвовавшими в обсуждении, безразлично и даже более чем прохладно, и в результате, существенно охладило у Зайцева интерес к кабинетной науке. Он поступает на службу в Первый Департамент Правительствующего Сената – высший административный суд России.
Прочно сохранивший в своей памяти виденную им в молодости «закатную красоту Российской Империи», архимандрит Константин сумел донести и до нас ее отблески в позднейших своих трудах. В его воспоминаниях об обыденной деятельности оболганного русской литературой и передовой российской общественностью чиновничества перед нашими взорами предстает иная, можно даже сказать, в известной мере величественная картина:
«Как благодарен я Провидению, что Оно ввело меня в этот высококвалифицированный аппарат надзора за законностью управления Империи. Я мог убедиться в том, что “свобода” не обязательно есть что-то извне ограничивающее власть. Она может господствовать в аппарате формально неограниченной власти, поскольку этот аппарат проникнут сознанием высоких задач этой власти. Канцелярия являла картину, в своей повседневной работе, подчеркнутого уважения к личности, исключающего обычно вменяемую “бюрократизму” слепую подчиненность.
Вот я, никому лично из состава Канцелярии неведомый человек, получил назначение в третью экспедицию, которая ведала делами земского и городского самоуправления. Обер-секретарь, мое прямое начальство, дает мне сразу же, допуская мою юридическую грамотность, довольно ответственные “дела”. Я должен их подготовить к докладу, то есть, разобрав существо дела, изложить его в краткой, но исчерпывающей форме, и предложить текст мотивированного указа Сената. “Из дела видно...” – так начинается первая часть. “Рассмотрев настоящее дело...” – так начинается вторая часть, резолютивная.
Неписанный закон Канцелярии, сохранявшей “Петровскую” видимость, как в служебной “форме”, так и в порядке ведения дел и даже в таких мелочах, как развозка “дел” служащим курьерами в особых столетних тележках, требовал, чтобы свобода разбора дел была строго соблюдаема. Я представляю проект обер-секретарю. Если проект грамотен, он не имеет права его переделать, поскольку он не согласен с данным решением. Он пишет на полях: “С своей стороны полагал бы...” Идет дело к помощнику обер-прокурора, который ведает данной экспедицией. Он, в свою очередь, ничего не может изменить, а только может написать на полях: “С своей стороны полагал бы...”
Дело идет к дежурному сенатору, а от него, с его замечаниями, к председательствующему – а затем возвращается первому докладчику, по той же лествице вниз. Доклад в присутствии Сената делает фактический составитель проекта – скажем, вчера поступивший “причисленный”. А затем начинается обсуждение, в котором Канцелярия дает только справки.
Участники спорного дела – иногда очень крупного и затрагивающего большие интересы – и среди них высокого иногда полета практики-юристы, имели полную возможность свои соображения высказывать чиновникам Канцелярии, разбирающим дело. Процесс разбора дел, как видно, совершенно устранял возможность давления или подкупа. Да и вообще это было исключено – об этом и помышлять нельзя было. Можно представить себе, какая своего рода влюбленность в свое дело порою возникала, в силу которой люди до седых волос оставались без всякого успеха “карьерного”, терпеливо ожидая, когда строго соблюдавшееся “стояние в затылок” продвинет их наверх по так мало ступеней имевшей внутренней лествице... Так создавалось наше домотканное “административное право”, делавшее и наше отечество, в рамках Самодержавия, правовым государством высшего ранга...» (Архим. Константин (Зайцев) «Чудо Русской истории». С. 130-131).
Архимандрит Константин (Зайцев). «Чудо Русской истории». Сост. С.В. Фомин. Издание 2-е, исправленное. М. «Форум». 2007. Второе издание вышло тиражом в тысячу экземпляров: http://www.rv.ru/content.php3?id=6954
Вскоре Зайцев перешел на службу в ведомство Земледелия и Землеустройства. Сказывались два обстоятельства: давний его интерес к крестьянскому вопросу, а также увлеченность Столыпинской реформой, которая творилась тогда именно в этом ведомстве. Кирилл Иосифович, по его признанию, был тогда ее «убежденным сторонником». «Величайшая то была реформа русской действительности, – писал он, – осуществлявшаяся с пафосом исключительным и с успехом, превосходящим всякие вероятия».
Позже он подкорректировал свои взгляды на Столыпинскую реформу, дав ей духовную оценку с точки зрения путей Промысла Божия о России. Тогда же ему казалось, что «великое дело освобождения крестьян было сорвано войной».
Война вызвала к жизни ряд «Особых совещаний» – высших государственных учреждений смешанного состава, объединявших в своем составе как представителей заинтересованных ведомств, так и представителей общественности. В их ведении находились главнейшие отрасли народной жизни и государственной деятельности в условиях невиданной по размаху войны.
При Ведомстве Земледелия и Землеустройства, в котором служил К.И. Зайцев, приступило к работе Особое Совещание по продовольствию, в котором сначала он был занят по вечерам, позднее вошел в состав его делопроизводства и, наконец, стал одним из помощников управляющего делами.
В этой должности он и пережил две революции: февральскую и октябрьскую…
Продолжение следует.
