Эту и другие книги можно заказать по издательской цене в нашей лавке: http://www.golos-epohi.ru/eshop/

В ноябре этого года исполнилось 55 лет за­рождения Добровольческой Армии и первой ее части. Особого Юнкерского батальона. По этому случаю мне хочется вспомнить и об его первом командире, л.-гв. Измайловского полка шт.-кап. Василии Дмитриевиче Парфенове.

Впервые я услышал о нем в самом начале сентября 17-го года, вернувшись в Морской корпус после летнего отпуска. От старших гар­демарин, приходивших к нам в роту, мы узна­ли о существовании монархической организа­ции, связанной с Союзом Казачьих войск, а также о том, что в этой организации вербовка кадет и юнкеров поручена молодому гвардей­скому офицеру. Несколько моих однокашников и я в их числе сразу же вступили в эту орга­низацию и очень скоро нас представили шт.-кап. В. Д. Парфенову, который на нас, маль­чишек, произвел очень сильное впечатление: совсем молодой, лет 25, с Георгиевским солдат­ским крестом 1-ой степени. Позже мы узнали о нем следующее: перед войной, будучи сыном очень богатых родителей, он увлекался конским спортом и по-видимому на этой почве сошел­ся со знаменитым скакуном л.-гв. Измайловско­го полка полковником Руммель, что и повли­яло на его решение при объявлении войны поступить добровольцем л.-гв. в Измайловский полк, в команду конных разведчиков. Своей исключительной храбростью он заработал все четыре Георгиевские креста, при чем крест 1-ой степени ему пожаловал сам Государь и за боевые отличия произвел его в офицеры. Остав­ленный в полку, он в 17-м году был уже штабс-капитаном.

Естественно, что такой офицер не мог ос­таться равнодушным к происходящим событиям и при первой же возможности он при­нимает деятельное участие в организации борь­бы и с керенщиной и с большевиками. Сразу же после неудачного сопротивления юн­керов в Петрограде, в частности во Владимир­ском военном училище и в Инженерном Зам­ке, он налаживает отправку юнкеров и кадет на Дон. 5 ноября и наша группа получила пред­писание на следующий день (6 ноября, день праздника Морского корпуса), получив подлож­ные документы и деньги, пробираться в Но­вочеркасск. 9 ноября утром мы приехали в Новочеркасск, где на вокзале нас встретили ранее приехавшие юнкера, которые и направи­ли нас на Барочную улицу №38. Сюда стека­лись юнкера и кадеты со всей России.

Числа 12-го или 13-го приехал и шт.-кап. Парфенов. Когда нас собралось около трехсот человек, под его командой был сформирован Особый Юнкерский батальон. С Барочной нас перевели в бараки запасного госпиталя на ок­раине города, где усиленными занятиями за несколько дней из нас сделали настоящую строевую часть, что мы очень скоро и доказа­ли, разоружив два запасных пехотных полка, стоявших недалеко от наших бараков. Утром рано нас рассыпали цепью вокруг их распо­ложения. Шт.-кап. Парфенов с двумя ординар­цами юнкерами отправился в самую гущу ми­тингующих товарищей и потребовал от них немедленно сносить все винтовки, пулеметы и патроны на площадь. Вскоре мы увидели, как солдаты стали бегом исполнять его приказание. Вызвав из цепи нескольких юнкеров и оставив их охранять отобранное оружие, шт.-кап. Пар­фенов медленным шагом вернулся к батальону.

До 25-го никаких особых происшествий не было. 25-го разнесся слух о большевистском восстании в Ростове. Наш батальон в спешном порядке перевели в помещение Новочеркас­ского военного училища и вечером 26-го, по­грузив в вагоны, повезли в сторону Ростова. На рассвете 27-го наш эшелон подошел к стан­ции Нахичевань, где был обстрелян. Поезд ос­тановился и шт.-кап. Парфенов, первым вы­скочил на перрон, скомандовал, чтобы мы вы­бегали из вагонов, и сразу же повел нас в атаку на засевших в Балабановской роще боль­шевиков. Все это произошло с такой быстро­той, что сидевшие в канаве (окопе) красные этот окоп бросили и стали поспешно отходить в сторону Ростова.

Это был первый бой Добровольческой ар­мии. Через три дня, с подошедшими казачьими частями, Ростов был взят и восстание подавле­но.

Вскоре после этого боя для Юнкерского ба­тальона, во главе с его лихим командиром, на­стала почти беспрерывная боевая страда, в отряде полковника Кутепова. Нашего команди­ра мы все, без исключения, очень любили, гордились им и безгранично в него верили. Ко­гда же перед 1-м Кубанским походом, по вы­сшим соображениям, шт.-кап. Парфенов был заменен ген.-м. Боровским, для многих из нас это была настоящей драмой.

По возвращении из первого похода шт.-кап. Парфенов временно покинул Добровольческую армию и поступил в формирующуюся с откры­то монархическими целями Астраханскую ар­мию. Когда же стал формироваться в Доброво­льческой армии Сводно-Гвардейский полк, ку­да вошли и измайловцы, шт.-кап. Парфенов вернулся в свой родной полк.

В это время я совсем потерял его из виду и только после Новороссийской эвакуации, на набережной Феодосии, я опять с ним встретил­ся. Трудно описать то радостное чувство, ко­торое я испытывал, увидев его. Как родного он обнял меня, и мы вместе очень хорошо провели вечер. В этот момент я никак не думал, что эта наша встреча была последней. Но действи­тельно больше я уже его никогда не видел.

Незадолго до оставления Крыма я узнал, что Василий Дмитриевич, произведенный в полковники, получил в командование пехот­ный полк (к сожалению, не помню какой). По дороге в этот полк, он был захвачен прорвав­шимся красным конным отрядом и зарублен.

Так прервалась жизнь этого совершенно ис­ключительно доблестного офицера, безгранич­но преданного своей Родине и Армии, память о котором я бережно храню уже больше полу­века.

Анатолий Векслер