5 октября в России отмечают День учителя, в советское время этот праздник отмечали в первые выходные октября, в этом году совпало. Вспомним советских учителей, судьба многих в сталинское время была незавидна, как и представителей любой другой профессии. Только в одной карельской школе в 1938 году было арестовано и расстреляно шестеро учителей. И сегодня о них мало кто помнит и знает.
Михаил Пономарёв был заведующим училищем в селе Шуньга в Заонежском районе Карелии. Преподавал русский язык, арифметику, историю, географию, черчение, интересовался сельским хозяйством, метеорологией. При училище был небольшой огород, где Пономарёв проводил опыты по внесению фосфатов в почву, по посеву шведского клевера. Его успехи на приусадебном участке в школе с гордостью показывали "участникам сельскохозяйственных курсов, устроенных Олонецким земством в июне 1915 года в Повенце". В октябре 1918 года Михаил Пономарёв создал в Шуньге культурно-просветительный кружок, куда вошло 60 человек.
"За месяц кружок поставил для населения пять спектаклей. Пономарёв добился, чтобы волостной совет предоставил для работы кружка временно мучной амбар одного из местных торговцев. Затем кружку предоставили три бревенчатых амбара, и совет, мобилизуя молодежь, приступил к постройке специального здания театра с залом на 300 человек со сценой и фойе, чтобы в здании устраивать собрания граждан. Он ходатайствовал – и 20 ноября 1918 года получил от Повенецкого уездного райисполкома 5 тысяч рублей на нужды культурно-просветительного кружка", – эти воспоминания своего отца Александра Мошина о его школьном учителе приводит краевед из Петрозаводска Татьяна Мошина.
22 марта 1938 года Михаила Пономарёва арестовали, спустя месяц – расстреляли в урочище Сандармох Медвежьегорского района. В этом же году школа в Шуньге потеряла сразу шестерых педагогов: вместе с Михаилом Пономарёвым, которому на момент расстрела было 65 лет, арестовали 28-летнего директора школы Николая Соцкова, 47-летнего Михаила Пескова, 33-летнего школьного завхоза Алексея Курилова, 29-летнего Александра Анушкина и, самого молодого – 24-летнего Николая Ясюкевича. Всех их расстреляли.
Cогласно всекарельской переписи населения 1933 года в Шуньге проживало 390 человек, в 1937–38 гадах было репрессировано 25% населения – 98 человек, из них 90 приговорены к высшей мере наказания – расстрелу.
– Как и везде снимали послойно: сначала партийный и советский актив, потом постепенно остальных в соответствии с директивами центра, – говорит историк Ирина Такала. – Районные центры, естественно, пострадали больше малых деревень. Близость Заонежья к Петрозаводску поставила район на 4-е место по числу репрессированных, хотя никаких крупных предприятий там не было. Но планы надо было выполнять. За школу активно взялись как раз в последнюю волну массовых арестов, и интересно было бы узнать, продолжала ли она работать? И куда дели детей 25% арестованных жителей? Эти последние зачистки весны 38-го для школы в Шуньге выглядят беспрецедентно – вряд ли в этой сельской школе было много педагогов. Даже для городской школы арест одновременно шестерых учителей стал бы катастрофой, что уж говорить о школе сельской.
Сегодня на сайте школы в Шуньге в разделе "История школы" нет никаких упоминаний о том, что в 1938 году шестеро учителей здесь были расстреляны.
Старинное село Шуньга находится на Заонежском полуострове, в 200 км от Петрозаводска. В XV веке здесь был перевалочный пункт на пути транспортировки соли с побережья Белого моря, с XVII века здесь проходила крупнейшая на Русском Севере ярмарка по торговле продовольственными и промышленными товарами. В 1930–1944 годах Шуньга была центром Заонежского района, тогда здесь проживало более 1000 человек.
Об этом совсем ничего не известно было, об этих людях, которых репрессировали
История местной школы началась в 1863 году, когда в селе было основано двуклассное церковно-приходское училище. В 1930-е годы в Шуньге была школа колхозной молодежи (ШКМ), в которой учились ученики 5–7-х классов, а в 1937 году школа стала средней. До Великой Отечественной войны школу успел закончить только один выпуск – в 1940 году.
"Каких только учреждений не было: военкомат (на месте райповского магазина), богадельня (на месте ДК), нарсуд, Красная школа и серое здание школы, интернат – Васильевский дом (на Сельге), два финских дома – ясли, райфо, большой деревянный мост, Сбербанк. Существовал даже магазин, в который вход был по бумажке (пригласительному билету), и пожарная охрана (двухэтажное здание находилось на месте 18-квартирного дома в центре Шуньги). В этом здании каждый пожарник бил в колокол, и все служащие отправлялись на работу. С тех пор появилась песня-шутка "И не видел, не слышал пожарник, как сгорел у нас в Шуньге госбанк", – эти воспоминания односельчанки Валентины Июдиной почти 20 лет назад записала Ольга Дронова.
Ольга работает в местной школе с 1999 года замдиректора по воспитательной работе, она же отвечает за школьный архивный музей. Новое здание у школы появилось больше 40 лет назад. Сегодня в школе учится 63 ребенка: их привозят из соседних деревень. Весь школьный музей – это уголок и шкаф с архивными документами и воспоминаниями бывших учеников о школе, о селе, об истории района. Однако о том, что когда-то учителей Шуньгской школы арестовывали и расстреливали, Ольга почти ничего не знает.
– Об этом совсем ничего не известно было, об этих людях, которых репрессировали. Я слышала только про Михаила Пономарёва, и то случайно где-то прочитала, а потом, когда мы с ребятами ездили в Сандармох, там я увидела фамилию его, – говорит Ольга Дронова. – Я думаю, что и взрослым, и детям надо знать историю своей страны, своего села, школы. Но, к сожалению, очень многое в нашей истории по-прежнему замалчивается, очень много белых пятен в нашем прошлом. И мне кажется, многие ещё с советских времён боятся об этом говорить. В особенности, учитывая последние события, связанные с историком Юрием Дмитриевым, исследователем Сандармоха.
Репрессии не обошли стороной и семью самой Ольги: ее прадед по маминой линии был расстрелян под Петрозаводском, точное место его гибели она не знает.
В Карелии приказ наркома внутренних дел Ежова №00447 "Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и др. антисоветских элементов" выполнялся с особым энтузиазмом и усердием. За период работы Особой тройки НКВД Карелии с августа 1937 года по ноябрь 1938 года, по приговорам внесудебных органов были расстреляны как минимум 10779 человек, 1410 были приговорены к лагерным срокам – это самая высокая цифра по всей стране по соотношению числа казненных к числу приговоренных к лагерям.
Валентина Сукотова – коренная заонежанка, почти 20 лет она отработала учителем начальных классов в Петрозаводске, руководит общественной организацией "Заонежье. Её дед – Петр Михайлович Изотов – был председателем колхоза в деревне Микково: его арестовали по анонимному доносу в 1938 году, и по решению тройки НКВД 22 марта 1938 года приговорили к 10 годам ссылки в Норильлаге.
Вот такие были люди, которые пошли под молот репрессий. Был фактически уничтожен цвет нации!
– Его тогда спасли руки, когда все построили зэков, спросили: кто может шить сапоги? Мой дед сделал шаг вперед. И этот шаг спас ему жизнь. Он шил сапоги, его вернули в зону. Через некоторое время его вызвали, он подумал: "Ну все, конец – расстрел. Но его похвалили, потому что сапоги прекрасно были сделаны, и отправили его в мастерскую. Он шил все: обувь женскую, мужскую, детскую, кошельки, рукавицы, сумки, одежду. Это его спасло! – вспоминает Валентина.
В феврале 1938 года в Космозере арестовали местного учителя, уроженца Космозера 40-летнего Петра Коренного. В марте того же года его расстреляли в окрестностях Петрозаводска.
– Петр Осипович Коренной был учителем, корреспондентом "Олонецких губернских ведомостей", интересовался краеведением, наблюдал за природой. У него было четверо сыновей: двое погибли во время Великой Отечественной войны – один в боях, другой – в блокаду, еще один, Евгений, погиб в автокатастрофе, а с четвертым сыном, Юрием, я была знакома, – рассказывает Валентина Сукотова. – Юрий Петрович Коренной – доктор наук, химик-ядерщик, он живет в Петербурге. Они все переехали после ареста Петра туда. А мать Петра Осиповича – Пелагея – из Фоймогубы, известная сказительница, певунья, ее и сейчас часто вспоминают – у нее был редкий дар: голос и память уникальные. Вот такие были люди, которые пошли под молот репрессий. Был фактически уничтожен цвет нации! Вот это сделали репрессии. А потом доделала война… Наши дети должны знать правду об этих событиях. Объяснять, что и их сверстники, дети репрессированных прошли через этот молот. И надо рассказывать про прошлое правду, чтобы это не повторилось никогда.
Поселок Кяппесельга Кондопожского района Карелии находится в 30 км от Медвежьегорска и в 150 км от Петрозаводска. В начале двухтысячных местные жители инициировали установку памятной таблички в мемориале жертв политических репрессий Сандармохе своему земляку Александру Жданову. В конце 1937-го года 44-летний учитель с женой и дочерью переехал в деревню Космозеро, где работал в местной школе.
"Доброволец белой армии, бывший дьякон. Обвиняется в том, что является участником контрреволюционной повстанческой организации, вел агитацию. Проводил вербовку новых лиц в контрреволюционную организацию, неоднократно на нелегальный сборах обсуждал вопросы контрреволюционной практики о вооруженном восстании против советской власти", – говорится в уголовном деле Александра Жданова.
Жданова арестовали 1 марта 1938 года, обвинили в проведении контрреволюционной деятельности и с конфискацией имущества приговорили к расстрелу. 3 апреля 1938 года приказ привели в исполнение в Сандармохе.
Уроженка деревни Кяппесельга журналистка Мария Дмитриева вспоминает, что после открытия Сандармоха в 1997 году исследователями из петербургского "Мемориала" и историком Юрием Дмитриевым они часто ездили туда с классом.
– В состав наших "делегаций" входили педагоги, школьники, родители, – вспоминает Мария. – Помню свои первые ощущения от Сандармоха, когда оказалась там: с одной стороны, лес производил гнетущее впечатление, особенно после того, когда нам рассказали, что это за ямы и как, собственно, был открыт, Сандармох – когда Дмитриев обратил внимание на проседания почвы и возраст сосен. Вообще, когда история, особенно такая страшная, происходит в твоих местах, она перестает быть параграфом из учебника, а становится частью реальной жизни. Медвежьегорский район граничит с нашим, Кондопожским. Когда говорят, что расстреливали ночью, ты прекрасно знаешь, какая это ночь, чем она пахнет, как шумят сосны, как гремит грузовик по дороге, как звучат выстрелы – ведь, когда живешь рядом с лесом, слышишь охотников, например. Это вызывает страх, недоумение и ненависть к палачам.
Источник: https://www.severreal.org/a/30871969.html
|
