ПРИОБРЕСТИ КНИГУ В НАШЕМ МАГАЗИНЕ:

http://www.golos-epohi.ru/eshop/catalog/128/15578/

Еще в 1911 году, когда Турция купила у Англии четыре больших миноносца и заказала постройку двух дредноутов, нарушилось преимущество сил Черноморского флота над турецким. Государственная Дума утвердила тогда программу постройки новых кораблей. В первую очередь приступили к постройке двух линейных кораблей-дредноутов, нового типа миноносцев и подводных лодок.
Франко-русский морской договор 1912 года имел целью укрепить левый фланг фронта русской армии путем:
1) противодействия соединению австрийского флота с турецким и 2) облегчения условий выхода Черноморского флота в восточную часть Средиземного моря.
Принимая во внимание, что появление австрийского флота в Черном море, на левом фланге фронта (упиравшегося в Черное море) может вызвать серьезные события: парализовать связь русского европейского фронта с азиатским и прекратить наступательную способность Черноморского флота, французский мор-ской министр Делькассе и начальник Генерального штаба вице-адмирал Обер (Aubert) признали необходимым ввести в план развертывания французского флота в борьбе с неприятелем — пройти Дарданеллы.
С русской стороны договор подписали начальник русского морского Генерального штаба вице-адмирал князь Ливен и морской министр адмирал Григорович.
По плану сосредоточения французской армии необходимо было возможно скорее перевезти из Алжира 19-й корпус и большую часть колониальных войск из Марокко и Туниса. Французский Высший Совет национальной обороны признал, что лучшим способом перевозки, ввиду разнообразности в тоннаже и в скорости хода, будет самостоятельное движение транспортов с войсками без крупных конвойных отрядов, вменяя транспортам требование идти полным ходом к портам назначения.
Французскому же боевому флоту вменялось в обязанность добиваться господства на море, а не терять время на конвоирование.
Эти указания были утверждены перед войной в общих инструкциях от 7 апреля 1914 г.
За несколько дней до объявления войны весь французский флот после маневров стоял в Тулоне. По ранее намеченному плану флот должен был быть 1 августа у алжирских берегов, но во избежание конфликта и ввиду напряженной политической обстановки правительство отложило выход флота из Тулона до крайней возможности.
2 августа в 9 часов утра адмирал Буе де Лаперейр, командующий флотом, получил от правительства телеграфное распоряжение: «крейсера «Гебен» и «Бреслау» прибыли в Бриндизи в ночь на 1 августа. Выходите в море и с получением известия о начале военных действий задержите их». Совет министров еще раз подтвердил, что перевозка войск производится отдельными судами. Французское правительство знало, что война будет объявлена на сле-дующий день и поэтому давало полную свободу действий боевому флоту для преграждения пути «Гебену» и «Бреслау», выход которых из Адриатического моря в воды Сицилии указывал как будто на их движение на запад, к Гибралтару.
«Гебен», крейсер — дредноут постройки 1912 года (водоизмещением в 23 тысячи тонн, с 10 — 11-дм. орудиями и скоростью на пробе в 27,8 узлов), был послан в Средиземное море в 1913 г., чтобы в случае войны топить французские транспорты и нарушать связь Франции с ее колониями в Северной Африке.
После убийства эрцгерцога Франца-Фердинанда 28 июня 1914 г. в Сараево командовавший немецким отрядом, состоявшим из «Гебена» и «Бреслау», адмирал Сушон, предвидя неминуемую войну, пошел в австрийский порт Полу заменить у «Гебена» сильно прогоревшие котельные трубки. Через 18 дней адмирал Тирпиц приказывает адмиралу Сушону немедленно уходить из Полы, чтобы не быть заблокированным. Несмотря на лихорадочную работу (были заменены 4 тысячи трубок) ремонт все же не был закончен. 1 августа «Гебен» пришел в Бриндизи, где итальянцы под разными предлогами отказались дать ему уголь. Адмирал Сушон зашел в Таренто за «Бреслау», и оба корабли пошли в Мессину. Там итальянцы опять отказали в угле, но отряду все же удалось принять 2 тысячи тонн угля от немецкой фирмы. В эти дни Италия еще считалась союзницей Германии…
3 августа в 4 часа утра адмирал Лаперейр вышел из Тулона в море со всем боевым флотом, двигаясь малым, 12-узловым ходом.
Как походный порядок (сборище самых разнотипных судов), так и назначение эскадр и фактическое разделение флота на высоте Балеарских островов: 1-я эскадра — в Филиппвилль, 2-я — в Алжир и 3-я — в Оран опре-деленно показали, что адмирал Лаперейр не собирался идти на поиски «Гебена» и «Бреслау» для преграждения им пути хотя бы между Сицилией и Тунисом.
3 августа в 6 часов вечера адмирал Лаперейр был уведомлен о нейтралитете Италии…
3 августа в 9 часов вечера телеграммой правительство в третий раз запрещало ему образовать конвой боевым флотом транспортов, отправленных в назначенные часы и идущих самостоятельно своими полными ходами. Ему также предписывалось, по просьбе английского адмирала, согласовать с ним действия для безопасности транспортов и уничтожения германских крейсеров, так как война с Германией объявлена.
2 августа 1914 г. главнокомандующий английским флотом в Средиземном море адмирал Milns получил распоряжение от Черчилля (Первого лорда адмиралтейства) — не выпускать «Гебена» и «Бреслау» из вида, так как война неминуема!
Англия объявила войну Германии в полночь на 5 августа, но еще 3 августа английский адмирал запросил Лаперейра:
«Адмиралтейство желает согласованных действий между французскими и английскими силами. Чем мог бы я помочь вам всего лучше?».
Лаперейр ответил:
«Занятый в настоящее время в западной части Средиземного моря прикрытием перевозки войск, я был бы вам очень признателен, если бы вы могли наблюдать в Адриатике за движением флотов итальянского, австрийского и германского. Вы будете уведомлены, когда я снова получу свободу движения».
Этот ответ был послан в ночь с 3 на 4 августа французским адмиралом, командующим флотом, который уже трижды получил приказание идти на неприятеля, а не заниматься конвоем, когда обстановка так благоприятствовала. Имея дело только с двумя германскими крейсерами, лишенными баз, он при содействии английского флота имел на своей стороне подавляющее превосходство сил.
В эту же ночь с 3 на 4 августа (в час ночи) адмирал Сушон отправился с «Гебеном» и «Бреслау» к берегам Алжира. В 2 часа ночи 4 августа он получил приказание Тирпица немедленно следовать в Константинополь, так как Германия рассчитывала, что присутствие «Гебена» в Константинополе окажет надлежащее давление на Турцию и она выступит на ее стороне, то есть объявит войну России.
В 6 часов утра он получил от Тирпица уведомление, что война Франции объявлена. Находясь у берегов Алжира, адмирал Сушон не упустил случая бомбардировать французские базы: на рассвете, подняв Андреевские флаги, «Гебен» бомбардировал Филиппвилль, а «Бреслау» — Бон. Затем оба корабля снова пошли в Мессину грузиться углем и вскоре на контркурсах встретились с английскими крейсерами — дредноутами «Индомитабл» и «Индефатигабл». Оба отряда сначала разошлись на расстоянии в 8 тысяч метров, с направленными друг на друга орудиями и не обменявшись установленными салютами (так как 4 августа Англия еще не объявила войны Германии, а только в полночь 5 августа).
Не желая выпускать «Гебена» и «Бреслау» из вида (согласно распоряжению Черчилля еще 2 августа), англичане повернули и бросились вслед за ними. «Гебен» не мог дать больше 24 узлов, так как трубки котлов лопались, четверо кочегаров погибли от ожогов, и все же английские крейсера — дредноуты вместе с присоединившимся к ним легким крейсером «Дублин» потеряли к вечеру «Гебена» и «Бреслау» из вида из-за тумана.
Адмирал де Лаперейр после того, как уже разделил флот на три эскадры и прошел Балеарские острова, 4 августа в 4 часа 50 минут утра получил радио из Бизерты:
««Гебен» и «Бреслау» только что бомбардировали Бон и Филиппвилль!»
Таким образом адмирал Сушон обнаружил свои корабли. Но адмирал Лаперейр и не пытался их искать… 1-я эскадра французского флота под флагом вице-адмирала Шошпор (Chocheport), направлялась в Филиппвилль, то есть в место нахождения «Гебена», и, продолжая двигаться в том же направлении, встретилась бы с ним… Но адмирал де Лаперейр, шедший со 2-ой эскадрой в Алжир, приказывает 1-й эскадре (шедшей навстречу «Гебену») повернуть тоже в Алжир, чтобы там остановить германские крейсера, в надежде, что они продолжат свою демонстрацию вдоль побережья.
Весь французский флот собрался в Алжире 4 августа в 5 часов вечера.
В 6 1/2 часов вечера 4 августа телеграммой из Парижа Лаперейр был уведомлен, что британские крейсера находятся в контакте с «Гебеном» и «Бреслау», которые в 10 часов утра были в 50 милях к северу от Бон.
5 августа на рассвете «Гебен» и «Бреслау» прибыли в Мессину.
У адмирала Лаперейр было достаточно времени, чтобы там их блокировать, но вместо этого 1-му отряду (вице-адмирала Chocheport) было приказано идти в Филиппвилль, чтобы там взять конвой, 2-му отряду (вице-адмирала Le Brise) — остаться в Алжире, чтобы эскортировать транспорты, которые выйдут из этого порта, а 3-ей группе, направленной в Оран и прибывшей туда 4 августа, приготовиться эскортировать западный конвой. Сам же командующий, держа свой флаг на «Курбе» («Courbet»), с кораблями «Кондорсе» «(Condorcet») и «Верно» («Vergniaud») образовал «отряд погони» и вышел из Алжира 5 августа в 8 часов 30 минут утра и направился к Балеарским островам. В 12 часов 30 минут, когда отряд находился в 50 милях к северу от Алжира, он получил из Бизерты радио, что английский адмирал ищет германские крейсера к югу от Сардинии. 4 августа в 5 часов вечера они были у южной оконечности этого острова, уходя на восток. Но адмирал Лаперейр направился несмотря на это сообщение в сторону Балеарских островов, то есть в совершенно противоположном направлении.
Придя в Мессину, как уже было сказано, на рассвете 5 августа, адмирал Сушон получил разрешение стать на рейде только на 24 часа. К полудню 6 августа было принято 1.500 тонн угля с немецкого парохода — не угольщика, без специальных трюмов, и поэтому пришлось в палубе его прорубить отверстия. Люди валились с ног от усталости, и погрузка шла медленно. Этого количества угля было недостаточно, чтобы дойти до Константинополя, и в довершение всего адмирал Тирпиц телеграфировал, что ввиду разногласий с турецким пра-вительством о допуске «Гебена» и «Бреслау» в турецкие воды — поход в Константинополь не рекомендуется!.. Адмиралу Сушону предоставлялось действовать по его усмотрению. Запертые англичанами в Средиземном море «Ге-бен» и «Бреслау» не имели доступа в Адриатическое море и были отрезаны от союзного австрийского флота.
Обладая превосходством в артиллерии и в скорости над отрядом британских крейсеров, блокировавших вход в Адриатическое море, адмирал Сушон мог бы прорваться и присоединиться к австрийцам. Но он решил все же идти в Константинополь, даже не имея согласия турок, и там фактом своего появления спровоцировать их на войну с Россией. Вход в Дарданеллы был заминирован!..
7 августа 1914 г. в 5 часов утра оба немецких крейсера вышли Мессинским проливом на юго-восток. Только один английский крейсер сторожил их вне итальянских вод. Командующий английскими морскими силами в Средиземном море адмирал Milns все еще не верил, что адмирал Сушон пойдет на восток!.. Он его караулил на запад от Сицилии, а дальше на запад охрана вод лежала на французском флоте, который тоже 7 августа отправился в Тулон, конвоируя транспорты с войсками. 8 августа в 7 часов утра 1-я и 2-я эскадры французского флота во главе с командующим флотом адмиралом Лаперейр прибыли в Тулон.
В результате: 1) Прибытие войск, столь ожидаемых, запоздало на четыре дня и 2) «Гебен» и «Бреслау» ускользнули из Мессины.
С момента выхода из Тулона 3 августа в 4 часа утра адмирал получил назначение преследовать неприятеля всеми находящимися в его распоряжении боевыми кораблями французского флота. Но адмирал Лаперейр действовал медленно, нерешительно, возложив преследование немецких крейсеров на английский флот. Еще 4 августа в 4 часа 50 мин. утра он получил радио, что «Гебен» и «Бреслау» только что бомбардировали Бон и Филиппвилль, но вместо того, чтобы броситься наперерез их пути Алжир — Сардиния, он собрал весь флот в Алжире. Он даже не направил ни одного корабля для блокады «Гебена» и «Бреслау» в Мессине вместе с английской эскадрой.
У входа в Адриатическое море крейсировали четыре английских крейсера в 14 тысяч тонн водоизмещения с 9,2-дм. орудиями адмирала Трубриджа, которому надлежало не выпускать австрийцев и не допустить соединения с ними «Гебена» и «Бреслау». Днем вступить в бой со своими 9,2-дм. орудиями против 11-дм. «Ге-бена» он не рискнул и, идя ему вслед, пробовал настичь его ночью. Но это ему не удалось. Легкий крейсер «Глочестер», не отрываясь от немцев, вел разведку и одно время вступил в перестрелку с «Бреслау». Целью «Глочестера» было вызвать «Гебена» и «Бреслау» на преследование его и, маневрируя, навести их на английскую эскадру. Но уже у греческого мыса Матапан он получил приказание прекратить погоню… Адмирал. Milns, командующий английским флотом, зная о нейтралитете Турции, не верил, что адмирал Сушон нарушит его и поэтому считал «Гебена» и «Бреслау» своей верной добычей, находящейся в ловушке. Но они вошли в Эгейское море и 9 августа, недалеко от Смирны, у пустынного острова, имея рандеву с немецким угольщиком (замаскированным под греческое транспортное судно) и танкером (Танкер — водоналивное судно.), нагрузились углем. Чтобы не выдать себя, Сушон вместо радио послал танкер в Смирну с телеграммой немецкому военно-морскому агенту в Константинополе: «Военная обстановка требует атаковать неприятеля в Черном море. Идите на все, чтобы по-лучить согласие мне пройти заливы, хотя бы даже и неофициальное».
10 августа в 3 часа утра Сушон получил ответ:
«Входите! Потребуйте капитуляцию фертов! Арестуйте лоцмана!»
«Гебен» и «Бреслау» подошли под вечер к крепости Чанак с прислугой у орудий и сигналом потребовали лоцмана. Но вышел турецкий миноносец и поднял сигнал: «Следуйте за мной!». В 9 часов вечера 10 августа «Гебен» и «Бреслау» вошли в Дарданеллы.
Турецкое правительство, желая соблюсти нейтралитет, хотело, чтобы отряд адмирала Сушона был разоружен, тем более что и «Гебен» и «Бреслау» во время скитаний по Средиземному морю сильно истрепались, сожгли трубки котлов и требовали большого ремонта. Но немецкий посол запротестовал и категорически настаивал на ремонте. Тогда один из турецких министров, видя нерешительность и растерянность правительства, предложил купить эти суда, а официально объявить, что они прибыли по контракту. Все ухватились за это предложение! В свое оправдание они указали на факт реквизиции англичанами двух дредноутов, вооруженных 13,5-дм. орудиями и только что построенных для турок.
«Гебен» и «Бреслау» подняли турецкий флаг. «Гебен» стал называться «Jawuz», а «Бреслау» — «Midilli». Экипаж надел фески. Кораблям сделал смотр сам султан.
Турки все медлили с объявлением войны России и шантажировали союзников, требуя все больше и больше за нейтралитет. Так прошли четыре месяца. Блокада черноморского побережья России становилась для Германии все необходимей. Ее пушки на батареях Босфора и Дарданелл угрожали Константинополю и самому султану…
28 октября 1914 года «Гебен» и «Бреслау» вышли в Черное море и бомбардировали Одессу, Севастополь и Феодосию. Только тогда Россия объявила войну Турции.
Весь Ближний Восток был охвачен огнем.
«Гебен и «Бреслау» в Черном море в 1914 году до объявления войны с Турцией.
Присутствие германских крейсеров в Средиземном море очень беспокоило штабы союзников. На основании договора все вопросы, касавшиеся бассейна Средиземного моря, обсуждались совместно, поэтому наблюдение за этими крейсерами велось с английской, французской и русской стороны еще в 1913 году.
Французский Генеральный штаб предполагал, что в случае войны назначением немецких крейсеров будет препятствовать сообщениям Франции с ее колониями в Северной Африке, а с политической стороны — обеспечить союз Италии с Австрией.
Русский Генеральный штаб считал намерения немцев более широкими и присутствие немецких крейсеров в Средиземном море объяснял стремлением создать политическую обстановку, которая в случае конфликта вынудила бы Турцию выступить на стороне Германии. Тогда проливы для России будут закрыты и этим она будет изолирована от своих союзников.
Тактические же качества этих крейсеров, их большое преимущество в скорости хода обеспечат их успех в начале войны.
В начале весны 1914 года этот вопрос обсуждался совместно Морскими Генеральными штабами Франции и России и, чтобы парировать эти намерения немцев, было решено, что крейсера-дредноуты «Бородино», «Измаил», «Кинбурн» и «Наварин», заложенные в этом году, два — на верфях Галерной, а два других на верфях Балтийского судостроительного завода, в 28 тысяч тонн водоизмещения, с вооружением по 12 орудий 14-дм. (356 мм.), 20 орудий — 150-мм. (5,1 дм.), со скоростью в 29 узлов, будут отправлены в Тулон. Предполагалось осуществить это в 1916 году.
Но война с Германией вспыхнула в Балтийском море 2 августа 1914 г. (18 июля ст. ст.), раньше, чем этот проект мог быть выполнен, и в дальнейшем выход был закрыт.
Русский Морской Генеральный штаб неустанно делился своими опасениями с Францией и Англией, доказывая, в какое опасное положение ставился Черноморский флот в случае пропуска немецких крейсеров в Константинополь. Русский морской агент в Италии находился в Мессине, когда «Гебен» и «Бреслау» зашли для погрузки угля. Он немедля сообщил английскому военному агенту в Италии о моменте их ухода и о взятом ими направлении. Таким образом, английское адмиралтейство было вовремя предупреждено.
С русской стороны внимание союзников настойчиво обращалось на то, что немецкие крейсера идут, без всякого сомнения, в Турцию и русские просили всячески им препятствовать. Русский морской агент в Греции сообщил о присутствии крейсеров у мыса Матапан. Уже не могло быть сомнений в их намерениях. Но командующий английским флотом адмирал Milns выпустил их, так как не верил, что Турция вступит в войну и рассчитывал на то, что она не пустит их в свои проливы. Он считал, что «Гебен» и «Бреслау» попали в ловушку и рано или поздно будут его добычей. Но вот «Гебен» и «Бреслау», истрепанные в походах и с сожженными трубками в котлах, все же 10 августа в 9 час. вечера при конвое турецкого миноносца вошли в Дарданеллы!!!
Адмирал Эбергард обратился лично к Государю с просьбой разрешить Черноморскому флоту уничтожить «Гебен», пока он ремонтируется на Константинопольском рейде после долгих походов (без баз) и пока немцы еще не успели перевооружить береговые батареи Босфора. Под влиянием политической обстановки Государь не только отказал в этой просьбе, но даже категорически запретил флоту появляться у турецких берегов. Еще 9 августа, когда немецкие крейсера были в Эгейском море, но когда уже было ясно, что, избежав преследо-вания англичан, они направлялись в Дарданеллы, министр иностранных дел Сазонов послал адмиралу Эбергарду следующую телеграмму:
«Появление «Гебена» в Черном море не должно быть принято за разрыв… Ввиду разногласий в главных политических вопросах между Англией и Францией, очень важно, если война с Турцией неизбежна, чтобы войну она объявила первой…»
Главным же Генеральным штабом адмиралу Эбергарду была дана директива — считать немецкие крейсера врагами и атаковать, не ожидая их враждебных действий, если они появятся в Черном море даже под турецким флагом. Но эта директива вскоре была отменена Ставкой, так как турецкие политические партии и правительство были нерешительны, что невозможно было предвидеть, на чью сторону склонится Турция. 6 сентября русский посол в Константинополе послал адмиралу Эбергарду шифрованную радиотелеграмму:
«Ходят усиленные слухи о предстоящем выходе в Черное море «Гебена» и «Бреслау». Несмотря на категорическое опровержение их турецким правительством, я считаю, что наступило время предпринять, Ваше Превосходи-тельство, все необходимые меры для защиты побережья, портов и т. д.».
Посол имел очень серьезные основания для посылки этой телеграммы, так как турецкие корабли были вооружены немецкими экипажами, которые активно готовились к бою. Ни для кого в Константинополе не было секретом, что адмирал Сушон и его штаб приготовили план внезапного нападения на русское побережье Черного моря для того, чтобы вовлечь Турцию в войну на стороне Германии. Разговоры немецких офицеров в кают-компаниях доходили до ушей русских секретных агентов, а через них стали известны послу.
8 сентября Ставка сообщила командующему Черноморским флотом адмиралу Эбергарду:
«Сведения, полученные из Константинополя, подтверждают неизбежность войны. Ожидайте враждебных действий со стороны Турции даже до объявления войны в виде атак миноносцами и постановки мин перед Севастополем»…
Но через несколько дней политическая обстановка разрядилась и казалась менее серьезной.
20 октября Сазонов известил адмирала Эбергарда, что: «немецкое золото прибыло в Константинополь, вследствие чего возможно в скором времени выступление Турции против нас». Донесения посольства говорили о том, как с каждым днем ухудшалась ситуация, и 28 октября 1914 года было получено сообщение:
«Турция официально и немедленно вступает в войну».
Балтийский флот был уже мобилизован адмиралом Эссеном 27 июля, а военные действия начались 2 августа с объявлением войны Германией. Черноморский флот со 2 августа и по 28 октября, то есть почти три месяца, вынужден был быть готов к удару «исподтишка» и в то же время делать вид, что он и не собирается воевать с Турцией. Несмотря на это, за несколько дней до объявления войны прошла мобилизация Черноморского флота и все под-готовительные меры для постановки мин были проведены. Все коммерческие пароходы, в которых нуждался флот, были реквизированы и в их числе четыре быстроходных транспорта для постановки мин, в помощь кадровым минным заградителям «Прут» и «Дунай». С заказом Турцией в 1911 году в Англии дредно-утов (двух) «операционный план Черноморского флота 1914 г.», составленный адмиралом Эбергардом и утвержденный морским Главным штабом, указывал на то, что в 1914 году война на Черном море будет наступательной со стороны Турции и оборонительной со стороны русской, по крайней мере — в первый период войны и в расчете на строгий нейтралитет Болгарии и Румынии. В войне в 1914 году для русской армии на Кавказе нужно считать целью уничтожение турецкой, в случае ее попытки вторжения (на Кавказ), и в дальнейшем — на-ступательное движение в Малой Азии. Задачей флота была борьба за господство на Черном море. Случай усиления турецкого флота германскими и австрийскими судами предвиделся адмиралом Эбергардом в этом плане, как предвиделась и «возможность атаки Севастополя, которая считалась желательной, так как бой произойдет в благоприятном для нас месте». Флот Черного моря стал готовиться в тактических выходах, в упражнениях в артиллерийской стрельбе, в минных атаках, в разведках и т. п.
Политическая ситуация изменилась, — Англией были реквизированы два турецких дредноута, но немецкие крейсера, находившиеся в Средиземном море, могли вступить на их место. Борьба за господство на Черном море в связи с этим казалась уже возможной с большим успехом для русских.
Желание командующего адмирала Эбергарда дать решительное сражение даже с противником более сильным произвело благоприятное впечатление. Адмирал Эбергард получил полную свободу действий и даже возглавил защиту берега фортами.
Точками опоры флота были Севастополь, Керчь и Батум. Севастополь с его двумя прекрасными рейдами, защищенный с берега артиллерией, а с моря минными заграждениями, был главной, лучшей и самой близкой к не-приятельским берегам базой. Но вместе с тем он не являлся неприступной крепостью, так как в 1914 г., в начале войны, его форты были вооружены 11-дм. (254-мм.), орудиями старого типа. Защита порта была лучше обеспечена минными полями двух видов: 1) постоянными (элек. током) и 2) временными — постановки с судов по мере надобности.
Порт обладал двумя большими сухими доками для броненосцев, двумя — для судов малого водоизмещения (крейсеров, канонерок и миноносцев) и малым плавучим доком, мастерскими и магазинами снабжения флота. Строительные верфи находились в Николаеве, на берегу реки Буг, вдалеке от моря. Вход в Буг защищала крепость Очаков. В Николаеве было два сухих дока для постройки крупных судов военного флота и один плавучий док в 50.000 тонн. Порты Керчь и Батум были защищены настолько устаревшими фортами, что военное министерство предполагало их совсем уничтожить, но адмиралу Эбергарду, при посредстве морского министра адмирала Григоровича, удалось их отстоять как стратегические пункты на Черном море, и особенно крепости Очаков и Батум. Все же к началу войны эти форты не были усовершенствованы и береговая защита Черного моря была еще недостаточной.
В случае, как это предполагалось, если театром сражения будет Босфор, то отдаленность от него главной базы, Севастополя, на 298 морских миль затрудняла операции. Предвиделось создать точку опоры между ними. Стра-тегическая опора на болгарском берегу очень сократила бы путь, так как она находилась бы всего в 90 милях от Босфора. Но флоту пришлось опираться на Севастополь, в 298 милях от Босфора, и на Батум, в 400 милях от Севастополя.
С переходом флота на нефтяное отопление Батум, находившийся недалеко от турецкой границы, стал очень важной базой. «Pipeline» связывал его с Баку, главным промышленным пунктом на Кавказе. Но Батум был очень уязвим с моря и с суши. Вот почему адмирал Эбергард так настаивал не только на сохранении крепости, но и на срочном оборудовании ее современными дальнобойными и скорострельными орудиями.
Крейсер «Гебен» мог состязаться один с тремя русскими самыми сильными в Черноморском флоте кораблями, его артиллерия была более дальнобойной и вся она находилась на одном корабле. Большим преимуществом была также его скорость в 26 узлов против 16, которая давала ему инициативу в сражении. Эти качества крейсера-дредноута являлись серьезной угрозой старым линейным кораблям Черноморского флота. Он один мог атаковать в любой момент, в любом месте, как на море, так и на побережье.
Мог ли адмирал Эбергард проявить личную инициативу и неожиданной атакой парализовать неприятеля? Из вышеупомянутых фактов мы знаем, насколько командующий адмирал был связан в своих действиях и распоряжениях иностранной политикой в Константинополе.
Из-за вступления в состав турецкого флота технически более усовершенствованных, как в вооружении, так и в скорости хода, «Гебена» и «Бреслау», весь Черноморский флот был сконцентрирован в Севастополе и мог выходить только в полном составе, «в кулаке», чтобы быть в состоянии сразиться даже с одними только этими крейсерами. Патрулирование в море было ограничено из-за нехватки в нефтяных миноносцах с большим районом действия. Необходимость пополнения в топливе углем линейных кораблей, крейсеров и угольных миноносцев вынуждала флот часто возвращаться в Севастополь и приводила к тому, что из 6 дней пребывания в море на крейсирование оставалось только два-три дня.
Все же эскадра линейных кораблей появлялась у Босфора и анатолийского побережья неоднократно, так как правительство такими демонстрациями надеялось воздействовать на Турцию. Потом адмирал Эбергард получил из Ставки распоряжение не показываться больше у турецких берегов во избежание конфликта. Но для эволюций флота и упражнений в стрельбе корабли продолжали интенсивно выходить в море, оставаясь вблизи Крыма.
Вечером 27 октября (1914 г.), когда эскадра была еще в море, адмирал был извещен по радио с парохода, шедшего из Константинополя, что накануне, в 6 час. вечера, в 5 милях от Босфора он встретил немецкие крейсера в со-провождении миноносцев. 28 утром адмирал Эбергард узнал от другого парохода, что им был встречен у Анастре крейсер «Гебен» с двумя миноносцами, держащими курс на Керенбе. Эскадра возвратилась на Севастопольский рейд. В 17 часов минный заградитель «Прут» получил приказ идти в Ялту за батальоном пехоты, который отправлялся на запад. «Прут», с грузом в 400 мин снялся с якоря 28 октября в 17 часов.
В 20 часов, когда «Прут» был уже далеко, адмирал Эбергард поднял сигнал:
«Положение очень серьезно. «Гебен» и два миноносца появились у Анастры!».
На рассвете 29 октября — новый сигнал командующего:
«Пол № 1» (быть готовыми к немедленному выходу), а транспортам — «Пол № 4» (быть в 12-часовой готовности).
В этот день (29 октября расположение флота было следующим: крейсера и броненосцы — на Севастопольском рейде. Все миноносцы, под флагом начальника минной дивизии капитана 1 ранга Саблина, — в Евпатории, на северо-запад от Севастополя, в упражнениях минных атак. В Одесском районе, для защиты порта, стационерами были канонерские лодки «Донец» и «Кубанец» (водоизмещением в 1.300 тонн, 2 орудия — 142-мм. и 1 — 100-мм.) и минные заградители «Бештау» и «Дунай». Последний находился в Очакове и должен был заминировать устья Днепра и Буга в момент объявления войны и затем участвовать в защите подходов к Николаеву. Транспорт «Березань», вооруженный 75-мм. орудиями, и минный заградитель «Дыхтау» с первых дней октября находились в Батуме. «Дыхтау» должен был поставить с объявлением войны минные заграждения перед Батумом и Поти.
Остальные порты Черного моря остались незащищенными.