В сложнейшее и очень трудное для России время, в апреле 1906 года Пётр Столыпин, саратовский губернатор, получил телеграмму из Петербурга от императора Николая II. В ней предлагался пост министра внутренних дел. На это высочайшее предложение Столыпин ответил сразу, немедля: «Это против моей совести, Ваше Величество. Ваша милость ко мне превосходит мои способности… Я не знаю Петербурга и его тайных течений и влияний». Однако государь настоял, и Столыпин возглавил Министерство внутренних дел. Ответное письмо успешного саратовского губернатора Столыпина, самого молодого в России, свидетельствует о том, что он не стремился занять предложенный ему очень высокий государственный пост во чтобы-то ни стало – он не рвался к власти, как это делали многие поверженные демоном властолюбия «пламенные революционеры», тайно метившие в Наполеоны.
По масштабам решаемых задач, их важности и значимости в государственном управлении Министерство внутренних дел в то время было первым среди других. В его ведение входили не только полиция, тюрьмы и ссылки, но и управления делами почты и телеграфа, губернские и уездные администрации, управления по взаимодействию с земствами и продовольственному обеспечению, медицина и ветеринария, местные суды и пожарные части.
Спустя два месяца после вступления в должность министра последовал ещё один высочайший указ, согласно которому 44-летний Пётр Столыпин был назначен премьер-министром России, и этот государственный пост он совмещал с полученным ранее. На высокий престол российской власти взошёл молодой и статный, талантливый и энергичный, воспитанный и высокообразованный человек с богатым опытом управления. Имея характер необычайно смелый, решительный и в то же время выдержанный, лишённый тщеславия и высокомерия, он отличался прямодушием, искренностью, благочестием и самоотверженной преданностью императору и России. И на каком бы государственном посту не находился этот благочестивый человек, он никогда не терпел лжи, воровства, взяточничества и корысти. Свободный от этих и других трудно излечимых пороков, опускающих человека на дно человеческого бытия, он преследовал их беспощадно во властной среде государственных чиновников вне зависимости от их званий и прежних заслуг.
Став министром внутренних дел, а затем и возглавив правительство, Столыпин сразу же приступил к наведению порядка в огромной стране и, прежде всего, в столице, лишённой спокойствия. Изучая обстоятельно Петербург, его «тайные течения и влияния», он обнаружил прямые связи многих из них с антигосударственными, антироссийскими организациями за границей, членами которых были не только местные активисты-радикалы, но и наши неуёмные соотечественники, покинувшие родину, чтобы, живя безбедно на чужбине и бездумно тратя не свои заработанные деньги, постигать «мудрёную» западную науку разрушения и оттуда, издалека, призывая Русь к топору, готовить молодое поколение пламенных разрушителей всего до основания, дабы чужими руками жар загребать и якобы на обломках самовластия построить новый мир.
Покровители радикальных активистов пагубных течений и организаций, которые множились не по дням, а по часам на бескрайних российских просторах и, особенно, в крупных городах, проникали в Государственную думу и иногда составляли в ней большинство. Во время выступлений перед депутатами Государственной думы проявлялись ораторские способности Столыпина, готового сразу давать решительный отпор своим идейным противникам. Произнесённые им простые и понятные слова: «Не запугаете!», «Сначала успокоение, потом реформы» и «Им нужны великие потрясения, нам нужна великая Россия» – стали крылатыми. Петру Столыпину, занимавшему не самый высокий государственный пост, приходилось не только убеждать депутатов думы, которые думали, прежде всего, о своём благополучии, а не о великой России, доказывая им свою правоту, но и склонять на свою сторону императора Николая II, что удавалось сделать не всегда легко и сразу.
По инициативе Петра Столыпина правительство приняло закон о военно-полевых судах, ужесточавший наказание за совершение тяжких преступлений, и была распущена дума, многие депутаты которых оказались овеянными революционным дурманом. В результате были обезврежены многие террористические организации, на счету которых было множество жертв, и таким образом был положен конец революционной смуте 1905–1907 годов. Однако террористические бандитские шайки не были полностью уничтожены, а большевицкие главари, не получив заслуженного наказания, не были ликвидированы – они под вымышленными фамилиями скрывали своё истинное лицо и, надёжно прячась, продолжали раздувать кроваво-красное пламя вражды и ненависти, превратившееся спустя десятилетие в неукротимый огонь, озаривший «светлое будущее» с десятками миллионов человеческих жертв.
В государственных преобразованиях новый премьер-министр делал ставку на крестьян, которых он считал хранителями земли и главной опорой государства в проведении реформ. Столыпин, высоко и по достоинству оценивая благородный труд крестьян, называл их хлебопашцами, трудолюбивыми хлеборобами, тружениками, сеятелями добра и другими похвальными словами. В то же время совсем по-другому относился к крестьянам Владимир Ульянов (Ленин), подолгу живший за границей, тративший чужие деньги и не знавший крестьянской жизни и житейских проблем России, – он обзывал их «мироедами», «пауками», «пиявками» и другими оскорбительными словами, превзойдя при этом своего идейного вдохновителя и наставника Карла Маркса, основоположника науки разрушения, сравнивавшего крестьянскую жизнь со свинством. Владимир Ульянов и его приспешники делали ставку не на тружеников-крестьян, составлявших подавляющее большинство населения России, а на эфемерную, призрачную диктатуру пролетариата, под льстивым и лживым лозунгом которой они прибрали власть к своим рукам, и в конце концов утвердилась диктатура вовсе не пролетариата, а полуобразованных большевиков и партийцев.
Премьер-министр Столыпин, свободный от марксистского дурмана, пленившего «пламенных революционеров», занимался с большим усердием и любовью своим делом по совершенствованию государственного устройства, проводя эту важную работу мирным путём, без массового кровопролития и без потрясений общества – за относительно короткий срок он провёл целый ряд очень важных законопроектов, которые вошли в историю как столыпинская аграрная реформа, главным содержанием которой было расширение гражданских прав крестьян и повсеместное введение частной земельной собственности.
При Столыпие были образованы земства в западных областях, изменено избирательное законодательство и началось добровольное переселение крестьян из густонаселённых, малоземельных территорий европейской части России на свободные земли Сибири и Приморья.
Законодательством было закреплено право добровольного выхода крестьян из общины. При этом разрешалось оставаться на прежнем земельном наделе либо переселяться на хутора с предоставлением льготных кредитов Крестьянским банком. Таким правом выхода на волю пользовались далеко не все крестьяне, а лишь те, которые не видели преимуществ пребывания в плохо организованных общинах, так или иначе ограничивавших их свободный труд.
Проводимая земельная реформа требовала немалых государственных затрат, и это нисколько не смущало и не останавливало решительного Петра Столыпина, вполне обоснованно считавшего, что за раскрепощение народа должны платить все слои населения и тем самым вернуть свой долг крестьянину-кормильцу, равномерно распределяя налоги всем налогоплательщикам, чтобы не одни только крестьяне вытягивали страну из кризиса.
Над бесстрашным и смелым Столыпиным и его семьёй постоянно нависла опасная угроза. Обезумевшие террористы-убийцы грозили расправиться с ними, ничем не брезгуя, лишь бы вынудить спокойного и хладнокровного премьера подать в отставку. Примерно через месяц после переезда Столыпина из Саратова в Петербург они перешли от угроз к преступному делу, осуществив свои бандитские намерения, – в полдень в самый разгар приёма посетителей «доброжелатели» взорвали дачу главы правительства. Пронести портфели, наполненные взрывчаткой, было несложно: охрана Столыпина на казенной даче – всего лишь один жандарм. Страшный взрыв, унесший 27 жизней, озарил последующие в России народоубийства «во имя светлого будущего всего человечества». Среди 32 тяжелораненых была дочь премьера и его единственный сын, трехлетний Аркадий. Петра Аркадьевича эта трагедия тогда обошла стороной.
«Когда в нас стреляют, прятаться нельзя», – сказал отец своим детям через несколько часов после взрыва дачи. Сам тем же вечером сел за стол, чтобы готовить новый законопроект. Его семье ещё придётся хлебнуть горя. Не раз жизнь отца семейства и главы правительства будет висеть на волоске от смерти. Ещё предстоит любимым детям и супруге хоронить своего любимого отца и мужа, испытав при этом глубокую скорбь и горечь утраты самого близкого человека. После октябрьского переворота 1917 года семья Петра Аркадьевича будет почти полностью уничтожена. Одну из дочерей террористы-убийцы, распознав в толпе и отведя её в сторону, по-бандитски расстреляют. Чудом останется жив сын Аркадий Петрович Столыпин, эмигрировавший в Париж. Он умер в 1990 году и похоронен на русском кладбище Сен Женевьев де Буа.
Попытки покушений на Столыпина участились. Зная об этом, он говорил своим родным и близким: «Каждое утро творю молитву и смотрю на предстоящий день как на последний в жизни... И волнует лишь одно: успею ли?… Об одном молю Бога: дай двадцать лет внутреннего и внешнего покоя, и Россия станет неуязвимой в веках». Двадцать лет, начиная с 1906-го... Предчувствуя, что его убьют, он написал завещание ещё задолго до гибели: «Я хочу быть погребённым там, где меня убьют». Знал и торопился сделать, как можно, больше: «Я понимаю смерть как расплату за убеждения». «Правительство, которое имеет убеждения, имеет идеалы, – говорил Столыпин депутатам, – оно не только верит в то, что делает, оно делает то, во что верит».
В ходе первого этапа реформы более 200 тысяч крестьянских семей получили в личное владение около двух миллионов десятин земли: одни из них воспользовались правом свободного выхода из общины со своим наделом (выкупные платежи для таких крестьян были отменены), а другие получили свободные казённые земли в европейской части России. Всячески поощрялась и закупка крестьянами земель у помещиков. Эта земля была сравнительно дорогой, но правительство снабжало крестьян ссудами Крестьянского банка. Процент за ссуду был незначительным, а срок возмещения устанавливался до полустолетия и часть процентов выплачивало государство.
Взяв на себя огромные материальные и финансовые расходы по земельной реформе, направленной на окончательное освобождение крестьян, государство оставило за собой право собственности на весь земельный фонд. Отныне русскую землю нельзя было продать иностранцам и своим покупателям разных неземледельческих сословий и нельзя было заложить её иначе, чем в Крестьянском банке. Не разрешалось за счёт продажи земли гасить личные долги и завещать её иначе, чем по правилам, установленным законом. Законодательством не поощрялась слишком чрезмерная концентрация земли в одних руках. Площадь надела одного хозяина-крестьянина не должна была превышать 15 десятин. Словом, реформа не поощряла образование слишком больших землевладений, и была направлена на то, чтобы земля возделывалась руками землевладельцев и не стала предметом наживы от спекуляции при торговой сделке. Огромная общественная прослойка перекупщиков и спекулянтов осталась при этом без работы и без огромных доходов. Все принятые, хорошо продуманные законодательные меры прямо или косвенно способствовали свободному добросовестному труду крестьян на собственной земле, а не обогащению крупных землевладельцев за счёт чужого труда.
С 1907 по 1915 год для покупки крестьянами помещичьих земель Крестьянским банком было выделено ссуд на 421 миллион рублей (для сравнения, корова в те времена стоила 5–7 рублей). Желание и стремление крестьян выкупать такие земли уходило на второй план, а высокая плата стимулировала помещиков продавать свою землю. При этом предусматривалась охрана государством некоторых помещичьих усадеб: Тарханы, Михайловское, Спасское-Лутовиново и других, – представлявших уже тогда особо ценное культурное наследие и ставших потом государственными музеями-заповедниками.
За десять лет, начиная с 1906 года, помещичьи земли сократились на 9 миллионов десятин. Оставшиеся во владении помещиков земли были разные: одни из них по вине нерадивых хозяев были крайне запущенными, и на них рос бурьян, другие же, по-хозяйски ухоженные, возделывались, а на некоторых барских землях стояли полотняные, сахарные и маслодельные фабрики, элеваторы, мельницы и плотины, кирпичные и конные заводы, школы для крестьянских детей, храмы и библиотеки.
За то же десятилетие урожайность в России выросла на 14, а в некоторых губерниях – даже на 25 процентов. Объём произведённых основных видов зерновых с 1909 по 1913 год в России превышал на 28 процентов объём аналогичной продовольственной продукции Аргентины, Канады и Америки вместе взятых. Такому успеху в немалой мере способствовало то, что у крестьян повышался стимул работы на своей, а не на чужой земле, и в большей степени стал проявляться живой интерес к опыту земледелия, не только передаваемому от поколению к поколению, но и изложенному в сельскохозяйственных журналах, книгах и руководствах, которые все вместе стали истинно популярной литературой в сельской среде. С развитием сельского хозяйства стали образовываться на добровольных началах крестьянские кооперации, производственные и торговые товарищества.
В 1910 году премьер-министр П.А. Столыпин и А.В. Кривошеин, главный управляющий земледелия и землеустройства, совершили инспекционную поездку в Западную Сибирь и Поволжье, куда добровольно переселялись крестьяне из европейской части России. Своими глазами они увидели добротные крестьянские дома, благоустроенные заимки и сёла на новых местах, где всего лишь три года назад не ступала нога человека, и это, конечно же, радовало их. Радовались они и тому, что переселенцы были довольны своей привольной жизнью и испытывали неземную радость от своего свободного труда на собственной земле... Здесь, на возделываемой земле, совсем недавно бывшей свободной, а теперь принадлежавшей крестьянам, государственные инспекторы окончательно убедились в том, что идея переселения крестьян, не затерявшись в чиновничий коридорах, воплотилась в жизнь. В целом же по всей стране результаты переселения крестьян были на лицо – благодаря освоению новых земель за всего лишь четыре первых года сбор зерновых поднялся почти на треть – до четырех миллиардов пудов.
Глава правительства стремился улучшить жизнь не только переселенцев, но и других крестьян, и будучи агрономом по специальности, он знал, как это сделать. Вскоре после поездки к крестьянам-переселенцам он сразу же распорядился увеличить поголовье лучших пород племенного скота и птицы, ввозимых из-за границы. Был запланировал ввоз в Россию тракторов (первые тракторы появились на крестьянских полях гораздо позже – в 1913 году). Оказывалось всемерное содействие крестьянам в строительстве новых домов и хозяйственных построек путём льготного кредитования и даже бесплатного обеспечения строительными материалами. Начали открываться новые сельскохозяйственные учебные заведения для подготовки высококвалифицированных специалистов с высшим образованием. Стали проводиться ежегодные слеты крестьян в каждой губернии для обмена опытом земледелия и животноводства.
Все правительственные законодательные меры были направлены на развитие сельского хозяйства, чтобы каждая крестьянская усадьба стала самостоятельным хозяйственным организмом и чтобы при таком необходимом и достаточном условии свободного труда на собственной земле крестьяне-труженики без всякого принуждения сверху смогли обеспечивать сельскохозяйственной продукцией и себя, и всю страну. Именно в этом заключалась важнейшая стратегическая линия развития аграрной России.
Во время правления Столыпина повсеместно строились крестьянские ветряные мельницы и речные плотины, которые использовались не только для переработки зерна, но и для других трудоёмких работ. Это были небольшие возобновляемые источники энергии ветра и воды, равномерно распределённые по сельским территориям страны и максимально приближённые к потребителю. Их строительство и они сами не наносили большого ущерба ни лугам, ни полям, ни лесам и ни природе в целом в отличие от многочисленных гигантских монстров-гидроэлектростанций, возведённых руками вчерашних крестьян и «врагов народа», лишённых свободы, и потому возведённых на костях народных, через несколько десятилетий, в эпоху «развёрнутого строительства социализма», путём затопления множества городов и посёлков, деревень и сёл, немыслимо больших площадей плодородных земель, пойменных лугов и лесных массивов, и от их возведения и дальнейшей эксплуатации больше вреда, чем пользы, что сейчас стало очевидным и понятным не только любому просвещённому здравомыслящему человеку, но и каждой кухарке, которой «вождь мирового пролетариата» пророчил управлять государством, что не так уж далеко от истины ни в то смутное советское время, ни в наше время, когда к власти пробились даже кухаркины дети, едва научившись читать по слогам.
За относительно длительное, более трёхсотлетнее владение Сибирью её огромная территория заселялась очень медленно, и поэтому плотность населения на ней была очень низкой. В самом начале XX века численность сибирского населения не превышала всего лишь 4,5 миллиона человек. И только за одно трехлетие с 1907 года она увеличилась более, чем на одну треть в результате массового переселения крестьян. Столь обширная территория Сибири под боком у сильных соседей была не только редко заселённой, но и плохо защищённой. Освоение малолюдных окраин с их заселением значительно расширяло площади выделываемых земель и одновременно наряду с продовольственным обеспечением решало другую не менее важную стратегическую задачу – укрепление государственных границ.
Для удобства и создания благоприятный условий добровольного переселения крестьян в 1910 году было налажено массовое производство специальных вагонов, широко известных под названием «столыпинские вагоны». От обычных они отличались тем, что в задней их части на всю ширину вагона отгораживалось помещение для крестьянского инвентаря и скота. Зловещую славу «столыпинские вагоны» получили позднее, после гибели Столыпина. При советской власти в них поставили решётки и использовали их для перевозки многих миллионов крестьян и других «врагов народа», покинувших родные места не по собственной воле, а по принуждению. В тюремных документах они назывались вагонзаками – вагонами для заключённых. Перевозили таких заключённых, незаконно лишённых свободы, не на свободные, непаханые земли, как при столыпинском переселении, а в лагеря, тюрьмы и в непригодные для проживания места Сибири, Крайнего Севера и Средней Азии.
В результате начального этапа аграрной реформы более 6 миллионов крестьянских хозяйств (чуть меньше половины всех хозяйств) получили в частную собственность землю площадью более 25 миллионов десятин. Из трёх миллионов крестьян, добровольно переселившихся на свободные земли в Сибирь, выделенные им правительством в частную собственность, более 80 процентов остались на новых местах, а остальные вернулись обратно, и в этом была их добрая воля – никто никого не принуждал ни переселяться и не возвращаться на прежнее место жительства.
Столь значительные кардинальные изменения в крестьянской жизни стали возможными благодаря всесторонне продуманным решениям столыпинского правительства, которые позволили крестьянам приобретать землю в частную собственность, и при этом не последнюю роль сыграл Крестьянский банк, выдавший кредиты на общую сумму, очень большую – более одного миллиарда рублей.
Помещичьи земли утратили былую хозяйственную значимость. Подавляющее большинство крестьян России в 1916 году возделывало около 90 процентов земель, собственных и арендуемых, и владело 94 процентами сельскохозяйственных животных.
Сделать полную исчерпывающую оценку столыпинских реформ затрудняет то обстоятельство, что они были начаты и успешно проводились, но их полному завершению помешала трагическая гибель Столыпина, повлекшая за собой дальнейшие трагические события: вовлечение России в мировую войну и её поражение, две революции и братоубийственная война – которые все вместе принесли великое множество жертв русского и братских народов.
Повседневный благородный труд многих миллионов людей и, прежде всего, крестьян при активной поддержке и всемерном содействии правительства, возглавляемого Столыпиным, создал государство Российское, настолько могущественное и сильное, что ему не было равных в мире. По основным показателям развития Россия превосходила многие страны мира. Население российское приумножалось – в каждой семье рождалось в среднем шесть детей и не менее четырёх. Накапливались запасы хлеба, основного продукта питания. В последних год перед октябрьским переворотом 1917 года в России было до 900 миллионов пудов избытка хлеба, составляющего не менее одной трети годовой потребности всего населения страны. А спустя три года, когда большевицкая чума захлестнула всю Россию, воцарилась разруха и разразился страшный голод, унёсший многие миллионы жизней людей, в том и числе великое множество крестьян, добывавших хлеб насущный.
В марте 1911 года, незадолго до своей гибели, Столыпин представил следующую и последнюю свою программу – законопроект по «лечению» бюрократии. В то время в европейской части России на 10 тысяч человек приходилось 62 чиновника, что значительно больше, чем в других западных странах. Для сравнения в современной России в 2015 году этот показатель был гораздо выше – 102. Чем больше чиновников, тем хуже работает государственный механизм управления во всех многочисленных звеньях снизу до верху и тем труднее воплотить законодательные акты, направленные на улучшение жизни граждан. Одна из причин такой зависимости государственного механизма власти от числа чиновников заключается в том, что некоторые из них, заполучив бразды правления, не могут побороть в себе широко распространённый страшный недуг – стремление через взятки решать свои личные вопросы в ущерб общественным и государственным интересам. Глава правительства Столыпин, опираясь на колоссальный исторический опыт русского и других государств, намеревался не ломать государственный аппарат, прибегая к кровопролитному террору, как это делали обезумевшие большевицкие вожаки, а его совершенствовать принятием всесторонне продуманных и взвешенных законодательных решений, обеспечивающих наиболее благоприятные условия для управления на всех уровнях, что позволило бы лечить механизм управления – избавляться от взяточничества и бюрократии, которые препятствуют укреплению государственности. Планировалось создать министерство труда и министерство национальностей. Предполагалось более полно использовать внутренние материальные и финансовые ресурсы. Иностранные займы допускалось брать лишь первое время и только на очень важные общегосударственные нужды: исследование и освоение земных недр, строительство железных и шоссейных дорог. Намечались кротчайшие сроки полного отказа от иностранных займов.
Над бесстрашным и решительным премьер-министром и его семьей всё больше и больше нависала угроза расправы. Ещё в Саратове обезумевшие революционеры приговорили к смерти грудного сына Столыпина, если сам он, будучи губернатором, не откажется от своей политики подавления революции. Но Столыпин остался, как всегда, верен себе и непреклонен, сказав: «Я буду продолжать своё дело. Да сбудется воля Господня». Он так горячо и глубоко любил Россию, а в любви, по слову апостола-евангелиста Иоанна, «несть страха». Его бесстрашие вытекало из его благородных дел, которыми он жил, и потому так смело смотрел в глаза опасности. Вот его слова: «Я верю в Бога и знаю, наверное, что всё, мне предназначенное, я совершу, не смотря ни на какие препятствия, а чего не назначено, не сделаю ни при каких ухищрениях. Я верю в Россию. Если бы я не имел этой веры, я бы не в состоянии был ничего делать».
Бывало не один раз, когда даже самые отъявленные убийцы-террористы со звериным оскалом идиотизма в разъярённой бурлящей толпе не решались выстрелить в упор в Петра Столыпина, глядя прямо в его духовно просветлённые глаза, лишённые всякого ужаса. Однако всё же нашёлся отъявленный подонок общества. Им оказался Мордехай Богров, прятавший своё бандитское лицо под вымышленным именем Дмитрий. Он родился в состоятельной еврейской семье. По-видимому, его родители назвали своего сына в честь Мордехая Леви – Карла Маркса, заложившего «фундаментальную» основу западной науки разрушения, и тем самым вольно или невольно предопределили ему преступную судьбу убийцы. Мордехай Богров был одновременно агентом охранки и революционеров. Этот двуликий янус, пленённый дьяволом зла, во время второго антракта в Киевском театре выстрелом в упор смертельно ранил Петра Столыпина, скончавшегося 5 сентября 1911 года, через несколько дней после ранения. Ему не было ещё и пятидесяти лет. Через двадцать лет, когда Россия, но его мнению, должна была преобразиться в самую сильную в мире, ему не было бы и семидесяти... Следуя воле Петра Аркадьевича, похоронили его на месте гибели. Он нашёл упокоение в Киево-Печерской лавре, где захоронены национальные герои Искра и Кочубей и почивают святые мощи печерских подвижников.
Активная государственная деятельность способного и талантливого руководителя П.А. Столыпина была направлена на умиротворение России в годы революционной смуты 1905–1907 годов. И позднее в трудных, непростых условиях ему удалось возвратить престиж государственной власти и укрепить её, несмотря на попытки обезумевших революционеров и разъярённых террористов-убийц свергнуть законную власть и прибрать её к своим окровавленным рукам.
Пётр Столыпин, опытный организатор, крупный специалист управления, обладая аналитическим умом и удивительной работоспособностью, отдавал все свои силы и профессиональные знания делу государственного строительства. В течение многих лет он нёс тяжкий крест государственного служения, невзирая ни на какие трудности и испытания, памятуя о высокой ответственности и христианском долге перед ближним своим. Он неуклонно защищал исторические и державные права России и православной Церкви: «Верховная власть является хранительницей идеи русского государства, она олицетворяет собою её силу и цельность, и если быть России, то лишь при условии всех сынов её оберегать и укреплять эту власть, сковавшую Россию и уберегающую её от распада... Децентрализация может идти только от избытка сил... если же этой децентрализации требуют от нас в минуту слабости, когда её хотят вырвать, и вырвать с такими корнями, которые должны связывать всю Империю, вместе с теми нитями, которые должны скрепить центр с окраинами, тогда, конечно, правительство ответит: нет!». Столыпин говорил: «Родина требует себе служения настолько жертвенно чистого, что малейшая мысль о личной выгоде омрачает душу и парализует работу... Народы забывают иногда о своих национальных задачах; но такие народы гибнут, господа; они превращаются в назём, в удобрение, на котором вырастают и крепнут другие, более сильные народы. Народ сильный и могущественный не может быть народом бездеятельным... Я отдаю себе отчёт, насколько трудную минуту мы переживаем. Но если в настоящее время не сделать над собой усилия, не забыть о личном благосостоянии и встать малодушно на путь государственных утрат, то, конечно, мы лишим себя права называть русский народ народом великим и сильным». Он был убеждён: «Только то правительство имеет право на существование, которое обладает зрелой государственной мыслью и твердой государственной волей».
Возглавив правительство, П.А. Столыпин стал инициатором и руководителем аграрной реформы, направленной на улучшение жизни крестьян путём ликвидации малоземелья и создания благоприятных условий для свободного крестьянского труда. Столыпинская реформа впервые за многие десятилетия и даже столетия не только чётко и ясно сформулировала земельный вопрос, но и постепенно, шаг за шагом решала очень важную для государства проблему землевладения в интересах самих крестьян, над которой очень долго бились лучшие умы России.
По своим грандиозным государственным масштабам и значимости крупных преобразований аграрную реформу Петра Столыпины весьма условно можно сравнить с реформой другого Петра – Петра Первого, Императора Всероссийского, названного Великим. Хотя эти реформы относятся к разным историческим эпохам и по своему содержанию и воплощению в жизнь разные, но всё же их объединяет одна и та же главная цель – укрепление государства Российского. Неоспоримая ценность реформы Петра Великого, по мнению французского философа Вольтера, заключается в прогрессе, которого русские добились за 50 лет, чего другие не могли достигнуть и за 500 лет. Высоко ценил Петра Первого, обладавшего богатырской силой и способностью творить великие чудеса, наш соотечественник, выдающийся российский учёный-энциклопедист М.В. Ломоносов: «С кем сравню Великого Государя? Я вижу в древности и в новых временах обладателей, великими названных. И правда, пред другими велики. Однако пред Петром малы… Кому же я Героя нашего уподоблю? Часто размышлял я, каков Тот, который всесильным мановением управляет небо, землю и море: дыхнёт дух Его – и потекут воды, прикоснётся к горам – и воздвигнутся». Если Пётр Великий, крупный реформатор на троне, в совершенстве владевший многими ремёслами, топором да долотом прорубил окно в Европу, чтобы всё лучшее западное попутным ветром уносилось на Восток и, преодолевая большие расстояния и закоренелые предрассудки, прививалось и произрастало на земле российской, то Пётр Столыпин, другой не менее крупный реформатор, в совершенстве владевший агрономией, сделал другое очень важное для российского общества дело – распахнул широкие врата для свободного труда крестьян на их собственной земле.
Всего лишь за несколько лет под началом Петра Столыпина было сделано многое для освобождения крестьян от подневольного труда во имя спасения России, чего не удавалось сделать никому другому за прошедшие века. Однако было сделано далеко не всё, что задумал великий реформатор – помешало его зверское убийство. Теперь, спустя столетие, опираясь на архивные материалы и исторические документы, можно с уверенностью утверждать: если бы удалось избежать роковой смерти главы правительства, то государство, укрепляясь, становилось бы более сильным, могущественным и неуязвимым, и, следовательно, не было бы оно втянуто в мировую войну, не было бы революций и братоубийственной гражданской войны, которые все вместе, обрушившись на землю российскую, принесли десятки миллионов жертв русского и братского народов, а была бы великая Россия, спасённая от чудовищных потрясений, как этого хотел и к чему стремился Пётр Столыпин, человек благочестия, ума и совести. |
