Княгиня Елена Петровна (1884–1962) в пожилых годах.

[Часть 2] Я БЫЛА В ЕКАТЕРИНБУРГЕ
ГЛАВА VI [1]
Горизонт проясняется (окончание)


Петерс сердится

Как он ни старался, сколько ни проявлял дружелюбия, я не могла воспринимать его без недоверия.
Даже если бы и я знала кого-то, то не хотела, чтобы он рисковал своей жизнью ради меня.
– Даю Вам честное слово, что никто не подвергнется ни малейшей опасности, придя к Вам.
– Позвольте мне усомниться в этом.
Ярость промелькнула на его лице.
– Вы думаете, я убью их своими руками? – почти закричал он.
– Кто знает? Вокруг свирепствует страшный террор.
При этих словах, повернувшись на каблуках, он ушел, не попрощавшись [2].
Через несколько дней я узнала от консула, что Петерс пожаловался ему на мое упорное недоверие. Консул посоветовал мне быть с ним помягче:
– Он сделает пропуск любому, кого Вы пожелаете видеть, – сказал он.
– Именно это меня и беспокоит, – ответила я отнюдь не убежденная. – Почему он так настаивает?
– Будьте благоразумны. Разве к Вам не особое отношение? Мне кажется, я уже довольно хорошо знаю Петерса. Он способен на широкие жесты, если перед ним невиновный человек.
Благодаря настойчивости консула, мне удалось справиться со своим предубеждением. Когда я гостила у своей тети, Великой княгини Милицы Черногорской [3], у меня была учительница [4], сестра которой была замужем за американским врачом, практиковавшим в Москве, и у которого она и нашла пристанище. Я дала ее адрес консулу, попросив его проинформировать ее о сложившейся ситуации, но оставив за ней право принять собственное независимое решение. Я, со своей стороны, решила не сердиться на нее, если она предпочтет не приходить.
Однако она пришла и без хлопот получила обещанный Петерсом пропуск, благодаря которому могла беспрепятственно посещать меня каждый день.


Вмешивается Ленин

Однажды возвращаясь с ежедневной прогулки в обществе своей верной посетительницы, мы увидели Петерса, который ждал меня с официальной бумагой в руках.
– Народные комиссары на заседании под председательством Ленина, приняли решение освободить Вас. Через сорок восемь часов Вы должны покинуть территорию России. Завтра в восемнадцать часов Вы можете покинуть Кремль.
Он ушел, оставив нас обоих пьяными от счастья и очень озадаченными: у меня не было ни гроша за душой, и я раздумывала, как мне воспользоваться этим предложением или, если угодно, подчиниться этому приказу. Но вечером прибыл норвежский консул.
– Петерс сообщил мне о Вашем освобождении, – сказал он. – Завтра меня задержат в суде, но Вы возьмите сани и пусть Вас отвезут в консульство. Моя жена будет Вас ждать.
Мне не пришлось повторять это дважды.
– На следующий день, в назначенное время, я садилась в сани, дрожа от холода оттого, что оставила Петерсу великолепную каракулевую шубу, не желая ничем быть обязанной большевикам, в том числе и Петерсу – даже этой шубой.
На фасаде консульства развевался большой норвежский флаг. Он, казалось, сиял, как восходящее солнце, и тут я обнаружила, что у меня нечем заплатить кучеру.
– Подождите минуту, – сказала я, – Вам заплатят.
Я позвонила в дверь. Слабый женский голос спросил:
– Кто там?
Я назвала себя, жена консула открыла дверь и горячо обняла меня. Она заплатила кучеру и отвела меня в приготовленную для меня комнату.
Вечером приехал консул, тоже в таком радостном настроении, что от всей души меня обнял. Затем он вручил мне паспорт:
– Сегодня, завтра и послезавтра Вы норвежка, – сказал он, – а значит, свободны. Завтра мы вместе отправимся в Петроград, а затем в Финляндию и Швецию.
– Да благословит Бог Короля Норвегии, – сказала я, – и Вас тоже... Но как бы это сказать? Мне немного грустно покидать Россию.
– О нет! – воскликнул он. – Не придумывайте больше ничего, что помешало бы Вам уехать.
– Не волнуйтесь, я очень хочу снова увидеть своих детей.
В ту ночь я спала очень хорошо. Рано утром пришла моя старая учительница, и я попросила ее проводить меня в часовню Иверской Божьей Матери [5]. Я не хотела уезжать из России, не поблагодарив Господа за свое освобождение.
Вечером консул, его жена, свояченица и я отправились на вокзал. Для нас были заказаны два купе в спальном вагоне. Мы едва успели расположиться, как прибыл первый помощник Петерса, который от его имени вручил мне цветы и извинился за то, что тот не смог прибыть лично. Это исключительное внимание было далеко не последним сюрпризом той эпохи, которая была весьма богата ими.
Утром мы приехали в Петербург, где норвежский посол ждал только моего прибытия, прежде чем возвращаться в свою страну, поскольку все дипломатические отношения с новой Россией были уже разорваны. Он был так любезен, что согласился передать Королю Хокону [6] личное благодарственное письмо, которое я ему написала.


Последняя угроза на границе

Вечером поезд помчал нас в сторону Финляндии. На пограничной станции Белоостров был разрушен мост через реку [7], разделяющую две страны, и пассажирам пришлось переходить ее по пешеходному мосту, чтобы сесть уже в финский поезд. И в тот момент, когда я вместе с консулом собиралась вступить на мост, к нам подошел красный комиссар и, обращаясь к консулу, сказал:
– Я не могу разрешить этой женщине выехать из России, – сказал он, указывая на меня.
– А почему? – спросил консул, держа в руках мой паспорт и пропуск, подписанный Лениным.
– Если меня арестуют, – сказала я своему спутнику, – я покончу с собой.
– Не говорите глупостей. Я знаю, как его успокоить.
И, вынув из кармана несколько сотен в керенках, которые тогда сильно обесценились, он протянул их комиссару, который положил их в карман.
– Проходите, – сказал комиссар [7 а].
Я побежала бегом по мосту, на котором решилась моя судьба. Достигнув границы, я обернулась, чтобы в последний раз проститься с Россией. Вдали в Балтийском море, в розовой дымке, освещенный зимним солнцем, виднелся Петербург, купол Исаакия и шпиль Петропавловской крепости, где вечным сном спали Романовы.
– Прощай, святая Русь, да хранит тебя Бог! Ты распята, но ты воскреснешь.
Мне казалось, что уже навсегда железный занавес отделяет меня от этой страны, которую я так любила.


Я узнаю о смерти мужа

На следующий день мы были в Стокгольме, где меня ждал князь Шаховской [8], бывший адъютант моего свекра, который помог моей свекрови уехать из России. Великая княгиня Елизавета Маврикиевна и мои дети гостили в маленьком курортном городке в получасе езды от Стокгольма. И вот в поезде, в котором мы ехали к ним, князь объявил мне без всякой подготовки:
– Знаете ли Вы, что Ваш муж был убит вместе со своими братьями в июле месяце? Не в силах поверить в это, Великая княгиня сама позвонила Королю Великобритании Георгу V, чтобы попросить подтверждения. К сожалению, Король не смог дать ей никакого ответа, кроме того, которого она так боялась. «Я узнал эту новость непосредственно от Нокса, который был с Колчаком в Сибири [9], и никаких сомнений быть не может, поскольку тела найдены». – Таков был ответ Короля.
Это был очень тяжелый удар для меня. Тщетно меня уже множество раз извещали об этом – я не хотела верить в смерть своего мужа. К счастью, мы уже подъезжали, и при виде наших детей я пришла в чувство. Они почти не помнили меня. Я целовала их, все еще находясь в полубессознательном состоянии после смертельного удара в поезде. Но наконец-то, – они были здесь, они были живы, и мы были вместе. Жизнь еще могла иметь свой смысл, несмотря на страшную смерть их отца [10].


Где и когда появляется лже-Анастасия

Когда я навсегда покинула Россию, после года мучений и невообразимых физических и моральных страданий, моей целью после Швеции был Париж. Когда я приехала с детьми и их английской няней, мисс Ирвин [11], мой брат Александр встречал меня на вокзале. Мисс Ирвин никогда не оставляла моих детей, даже когда английское консульство в Петербурге сообщило ей, что все британские подданные должны покинуть Россию. С какими чувствами мы с братом обнялись! Он намеревался как можно скорее вернуться в только что освобожденный Белград, и предложил мне ехать вместе. Я с радостью согласилась, и через несколько дней мы отправились в путь. Наш приезд тоже не обошелся без волнений. Сербия могла сколько угодно именоваться Югославией, но это по-прежнему была Сербия моего сердца, моя страна. Более того, мой старый отец, искалеченный испытаниями войны, не мог до конца поверить, что я жива. Так много говорили о том, что меня расстреляли вместе с мужем, носили траур, и вот я здесь, истерзанная, но вполне живая. Когда я предстала перед отцом, он долго смотрел на меня, не говоря ни слова, а потом произнес: «Ты выполнила свой долг. Я горжусь тобой».


Современный фотопортрет княгини Елены Сербской (1958) – L’Illustré, 1958, № 47, 20 nov., p. 33.

Я провела несколько месяцев в Белграде, но не смогла найти успокоения. Эта страна, столь близкая России, напоминала мне слишком о многом, и я решила вернуться во Францию. Чуть позже брат [Александр] купил мне виллу на Лазурном берегу, в Кап-Ферра [12], где я прожила много лет, пока моим детям не надо было идти в школу. Выбрав Англию, сама не знаю почему, я поселилась там вместе с ними. Мой сын Всеволод [13] пошел сначала в начальную школу, затем в Итон [14], а потом в Оксфорд [15], а моя дочь Екатерина [16] (названная в честь своей пра-прабабки Екатерины II [17]) получила образование в знаменитой школе Хитфилд [18]. Она вышла замуж за итальянского дипломата, но позже ей пришлось с ним расстаться [19]. Сейчас она работает продавщицей в одном лондонском универмаге, а мой сын трудится на фабрике по производству сельскохозяйственной техники. Оба остались верны Англии.


Князь Всеволод Иоаннович. Фотография. 1938.


Свадьба Княгини Екатерины Иоанновны (1937)

Однажды, это было в 1924 или 25 году, и я в то время находилась в Париже, меня посетил Великий князь Андрей [20], который попросил меня подписать документ, где уже стояло несколько подписей, в том числе подписи нескольких Романовых [21]. Меня просили признать за Великую княжну Анастасию женщину по фамилии Чайковская, которая таинственным образом снова объявилась в Берлине [22].
– Но это же бессмыслица, – сразу же сказала я. Я не поддержу такое самозванство. Я была в Екатеринбурге. Все, что я видела, все что я узнала, подтверждает, что спастись от резни было физически невозможно.
И я повторила Великому князю все, что рассказал нам Монгол из пермской тюрьмы [23]. Великий князь Андрей остался при своем убеждении [24]. Но и я от своего не отступлюсь. Тем более что некоторое время спустя, когда я пришла лечить зубы к дантисту русской Императорской Семьи г-ну Кострицкому [25], тоже беженцу, обосновавшемуся в Париже, у меня была возможность поговорить с ним об этом деле. Он все еще кипел от возмущения, которое испытал, узнав о том, что сразу же принял за мистификацию. Однако, чтобы окончательно увериться в своей правоте, он попросил предоставить ему слепок зубов так называемой Анастасии. Он лечил Царскую Семью и даже ездил для этого в Тобольск по пропуску от Керенского.
Когда г-н Кострицкий получил слепок, у него не осталось никаких сомнений.
– Невозможно, – сказал он мне, – я пользовал Великую княжну Анастасию с самого ее рождения. Предоставленный мне слепок не имеет ничего общего с ее зубами. Я считаю, что эта женщина – авантюристка.
Эта женщина Чайковская теперь зовется Анной Андерсон и до сих пор претендует на имя Великой княжны Анастасии. Со своей стороны, полностью зная все факты и верная блаженной памяти Царю Николаю II, я категорически утверждаю, что все это дело – мистификация, самозванчество, в котором упущена из виду только одна деталь, но, несомненно, самая важная: миллионы золотых рублей, депонированные в Банке Англии на имя царских дочерей, больше не существуют, давно перешли, как я уже говорила [26], в руки советского правительства, благодаря распискам, найденным в бумагах убитого Императора. Если «дело Анастасии» было задумано для того, чтобы заполучить эти сокровища, то разочарование будет велико. В конечном итоге это будет лишь необеспеченный чек.
ЕЛЕНА РОМАНОВА, княгиня Сербская.


Публикация, перевод и комментарии В.В. СЕРАФИМОВА


Примечания

[1] Перевод с французского по машинописи: USA. Columbia university library. Rare Book & Manuscript Library. Helene Romanoff Papers. BAR Gen Ms Coll/Hʹelène Romanoff, sheet 34 – 40 (p.53-65). Разночтения, иллюстративные материалы по изданию: L’Illustré, 1958, № 47, 20 nov., p. 32-33.
[2] В письме к Великой княгине Виктории Феодоровне (26 декабря 1918 г.) Елена Петровна приводит дополнительные детали своих бесед с Петерсом: «/…/ и тогда дерзнула ему сказать, что было чудовищно расстреливать тысячи невинных людей, что никогда цивилизованная Европа этого не простит, и даже сказала ему такую фразу: “Я Вам советую не злить Англию, потому, что её месть будет ужасна. Она раздавила Германию, а всё остальное для неё – это будет, как игрушку поломать”. И я действительно испугалась, когда увидела выражение его лица, вызванное моими словами! Но через несколько мгновений его свирепое выражение сгладилось, и он мне сказал: “Ну, Вас я никогда не расстреляю, даю Вам честное слово”». https://sergey-v-fomin.livejournal.com/298532.html
[3] Милица Петрович-Негош, также известная в России как Милица Николаевна (1866, Цетине–1951, Александрия) – Великая княгиня, супруга Великого князя Петра Николаевича.
[4] Речь идет о княгине Марии Дмитриевне Палавандовой (22 июля 1865, Тверская губерния–?), рожденной Бологовской, дворянке из старинного обедневшего дворянского рода, выпускнице Смольного института (1883). Она имела опыт домашней учительницы и классной наставницы, в том числе в Павловском институте. Елена Петровна и Мария Дмитриевна были хорошо знакомы. Она была «состоящей при» сербской королевне (1904–1909), затем княгине Елене Петровне (1911–1917). Осталась в советской России. Дальнейшая судьба неизвестна. – Комментарий Г.И. Шевцовой (Последний свидетель, 2023, с. 221, прим. 137).
[5] Иверская часовня – часовня со списком Иверской иконы Божией Матери у Воскресенских ворот в Москве, ведущих на Красную площадь.
[6] Хокон VII (норв. Haakon VII, 1872–1957) – король Норвегии с 25 ноября 1905 г. до смерти.
[7] Река Сестра. С 1811 году под управление Великого княжества Финляндского в составе Российской империи была передана Выборгская губерния, линия границы которой на Карельском перешейке проходила (с юга на север) от Финского залива по руслу реки Сестры до её истока и далее до Ладожского озера. С начала 1918 г. по воле Ленина Финляндия приобрела государственную независимость от России.
[7 а] Ср. свидетельство германского дипломата в его более ранней дневниковой записи от 10 августа 1918 г., где описывается его отъезд из России: «Дальше Белоострова наш поезд не идет. Железнодорожный мост через пограничную речку Систербек взорван, по берегам напротив друг друга стоят красные и финские войска, охраняя демаркационную линию во время перемирия. Нас принял и взял под охрану комиссар в сопровождении хорошо вооруженных красногвардейцев /…/ К нам относились сдержанно, но все же вежливо, затем мы гуськом направились через деревянный мост, на котором комиссар проверял наши документы. Под конец красногвардейцы попытались реквизировать часть нашего багажа, как не подлежащего вывозу, но получив хорошее вознаграждение за оказанную нам небольшую помощь в погрузке, успокоились». - Ботмер К. фон. С графом Мирбахом в Москве: Дневниковые записи и документы за период с 19 апр. по 24 авг. 1918 г. М.: РАН, 1997. http://militera.lib.ru/db/botmer_k/index.html
[8] Князь Владимир Александрович Шаховской (1868–?) – генерал-майор, состоял при Великом князе Константине Константиновиче (1912–1915), а после его смерти при его вдове. Управляющий Двором Великой княгини Елизаветы Маврикиевны (1916–1917).
[9] Сэр Альфред Уильям Фортескью Нокс (1870–1964), генерал-майор, военный атташе Великобритании в Российской Империи в годы Первой мировой войны. Считался одним из крупнейших британских специалистов по России, был прикомандирован к Царской Ставке, а после Февральской революции установил тесные связи с корниловскими элементами, активно поддерживая их в борьбе за установление в стране военной контрреволюционной диктатуры. Несомненно, что Нокс имел задание разобраться в политической ситуации, разработать рекомендации для контрреволюционного лагеря на Дальнем Востоке и содействовать их реализации. 5 сентября 1918 года прибыл во Владивосток, откуда направился в Омск, куда прибыл в декабре, и где был назначен начальником английской военной миссии – и потому был в курсе ведения белогвардейскими следователями Дела об убийстве Императора, его Семьи и приближенных.
[10] В письме к Великой княгине Виктории Феодоровне (26 декабря 1918 г.) Елена Петровна жалуется: «[я] по-прежнему настолько запугана, что не могу спокойно спать и вскакиваю от каждого звука».
[11] Флоранс Роджерс Ирвин (Musie), родилась в 1879 году в семье адвоката, имела не только опыт общения с детьми, но и медицинское образование по специальности «акушерка». – ГАРФ. Ф. 657, оп. 1, д. 92, л. 77–78. – Комм. Г.И. Шевцовой (Последний свидетель, 2023, с. 46).
С.Н. Смирнов пишет: «Ведь даже Miss Irwin [Мисс Ирвин] за то, что не оставила его внучат, получила от короля [Петра I Сербского] орден». – Смирнов, 2016, с. 294.
[12] Сен-Жан-Кап-Ферра́ – курорт и коммуна на юго-востоке Франции на выступающем в море мысе Лазурного Берега в регионе Прованс – Альпы – Лазурный берег.
[13] Историк Г.И. Шевцова пишет: «Среди русской эмиграции интерес к князю Всеволоду Иоанновичу как представителю старшей ветви Дома Романовых, внуку Великого князя Константина Константиновича и потомку по мужской линии двух православных династий был довольно высок. Определенной части русского общества за рубежом сын погибшего в Алапаевске князя Иоанна Константиновича казался реальным претендентом на Российский престол /…/ По окончании образования, осенью 1936 года князь Всеволод совершил путешествие в Югославию /…/ Всеволод несколько раз общался с представителями сербской королевской семьи /…/ Княгиню Елену Петровну очень волновало, какое мнение сложилось в русском обществе о ее сыне. С.Н. Смирнов сообщил ей, что князь Всеволод оставил о себе самое лучшее впечатление, омраченное только тем, что он не говорит по-русски». Князь Всеволод поддерживал «Императора в изгнании» Кирилла Владимировича, а после кончины последнего в 1938 г. – его сына Князя Владимира Кирилловича (до 1970 г.) Князь Всеволод Иоаннович скончался 18 июня 1973 года в Лондоне, не оставив потомства. – Последний свидетель, 2023, с. 50-57.
[14] Итонский колледж (англ. Eton College, полное название Королевский колледж Богоматери Итонской рядом с Виндзором) – частная британская школа для мальчиков. Колледж был основан в 1440 г. Королём Генрихом VI.
[15] Старейший в англоязычных странах и один из старейших в Европе Оксфордский университет, основанный в 1117 г.
[16] Г.И. Шевцова пишет: «Княжна Екатерина была от природы очень одаренным человеком, имела склонности к живописи, музыке и иностранным языкам. Княгиня Елена Петровна всемерно способствовала развитию ее задатков. Во время путешествий по Италии княжна не только знакомилась с выдающимися произведениями искусства, но и брала уроки рисования и живописи. Кроме того, Екатерина посещала балетные классы Нинет де Валуа, известного педагога-хореографа, одного из создателей Королевского балета Великобритании». – Последний свидетель, 2016, с. 57.
[17] Княжну Екатерину Иоанновну от ее тезки-Императрицы отделяло шесть поколений, и Екатерина Вторая приходилась ей пра-пращуркой.
[18] Школа для девочек Хитфилд в Эскоте (Heathfield School), год основания 1899.
[19] Маркиз Руджеро Фараче ди Виллафореста. Он был дипломатом и служил секретарем итальянского посольства в Каире. Чтобы заключить брак в 1937 г., молодым людям пришлось пройти немало испытаний. Главным препятствием стало отсутствие итальянского гражданства у княжны Екатерины /…/ В 1945 году Екатерина Иоанновна оставила семью и на несколько лет переехала в Великобританию. – Комментарий Г.И. Шевцовой (Последний свидетель, 2016, с. 58, 64).
[20] Великий князь Андрей Владимирович (1879–1956, Париж) – кузен Императора Николая Александровича.
[21] Не удалось определить, о каком именно документе идет речь, но, несомненно, в 1920-е гг. у Чайковской были сторонники среди Романовых и кроме Великого князя Андрея, который в своем Проекте доклада старшему брату Великому князю Кириллу Владимировичу, именовавшему себя «Императором в изгнании», в конце 1928 г. пишет: «С одной стороны, существует подписанное 12 Членами Фамилии и подтвержденное авторитетом в Бозе почившей ГОСУДАРЫНИ [Марии Феодоровны + 1928] заявление категорического характера [о непризнании лже-Анастасии]. С другой стороны, остаются 25 Членов Фамилии, подписи которых по тем или иным причинам на этом заявлении отсутствуют и мнение которых о больной, следовательно, может быть толкуемо в том или ином направлении». – ГАРФ. Ф. 10060, оn. 1, д. 35, л. 1-2. Подлинник. Машинопись. Опубл.: Шумкин Г.Н. Кто Вы, госпожа Чайковская? К вопросу о судьбе Царской дочери Анастасии Романовой. ИП Симакова, 2014, с. 137. – Курсив мой – В.С.
[22] См.: https://sergey-v-fomin.livejournal.com/793883.html – комм. 23, 24.
[23] См.: https://sergey-v-fomin.livejournal.com/798179.html – Вступительный раздел.
[24] В 1928 году, после переезда Анны Андерсон в Соединённые Штаты, в печати была опубликована так называемая «Романовская декларация», в которой оставшиеся в живых члены Императорского Дома решительно открещивались от родства с ней. Этот документ подписали среди прочих Великая княгиня Ольга Александровна, Великая княгиня Ксения Александровна, её дочь и шестеро сыновей, прусская принцесса Ирен, Великий князь Дмитрий Павлович, Великая княгиня Мария Павловна, родной брат Александры Федоровны герцог Гессенский Эрнст-Людвиг и две его сестры. После 1938 г. и Великий князь Андрей Владимирович, бывший до того убежденным сторонником Андерсон, изменил свое мнение и признал ее самозванкой.
[25] Кострицкий Сергей Сергеевич (1875–1944, Франция) – придворный стоматолог, зубной врач Их Императорских Величеств. В последний раз лечил зубы своих Августейших пациентов во время их ссылки в Тобольск. Выезжал туда по их просьбе, находился в этом городе с 17 по 26 октября 1917 г., после чего вновь возвратился в Ялту. Прибыв в Тобольск, передал Царской Семье письма и подарки от Вдовствующей Императрицы и Сестёр Государя.
[26] См.: https://sergey-v-fomin.livejournal.com/797616.html – раздел «Царские сокровища в Англии».

https://sergey-v-fomin.livejournal.com/799408.html