В июне, в преддверии их убийства, узники были подвержены строжайшему тюремному режиму. Алапаевские большевики не убили преданных слуг узников, но заставили их покинуть Алапаевск. Камердинер князя Владимира взял с собой его последнее письмо к родителям, в котором он описывал страдания и унижения, испытываемые узниками, и отмечал то, как его вера вселяла в него мужество и надежду. «Все, что меня раньше интересовало, — те блестящие балеты, та декадентская живопись, та новая музыка, — все теперь кажется тупым и безцветным. Я ищу правду, настоящую правду, я ищу свет и добро...» - признавался поэт.
Ещё в январе 1917 года Владимир писал: «Мы восходить должны, в теченье этой жизни, /В забытые края, к неведомой отчизне, / Навеявшей нам здесь те странные мечты, / Где свет и музыка таинственно слиты...» Бог судил ему подняться на высшую ступень «лестницы к святыне». Претерпев все страдания и мученическую смерть на дне глубокой шахты, куда изуверы живыми сбросили царственных узников, он наряду с ними был прославлен в лике святых новомучеников Российских. И звучит заветом всем нам строфы двадцатиоднолетнего мученика-поэта:
Мы этой жизнию должны
Достичь неведомой страны,
Где алым следом от гвоздей
Христос коснется ран людей...
И оттого так бренна плоть,
И оттого во всем — Господь.