В разных моих статьях я неоднократно упоминал выражение «казачья демократия». Такое выражение отнюдь не является простым литературным оборотом. На самом деле оно отражает подлинную историческую действительность.
В номере 2 (45) общеказачьей газеты «Станица», от июля 2005 года, в статье С. Зинченко «Был ли праотец Адам казаком», цитируется академик Рыбаков:
«В левобережье Днепра, всегда особенно доступном для набегов степняков, уже в VII - IX веках сложилась особая система земледельческих поселков, приноровленная к обороне: все деревни являлись небольшими крепостями на высоких мысах… Каждая крепость- деревня называлась «сотней», а совокупность нескольких «крепостей» с градом во главе их – «тысячей». Сосновская «тысяча» попала даже в летопись. Левобережные «тысячи» были в какой-то мере далеким прообразом казацких полков…»
В данной статье эта ссылка на цитату из академика Рыбакова вызывает яркую реминисценцию событий, происходивших за полтора тысячелетия до этого в далекой Италии, ни более ни менее как при основании самого города Рима. Тогда, в 753 году до Р. Х., основание Рима произошло путем объединения, по-видимому, трех племён, каждое из которых состояло из нескольких родов, число каковых потом было символически определено цифрой десять. Каждый род выставлял сотню пеших воинов и десять всадников. Таким образом, десять родов поставляли десять сотен, что и составляло тысячу, по-латыни «miles». (От этого слова и пошли слова «милиция» и т. д.). При объединении трех племён, получились три когорты (полка), по тысяче пехотинцев, и три сотни всадников. Это и была первоначальная форма известного римского легиона.
По-видимому, все индоевропейские народы в своих истоках прибегали именно к подобной структуре, по сотням и тысячам, для своей организации, которая в те времена была одновременно гражданской и военной. Таким образом, и казачья, и римская структуры одного происхождения.
Нельзя забывать, что на древней Руси, в обеих ее первоначальных частях, в Новгородской и в Киевской Руси, существовала должность тысяцкого. Это был начальник тысячи, а в отвлеченном смысле слова вообще начальник всего ополчения данного города. (При этом необходимо отметить, что слова «полк» и «полис» одного индоевропейского корня.)
Сотни, возглавляемые сотниками, существуют у казаков и до сего дня. Между прочим, именно один римский сотник был первым язычником, про которого Христос сказал: «Истинно говорю вам: и в Израиле не нашел Я такой веры.» (Матф. 8, 10.)
Особенно чётко эта структура выкристаллизовалась в древнем Новгороде, где князь был верховным судьей-арбитром и верховным военачальником всего войска (своей собственной, княжеской дружины и народного ополчения), ежегодно выбираемый посадник был административным начальником города, а, тоже ежегодно выбираемый, тысяцкий – воеводой городского ополчения. После годовой службы все «старые» посадники и тысяцкие автоматически входили в состав Господского Совета, под председательством князя.
Если проводить дальше параллель с Римом, то можно отметить много аналогий его конституционной структуры со строем в Древней Руси и, особенно, в Новгороде.
В Риме титул князя был «рекс», он же и был предводителем «тысячи» (а затем и всего легиона, то есть «трёх тысяч»). Через два с половиной века, «рекса», по-видимому, сперва заменил «претор», что в переводе буквально значит «пред-идущий», а начальник всей конницы, то есть трёх сотен всадников, с титулом префекта конницы (prefectus equites), был его заместителем, как и раньше при «рексе». (Вскоре титул «претора» был сменён на «консула», причём стали выбирать двух консулов, как верховных вождей, и десять преторов, как верховных судей.)
В истоках Рима, каждый род назначил одного из своих старейшин пожизненным членом Сената, то есть Совета старейшин, но потом, в процессе конституционных реформ, Сенат в Риме тоже пополнялся, как и в Новгороде, старыми, сиречь бывшими городскими магистратами, самой низшей степени, отслужившими свой первый годовой срок. Кандидатами на все высшие должности могли быть только лишь члены Сената, то есть государственные деятели, уже исполнявшие низшие государственные должности.
Современные представительные учреждения, за редкими исключениями, не допускают такой аккумуляции и осаждения в их рамках наилучших политических кадров страны, что несомненно противоречит самой идее выборов, если исходить из этимологического анализа этого выражения.
Например, в славянских языках понятие выборов неразрывно связано с понятием отбора. На сербско-хорватском языке «одбор» – это и есть правление. (Казачье управление, «одбор», обозначается словом «рада», родственным глаголу «радеть». Рада радеет о «приумножении» общего блага. От латинского корня глагола «приумножать», augere, и происходит слово «авторитет, auctoritas. Авторитетом обладает лишь тот, кто умеет «приумножать», а не «убавлять».)
Совместное сотрудничесво избирателей и отбираемых избранных членов «отбора» или «рады» дает в результате «соборные» решения. На сербско-хорватском языке слово «сабор» исторически употреблялось беспрерывно, вплоть до наших дней. Такой же смысл исконне был присущ и соответствующим латинским понятиям. Например, испанское слово «элексион» (выборы) несомненно связано со словом «сэлексион» (отбор).
Исходя из такого исторического анализа, можно сказать, что суть казачьего строя заключается в том, что он лучше всех и полнее всех сохранил исконные индоевропейские, а затем и чисто славянские организационные структуры. Эти структуры мы можем сегодня обозначить словами «казачья демократия», не входя в анализ изначального значения самого слова «демократия».
Одной из самых типичных характеристик этой исконной казачьей демократии является весьма удачное совмещение выборного начала с авторитарным характером выбираемых на ограниченные сроки должностных лиц (магистратов), при одновременном существовании постоянного совета, с пожизненными членами, из «старых», бывших магистратов.
Выражение «авторитарный», сиречь «обладающий общепризнанным авторитетом», сегодня зачастую подвергается невежественным толкованиям, для идеологического околпачивания. Известный философ прошлого века, Карл Ясперс, определяет «авторитет», как «силу, обеспечивающую свободу», ибо подлинная «свобода существует только вместе с авторитетом… Авторитет и свобода могут спастись в нашу эпоху только при условии допущения веры».
(Karl Jaspers. Libertad y autoridad. Журнал ЮНЕСКО «Diogenes», № 1, Buenos Aires, 1952.)
В этом Ясперс следует за Цицероном, утверждавшим, что, для обеспечения свободы для всех, нужно облечь авторитетом наилучших. Для того, чтобы «свобода существовала на деле, а не на словах, она должна быть доверена славнейшим учреждениям, чтобы уступать авторитету первейших». (Законы, 3.)
Известно, что латинские племена выбирали себе своих «атаманов», которых они называли иногда «вождями народа», а иногда «диктаторами». (Диктатор, буквально «говорящий», «единственный, кто имеет право говорить во время бедствия». Той же этимологии, что и «диктор».) Однако, эта должность диктатора, строго ограниченная во времени, но не ограниченная в полномочиях, хорошо подходила для исполнения чисто военных задач (или для преодоления катастрофических ситуаций), но не совсем подходила для постоянного судебного арбитража.
Немецкий ученый фон Игеринг выдвинул предположение, что именно необходимость создания такого постоянного надвременного судебного арбитража и привела к учреждению должности князя, или «рекса», в Риме в 753 году до Р. Х.
В согласии с очень консервативным характером римлян, они восстановили должность диктатора в консульский период (с 510 года). Однако, характерным отличием этой должности всегда была её строгая ограниченность во времени. Например, в Риме, в до-имперский период, должность диктатора была самая ограниченная во времени из всех, ибо она никак не могла длиться более шести месяцев, в то время как все остальные магистратуры, кроме цензора, были сроком в один год. Лишь цензора избирали на пять лет, из числа бывших верховных преторов, затем называвшихся «консулами».
Чтобы закончить эти исторические сравнения, в заключение можно отдельно отметить еще одну интересную деталь. А именно, что само основание Рима имело во многих отношениях ярко выраженный «казачий» характер.
М. Фасмер определяет в своем «Этимологическом словаре русского языка» слово «казак» как «свободный, независимый человек, искатель приключений». Известный римский историк Тит Ливий, в своей «Истории от основания Рима», пишет, что основатели Рима, Ромул и Рем, «разделяли труды и потехи с пастухами», с которыми они создали «отряд юношей». Затем «от соседних народов сбежались все жаждущие перемен – свободные и рабы без разбора – и тем была заложена первая основа великой мощи».
Таким образом, в своих истоках Рим был поселением воинственных юношей, искавших свободы и приключений, но в их городе еще даже не было женщин. Лишь затем «Ромул разослал по окрестным племенам послов – просить для нового народа союза и соглашения о браках».
После отказа, римляне были вынуждены похитить девиц у своих родственных соседов сабинян: «По данному знаку римские юноши бросились похищать девиц. Большею частью хватали без разбора, какая кому попадется».
После состоявшейся войны с сабинянами, наконец с ними был «заключен договор, и из двух государств составили одно».
Причём, это было достигнуто при посредничестве самих похищенных сабинянок, окончательно примиривших своих новых мужей со своими отцами. (Тит Ливий, там же.)
Однако, с этого момента для римлянок было введено тройное требование: женщина должна быть «целомудренной, плодовитой и шерстопрядильной» (casta, prolifica, lanifica). В свою очередь, женщины от мужчин требовали порядка и основательности. Испанский философ Хосэ Ортега-и-Гассет обращает внимание на то, что римские термины, связанные с порядком и построением, взяты из женского прядильного (то есть «по рядам») лексикона, как, например, само слово «порядок», ordо, от глагола ordior, «навивать основу», «начинать ткать, вязать, плести», или просто «начинать». (Jose Ortega y Gasset. Una interepretacion de la historia universal. Мadrid, 1960. Стр. 141.)
На основании именно таких требований и на основании таких казачьих порядков, Древний Рим достиг своего могущества, величия и славы.
И. Н. Андрушкевич
Буэнос-Айрес, ноябрь 2005 г.
Электронное Кадетское письмо № 33. Буэнос Айрес, 4 ноября 2005. |
