«Иже хощет по мне ити, да отвержется себе,
и возмет крест свой, и по Мне грядет».

«Иже бо аще хощет душу свою спасти, погубит ю,
а иже погубит душу свою Мене ради и Евангелия,
той спасет ю» (Мр., VIII, 34 - 35).

Так учит нас сегодня Св. Евангелие о том, в чем суть христианства и христианского подвига спасения. И удивительно, как многие помнят эти слова «возмет крест свой» и как часто их приводят в связи с каким—нибудь подвигом, по большей части терпения, и тем не менее, как мало кто их вполне понимает.

И, может быть, на известном уровне духовного развития это непонимание, или точнее, неполное понимание, для них даже спасительно, потому что если бы они вполне поняли, что значит «отвержися себе», они бы ужаснулись, между тем, хотя несколько утвердившись в вере они смогут понять истинный смысл этих слов.

«Да отвержется себе». Это значит перестать жить по своим желаниям и представлениям о радости или печали, сделаться к ним совершенно нечувствительным. Когда один ученик просил своего авву объяснить ему эти слова, то старец сказал ему: «Иди на кладбище и, став посреди могил, начни величать покойников и скажи им все похвальные слова, которые только придут тебе на память». Сделавши так он вернулся к старцу и тот сказал ему: «Теперь пойди на то же место и начни всячески поносить тех, кого ты вчера величал». Он все это исполнил и вернулся. Тогда старец спросил: «Ну что же они тебе ответили на твои похвалы и поношения»? «Ничего: они молчали, как мертвые». — «Вот будь и ты как мертвый к похвале и обиде, к наслаждению и страданию — вот что значит отвергнуться себе и погубить свою душу».

Если услышат эти слова маловеры, то они придут в ужас, а более смелые и менее деликатные из них начнут роптать и говорить: не жестокая ли вера эта, которая требует такого подвига? Разве можно требовать от человека, чтобы он умер для наслаждений и радостей жизни и для кого и для чего нужна такая смерть естественных желаний сердца человека?

Но в Евангелии отнюдь не сказано вообще погубить свою душу, т. е. вообще убить самую способность к каким либо чувствам, желаниям и стремлениям. Речь не идет об отрицательной задаче их умерщвления, но ставится положительный идеал этого действия, а именно: там сказано «иже погубит душу свою Мене ради и Евангелия» — значит, речь идет о том, чтобы одно руководящее начало жизни переменить на другое, перестать руководиться желаниями и чувствами грешного человека, но руководиться желаниями и чувствами благодатными. «Аще кто хощет по мне ити», т. е. для того, чтобы идти за Христом, он должен сделать выбор: идти за Ним или не идти. Вопрос этот возникает совершенно неожиданно и человек не знает откуда он приходит, а между тем он постоянно его носит в своей душе и как только он даст свободу своему сердцу, так тотчас оно повлечет его, как Закхея на ягодичину, увидеть Христа и принять Его в свой дом, в свою душу. И чем решительней человек сделает этот выбор в положительном смысле, тем легче ему идти за Христом. Это отнюдь не значит, что у него не будет в жизни страданий, обид и борьбы, нет, они будут, так же как и у того, кто не может решиться «погубить свою душу », но этот первый, т. е. мужественно избравший путь Христов, во много раз легче перенесет одинаковые со вторым тяжести жизни. Человек, который не может решиться взять свой крест, т. е. не решится на подвиг любви ко Христу, если и исполнит какие либо 2 — 3 подвига, которые просятся в его душу, вскоре при следующих испытаниях, почувствует, как ему тяжело исполнять веления своей совести и он начнет говорить, что это жестокая вера. Но он, в сущности, и не избрал путь веры, его душа двоится, он не может оторваться от своих желаний и наслаждений и потому не знает, как идут по этому пути смело взявшие свой крест.

Да, повторяем, идти за Христом не значит избежать страданий. Так велика разница между миром человеческим и Божественным, что человек с болью и страданием приобщается благодатному миру, как бы переплавляясь в огне, и потому страдания имеют такое очищающее действие и значение. Добрые люди настолько это знают, что их смущает, когда их жизнь катится как по маслу и они не испытывают печали и страдания.

Всегда будут страдания и всегда будет разница между людьми: один будет здоров и силен и любим, и все у него будет удаваться, а другой будет болен и в небрежении и не будет иметь утешения от удачи в своих начинаниях, но он все это перенесет тем легче, чем больше будет у него готовности все это переносить ради Христа. Св. Отцы говорят, что несущий крест имеет как бы крылья, с которыми он проходит без претыкания по таким путям, по которым не имеющий их пал бы в изнеможении, со словами ропота и бессильной ярости.

Так душа праздная, гордая и мстительная, требующая для себя наслаждений, даже при сравнительно нетрудных испытаниях, изнемогает от злобы настолько, что доходит до отчаяния и самоубийства. И, надо сказать, что такого человека мучает двойное страдание: и от причиненной ему обиды, и от страдания его гордости и разочарования. Так, из тех двух разбойников, которые мучились на Голгофе, надо признать, что больше мучился тот, что был по левую сторону. Он был в состоянии совершенно беспросветном, тогда как разбойник благоразумный, давши волю своему сердцу, преодолевая все свои страдания и отдавшись чувству покаяния, имел отрадное чувство веры и надежды, которые его и не посрамили, в чем он тотчас получил уверение: «Днесь будеши со Мною в раи».

Так, братие, взявший крест и сбросивший с себя власть человеческих наслаждений или, скажем иначе, власть грешного естества, вскоре узнает, что призыв Христа взять свой крест и идти за Ним, это не жестокость, но милость Божия, и столь великая, что Господь не дает ее тем, кто двоумит или торгуется, желая достигнуть с Ним соглашения, чтобы освободить Ему только часть своей души, но не всю. Такие люди изощряются в измышлении всевозможных компромиссов, точнее обманов, придумывают всевозможные синтезы зла и добра, грешного и Божественного. Создают новые учения вроде т. н. Софианства и соблазняют малых сих, и все это потому, что они не хотят оторваться от своих страстей, грубых или более тонких, сломать свою гордость и погубить свою душу ради Христа, одно начало жизни отвергнуть и свободы ради одной любви к Богу, избрать другое, Божественное и Евангельское — благодатное, — или иными словами, стать сыном Церкви.

Сами по себе эти компромиссы не новы, но гордые и неискренние люди неустанно придумывают все новые их виды, только чтобы избежать того внутреннего перелома, который бы оживил и согрел их холодное, торгующееся сердце, того перелома любви, которого так ясно требует Христос от идущего за Ним, т. е. христианина, словами «иже погубит душу свою Мене ради и Евангелия, той спасет ю».

Да, братие, не жестокость, а великая милость в этих словах Спасителя. Не жестокость сказать погибающему человеку: оставь то, что тебя губит, — но великая милость, что Господь идет навстречу ему и дает возможность получить новые силы, которые его могут обновить и переродить для вечной жизни. И наоборот, какая воистину сатанинская жестокость и гордость человека, который не хочет принять искренно и прямо этот спасительный дар Христа!

И как бы мы ни были грешны перед Ним и сколько бы раз мы ни падали, пусть снова и снова мы будем готовы отвергнуться себе и по Нем идти. Пусть снова наше сердце согреется покаянием, и мы распнем в себе грешное естество наше, как это сделал разбойник благоразумный, который, хотя и в последние минуты своей жизни, сломил свое непокорное, гордое, ищущее наслаждений сердце, принес Богу искреннее покаяние и сердце его просветлело для райской жизни. О том и будем и мы молиться словами: «Разбойника благоразумного во едином часе раеви сподобил еси, Господи, и мене древом крестным просвети и спаси».

1935 г.