Архимандрит Константин (Зайцев, 1887–1975).
18/31 декабря 1949 года в Свято-Троицком монастыре в Джорданвилле состоялся очередной постриг. Отцу Кириллу Зайцеву было наречено имя в память одного из первоучителей славян – равноапостольного Константина.
К тому времени он уже приступил к исполнению весьма ответственного послушания, которое во многом определяло весь его оставшийся земной путь. Основатель Духовной семинарии в Джорданвилле архиепископ Восточно-Американский Виталий (Максименко, 1973–1960) после направления на епископскую кафедру владыки Серафима (Иванова, 1897–1987) пригласил о. Кирилла занять место редактора «Православной Руси».
Отец Кирилл Зайцев.
Служение Господу словом архимандрит Константин совершал до самой своей кончины. Постепенно круг его послушания в этом направлении расширялся: с 1950 г. стало выходить ежемесячное приложение к «Православной Руси» – «Православная Жизнь» (и его англоязычный вариант «The Orthodox Life») и ежегодное приложение к первой – «Православный Путь».
В течение четверти века в каждом номере названных изданий неопустительно появлялась обязательная передовица или статья (а иной раз и не одна) отца Константина.
Храм Пресвятой Троицы в Джорданвилле.
Обвинять статьи о. Константина, имея в виду его мысль о восстановлении «Исторической России», в политиканстве – дело неблагодарное.
«...Вне всецело-покаянного обращения к Богу, – так писал о. Константин, – всякая мысль о нашем будущем оказывается прожектерством, самое благонамеренное направление мысли силой вещей превращающим в риторику и мечтательство, только отвлекающие от единственно возможного направления воли истинного христианина с момента возникновения апостасии.
Это распространяется даже на такое явление, как Православное Царство! “Монархизм”, “легитимизм”, как таковые, есть риторика и мечтательство, поскольку они получают, в условиях “апостасии”, самостоятельную ценность: так отвлекается лишь сознание верующих от единственного доброго пути.
Как мы не так давно отмечали, есть основания предполагать, что иные старцы высокого духовного подъема предрекали восстановление России. Такое упование для нас всех законно. Но что может оно нам дать, если не одно только большое устремление к Богу, как во имя спасения души своей, так и во имя умножения и углубления этой же направленности сознания у других русских людей! Все остальное было бы именно прожектерством, только оттесняющим и заглушающим единственно действенное в условиях апостасии направление сознания – покаянное обращение к Богу» («Православная Русь». Джорданвилль. 1970. № 3. С. 2-3).
«Восстановление Православного Царства, – считал он, – представимо только в плане некоего Сверх-Чуда покаянного перерождения русского народа, и это в такой силе и в таком масштабе, который позволил бы Богу счесть апостасию несостоявшейся, чем открыта была бы новая эра жизни на земле, а тем самым и всего Космоса, в его целом» (То же. № 17. С. 2).
Главный монастырский корпус.
Большую роль, по мысли о. Константина, должны были при этом сыграть прославление Царственных Мучеников и о. Иоанна Кронштадтского:
«Не должно ли прославление о. Иоанна, как и прославление Царской Семьи, быть свободным актом возрожденной Святой Руси, готовой утвердиться вновь в образе Третьего Рима?.. Исключительное значение, под этим углом зрения, получает в наши дни “культ” о. Иоанна, наравне с “культом” Царской Семьи! Не новое ли это голосование пред Престолом Божиим, определяющее наше будущее, национально-государственное?» (Архим. Константин (Зайцев) «Чудо Русское истории». С. 232).
«Молясь о. Иоанну, мы ныне неустранимо подпадаем под сень Того, Кто Своей мученической кровью освятил Русский Царский Престол. В нашем христианском сознании св. прав. о. Иоанн и Царь Мученик как бы сливаются воедино, как Путевожди наши, сливая воедино для нас дело нашего личного спасения и дело служения России, как Православному Царству» (Там же. С. 234).
«...Сближение Церкви и Царства получает свое выражение в устремленности русских людей к двум личностям – господствующим над нашим безвременьем, как одновременно, и закатная заря и заря восходящего дня – если только способна душа Русского народа воспринять современность, как ночь, за которой должен последовать ушедший день... Не вперед – а назад! Круто – назад! Покаянно – назад! Молитвенно – назад! И тут естественными маяками, светочами, факелами, пронизывающими тьму антихристову и являются те два светоносных образа, которыми запечатлен конец России.
От России зависит сделать их и образами, запечатлевающими новое начало России. И это уже они сами, наши Путевожди, определят конкретные способы преодоления обуявшего Россию зла. Тут дело не в программах, идеалах, методах и т.д., а в покаянном плаче, из которого и возникнет то именно действие, которое, возбуждая каинов трепет в сатанистах, будет обращать во спасение поднимающихся из духовного обморока Русских людей» (Там же. С. 314).
Типография.
Острые споры, а порой и неприятие вызывали некоторые высказывания отца Константина, проистекавшие из его местопребывания и юрисдикционной принадлежности.
Приведем, в качестве примера, один из таких отрывков, действительно важных при размышлении и о путях наших зарубежных собратьев и о Промысле Божием, раскрывающемся с течением времени.
«Пусть Америка, – писал в одной из своих статей в 1967 г. о. Константин, – жила не в той полноте Веры, в которой сохранял нас Господь. Больше, чем какое-либо иное государство христианской культуры, она печать Божию на себе все же хранила. Это в какой-то мере сказывается и сейчас.
Пусть с уходом Удерживающего, коим был Православный Русский Царь, началось Отступление, ведущее к Антихристу, некие флюиды “Удерживающего” благодатно еще осеняют свободные страны, ибо в них держится правовое государство, ограждающее свободу личности, а о государственной власти можно, не лукавя, сказать, в какой-то мере, что она от Бога поставлена – то есть, что она заведомо не служит Сатане.
Под этим углом зрения еще остается Америка главенствующей силой в мiре – в частности, и военном противустоянии овладевающему мiром Злу. Не случайно прозорливый схимник-слепец Игнатий, с которым Господь меня свел в Харбине, неотменно кончал свою речь, поскольку она заходила о мiровых событиях и о нашем в них будущем: “В России началось, в Америке кончится”…
Заведующий типографией архимандрит Антоний.
Не “кончилось” еще в Америке – слава Богу! Поэтому можем мы с теплым чувством молитву возносить о стране, в которой мы живем, и о властях ея. Печать Богоустановленности еще не совлечена! Но духовное разложение идет. Не будем сейчас разбирать все его проявления.
Остановимся на одном, отвечающем затронутой теме. Американская свобода – во что она превращается! Тут мы, именно, как старшие братья можем говорить. Если Святая Русь подспудно жила в Великой России два века и в очах Божиих ее хранила, пока в некий страшный момент не обнаружилось, что нет уже этой Святой Руси,, почему и голыми руками можно было взять сатанистам пустое место, оказавшееся на месте Великой России, то не видим ли мы, как обращается в ничто и Американская Свобода, в ее подлинной природе. Огражденное законом, ставшее “субъективным публичным правом” право веровать в Бога согласно своей совести – не превращается ли в “субъективное публичное право” отвергать Бога и служить Сатане?
Вывод один. Наша благодарность как Богу за то, что Он привел нас в Свободную Америку, так и этой Исторической Америке, пока она обращена к нам еще своим историческим лицом, должна выражаться в использовании Американской Свободы для сохранения своей православной русскости для борьбы, ее силою, с тем наваждением, которое совлекает с Америки присущую ее историческому облику Свободу нераздельную от Веры.
Борьба идет, и каждый сохранившийся в своей православной русскости член нашего Зарубежья должен в нее вложиться в полную меру своих сил и возможностей.
Боже, спаси Америку!» (Архим. Константин «“Есть ли нам за что благодарить” – и как?» // «Православная Русь». Джорданвилль. № 22 (879). 15/28.11.1967. С. 2-3).
Архидиакон Пимен в переплетной мастерской.
8/21 ноября 1954 года о. Константин был возведен в сан архимандрита.
«Будучи глубочайшим и тонким мыслителем, – писал о нем его духовный сын протопресвитер Валерий Лукьянов, – наделенным истинной культурностью, знанием языков и недюжинным умом, о. Константин обладал способностью проникать вглубь вещей и событий, вывести логическое и жизненное заключение в духе святого Евангелия и св. отцов Церкви.
Это был совершенно самостоятельный, истинный и выдающийся ученый монах. Его писания не были отрывочными или разбросанными, а, напротив, были целостные, целеустремленные и оригинальные. Он был на голову выше своих современников, но эти последние часто его не понимали, обвиняли его в сгущении красок в оценке состояния мiра. Конечно, теперь мы видим, к чему привела мiр та самая “сатанократия”, о действиях которой он так пророчески вещал. [...]
Слог его писаний несколько тяжелый, но его читать нужно. Когда-то приснопамятный первоиерарх Русской Православной Церкви Заграницей митрополит Филарет увещевал молодых священников прочесть капитальный труд о. архимандрита “Пастырское богословие”. Он говорил: “Прочти, изучи, применяй”» («Православная Русь». Джорданвилль. 1998. № 18. С. 7).
Книжный склад Издательства Преподобного Иова Почаевского. Заведующий складом архимандрит Лавр.
Архимандрит Нектарий (Чернобыль), в то время набиравший выпуски редактировавшихся о. Константином журналов, вспоминал: «По характеру о. Константин был сдержан, молчалив, всегда углублен в себя, любил одиночество. Каждый день совершал одинокие прогулки по монастырским дорожкам. В храме служил также весьма сосредоточенно и часто говорил проповеди. Все относились к нему с большим уважением. У него было немало духовных детей и среди иноков, и среди мiрян, более же всего любили исповедываться ему семинаристы. Вся келлия его была завалена письмами от читателей из разных стран русского зарубежья, и он едва успевал отвечать на эти письма» (То же. № 22. С. 12).
Архимандрит Константин.
А вот что вспоминал о духовном руководстве этого, по словам его современников, «маститого старца» один из его духовных чад: «Мне выпало счастье иметь его своим духовником, он же поставил меня на путь священства. Это был замечательный собеседник, который интересно говорил, но умел и слушать. Я благодарен ему за многие часы наших незабываемых собеседований. На исповеди он был строг, принципиален и, в то же время, по человечеству, снисходителен. Никто из тех, кто общался с ним, не смогут забыть его открытых, безгранично ласковых, лучезарных, голубых глаз... И когда, будучи молодым ретивым служителем, я приходил к нему в удрученном настроении в связи со сгущающейся церковной обстановкой, он всегда с улыбкой успокаивал меня: “Милый брат, не волнуйся, потому что впереди будет хуже!» (То же. № 18. С. 7).
...За полтора года до кончины, почувствовав сильное недомогание, архимандрит Константин отошел от всякой деятельности. Но не оставил храм Божий, ежедневно бывая за каждым богослужением. За две недели до смерти он перенес операцию и стал постепенно угасать.
Скончался о. Константин в день памяти великого вселенского учителя и святителя Иоанна Златоуста 13/26 ноября 1975 года, на закате 88-го года жизни.
Кладбище при Свято-Троицком монастыре в Джорданвилле и крест на могиле отца Константина.
2000 г., 2002 г., 2006 г.
