Крымский кадетский корпус, сформированный в Ореанде (в Ялте - Крыму) летом 1920 года из осколков Владикавказского и Петровско-Полтавского кадетских корпусов, как во время пребывания своего в Крыму, так затем и при эвакуации, широко открыл свои двери не только всем кадетам бывших Российских корпусов, но и всей русской учащейся молодежи, влившейся в Белую Армию.
Вследствие этого, по прибытии на территорию Королевства СХС, в Стернищенский лагерь, Крымский корпус, оказавшийся чрезвычайно громоздким по численности (временами число кадет превышало 600), оказался чрезвычайно пестрым по своему составу. Рядом с детьми, только что достигшими школьного возраста, только что выпавшими из родительского гнезда, фигурировали юноши, сложившиеся под непосредственным воздействием кошмарных условий современной действительности, фигурировала молодежь, с головою окунувшаяся в ту грязь тыла, которая в конце концов захлестнула все белое движение.
Об оздоровлении корпуса хирургическим путем не могло быть и речи, т.к. пристроить куда-либо удаленных из корпуса оказывалось невозможным, наполнять же сербские тюрьмы русскими юношами-неудачниками было, конечно, крайне нежелательно. Педагогическому персоналу корпуса предстояла работа исключительной трудности, усугублявшейся еще и самою обстановкою жизни в Стернищенском лагере, где, благодаря местным условиям, постоянный надзор за кадетами был почти немыслим, как была немыслима и сколько-нибудь правильная постановка учебного дела.
Наиболее характерными и типичными проступками этого периода жизни корпуса, помимо общей распущенности и грубости, было крайне нечистоплотное отношение к чужой, и в особенности казенной собственности. Случаи так называемого загона казенных вещей были явлением самым заурядным, и проступки подобного рода в сознании кадетской массы трактовались не как явления позорные, а скорее как лихость и молодчество.
При подобном положении вещей, при крайней бедности воспитательского воздействия (благодаря условиям расквартирования, не было возможности осуществлять даже и наказаний), борьба со все более и более нараставшим злом могла вестись лишь в совершенно иной плоскости, и педагогическому персоналу приходилось думать не столько о предупреждении и пресечении проступков, сколько о развитии в кадетской массе благородных чувств высшего порядка, которые могли бы снять с кадетской души ту накипь, которою она обросла в период лихолетья.
Чувствами такого порядка, по мнению педагогического персонала, были те устои, на которых держалась и крепла Русская земля, те устои, которые и раньше клались в основу всего кадетского воспитания, и которые формулирвались тремя словами: Бог, Царь и Родина.
Разумеется, трудно быть судьей в собственном деле, но тем не менее, оглядываясь на пройденный тернистый путь, педагогический персонал Крымского корпуса может с чувством нравственного удовлетворения констатировать, что избранное им направление было направлением вполне правильным, что умело поддержанный идеализм кадетской души помог ей очиститься от «многия скверны», и что, конечно, среди всего русского беженства не найти молодежи, столь беззаветно и глубоко патриотической, как Крымские кадеты...
Это настроение кадет сплотило их массу в одно монолитное целое, это настроение создало в их среде истинное товарищество, это настроение, сделавшее их, правда, несколько нетерпимыми, совершенно устраняет развитие в их среде того политиканства и партийности, от которых так страдает наше русское беженство.
С течением времени, поведение кадет в Стернищенском лагере стало заметно улучшаться, повысилась их учебная трудоспособность, главным же достижением педагогической деятельности явилось то обстоятельство, что проступки кадет, считавшиеся ранее лихостью и молодечеством, стали получать должную оценку и в самой кадетской среде.
В 1922 году корпус был водворен в г. Белая Церковь. Первоначально расквартирование его на новом месте было чрезвычайно неудовлетворительно, и кадетам, перенесшим много всяких материальных лишений и невзгод в Стернищенском лагере, пришлось немало пострадать и в Белой Церкви.
Крайняя скученность, отсутствие самой примитивной мебели кишащие клопами полы и стены, холод и невозможность отопить помещение без зимних рам, отсутствие помещений для церкви и столовой, все это делало жизнь кадетскую крайне неприглядной и тяжелой...
Новым фактором в жизни корпуса явилось непосредственное соседство Николаевского Кавалерийского училища. Это соседство, не отразившись на идеологии кадет (оба учебные заведения по настроению своему были совершенно тождественны), тем не менее, оказало некоторое, и притом отрицательное, влияние на кадетские нравы, то влияние, которое всегда оказывает близость почти уже взрослых молодых людей к зеленой молодежи.
«Цук», потребление спиртных напитков, посещение притонов и тому подобные проступки, наблюдавшиеся в жизни корпуса в период пребывания его в Белой Церкви, если не происхождением, то, во всяком случаем, своим развитием во многом обязаны соседству с Кавалерийским училищем. Однако, наряду с этим отрицательным влиянием, близость училища дала корпусу и известные плюсы, выработав в кадетах известную подтянутость, воинскую лихость и щеголеватость. Совместная жизнь корпуса с училищем продолжалась, впрочем, весьма недолго, т.к., через несколько месяцев по прибытии корпуса в Белую Церковь, Николаевское училище было расформировано.
С течением дальнейшего времени и с улучшением кадетского быта, заметно стало улучшаться и общее поведение кадетской массы. Случаи загона стали спорадическими, и о том беззастенчивом отношении к казенному имуществу, которое было господствующим в Стернищенском лагере, в Белой Церкви не могло быть и речи.
Главным и наичаще повторяемым проступком кадет в Белой Церкви являются их самовольные отлучки, борьба с которыми представляется несколько затруднительной, благодаря условиям расквартирования (отсутствие отдельного места для прогулок, возможность удирания через окна 1-го этажа), хотя и эти проступки становятся более редкими.
Работоспособность кадет тоже начала заметно повышаться, появился интерес к учебному делу, а две первых же матуры дали прекраснейшие результаты и вызвали салестные отзывы присутствовавших на матурных испытаниях сербских профессоров.
Крымские кадеты в настоящее время представляются в своей общей массе молодыми людьми очень отзывчивыми, чуткими и сердечными, они очень любят свое родное гнездо и дорожат его доброй славой, они проникнуты воинским духом и, поступая по окончании корпуса в университеты Королевства, однако, только и мечтают о той минуте, когда по приказу Главнокомандующего станут в строй и посвятят все свои силы и свою молодую жизнь святому делу освобождения Родины от красной нечисти.
1925 год, Королевство СХС, г. Белая Церковь
(От Редакции: Полковник Николай Александрович Чудинов родился в г. Сухуме 1 марта 1871 года.
В течение ряда лет был воспи- тателем в Тифлисском, затем во Владикавказском кадетском корпусе:
В Изгнании - воспитатель в Крымском кадетском корпусе, в Первом Русском Великого Князя Константина Константиновича кадетском корпусе.
Скончался 27 октября 1942 года в Югославии.
Отрывки из воспоминаний Н. А. Чудинова воспроизводятся по авторской рукописи.). |
