Перейдем теперь к последнему акту трагедии - к Голгофе Русского флота в Бизерте, где железная воля вновь подняла Андреевский флаг и высоко держала его вплоть до октября 1924 г.
Прежде чем приступить к этому описанию, необходимо сказать несколько слов о Севастопольском Морском Корпусе, так тесно связанном с судьбою Флота.
Как было уже сказано, Морской Е. И. В. Наследника Цесаревича Кадетский Корпус был закрыт приказом Временного Правительства летом 1917 года, и его воспитанники были переведены в 6-ю роту Морского Училища в Петрограде.
Одновременно, командир Роты Его Высочества (в Севастополе) кап. 2 р. Берг, был назначен начальником строевой части и командиром гардемаринской роты О. Г. К. (Начальником О. Г. К. был контр- адмирал С. Н. Фролов).
Но закрытие О. Г. К. (Отдельные Гардемаринские Классы) осенью 1917 года принудило кап. 2 р. Берга вернуться в Севастополь, как «заведующего всем имуществом и зданиями Морского Кадетского Корпуса, а также начальника его охраны». В эти тяжелые дни, полный энергии и сил В. В. Берг был принужден бездействовать: со сторожем Корпуса, вольнонаемным и бывшим матросом, стариком Селезневым, он коротал дни, охраняя здание...
Прошел роковой 1917 год, промелькнул и кровавый 1918 год, наступило лето 19-го.
Мигом все переменилось. Окрепшая Добровольческая Армия, наконец, заняла Севастополь, и начальство обратило внимание на пустующее здание. Разные комиссии пытались открыть в здании «приют для беженцев», «Симферопольский Университет», разные склады, Красный Крест и т. д., но об открытии Морского Корпуса не было и речи. Лишь благодаря энергии одного человека, судьба Корпуса была решена.
Энергичный капитан 2 ранга (впоследствии контр-адмирал) Н. Н. Машуков занялся этим вопросом. Написанный им 11 июля 1919 года на рейде Новороссийска рапорт был представлен Начальству, и Корпус удалось отстоять от посягательств других учреждений.
В этом пространном рапорте Н. Н. Машуков писал, что возрожденная Россия, несомненно, будет нуждаться во Флоте, и поэтому в личном составе.
«Производится покушение на единственную Морскую школу, - писал Машуков. - Армия, в самом срочном порядке, учреждает в Екатеринодаре 3 военных училища, уже функционирует Кадетский Корпус; а что же делается для воссоздания личного состава Флота? Даже «Держава Украинская», за время своего недолговременного существования, и та открыла Морское Училище в городе Николаеве, собирая туда бывших воспитанников Морского Корпуса и Гардемаринских Классов».
Рапорт произвел впечатление на Начальство, и 6 сентября 1919 года полетели по всему Южному Краю России объявления о приеме юношей в Корпус на 260 вакансий.
В октябре, по личному выбору генерала Деникина, директором Корпуса был вновь назначен адмирал С. Н. Ворожейкин. Закипела работа - начался ремонт здания.
Новые воспитанники были собраны, главным образом, из кадет сухопутных Корпусов и Гимназий, и, таким образом, до прихода в Севастополь «Китицынского отряда», в Севастопольском Корпусе было очень мало воспитанников Петроградского Морского Училища.
Сначала были составлены 2 роты: одна гардемаринская и одна - кадетская.
Наконец, наступило утро торжественного дня 17-го октября 1919 года. Во временной церкви Морского Корпуса начался молебен; служил Епископ Вениамин (ныне в Нью-Йорке представитель Московской Патриархии) при большом собрании воспитанников и гостей.
Среди присутствующих находились Командующий Черноморским Флотом вице-адмирал Ненюков, контр-адмирал М. И. Саблин и многие из офицеров и родителей воспитанников.
Казалось, вновь воскрес старый Морской Корпус!
Начались занятия. Но обучение и воспитание гардемарин и кадет часто прерывалось несением охраны Штаба Командующего Флотом. Корпус, естественно, считался «наиболее надежной частью».
«Иногда, - вспоминает адмирал Ворожейкин, - оставались только мальчики кадеты. Все это требовало особой энергии и заботы преподавательского состава».
В конце декабря 1919 года Командующий Флотом, ввиду тревожного положения, решил распустить Корпус, распределить гардемарин по судам, а кадет вовсе уволить, но адмирал Ворожейкин протестовал против этого намерения. Вскоре Командующий Флотом получил из Екатеринодара телеграмму от генерал-лейтенанта Лукомского (Начальника военно-морского Управления) следующего содержания:
«Ваше решение распустить Корпус означает погубить с таким трудом созданное дело, лишить Флот будущих офицеров, город лишить надежной части, мальчиков же кадет выбросить на улицу. Главнокомандующий приказал Корпус не распускать».
Корпус был спасен. Но не долго на родной земле продолжалась его жизнь.
Началась эвакуация, и 30 октября 1920 года Севастопольский Морской Корпус, со знаменным флагом (герб Морского Корпуса) и оркестром музыки, покинул свое здание и на баркасах направился к эскадре. Корпус был погружен на «Генерал Алексеев», и в 10 час. вечера эскадра снялась с якоря. (Было вывезено 320 гардемарин и кадет, 60 офицеров и преподавателей, 40 человек команды и 50 членов семей).
«Все дальше и глубже в черную ночь уходит линейный корабль, - пишет В. В. Берг, - прислушиваясь к радио «белого адмирала» на крейсере «Генерал Корнилов».
Белая Армия и Флот, их семьи покидали родную землю и расставались с матерью - Родиной...».
Эскадра исполняла приказ генерала Кедрова:
«Белому Флоту взять курс на Босфор и идти каждому, по способности, в Константинополь».
День 6-го ноября встретили в море. Вместо торжественного обеда и парада, тем же Епископом Вениамином был отслужен только молебен.
Наконец показались живописные берега Босфора; эскадра прошла мимо Константинополя в Мраморное море и стала на якорь.
В этот исторический поход Эскадра вывезла 136 000 человек, не пожелавших остаться во власти у красных. Как много людей обязано Флоту спасением своей жизни!
Изумленные турки увидели Андреевские флаги, но не «победительницы - России», а России в изгнании. Французские флаги, поднятые на мачтах, молча свидетельствовали об этом...
Вскоре вся «Белая» Русская эскадра, под флагом контр-адмирала Кедрова, покинула воды Мраморного моря и направилась, с согласия Французского правительства, в Бизерту.
Эскадра состояла из линейного корабля «Генерал Алексеев» (б. Император Александр III); крейсера «Генерал Корнилов» (б. «Кагул»); эскадренных миноносцев «Гневный» и «Цериго»; миноносцев «Капитан Сакен», «Жаркий», «Звонкий»; подводных лодок «АГ 22», «Буревестник», «Тюлень», «Утка»; вооруженных ледоколов «Гайдамак», «Джигит», «Илья Муромец»; тральщиков «Китобой» (единственный корабль Балтийского Флота), «Баклан», «Березань»; посыльных судов «Лукулл» (погиб в Константинополе), «Якут», «Днепровец», «Атаман Каледин» и «Севастополь». Эскадру добавляли бывший мин. корабль «Георгий Победоносец», быстроходные катера СК-1, СК-6 и транспорт-мастерская «Кронштадт», транспорт «Рион», лоцманское судно «Казбек», буксир «Черномор» и яхта «Алмаз».
(Канонерская лодка «Грозящий» была затоплена 26 февраля 1920 г. двумя офицерами, не желавшими сдать свой корабль французам.
Мичманы Непокойчицкий и Рукша были арестованы за это французскими властями).
Уже на пути в Бизерту приказом генерала барона Врангеля Директором Морского Корпуса был назначен адмирал Герасимов.
Грустно было Эскадре отдавать якоря в Наварине, где, около столетия тому назад, победоносно на весь мир прогремел подвиг русских моряков. Вскоре Эскадра подошла и к конечному порту; показалась Бизерта - будущая гробница нашего Флота.
Началась новая эпопея - организация Морского Корпуса. Как уже было выше указано, воспитанники Владивостокского Морского Училища, влившись в «Севастопольский», а теперь и в «Бизертский» Корпус, составили 1 роту Корпуса (100 человек). «Новоиспеченные» мичманы образовали офицерские курсы: артиллерийского и подводного плавания. Многие из них служили в Корпусе отделенными начальниками, другие же исполняли обязанности на Эскадре.
Вскоре для Корпуса было найдено помещение; начались занятия.
Русская же «колония» совершила чудеса в Бизерте. Занимаемый ею старый форт «Кебир» был сделан неузнаваемым: создали церковь, устроили театр, где стали даваться концерты, лекции и балы. В этом африканском городке русские изгнанники, на изумление французов и арабов, внесли свою культуру и совершенно изменили всю жизнь.
Жизнь шла своим чередом. «Государство в Государстве» продолжало расширяться.
В Корпусе занятия сменялись парадами, празднованием 6 ноября, с традиционным гусем.
Шли годы, начались и выпуски из Корпуса.
5-го июля 1922 года гардемарины, окончившие Корпус, были произведены в Корабельные Гардемарины, а 6 (19) ноября того же года окончила Корпус и 3-я Гардемаринская рота и стала, в свою очередь, Корабельной Гардемаринской. Этот выпуск (3-ий из М. К. в Бизерте) состоял из 71 воспитанника (66 корабельных гардемарин и 5 ст. гардемарин).
В июле 1923 года окончила среднее образование и стала Гардемаринами 4-я рота кадет.
В октябре 1924 года окончила Корпус 5-я рота, в мае 1925 года - 6-я рота, а в июне того же года 7-я. Так закончилось русское и морское образование воспитанников Морского Корпуса в Бизерте.
Благодаря усилиям Начальства и, главным образом, капитана 1-го ранга Китицына, многим удалось получить возможность отправиться в высшие учебные заведения Европы, главным образом, в Чехословакию. Перед отъездом этой группы, среди которой было много молодых офицеров и гардемарин, М. А. Китицын, желая спаять своих питомцев, организовал кружок, эмблемой которого явилось звено с датой выхода отряда из Владивостока « 31-1-20» с буквами «М. У» (Морское училище).
Впоследствии «звено» показало свою сплоченность: они устроили свою кассу взаимопомощи, помогая нуждающимся, хотя, благодаря полученному образованию, большинство было хорошо устроено.
Часто вспоминала молодежь свою старую школу, которая так много сделала для них, а иным и спасла жизнь.
Но всему приходит конец. Осенью 1924 года Франция признала Советскую Россию и установила дипломатические сношения. Это сразу отразилось и на Бизерте.
Вот как эти дни описал старший лейтенант А. Зернин - свидетель этого грустного события.
«Морской префект Бизерты, вице-адмирал Эксельман, прибыл на флагманский корабль нашей эскадры и объявил командующему о свершившемся факте. Затем, перед собранием всех офицеров, он произнес полную симпатии к старой России речь, в которой, со слезами на глазах, объявил о необходимости, в кратчайший срок, покинуть корабли.
- Вам, офицеры без страха и упрека, - сказал он, - будет сделано все, чтобы смягчить тяжелую минуту, и надеюсь, что мне не придется отдать приказ о спуске Андреевского флага...
На другой день флаги были спущены по сигналу русского адмирала, с церемонией, установленной для спуска флага при окончании кампании. (Флаги были спущены 16 (29) октября 1924 г., в 17 часов 25 минут). Одновременно с этим, экипаж эскадры снял военную форму и приступил к передаче кораблей французам.
Между прочим, Морской Корпус был переименован в «орфелинат» и просуществовал еще около года, до мая 1925 года, но тогда там остались только кадеты. Вскоре после этих событий, советская власть прислала комиссию под председательством б. профессора Морской Академии, генерала Крылова, для осмотра кораблей. (Б. генерал Крылов в своих воспоминаниях, вышедших в Ленинграде в 1941 году, описывает это событие).
Адмирал Эксельман не пожелал встречаться с советской комиссией и уехал в Париж, отказавшись от должности Морского Префекта.
Советская комиссия признала корабли негодными к плаванию; с кораблей было свезено все, что можно, и на пустые корпуса были поставлены французские караулы...
Вслед за этим корабли были проданы на слом.
Началась агония русской эскадры, все еще стоявшей на рейде. Агония эта длилась 11 с лишком лет, пока корабли медленно разбирались по частям.
Снимались орудия, механизмы, медь и каютная отделка, затем были разобраны и сами корпуса.
Последним пошел на плаху линейный корабль «Генерал Алексеев», началось и его четвертование. Но агония гиганта длилась долго: армия молотобойцев не скоро справилась с его могучим корпусом, и стук тяжелых молотов долго отдавался в нашем сердце...»
С исчезновением «Генерала Алексеева» в бизертских водах не осталось русской морской силы...
В 1936 году в Бизерте образовался Комитет для сбора пожертвований на постройку храма «Родным Кораблям». Председателем был адмирал С. Н. Ворожейкин.
Заканчивая историю последних годов жизни Морского Корпуса, Морского Е. И. В. Наследника Цесаревича Корпуса и Училищ в Санкт-Петербурге, Петрограде и Севастополе, и его последних разветвлений: Морского Училища во Владивостоке, Морского Корпуса в Севастополе и Бизерте, хочется привести несколько строк из советской литературы, которые показывают, что наше старое образование и наши традиции и дух Корпуса и Училищ были оценены даже большевиками, скупыми на похвалы Старой России:
«Молодые командиры, - говорится в советском морском сборнике № 6 за 1929 год,
- не пропитаны в достаточной степени воинским духом. Причиной этому служит то, что уставы изучаются механически, без достаточного проникновения устава в быт и жизнь Училища (Морского). В Училище не выработался еще костяк, который смог бы организовать прибывающий состав курсантов в духе Училища. До Революции этот костяк выковывался в старших ротах, и старшие роты давали весь тон Училищу, как по дисциплине, так и по соблюдению традиций Училища.
Перестраивая жизнь в условиях социалистического строительства, мы старый костяк сломали, как не соответствующий духу Революции. Взамен его мы должны были построить свой красный костяк с революционным духом и воинской дисциплиной. Мы построили его, но в процессе строительства не сумели влить в него душу».
Год спустя, тот же советский морской сборник (№ 1, 1930 г.) воcклицает:
«Для теперешнего Флота вы (т.е. курсанты) еще сойдете, но по сравнению со старшими гардемаринами (императорскими) вам еще далеко...»
Закончим мы наш очерк словами последнего Начальника Морского Училища в Петрограде, генерал-лейтенанта А. М. Бригера:
«Дух Корпуса жив и поныне, пока живы его питомцы, любящие его, одухотворяемые его идеалами и жалеющие его в трудные минуты его страданий».
Нью-Йорк, 19 ноября 1944 г. (От редакции: Александр Тарсаидзе окончил Общие Классы Морского Училища в Петрограде в марте 1918 года.
Член Исторической Комиссии Общества Бывших Русских Морских Офицеров в Америке.
Книга А. Г. Тарсаидзе «Морской корпус за четверть века. 1901-1925» издана в Нью-Йорке в 1944 г.). |
