(Из материалов для истории Лейб-гвардии Казачьего Его Величества полка) *)

5 июня. 9 ч. утра. Показались берега Гре­ции. На пароходе оживленно и весело. Казаки острят, стараясь перещеголять друг друга, и, издеваясь над прислугой корабля — француза­ми и турками, потихоньку из кармана показы­вают им кулак.

Около 12 ч. дня «Керасун» входит в Синопскую бухту и отдает якорь.

6 июня. День проходит в перегрузке с паро­хода на поезд. Вечером вся Гвардейская казачья группа уже в пути.

7 июня. Рано утром поезд подошел к погра­ничной сербской станции Джевджели, где в од­ном километре от нее уже был разбит лагерь ранее нас приехавших казаков — кубанцев и конвоя Главнокомандующего. Дивизион выгру­зился и принялся за устройство своего лагеря у подножия горы, покрытой еще со времен гер­манской войны, окопами, ходами сообщений и блиндажами.

После голых Лемносских скал и унылого мо­ря, македонский пейзаж поражает своей девст­венно-строгой красотой. Казаки рады и очень довольны переездом.

9 июня. Сербы чрезвычайно тепло и радуш­но принимают русских. Хлеб и прочие продук­ты отпускаются ими в большом количестве и доброкачественном состоянии. Привыкши на Лемносе к полуголодному пайку, казаки не мо­гут съесть всего, что выдают сербы. Лагерь бо­лен почти поголовно от резкой перемены режи­ма питания.

10 июня. Утром Лейб-гвардии Казачий Ди­визион отправился к расположению Конвоя Главнокомандующего, чтобы принять свой штандарт, находившийся при нем до сих пор.

Конвойцы, прекрасно одетые по сравнению с нами, выстроились перед вагонами по стар­шинству частей: на правом фланге эскадрон Конной Гвардии, затем Лейб-казаки, Атаман- цы, Кубанцы и Астраханцы.

Полковой штандарт передается нам в диви­зион под звуки хора трубачей Конвоя. Стар­ший лейб-казак царского времени — подхорун­жий Чеботарев бережно проносит перед стро­ем нашу святыню.

Затем, в самом городе, прибывший на тер­риторию Сербского Королевства представитель Главнокомандующего в Сербии генерального

*) Продолжение статьи «На Лемносе», напечатанной в №№ 47 и 48 «Военной Были».

штаба генерал-майор Потоцкий обошел войска, здороваясь с ними. Он был восхищен видом прибывших частей, благодарил их за верную службу и просил здесь — в гостеприимной братской Сербии.— сохранить на высоте имя Русской Армии.

Казаки бодро и красиво проходили церемо­ниальным маршем.

После парада в лагере дивизиона мы радо­стно встретились с нашими офицерами и каза­ками конвоя. Тут же, по просьбе командира Конвоя полковника В. В. Упорникова, не­сколько казаков дивизиона было отправлено на службу в Конвой Главнокомандующего.

Вечером в наскоро поставленной палатке офицерского собрания был скромный ужин. На нем, помимо офицеров Конвоя, присутствовали сербский полковник, офицеры Лейб-гвардии Атаманского дивизиона и др.

13 июня. Погрузившись накануне в вагоны, дивизион прибыл на станцию Градско. Здесь мы расположились лагерем в тех же француз­ских палатках, привезенных с Лемноса, в ожи­дании распоряжений о дальнейшем нашем сле­довании к месту работ.

15 июня. Лейб-гвардии Казачий и Атаман­ский дивизионы несколькими эшелонами по узкоколейной железной дороге выехали на го­род Прилеп.

Оригинальный способ передвижения, когда неоднократно приходилось идти пешком и под­талкивать вагоны или ставить их на руках об­ратно на рельсы, был всем по душе.

Пройдя опасный и высокий перевал, поезд вечером добрался до Прилепа, маленького ма­кедонского городка, расположенного на дне ло­щины. Нас встретил там комендант города, лю­безно предложивший для ночлега в распоряже­ние офицеров и казаков местные кофейни. Он очень сокрушался, что кроме мяса и хлеба (по огромному хлебу на каждого) не может дать ничего, так как его не предупредили за­благовременно о нашем прибытии.

Пройдя со штандартом и песнями по улицам Прилепа, дивизион вернулся на станцию и от­туда разошелся по домам на ночлег.

16 июня. Около 10 ч. утра мы приехали в Битоль, столицу Македонии. На вокзале нас встретили сербские офицеры и рота пехоты с оркестром музыки. Со станции, под звуки мар­ша «Москва», Лейб-казаки и Атаманцы прохо­дят между шпалерами солдат пехотной дивизии, взявших нам “на караул”, перед полков­ником Пешичем, начальником этой дивизии. Мы размещены невдалеке от вокзала: казаки — в казармах, офицеры — в отделении офи­церского собрания дивизии.

Часов в 8 вечера к нам приходит группа офицеров и приглашает на ужин. Каждый из них берет с собой 6-8 человек и ведет их в ре­сторан. Потом все собираются в помещении «Босния», где офицеры сербской пехотной ди­визии, ее начальник и офицеры штаба честву­ют нас.

Поздно ночью, глубоко тронутые искренно­стью и теплотой приема, мы расходимся по квартирам, сопровождаемые оркестром, серб­скими офицерами и представителями русской колонии в Битоле.

17 июня. Мы все отдыхали целый день и свободно гуляли по улицам города, радуясь то­му, чего были лишены на Лемносе в течение полугода — то есть полной независимости и возможности общения с жителями.

В 9 ч. вечера, в том же ресторане «Босния», нас и Атаманцев приветствовала русская мест­ная колония. Присутствовал епископ Битольский и сербские офицеры. В своих речах, на­чальник дивизии и епископ Битольский выра­зили общее сердечное отношение к прибывшим частям, глубокое уважение к Русской Армии и веру в дальнейшее будущее. Один же из при­сутствовавших русских генералов в строгих и верных чертах обрисовал недавний крестный путь нашей армии в лагерях и предательское отношение к ней наших бывших союзников. Его речь произвела сильное впечатление. Воен­ный оркестр покрыл последние слова звуками русского гимна. Гимн был выслушан в глубо­чайшей тишине и закончен единодушным «ура» и «живио». Казаки песенники и танцоры имели очень большой успех. — Потом грянуло веселое «коло». В нем приняли участие реши­тельно все присутствующие: весь генералитет, все сербские и наши офицеры, русская коло­ния, многочисленные гости. В этот день мы чувствовали себя как на празднике в родной семье.

18 июня. Часть дивизиона ушла походным порядком в деревню Лера для организации ла­геря. Оттуда мы разойдемся по разным участ­кам будущей работы.

19 июня. Еще рано утром остальная часть Лейб-гвардии Казачьего дивизиона, вместе с Атаманцами, выступила в Леру. До окраины города нас провожала рота пехоты, артиллерия и большая группа сербских офицеров. Шли под музыку оркестра дивизии по главной улице Битоля, будя спящих жителей.

После нескольких часов 20-километрового перехода дивизион по шоссе прибыл в деревню Лера.

20 июня. Лагери обоих дивизий располо­жены на окраине деревни, около горной реки. Дивизион отдыхает и приводит лагерь в пол­ный порядок.

21 июня. Отношение окрестных жителей к нам благожелательное, но все тут так разгром­лено во время германской войны, что македон­цы по бедности не могут ничем быть нам по­лезными.

22 июня. Из Битоля приезжал осматривать наше лагерное расположение начальник пе­хотной дивизии полковник Пешич. В палатке офицерского собрания его приветствовали всем, что позволили скромные средства диви­зиона. Полковник Пешич остался доволен сво­ей инспекцией. Он с интересом рассматривал походную обстановку нашего собрания: аква­рели Степ. Фед. Ефремова, портреты ген. Врангеля и др., значки дивизиона и 6-ой Л.-гв. Донской казачьей Его Величества батареи. Ба­тарея неразлучно с нами до сих пор, со дня ее прикомандирования к Лейб-казакам еще на острове Лемносе.

Полковник Пешич, так любезно отнесшийся к русским частям, приехавшим в Битоль, уже завоевал симпатии казаков и офицеров. Из па­латки офицерского собрания он был вынесен нами на руках, а автомобиль его забросали цве­тами.

23 июня. Инспекция лагеря сербской вра­чебной комиссией.

24 июня. 1-ая и 2-ая сотни дивизиона высту­пили с утра к местам предстоящих работ. Вме­сте с частями Сербской армии мы будем соби­рать на этом участке бывшего Салоникского фронта военное снаряжение, брошенное немца­ми после их отступления в германскую войну. Днем сотни прибыли в совершенно разрушен­ную деревню Трново – Магарево, находящуюся у подножия высокого, всегда дымящегося в об­лаках Пелистера. Пелистер — самая высокая вершина Балканского хребта в окрестностях Битоля. Ночь провели в палатках.

25 июня. Обе сотни ушли наверх, к высоте 2462. Палатки и имущество были подняты туда на мулах.

26 июня. Продукты, отпускаемые сербским интендантством, принимаются в деревне Трно­во и подаются наверх караваном мулов.

28 июня. Лагерь 1-й и 2-й сотен расположен на опушке соснового леса. Над головой, те­ряясь в облаках, намечается острая вершина Пелистера. Справа и слева скалистые бока гор­ного отрога круто падают в лощину. Там видне­ются македонские деревушки и дальше к югу город Битоль (Белая Церковь).

Невдалеке от лагеря пасутся рабочие мулы специальной команды сербов, прикомандиро­ванной к Лейб-казакам на время работ, а также козел 1-ой сотни — подарок жителей Битоля.

Палатки устланы душистыми сосновыми ветками. Из таких же веток устроена беседка офицерского собрания. На передней линейке лагеря казаки и офицеры, от ничегонеделания, играют в городки. Несколько групп казаков развлекаются особым образом: большими брев­нами расшатывают и сталкивают вниз громад­ные глыбы плохо держащихся скал. Они летят вниз со страшным грохотом, прыгая необыкно­венными скачками и подымая огненную пыль. Горное эхо многократно отвечает стоном и гро­мом. — Работы еще не начинались.

29 июня. Ночью, часто и днем, лагерь на вы­соте 2462 м. окутывается облаками. Становится очень холодно, сыро, в то время как в деревне Трново, одним километром ниже, стоит жара и духота. — Нередко слышится вой волков, бро­дящих невдалеке от лагеря.

3 июля. На высоте 2462 начались тяжелые работы. Каждый день утром в Трново прихо­дят мулы, нагруженные снарядами. Работа очень утомительная и опасная: казаки собира­ют неразорвавшиеся гранаты, бомбы, снаряды на бывших немецких позициях. Чаще всего их приходится извлекать из заваленных камнями траншей и погребов, с ежеминутным риском для жизни. От хождения по острым скалам бы­стро снашивается обувь и одежда. Но казаки не жалуются; уже к полудню они почти всегда выполняют свой урок.

11 июля (29 июня ст. ст.). Взвод казаков 3-й сотни ушел из деревни Лepa в Битоль. 3-я сот­ня встретит там свой праздник. На высоте 2462 этот праздник тоже отмечен.

Несколько офицеров Лейб-гвардии казачье­го дивизиона и 6-ой Лейб-гвардии Донской ка­зачьей Е. В. батареи откомандированы в серб­ский лагерь, на километре 5, для руководства и наблюдения за работой сербских солдат.

12 июля. В деревню Трново прибыла из Битоля 3-я сотня. Через несколько дней сюда должна притти из Леры пулеметная команда. Она сменит 2-ую сотню и песенников, уходя­щих в Леру на праздник 2-ой сотни 18 июля (5 июля ст. ст.). Ввиду ненастной погоды 3-я сот­ня с прикомандированными к ней казаками ба­тареи осталась ночевать в Трново.

Оказывается, на параде в Битоле, по слу­чаю своего праздника, 3-я сотня вызвала но­вый восторг жителей своим церемониальным маршем и блестящим видом. После серых и не­опрятных сербских солдат Лейб-казаки в бе­лых рубахах с алыми погонами, винтовками, шашками и малиновыми патронташами были встречены громом аплодисментов толпы и за­бросаны цветами. Казаки обедали в казармах пехотной дивизии, офицеры же были пригла­шены в ресторан “Босния” В 8 час вечера от­крылся бал и продолжался там до глубокой но­чи.

13 июля. 2-я сотня и песенники спустились с высоты 2462 и ушли в деревню Лера. Сме­няющая их 3-я сотня поднялась наверх.

15 июля. В Лере начались приготовления к празднику 2-й сотни: украшается весь лагерь, идут спевки. Всего недели полторы тому назад у офицеров на высоте 2462 появилась мысль создать хороший хор песенников. Они быстро и энергично взялись за это дело. Благодаря на­стойчивости и терпению есаула Ротова и дру­гих офицеров прекрасный хор уже готов.

18 июля. Около дороги, ведущей в Битоль, против палатки офицерского собрания устро­ена арка из зелени. Над нею щит с двуглавым черным орлом, ниже — скрещенные шашки и два круглых алых щита с датами «1877» и «5 — VI». Дорожки, ограниченные белыми столбика­ми и перилами, покрытыми зеленью, ведут на­верх к маленькой походной церкви. Церковь тоже украшена зеленью и цветами. Лагерь на­ряден и красив: все линейки расчищены и под­метены, камни выбелены известью и строго выровнены, перед каждой палаткой посажены молодые деревца, привезенные из леса.

Часам к 11 начинают съезжаться гости: на­чальник дивизии, епископ Битольский Иосиф, представители русской колонии, сербские офи­церы, группа Атаманцев.

Праздник начался молебном. Его служил сам епископ Иосиф. В конце он провозгласил вечную память всем русским воинам, павшим в борьбе за свою Родину и тем Лейб-казакам 2- ой сотни, которые более 40 лет тому назад по­гибли в их героической атаке под Плевной.

Затем все поздравляли сотню — именинни­цу. Ее командир — есаул Кундрюков провоз­гласил здравицу Королю Петру, Королевичу Александру, дорогим гостям. После парада ка­заки разместились за столами из дерна, офице­ры и гости — в палатке собрания. Хор песенни­ков очень удачно исполнил «Гой ты, Днепр», и «Что, кормилец наш Дон Иванович», бравур­ный гимн «Гей славяне» и много других ве­щей.

В конце обеда из Градско приехал полков­ник Н. В. Номикосов, остававшийся там до сих пор при штабе Гвардейской Казачьей группы.

24 июля. Песенники дивизиона отправлены на работы в деревню Маловиште. На высоте 2462 произошел несчастный случай: во время сбора снаряжения нечаянно уроненный снаряд разорвался и тяжело ранил в обе ноги сербско­го солдата, а подхорунжего 6-ой батареи Криворогова легко в спину.

28 июля. В лагерь при деревне Лера около 5 часов вечера приехал на автомобиле полковник В. В. Упорников, командир Конвоя Главноко-

мандующего и, кроме этого, командир Гвардей­ской казачьей группы.

29 июля. Полковник Упорников, ознакомив­шись с ходом работ и произведя опрос претен­зий, уехал обратно.

30 июля. День в лагере у деревни Лера про­ходит довольно скучно и однообразно: свобод­ные от работ офицеры и казаки купаются в горной речке, протекающей рядом, гуляют, по­том расходятся по палаткам. Желающие каза­ки отпускаются партиями на частные работы и зарабатывают там по 10-15 динар в день.

6 августа. В 5 ч. утра 1-я и 2-я сотни вышли к новому месту работ. Дойдя до сербского лаге­ря «километр 5», они по горной тропинке под­нялись в торы и около маленькой деревушки Снегово стали лагерем.

7 августа. В лагере Снегово полковник Номикосов начал занятия с младшими офицерами по уставам.

8 августа. Работы по сбору военного снаряжения снова закипели; казаки, под руководст­вом своих офицеров выходят в 5 ч. утра и воз­вращаются обратно, выполнив задачу, около полудня.

Казаки работают на скатах гор, на бывших немецких позициях, где они голыми руками вытаскивают из каменной почвы колья прово­лочных заграждений и сносят их потом на сво­их плечах на сборные пункты километра за полтора от окопов. Заданный урок — 30-40 ко­льев на человека в день. — После работы у младших офицеров — занятия по уставам; ве­чером — спевка хора песенников.

13 августа. Работы пошли ускоренным тем­пом. По сведениям из главного лагеря у дерев­ни Леры, дивизион должен закончить все к 17 августа, после чего Лейб-казаки и Атаманцы будут переброшены в окрестности города Охрида.

Казаки с Снегово работают теперь с 5 ч. ут­ра до 12 и от 5 пополудни до 9-ти ч. вечера. Это им страшно тяжело. Хозяйственная часть ди­визиона и 3-я сотня уже ушли из деревни Ле­ра в Охрид.

15 августа. Работы около Снегово законче­ны: казаки сегодня работали до глубокой ночи под проливным дождем и во время грозы. По­следний участок останавливался у деревни Криклин, расположенной у подножия гор в глубо­кой и длинной лощине.

16 августа. На заре 1-я и 2-я сотни, работав­шие у Снегово, спустились с гор к сербскому лагерю «километр 5» и остановились там в ожи­дании подвод из деревни Лера.

1-ая сотня, погрузив на них палатки и иму­щество, выступила на Леру в тот же вечер. 2-я сотня должна была подойти на следующий день.

17 августа. День прошел в сборах. Большая часть Лейб-казаков и Атаманцев уже в пути в Охриду.

18 августа. В 7 часов вечера последняя часть нашего  дивизиона вышла походным по­рядком из деревни Лера. Сделав в течение но­чи переход в 35 километров, пересекавший один из хребтов македонских гор, мы к рассве­ту прибыли в городок Ресань и в 2 километрах от него, около кладбища у деревни Янковац, сделали большой привал.

В 5 ч. пополудни мы снялись с бивуака и шли весь вечер и ночь с 19-го на 20-ое августа к турецкому городу Охрид. Привалы были ко­роткие — на 10-15 минут. Часам к 3 утра мы прошли высокий перевал и, наконец, вышли в охридскую лощину. Тут, уже недалеко от Охрида, мы остановились на отдых. После 50-ки­лометрового пути по скалистой местности с крутыми высокими подъемами и такими же утомительными спусками, все, кроме часового при штандарте, сразу заснули, крепким сном тут же в открытом поле.

Много казаков в этот переход лишились обуви. Они отстали и постепенно подтягива­лись до самого утра.

Часов в 8 утра, пройдя город, части дивизи­она прибыли в свой лагерь, стоявший километ­рах в двух от Охрида, на самом берегу озера. На запад, на противоположной стороне озера, уже граница с Албанией.

Отдыхали весь день.

Нам сообщают, что отношение местных ту­рок к сербам враждебное. Гулять ночью, вдали от лагеря, опасно.

21 августа. Сербский капитан Иованович, от которого мы зависим по вопросам лагерной жизни и снабжения нас продуктами интендан­тства, оповестил приказ: нам всем запрещено отходить дальше 500 метров от черты лагеря. Отлучки в Охрид и окрестные деревни разре­шаются только по специальным пропускам. Причиной этой меры является враждебное к нам отношение местного населения. Одновре­менно заметно ухудшилось наше питание.

22 августа. Пулеметная команда вышла на работы в окрестности города Струга, что кило­метров в 15 от лагеря, на противоположной сто­роне Охридского озера. — Днем в палатке офи­церского собрания полковник Номикосов про­должает занятия по уставам с младшими офи­церами. — Ощущается большой недостаток в газетах и журналах.

Как и на Лемносе, денег ни у кого на руках нет: сербы за работы кормят и выдают в месяц от 12 до 20 динар на человека (этой суммы хва­тает только на несколько пачек табаку).

31 августа. Рано утром, совершенно неожи­данно, в лагерь прибыли грузовые автомобили из Битоля за вещами дивизиона. Палатки обле­тела весть, что сегодня в полдень мы возвращаемся из Охрида в Битоль, а оттуда перебра­сываемся по железной дороге в город Ниш. Это вызвало всеобщее недоумение; никто не пони­мал, почему нас отзывали так спешно от работ.

Около 12 ч. дня хозяйственная часть диви­зиона, имущество и больные выехали в Битоль. 1-ая и 3-ая сотня, только вернувшиеся с работ (они работали на берегу озера километрах в 5 от лагеря), направились походным порядком к высокому перевалу через горную цепь. Пере­секши ее кратчайшим путем по узкой горной тропинке, после 17 километров перехода, они к ночи прибыли в город Ресань и встретились там с головной частью дивизиона.

2-ая же сотня выступила из Охрида на сле­дующий день. В пути она встретилась с пуле­метной командой и вместе с нею пришла в Ре­сань, а оттуда — в Битоль.

1 сентября. 1-ая и 3-я сотни покинули Ре­сань в 3 ч. утра и, придя в Битоль, расположи­лись на отдых в казармах сербского пехотного полка около станции.

2 сентября. Прибыли 2-ая сотня и пулемет­ная команда; 1-ая же и 3-ья сотни двумя эше­лонами выехали по узкоколейной дороге на Прилеп, куда добрались только поздно вече­ром.

3 сентября. 1-ая и 3-ья сотни на заре выеха­ли дальше на станцию Градско. Там они разби­ли палатки, поджидая 2-ую сотню и пулемет­ную команду, а также все части Гвардейской Казачьей группы, снятые с работ и стягиваю­щиеся в этот пункт для дальнейшого общего следования к городу Ниш.

5 сентября. Стало известно, что Гвардейская. казачья группа идет на железно-дорожные ра­боты. Придется всем решительно работать на разных началах. Настроение молчаливое: со­хранится ли полк?

6 сентября. Дивизион выехал из Градско. Миновав Белес, поздно вечером остановились в городе Скоплье.

7 сентября. Утром прибыли в город Ниш и стали лагерем в одном километре от него, у станции «Црвени Крест».

8 сентября. Соседство со стоящими уже дав­но в Нише на работах армейскими частями, почти уже превратившимися в беженскую мас­су, плохо влияет на ум и настроение казаков нашего дивизиона. Кроме этого, появились больные «вирдаркой» — местной малярией. Обстановка тревожная.

10 сентября. Командир Конвоя Главноко­мандующего — полковник Упорников хлопо­чет о том, чтобы гвардейские части не назнача­ли на работы. Начальник сербской дивизии, расположенной в Нише, высказал желание по­смотреть лично эти части. Он уже слышал о них много похвальных отзывов и хочет теперь на параде посмотреть их, чтобы в утвердитель­ном случае хлопотать в свою очередь о приня­тии нас на пограничную службу вместо работ. Казаки готовятся к смотру. Никто не хочет ударить лицом в грязь: каждый понимает, что от исхода этого парада зависит наше будущее.

11 сентября. Наш парад произвел блестящее впечатление на начальника сербской дивизии. Он сейчас же послал правительству телеграм­му с ходатайством и принятии гвардейских ка­зачьих частей на пограничную службу. Глав­ный же инженер, заведующий железно-дорож­ными работами в районе города Ниш, послал с своей стороны тоже телеграмму, сообщая, что прибывшие части ему не нужны совсем.

Начальник сербской дивизии допускает не­доразумение: нас экстренно вызвали сюда из Македонии, не поставив об этом в известность генерала Потоцкого. Сербы же очень спешат закончить железнодорожную ветку, которая должна установить связь через Болгарию меж­ду Одессой и Адриатическим побережьем.

12 сентября. С нетерпением ждем ответ на ходатайство начальника сербской дивизии о принятии нас в пограничную стражу. От этого ответа зависит будущее Лейб-гвардии Каза­чьего дивизиона.

13 сентября. Неприятная атмосфера общего настроения наших казаков, созданная соседст­вом с распустившимися и затронутыми агита­цией некоторыми частями Кубанской дивизии, разошлась: после вечерней зори, перед фрон­том дивизиона, младший урядник Хмарин Александр за неисполнение приказания был разжалован. Сразу стало тихо. Энергия коман­дира дивизиона И. Н. Оприца сделала свое.

14 сентября. Для поднятия порядка и дисци­плины, в дивизионе повелись строевые заня­тия. Кроме них — офицерские занятия в боль­шой палатке собрания.

15 сентября. Приехавший из Белграда ко­мандир Конвоя Главнокомандующего полков­ник В. В. Упорников сообщил о принятии Гвардейской казачьей группы на пограничную службу. Настроение в дивизионе моментально поднялось. Это — самый лучший выход из по­ложения. Он позволит нам сохранить сущность полка.

18 сентября. В палатке собрания один из офицеров беженского лагеря прочитал нам и Атаманцам очень интересную лекцию о масон­стве.

19 сентября. Занятия с казаками ведутся энергичным темпом. Лагерь подтянулся в не­сколько дней прямо на глазах. У песенников снова пошли спевки.

22 сентября. Прослушали еще одну блестя­щую лекцию о масонстве. Ее читал профессор Бастунич в помещении кинематографа «Вели­ка Сербия».

23 сентября. Мы вскоре должны уйти на границу. Условия нашего принятия на службу довольно тяжелые в смысле моральном: все казаки служат как рядовые; младшие офице­ры занимают унтер-офицерские должности; штаб — офицеры командуют небольшими сек­торами. Все, кроме штаб-офицеров, надевают форму сербской армии. Жалованье мизерное. Служба — по контракту на один год. По исте­чении этого срока желающие могут возобно­вить контракт. В случае же государственного переворота в Советской России контракт нару­шается естественным образом.

Снять русскую военную форму очень тя­жело, но эту жертву во имя сохранения имени и единства полка готовы принести все — и офицеры, и казаки.

25 сентября. Лагерь Гвардейской казачьей группы посетил генерал майор Потоцкий. Со­брав всех офицеров, кроме чинов Донского Технического полка, остающихся со своими ка­заками на работах в Нише, генерал Потоцкий объявил, что мы займем участок на венгерской границе. Мы будем там распределены по по­стам.

28 сентября. На обеде, устроенном по слу­чаю производства в следующий чин многих офицеров нашего дивизиона, присутствовали ген. штаба ген.-м. Потоцкий, бывший лейб-ка­зак, в настоящее время Российский Военный Агент в Королевстве СХС, офицеры Лейб-ка­зачьего взвода Конвоя Главнокомандующего и полковник Упорников, командир Конвоя.

30 сентября. Перед уходом на пограничную службу весь дивизион снялся с Лейб-казачьим взводом Конвоя.

4 октября. Начался медицинский осмотр и регистрация перед окончательным принятием на сербскую службу. Это проделывается спе­циальной комиссией, высланной к нам из За­греба. Не желающим поступать на погранич­ную службу разрешено отчислиться от диви­зиона. Ушло несколько казаков и три чиновни­ка, нашедших себе места на стороне.

5 октября. Дивизион получил сербское об­мундирование.

6 октября. В связи с предстоящим отъездом на границу настроение у казаков приподнятое.

7 октября. Рано утром служили напутствен­ный молебен. Мы вышли к нему в последний раз в русской форме.

Было что-то трогательное и печальное в этом ясном осеннем утре, в давно знакомых церковных напевах, стройных рядах войск. Алыми, голубыми, белыми пятнами выделя­лись на фоне порыжевших полей цвета Гвар­дейской казачьей группы. Ярко горела медь хо­ра трубачей, звонко звучали голоса…

Дивизион передал полковой штандарт Лейб- казачьему взводу Конвоя: «словно прощались с Россией» — говорили потом казаки.

Полчаса спустя мы приносили присягу на верность службе Сербии и ее Королю Алексан­дру. Строй был уже в сербской форме. Прохо­дили церемониальным маршем отчетливыми зеленовато-серыми рядами, без душевного по­дъема. Все кругом казалось также серо и без­радостно.

Вечером в собрании был обед: Лейб-казаки прощались с 6-ой Л. гв. Донской казачьей Его Величества батареей, временно откомандиро­ванной от дивизиона и присоединенной к Кон­вою Главнокомандующего. Мы расставались с ней на целый год.

8 октября. С раннего утра началась погруз­ка в поезд на станции «Црвени Крест». Около 11ч. утра поезд отошел, направляясь к Белгра­ду.

9 октября. Наш поезд днем прибыл в Бел­град и остановился в версте от станции.

Выстроившуюся перед вагонами Гвардей­скую казачью группу снова осмотрел генерал- майор Потоцкий.

10 октября. Мы прибыли в Загреб и, выгру­зившись из вагонов, отправились в отведенные нам казармы.

11 октября. Прибывшие части Гвардейской казачьей группы (Лейб-гвардии Казачий, Ата­манский и Кубанский дивизион) осматривал ген. шт. генерал-майор Гернгросс. Он благода­рил нас за верную службу, молодцеватый вид и образцовый порядок.

12 октября. Мы размещены в казармах очень хорошо. Для штаб-офицеров и семейных, как и для обер-офицеров, отведены отдельные комна­ты. Казаки размещены отдельно, но простор­но.

Нам придется простоять тут несколько дней. Потом, получив оружие, мы разъедемся по ме­стам на венгерской границе.

14 октября. Начались приготовления к пол­ковому празднику. Мы будем праздновать в Загребе вместе с Кубанским Гвардейским диви­зионом.

15 октября. Дивизион получил оружие. Ча­сти Гвардейской казачьей группы сведены в роты, «четы» по-сербски: 3-ью и 4-ую состав­ляет Кубанский гвардейский дивизион, 5-ую и 6-ую наш дивизион с прикомандированными к нему на годичный срок службы несколькими офицерами Кубанской дивизии, стоявшей на работах в г. Нише, и, наконец, 7-ую и 8-ую — Атаманский дивизион. Дивизионы станут на сербско-венгерской границе, с востока на запад, в порядке номеров «чет». Лейб-гвардии каза­чий дивизион займет участок Вирие – Леград.

16 октября. Приготовления к полковому празднику.

17 октября. В 11 ч. утра наши дивизионы выстроились на казарменном дворе для молеб­на, но опять в русской форме: казаки в белых рубашках с алыми погонами, кантами и знака­ми отличия, офицеры — одетые по-прежнему. Кубанский же Гвардейский дивизион — при оружии и со своими штандартами. Только Атаманцы почему-то остались в сербской форме.

На богослужении присутствовали генерал Потоцкий, генерал Гернгросс, Командующий. Сербской армией, его начальник штаба, много гостей. Служил тот же православный священ­ник, что и накануне на панихиде по Держав­ным Шефам, убиенным и умершим офицерам и казакам. Пели офицеры дивизиона.

Потом был парад. После него, во время не­большого перерыва, гостям была принесена для ознакомления наша книга «История Лейб- Гвардии Казачьего Его Величества полка» и фотографии Собственного Его Величества Кон­воя, ныне Кубанского Гвардейского дивизиона.

В одной из казарм были накрыты столы для обеда. Помещение декорировано зеленью, кар­тинами, фотографиями, на полке — парадный кивер полка.

Офицеры 1-ой сотни Кубанского гвардей­ского дивизиона — потомки Черноморской сот­ни, участвовавшей с Лейб-казаками в знаменитой Лейпцигской атаке, обедают с нами. У нас с ней общий праздник. Играет хор трубачей Кубанского гвардейского дивизиона. Поют пе­сенники от обоих дивизионов.

Праздник прошел весело и шумно. Сербам в особенности понравилось то, что казаки встре­тили Командующего Сербской армией громо­вым «ура» при обходе им помещений дивизи­она и поднесли ему пробу казачьего обеда.

В ту же ночь 6-ая «чета» (3-ья и 2-ая наши сотни) погрузились в Загребе и отбыла на вен­герскую границу.

18 октября. 5-ая «чета», то есть наша 1-ая сотня и пулеметная команда, вместе с Кубан­ским гвардейским дивизионом, прошла по ули­цам Загреба в образцовом порядке и погрузи­лась тоже. В 5 ч. пополудни мы выехали к ме­сту службы.

Ночью, на одной из промежуточных стан­ций, мы расстались с Кубанским гвардейским дивизионом, повернувшим на восток, а сами продолжили движение к станции Вирие, куда и прибыли рано утром 19-го октября.

Иван Сагацкий

http://lepassemilitaire.ru/v-korolevstve-serbov-xorvatov-i-slovencev-ivan-sagackij/